Я люблю тебя, слышишь?
Едва Гермиона вынырнула из воды, как увидела перед собой акулу. Первым ее порывом было закричать, но голова акулы стала преображаться в человеческую и, наконец, превратилась в голову Виктора Крама. Он помог доплыть ей до берега и их тут же разлучили, закутав в тёплые шерстяные одеяла. Мадам Помфри уже отогревала Чжоу Чанг, неприязненно косившуюся на подсевшую рядом Гермиону. Отыскав глазами Седрика, Гермиона встретилась с ним взглядом и тут же отвела. Он вытащил из озера Чжоу! Значит Чжоу для него важнее всего на свете!
Но внезапно, пробивший гонг оповестил их о том, что время закончилось и сразу после него, Гермиона услышала душераздирающий крик Флёр:
— Не-е-ет! Габр'иель! Пустите меня! Я поплыву сама! Пустите меня!
Гермиона похолодела. Гарри! Она побежала к озеру, растолкав зрителей, стоявших на пути.
— Гарри! Рон! Профессор Дамблдор, вытащите их, прошу!
И в тот же миг раздались громкие крики и взрыв аплодисментов и из озера вынырнули три головы. Гарри с трудом грёб ногами, поддерживая одной рукой сестренку Флёр с одной стороны, а с другой стороны ее придерживал Рон. Флёр запрыгала на берегу, вырываясь из могучих объятий мадам Максим. Однако, к величайшей неожиданности Гермионы, на мелководье зашлепал Перси Уизли и схватил Рона за руку, пытаясь вытащить его.
Гермиона с облегчением рассмеялась, сквозь слёзы. Виктор, подошёл было к ней, но она, не обратив на него никакого внимания, побежала к друзьям, стянув с себя одеяло и кутая в него Гарри.
Седрик, тем временем, не мигая, наблюдал за объятиями Золотого Трио и мечтал оказаться на месте Рона и Гарри. Его Гермиона никогда так не обнимала, хотя, он совершенно не мог понять ее. Он знал, что нравился ей. Почему она отвергла его? Ведь, если бы на Святочном балу, она ответила на его поцелуй, он бы немедленно расстался с Чжоу. Однако, она его оттолкнула и вдобавок послала... к Чжоу...
Он со злорадством смотрел на поникшего Крама, который не получил свою порцию объятий за спасение пленницы. Он был уверен, что между ними ничего нет, однако, следующая статья Ежедневного Пророка, убедила половину Хогвартса в обратном.
Рита Скитер писала:
«Гарри Поттер мальчик необыкновенный, но как все мальчики его возраста испытывает муки юности. Рано потерявший родителей и лишенный родительской любви, он думал, что обрел утешение в своей школьной подруге Гермионе Грэйнджер. Но догадывался ли он, что очень скоро ему придется перенести новый удар судьбы и новую утрату?
Мисс Грэйнджер родилась в семье маглов, это простая, но амбициозная девочка. Ее тянет к знаменитостям, и одного Гарри Поттера ей мало. На Турнир Трех Волшебников в Хогвартс приехал Виктор Крам, ловец сборной Болгарии, триумфатор недавнего Чемпионата мира, и мисс Грэйнджер тут же и его поймала в свои сети. Она его просто покорила, и он уже пригласил ее на летние каникулы в Болгарию.
— Я еще никогда ничего подобного к девушкам не чувствовал, — признается Виктор Крам.
А непостоянная мисс Грэйнджер продолжает играть чувствами обоих мальчиков.
Трудно сказать, чем так привлекательна мисс Грэйнджер. Нельзя сказать, чтобы она была красива, скорее всего, причина симпатий к ней двух несчастных мальчиков кроется в чем-то ином.
— Она просто страшилище, — говорит о ней Пэнси Паркинсон, миловидная, привлекательная студентка четвертого курса. — Но она умна, и ей вполне по силам сварить приворотное зелье. В этом-то, я думаю, все и дело.
Приворотные зелья запрещены в школе «Хогвартс», и Альбус Дамблдор, без сомнения, заинтересуется причиной успеха своей студентки. А доброжелателям Гарри Поттера остается только надеяться, что в следующий раз он отдаст свое сердце более достойной».
Конечно, Седрику не хотелось верить в этот бред. Но, всякий раз, когда он приходил в библиотеку, он видел как Крам и Гермиона сидят рядом. Причём, Гермиона учится, а Крам тупо смотрит на неё. И как ее это не раздражало!
Чжоу видела то, как Седрик смотрит на Гермиону и скрипела зубами всякий раз, когда сталкивалась с ней. Рон Уизли также бесился, только при виде Гермионы и Виктора Крама вместе. Гарри вздыхал по Чжоу Чанг, а Джинни Уизли страдала от безответной любви к Гарри. Гермиона видела всю эту котовасию и ее это невероятно раздражало. Будто в этом мире нет ничего важнее, кроме амурных отношений! И, кстати, с Виктором Крамом они остались друзьями. После поцелуя возле Хижины Хагрида, она извинилась и заплакала, пробормотав, что не готова к отношениям. И Виктор ее понял, за что она была ему безумно благодарна. Однако его постоянное внимание вызывало жуткий дискомфорт, но она не хотела обидеть его резким словом.
«Ещё немного и он уплывет в свою Болгарию! — твердила про себя Гермиона, призывая к терпению. — И все встанет на свои места...»
Но такой сильной и независимой она была лишь на людях. Стоило ей оказаться наедине сама с собой, ее тут же душила обида и не пролитые слёзы из-за действий Седрика. Она так хотела вновь посидеть с ним в библиотеке за одним столом, услышать его очередную шутку, его смех... То, как он произносит ее имя... Но она намеренно избегала его и всюду таскала с собой Крама. Ее до сих пор оскорбляло его поведение на Святочном балу. Чтобы она, Гермиона Грейнджер, сыграла роль разлучницы или была на вторых ролях?! Ну уж нет! Несмотря на чувства, которые она испытывала к Седрику, Гермиона ставила гордость превыше всего. Она сильная! Она справится!
За неделю до начала Третьего тура, Виктор не мог проводить с Гермионой столько же времени, сколько проводил раньше. Гермиона сидела в библиотеке одна, но она наслаждалась этим одиночеством, потому что вечный пристальный взгляд Виктора до ужаса раздражал ее.
Оставалось три дня до начала Третьего испытания. Гарри прохлаждался, вместо того, чтобы готовиться. А остальные Участники, разумеется, отдавали все своё свободное время тренировкам и чарам. Гермиона, не изменяя себе, все так же штудировала учебники в библиотеке в тишине и покое. Внезапно, рядом с ней кто-то уселся. Гермиона, нахмурившись, не отрывала глаз от нужных ей строк, но внезапно, почувствовав знакомый запах дорогого парфюма, резко закрыла глаза.
— Посмотри на меня, Гермиона.
— Что. Тебе. Нужно? — отчеканила она.
— Гермиона. Я хочу быть с тобой.
Гермиона резко вскочила и начала собирать свои вещи. Седрик схватил ее за руки и посадил обратно на стул. Гермиона в шоке уставилась на него. Пуффендуец и сам опешил от собственной смелости, но, сделав глубокий вдох, приблизился к ее лицу и, глядя ей в глаза проговорил:
— Я расстался с Чжоу. Прости, что не сделал этого сразу! Прости, что так непочтительно обошёлся с тобой на балу и прости, что говорю об этом только сейчас. Я идиот! Я не разглядел сразу твоей истинной красоты... Крам в этом намного умнее меня! Но прошу, дай мне один, последний шанс! Я хочу быть только с тобой. Я не оставлю тебя и поддержу всегда и во всем! Гермиона?
Гриффиндорка сидела, глотая слёзы, мощным потоком хлынувшим по ее щекам. Она не могла поверить, что это правда. Седрик, тем временем обнял ее и они просидели так до тех пор, пока не услышали покашливание.
Резко отстранившись друг от друга, они увидели, сжимающего огромные кулаки и дрожащего от ярости, Виктора Крама. Гермиона, зачем-то встала и протянула к нему руку:
— Виктор, это не...
— Ты плачешь. — констатировал болгарин. — Он снова обидел тебя?
— Снова?! Что... О чем ты? — пролепетала Гермиона.
— Ты думаешь, я не знаю, что на Балу ты плакала тоже из-за него? — прохрипел Виктор, тяжело дыша. Седрик вскочил.
— Это не твоё дело, Крам! Оставь нас... По-хорошему...
— Ты мне угрожаешь, Диггори?! — прищурил глаза Виктор.
И тут мадам Пинс разрешила их спор:
— Так! А теперь вы все трое выйдете отсюда! Тоже мне, устроили тут! На выход!
Троица вышла за двери библиотеки и Седрик сжал руку Гермионы. Крам, заметив это, прохрипел:
— Отпусти ее!
— А ты заставь меня! — с вызовом произнёс Седрик.
— Гермиона! — внезапно раздались голоса Гарри и Рона. — Что тут происходит?
— Ничего... — начала было Гермиона и попыталась стряхнуть руку Седрика, но этим лишь обратила внимание друзей на ее положение. Рыжие брови Рона поползли вверх:
— Мы чего-то не знаем?
— Рон... Гарри... — такой беспомощной Гермиона ещё не чувствовала себя даже перед горным троллем и Василиском вместе взятыми.
Седрик вздохнул:
— Вы, Конечно, извините, ребята... Но это вас реально не касается.
— Все, что касается Гермионы, касается и нас, Седрик! — нахмурился Гарри. — Мы ее друзья!
— Да любим мы друг друга, ясно вам? — выпалил Седрик. — Ну и? ... Как этот факт может относиться к вам?
— Гермиона, это правда? — спросил Рон, почему-то, глядя на Крама.
— Я... — Гермиона окончательно растерялась. Ну, спасибо, друг, помог! — Мерлин! За что мне все это?!
— Просто скажи правду. — вдруг неожиданно тихо проговорил Виктор. — Ты его любишь?...
Гермиона готова была провалиться в яму с акромантулами от неловкости, однако, была не в силах что-либо произнести. Но Крам без слов все понял. Он криво усмехнулся, и, круто развернувшись, быстро зашагал прочь от них. После минутного молчания, Гарри подал голос:
— А... как же Чжоу? — в его голосе послышалась плохо скрываемая надежда
Седрик улыбнулся:
— Мы расстались, Поттер. Так что, путь свободен!
Гарри сконфуженно потупил взор, но Гермиона успела заметить триумф в его глазах.
— Ладно, пошли, Рон. — Гарри потянул друга за собой. — Им нужно побыть наедине.
— Спасибо за понимание, Поттер! — улыбнулся им Седрик. Однако Рон ему улыбку не вернул. Лишь, отвернувшись, побрел следом за Гарри.
Оставшись наедине, Седрик посмотрел на Гермиону, которая в душе умоляла его сказать хоть что-нибудь...
— Значит, все-таки любишь? — улыбнулся он.
— Я этого не говорила! — буркнула Гермиона.
— Но и не отрицала. — продолжал дразнить ее пуффендуец.
Гермиона закатила глаза. Седрик подошёл к ней ближе.
— А я скажу! Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер!
— Не спеши с признаниями! — нахмурилась Гермиона. — Не факт, что ты вообще знаешь, что такое любовь! Чжоу ты тоже говорил, что любишь
ее?
— Нет. — твёрдо ответил он. — Ни одной девушке! Кроме тебя. Я никогда и ни к кому не испытывал таких чувств, Гермиона. И обманул тебя лишь один единственный раз... — Гермиона внимательно посмотрела на него. —Когда сказал, что встречаюсь с Чжоу уже два месяца. На самом деле, мы встречались всего пару дней. Я не хотел, чтобы ты надеялась... Я видел, что тоже не безразличен тебе... И лишь на Святочном балу понял, каким был ослом... Я не должен был отрицать своих чувств к тебе. И... если я до сих пор хотя бы немного тебе нравлюсь, не отвергай меня... Пожалуйста...
Гермиона вновь прослезилась. Глубоко вдохнув полной грудью, она дотронулась до его руки. Седрик расплылся в счастливой улыбке и прикоснулся губами к ее ладоням.
***
Эти три дня до третьего испытания, Гермиона вспоминала как самые счастливые в ее жизни. По ночам они встречались в башне старост и плескались в огромном бассейне. Их чувства были такими искренними и чистыми, что ни у кого из них ни разу не пробегало и мысли об интимной близости. Возможно, Седрик прятал эти желания в тайниках своего сознания, но Гермиона чувствовала рядом с ним такую надежность, что забывала обо всех правилах приличия, должными выполняться юными дамами и веселилась, словно дитя.
Они будто знали, что конец близок. Они словно чувствовали, что эти три дня были последними в их жизни. Но когда Гермиона обняла его перед тем, как он зашёл в лабиринт, она и не думала, что с ним может случиться что-то серьезное, настолько она была уверена в нем. Она больше переживала за Гарри, так как тот был младше и на его долю выпадали испытания непосильные его возрасту. Пока они с Роном стояли на трибунах, напряжённо ожидая выхода чемпионов из лабиринта, ее сердце вдруг начало болезненно ныть, словно что-то плохое должно произойти с близкими ей людьми. И, словно в подтверждение ее страхам, в небо вылетел столп красных искр и Бэгмэн объявил, что Флёр Делакур выбывает из состязания. Когда ее, в бессознательном состоянии левитировали на носилки, Гермиона встревожено посмотрела на Рона. Тот, видимо разделял ее беспокойство, поэтому, крепко сжал ее руку.
Немного погодя, новый столп красных искр оповестил о том, что Виктор Крам, также, выбывает из состязания. А потом тишина. Гермиона не могла найти себе места от переживаний. Рон попытался успокоить ее, но все его попытки были тщетны. И, наконец, посреди стадиона образовалась яркая вспышка и Гарри с Седриком вдвоём очутились на зелёной траве. Оба держали кубок. Заиграла торжественная музыка для победителей. Но... Гермиона, сначала растянувшаяся в улыбке, вдруг замерла. Она видела как Гарри склоняется над обездвиженным телом Седрика и отказывается его отпускать. Тем временем, она будто отчетливо услышала хор голосов:
— Он мёртв! Он мёртв! Седрик Диггори! Мёртв!
Не дожидаясь того, что скажет Дамблдор, Гермиона пулей бросилась вниз к телу возлюбленного. Гарри уже уводил куда-то Грозный Глаз Грюм, а над Седриком уже склонились его родители. Амос Диггори дрожащими руками гладил лицо своего единственного сына и проливал над ним горькие слёзы. Миссис Диггори, упала на безжизненную грудь своего сына и громко рыдала. Гермиона обошла его тело и села возле макушки его головы. Глаза его были открыты, но они остекленели. В них не было ни жизни, ни света. Амос, увидев девушку своего сына, о которой ему уже успели рассказать, протянул ей свою руку. Гермиона же, не обращая на него никакого внимания, подползла к Седрику поближе и, наклонившись к его лицу, тихо зарыдала:
— Не-ет! Это неправда... Ты не покинешь меня! Ты не оставишь меня! Ты меня слышишь? — Гермиона начала исступленно целовать его лоб, щеки, волосы. — Я люблю тебя, Седрик! Я люблю тебя, слышишь? Ты ведь меня слышишь!
Амос вновь разрыдался, глядя на Гермиону. Вокруг них столпились школьники. Девушки кричали и плакали, перекрикивая друг друга. Наконец, к ним подошла мадам Помфри.
— Его надо унести отсюда. Амос, Синистра... Мне очень жаль. Мисс Грейнджер, пожалуйста... — мадам Помфри, не выдержав, тоже смахнула непрошеную слезу.
Затем, к Гермионе подошли Рон, Билл и миссис Уизли. Рон поднял Гермиону за плечи и увёл в башню Гриффиндора.