Глава 14.
Клуб жил своей обычной ночной жизнью — громкой, плотной, дрожащей от басов. Но Ария, шагавшая по закулисью в гримёрку, чувствовала, как эта ночь пульсирует иначе. Что-то было не так.
— Медуза, — позвала администраторша, высокая женщина с идеально собранным хвостом и профессиональной холодностью в голосе. — У тебя бронь на приват. Двадцать третья комната. Клиент надёжный, уже второй раз у нас. Попросил именно тебя. Зайди вовремя. Сама понимаешь — «золотой» клиент.
— Поняла, — кивнула Ария. Голос вышел нейтральным, но внутри… внутри всё стянулось. Второй раз. Она не помнила, чтобы кто-то раньше бронировал её дважды.
Переодевшись в свой сценический образ — узкие чёрные ленты, обвивающие тело, как змеи, кожа блестит в мягком свете, тени под глазами подчёркнуты — она посмотрела в зеркало.
Медуза. Не Ария. Не студентка. Не дочь. Не дипломница. Не человек с предчувствием. Просто танцовщица.
Когда стрелка приблизилась к 23:00, она вышла из гримёрки и беззвучно пошла по коридору в сторону комнаты. Каждая дверь вела в чужую историю, в краткий отрезок времени, где тела двигались ближе, чем слова. И всё же, то, что ждало за этой дверью, было не «как всегда».
Ария приоткрыла дверь и вошла.
Комната была мягко подсвечена — синим и золотым, из тех, что создают тени, но не скроют лица. Он сидел в кресле.
Лукас.
На нём был не костюм и не преподавательская сдержанность. Простая тёмная рубашка, немного расстёгнутая у воротника. Взгляд — затенённый, но не пьяный. Он был полностью в себе. И он узнал её.
Но не произнёс ни слова.
Она тоже не сказала ничего. Только закрыла дверь. Медленно. Как будто закрывала за собой не только комнату — но всё, что связывало их с внешним миром.
Музыка за стенами была глухой, как пульс. Ария подошла ближе. Начала двигаться — плавно, гибко, как вода, как иллюзия. Ни одной резкой ноты. Ничего вульгарного. Только танец, в котором каждое движение было отказом от слов.
Он не смотрел жадно, как это делают другие. Он наблюдал, как будто пытался прочитать. Как будто искал в ней что-то, что не должно было быть здесь. Но молчал.
И она — тоже.
Когда она склонилась ближе, на уровне его лица, и кончики её волос коснулись его колен, она чувствовала, как под её кожей дрожит ток. Как мир, сжатый в этой комнате, пульсирует между ними.
На последних аккордах её нога запнулась — лёгкое, почти незаметное движение — и в следующее мгновение она, не удержавшись, качнулась вперёд.
Он подхватил её. Мгновенно.
Руки крепкие, тёплые. Он не отдёрнул их. Не сказал ни слова.
И тогда Ария подняла глаза.
Их взгляды встретились.
Она — в гриме, в образе, в псевдониме. Он — сдержанный, всегда собранный, теперь сидел молча с её телом в руках.
Мир будто остановился на вдохе.
Она не отпрянула сразу.
И он тоже.
Тишина между ними была гуще любой музыки, глубже любых прикосновений.
Но всё, что в ней звенело — было запретом.
Он держал её осторожно. Не как клиенты — жадно, неуважительно, не с подтекстом. Он держал так, как будто боялся, что она рассыплется, если сожмёт сильнее. Тонкая ткань её костюма почти не ощущалась — кожа к коже, дыхание к дыханию, но их разделяла бездна.
Ария боялась. Не физически. А внутренне — как боятся не за тело, а за саму себя. За тайну, что только что сорвали. За грань, за которой нельзя будет вернуться.
Она не произнесла ни слова.
И он тоже.
Через несколько секунд — долгих, как вечность, — он медленно разжал руки.
Ария выскользнула. Почти бегом покинула комнату, не оборачиваясь. Она шла наощупь, словно в тумане, не чувствуя ни пяток в высоких туфлях, ни взглядов на спине. Всё внутри сжалось в панцирь — дышать было тяжело.
Но не успела она свернуть за угол закулисья, как сзади раздался твёрдый, но негромкий голос:
— Ария.
Она остановилась.
— Пожалуйста. Подожди.
Она не оборачивалась. Просто стояла, сжимая кулаки. В голове гудело.
Он подошёл. Не прикасаясь.
— Идём обратно. Я не кричу. Я не осуждаю. Я просто прошу — поговори со мной.
Она не ответила. И всё же, спустя несколько долгих секунд, медленно пошла за ним. Словно переступая через что-то внутри. Через стыд. Через страх. Через обиду.
Они вернулись в комнату. Лукас закрыл за ними дверь, но не сел. Он стоял, облокотившись о стену, будто специально создавая дистанцию.
Она стояла у другого конца комнаты. Между ними — два метра и целая вселенная.
— Я не знал, — сказал он наконец. Голос был тихим, ровным. — Не подозревал. И не искал. Но… теперь, когда я видел — я не могу просто… уйти.
Она ответила не сразу. Потом — коротко, сдержанно:
— Почему?
— Потому что это ты. — Он провёл рукой по волосам. — Ты не та, кого я мог бы здесь ожидать. И я хочу понять… не как преподаватель. А как человек. Почему?
Она посмотрела на него — впервые за вечер по-настоящему. Её лицо — без маски, без сценического выражения. Просто уставшая, измотанная девушка, которой слишком рано пришлось стать взрослой.
— Понимание? — переспросила она, чуть усмехнувшись. — Вам его мало в университете?
— Не тогда, когда дело касается моих студентов.
Ария молчала. Потом медленно выдохнула. И заговорила. Без гнева. Без слёз. Просто — правда.
— Вы думаете, я хотела оказаться здесь? — голос был хрипловат от напряжения. — Когда я поступила в университет, отец был против. Сказал, это глупость. Что мне не нужен диплом. Что я должна выйти замуж и нарожать ему кучу внуков. Знаете, как он это называет? «Быть женщиной».
Она усмехнулась — горько.
— Я не захотела. Я выбрала себя. Учёбу. Право. Самостоятельность. Но он не простил. Сказал, если я такая взрослая — пусть сама за всё и плачу. За жильё, за еду, за книги.
— Это жестоко, — тихо сказал Лукас.
— Это контроль. Он всю жизнь так. Всё, что даёт, — требует в обмен. Я не хотела зависеть от него. Ни на копейку. Ни в чём. Даже если это означает… танцевать здесь.
Он слушал внимательно. Впервые за долгое время — не оценивая, не анализируя, не примеряя её историю к рамкам.
— Я работала днём официанткой, — продолжила Ария. — Но этого не хватало. А потом… мне предложили попробовать тут. Только сцена. Только танец. Никакой проституции, никакой грязи. Я выбрала сама. Чтобы платить за свою жизнь. Своими руками. Своим телом, да. Но по своей воле.
— И ты не боишься? — Его голос звучал осторожно.
— Бояться — роскошь. — Её глаза вспыхнули. — Я боюсь зависеть. Боюсь, что однажды проснусь и не смогу уйти. Боюсь стать заложницей чужих решений. А здесь — по крайней мере, это мой выбор. И он помогает мне учиться. Строить то, что я хочу. Настоящее. Право. Справедливость. Закон.
Лукас опустил взгляд.
— Это… не та Ария, которую я знал.
— А вы знали меня? — Она чуть склонила голову. — Или просто видели прилежную студентку, которая хорошо пишет эссе?
— Я не знаю, — честно признал он. — Но теперь… я хочу знать больше. Не как клиент. Не как преподаватель. Просто как человек, перед которым открыли правду.
Она молчала. Потом медленно выпрямилась.
— Я не жду сочувствия. И не прошу вас молчать. Если хотите — идите в деканат. Расскажите всё. Мне нечего терять.
— Я не предам тебя, — тихо сказал он. — Никогда.
Они стояли в тишине. Два мира — столкнувшиеся случайно. Но оставшиеся целыми. Пока.
Ария кивнула. Повернулась к двери. И прежде чем уйти, сказала:
— Спасибо… что хотя бы выслушали. Это бывает нечасто.
И ушла.
А Лукас остался стоять в комнате, где воздух ещё пах её духами, а голова гудела от мысли: она была сильнее, чем он думал.