Влюбленная

Романо сел за рабочий стол, открыл ноутбук, надеясь отвлечься на работу, но мысли снова и снова возвращались к Лукреции. Она так отчаянно рвалась защитить своего брата... Черт, как бы он хотел, чтобы она с такой же силой держалась за него.

Но с чего бы ей это делать? Он сам не подпускал ее ближе, оставаясь холодным и безразличным. Такой уж он был по натуре — не привык показывать эмоции, всегда сдержанный, с детства приученный к самоконтролю.

Романо провел рукой по лицу, откидываясь в кресле. Лукреция должна была жить совсем другой жизнью. Она должна была петь, выступать перед восхищенной публикой, сиять на сцене. Ее голос... Он проникал под кожу, будоражил до мозга костей. Легкий, сладкий, чарующий.

И он хотел оставить этот голос только для себя.

Пусть это и звучало эгоистично, но Лукреция принадлежала  его миру, и он не собирался делить ее ни с кем. Особенно с той тьмой, в которой они оба жили.

Романо уже собирался вернуться к работе, когда из гостиной раздались громкие, резкие звуки. Он сразу понял — Лукреция.

Сначала он не двинулся с места, надеясь, что она быстро успокоится. Но звук становился все сильнее, неровные, гневные аккорды били по ушам, словно отражая бурю внутри нее.

Чертова девчонка.

Романо раздраженно встал и вышел в гостиную. В коридоре стоял Фернандо, который лишь пожал плечами, явно не понимая, что на нее нашло.

Когда Романо вошел, Лукреция в ярости ударила по клавишам рояля, будто пытаясь выместить на них свою злость.

— Прекрати, — резко сказал он, хватая ее за запястье и отрывая от инструмента

Лукреция резко обернулась, ее глаза сверкали яростью.

— Отпусти меня! — выплюнула она, пытаясь вырваться.

Но Романо не собирался этого делать. Он сжал ее запястье крепче, не причиняя боли, но не давая вырваться.

— Ты ломаешь инструмент, — холодно заметил он.

— А тебе какое дело? — ее голос дрожал от гнева. — Это мой рояль!

— Который стоит в моем пентхаусе, — спокойно напомнил он, но в голосе прозвучала едва уловимая угроза.

Лукреция стиснула зубы, тяжело дыша. Ей хотелось ударить его, закричать, заставить хоть как-то отреагировать иначе, чем этим ледяным спокойствием.

— Это из-за твоего брата? — вдруг спросил он, пристально глядя ей в глаза.

Она дернулась, но ничего не ответила.

Романо усмехнулся, все поняв.

— Я предупреждал тебя, Лукреция. Алехандро — проблема, и если он зайдет слишком далеко...

— Что? Ты убьешь его? — она горько усмехнулась. — Ты так легко решаешь судьбы людей, Романо?

Он наклонился ближе, его голос стал тихим, но от этого еще более пугающим.

— Я решаю то, что необходимо, чтобы ты была в безопасности.

Лукреция почувствовала, как внутри все сжимается. Она вырвала руку из его хватки и отступила на шаг.

— Ты не Бог, Романо.

— Нет, но мне часто приходится играть его роль

Он без усилий подхватил её на руки, словно она ничего не весила, и уверенным шагом направился в свою спальню. Лукреция замерла, поражённая таким неожиданным поступком. Но вместо того чтобы сопротивляться и требовать, чтобы он её отпустил, она лишь отвернулась, пряча лицо, пылающее от смущения.

Романо бережно опустил её на свою широкую кровать, накрыл одеялом и, не говоря ни слова, развернулся, возвращаясь к рабочему столу.

Лукреция, едва переведя дыхание, спряталась с головой под одеяло, пытаясь осмыслить происходящее. Он был холодным, неприступным, чужим... но в этом жесте была какая-то необъяснимая забота.

Романо тоже не мог понять, зачем это сделал. Может, потому что не хотел оставлять её одну в этом состоянии? Или потому что, даже погружаясь в работу, ему было спокойнее, когда она рядом?

Романо уселся за свой рабочий стол, включил ноутбук и попытался сосредоточиться на делах, но мысли всё равно возвращались к Лукреции. Он слышал её тихое, едва уловимое дыхание, видел, как поднималось и опускалось одеяло, укрывающее её хрупкое тело.

Лукреция, лежа в его постели, всё ещё пыталась разобраться в происходящем. Её сердце стучало быстрее обычного, а на губах чувствовался едва уловимый привкус волнения. Никогда раньше Романо не позволял себе таких жестов. Он был холоден, сдержан, держал её на расстоянии, а теперь... Теперь он сам перенёс её в свою кровать, словно желая удержать рядом.

Она осторожно выглянула из-под одеяла, бросив на него взгляд. Романо сидел, опершись локтем о подлокотник кресла, и лениво водил пальцами по клавиатуре, но, казалось, был погружён не столько в работу, сколько в свои мысли.

— Почему?.. — её голос прозвучал тише, чем она ожидала, но в тишине комнаты даже этот тихий звук показался громким.

Романо не сразу ответил. Он оторвался от экрана, посмотрел на неё и, словно взвесив все возможные ответы, спокойно произнёс:

— Потому что ты снова довела себя до истощения.

Лукреция нахмурилась. Конечно, она понимала, что после всего, что произошло, была на грани нервного срыва, но с чего бы ему так заботиться?

— Со мной всё в порядке, — упрямо сказала она, садясь на кровати.

Романо усмехнулся, но в его взгляде не было ни капли веселья. Он встал, подошёл к ней и, прежде чем она успела что-то сказать, провёл ладонью по её щеке, заставляя поднять на него глаза.

— Тогда почему ты дрожишь?

Лукреция сжала губы, осознавая, что её руки действительно мелко трясутся. Чёрт, он снова прав.

Но он не стал ждать её оправданий.

— Спи, Лукреция, — твёрдо сказал он, убирая ладонь и разворачиваясь обратно к столу.

Лукреция хотела возразить, но вдруг поняла, как устала. События дня давили тяжестью, и глаза начали слипаться сами собой. Она ещё раз взглянула на его широкую спину, потом легла и, зарывшись в тёплое одеяло, закрыла глаза.

Романо услышал, как её дыхание стало ровнее, и, сам того не осознавая, впервые за долгое время почувствовал себя спокойнее.

Романо откинулся на спинку кресла, ненадолго прикрыв глаза. Его кабинет освещала только настольная лампа, отбрасывая мягкий свет на темное дерево стола. Экран ноутбука светился отчетами, но он не мог сосредоточиться. Последние несколько недель превратились в хаос.

После разборок в Лос-Анджелесе их поставки были перекрыты – наркотики, оружие, женщины. Это ударило по клубам, которые теперь требовали новых девушек, иначе прибыли начнут стремительно падать. Картель после конфликта с Доменико решил отрезать им все пути, закрывая поставки из Мексики. Моретти попытались вмешаться, но без особого энтузиазма – вероятно, предпочли остаться в стороне, наблюдая за ситуацией.

Но не только картель создавал проблемы. Лас-Вегас тоже давил – их казино были не просто популярными, а доминировали в игорном бизнесе. Но и заведения Ндрагеты держались на плаву, во многом благодаря тому, что Армандо, один из лучших людей Доменико, был оттуда. Когда-то он уже работал на Камору, и эта связь до сих пор давала им преимущество.

Романо знал, что если ситуация не изменится, им придется искать новые пути. Война с картелем – последнее, чего он хотел, но если переговоры не принесут результата, выбора не останется. А становится союзниками с Каморой не лучшая идея.

Романо вздохнул, провел рукой по лицу и снова посмотрел на экран. Время поджимало. Ему нужно было действовать. 

Романо просидел за работой до самого утра, пока усталость не начала одолевать его. Он потер переносицу, убирая ноющее напряжение между бровей, и бросил взгляд на Лукрецию. Та начала шевелиться, сонно потянулась и медленно открыла глаза.

Её волосы растрепались, падая мягкими волнами на плечи, губы чуть припухли, а ресницы ещё слипались после сна. В этот момент она выглядела такой невинной, будто всё напряжение, что всегда жило в её взгляде, испарилось.

— Ты рано, — хрипло сказал он.

Лукреция зевнула, потянулась и посмотрела на него, прищурившись.

— А ты так и не спал, — отметила она, её голос всё ещё был пропитан сонной теплотой.

Она сбросила с себя одеяло и встала, поправляя одежду.

— Я сделаю нам кофе, — добавила она, направляясь к выходу из спальни.

Романо молча наблюдал за ней, пока она не скрылась за дверью.

Романо направился в душ, включая холодную воду, чтобы взбодриться. Ледяные потоки стекали по его телу, смывая напряжение, накопившееся за долгую ночь без сна. Он провёл рукой по мокрым волосам, глубоко вздохнул и, немного освежившись, наконец выключил воду.

Укутываясь в полотенце, он вышел из ванной и сразу заметил Лукрецию. Она как раз ставила чашку кофе на его рабочий стол. Услышав шаги, подняла на него взгляд — и мгновенно отвернулась. Точно так же, как в тот самый первый раз, когда случайно застала его в одном полотенце.

Романо усмехнулся, едва заметно, но всё же с долей самодовольства. Подойдя к шкафу, он без лишних раздумий стянул полотенце и бросил его на кровать, оставаясь абсолютно обнажённым.

Он неспешно выбрал одежду, чувствуя, как Лукреция замерла где-то позади. Смотрела ли она на него? Или всё ещё отворачивалась, пытаясь сохранить остатки самообладания?

Романо не стал проверять, просто продолжил одеваться. Он натянул боксеры, затем брюки, застегнул ремень. Белая рубашка легла на плечи привычным холодком свежей ткани, а сверху — пиджак, довершая его привычный образ.

Лишь после этого он повернулся к Лукреции, лениво бросив:

— Надеюсь, кофе не остыл?

Лукреция всё ещё стояла в стороне, сжав пальцы, словно пытаясь придать себе равнодушный вид. Она глубоко вдохнула и, не глядя на него, ответила:

— Нет. Я только что его приготовила.

Романо неспешно подошёл к столу, взял чашку и сделал несколько медленных глотков. Кофе был крепким, насыщенным — именно таким, как он любил. Его взгляд скользнул по Лукреции. Она всё ещё стояла на месте, будто раздумывая, уйти или остаться.

— Ты чего-то ждёшь? — спросил он, лениво опираясь на край стола.

Она подняла глаза, нахмурившись от его вопроса.

— Да, небольшое «спасибо» за кофе, может?

Он лишь усмехнулся, но ничего не ответил, снова поднеся чашку к губам. Однако его взгляд продолжал прожигать её.

— Так и будешь смотреть? — спросила она, смягчая тон.

Романо поставил чашку обратно на стол и выпрямился.

— Не громи больше рояль, малышка.

Лукреция закатила глаза, скрестив руки на груди.

— Я не громила рояль.

— Конечно. Ты просто устроила истерику среди ночи, — усмехнулся он.

Она вздёрнула подбородок, явно сдерживаясь, чтобы не огрызнуться, но потом лишь тяжело вздохнула.

— Мне нужно проветриться.

— Скажи Фернандо, он подготовит машину.

Она взглянула на него с вызовом.

— Ты не понял. Я хочу выйти одна.

— Нет, запомни, ты не свободная женщина, Лукреция, — спокойно напомнил он

Она молча сжала губы, но спорить не стала.

— Тогда выйди сам со мной, — вдруг сказала она и, быстро развернувшись, вышла из спальни, будто боясь услышать его ответ.

Романо усмехнулся, глядя ей вслед. Упрямая. Но именно это в ней и привлекало — она не сдавалась, даже когда знала, что проиграет.

Он допил кофе и нехотя отодвинул чашку. Всё же выход на свежий воздух не был такой уж плохой идеей. Работа никуда не денется, а Лукреция явно была на грани — после ночной сцены с роялем стало ясно, что ей нужно выплеснуть напряжение.

Романо вышел из спальни, и его взгляд тут же нашёл её. Она стояла у окна, задумчиво глядя на улицу, а пальцы нервно перебирали складки платья.

— Хорошо, я выйду с тобой, — сказал он спокойно.

Лукреция повернулась, слегка удивлённая, но быстро взяла себя в руки.

— Отлично, — кивнула она и направилась к выходу.

Фернандо, стоявший у двери, вопросительно взглянул на Романо, но тот лишь коротко кивнул ему, давая понять, что сопровождать их не нужно.

На улице было прохладно, свежий утренний воздух приятно освежал после душного помещения. Лукреция шла чуть впереди, явно радуясь тому, что ей всё же удалось вытащить его из дома.

— И куда ты хотела пойти? — спросил он, засунув руки в карманы брюк.

— Просто пройтись. Без охраны, без машин, без этого вечного контроля, — ответила она, не оглядываясь.

Романо прищурился, наблюдая за её уверенной походкой.

— Это не контроль, а предосторожность, — поправил он.

Лукреция только покачала головой, но спорить не стала. Они молча прошли несколько кварталов, пока не добрались до небольшой кофейни с открытой террасой.

— Давай зайдём сюда, — предложила она.

Романо оглядел заведение — обычное, без изысков, но с уютной атмосферой. Не совсем его стиль, но раз уж он согласился пойти, то мог позволить ей хоть небольшую свободу выбора.

— Хорошо.

Они заняли столик на террасе, и Лукреция сделала заказ, пока Романо молча наблюдал за ней. Она выглядела спокойнее, чем утром, но всё ещё напряжённой, словно ожидала, что он в любой момент передумает и уведёт её обратно.

— Ты всё ещё злишься? — спросил он, когда официант ушёл.

Она удивлённо подняла брови.

— На что?

— На меня. На то, что я запретил тебе видеться с братом.

Лукреция встретилась с ним взглядом, но затем быстро отвела глаза.

— Хотелось бы, но не получается, — призналась она.

Он усмехнулся и слегка наклонился вперёд.

— И ты решила выразить свою злость через музыку?

— Возможно, — пробормотала она, застигнутая врасплох.

В этот момент подошёл официант, ставя перед ней заказанное латте с карамельным сиропом и миндальное печенье, а перед Романо — эспрессо. Однако вместо того, чтобы сразу уйти, парень задержался, чуть дольше, чем следовало, глядя на Лукрецию.

Романо заметил это мгновенно. Его взгляд потемнел, губы сжались в тонкую линию. Не все знали, кто такая Лукреция, но этот официант должен был понимать, что смотреть на неё так — не лучшая идея.

Резко встав, Романо отодвинул стул с лёгким скрипом, заставив парня вздрогнуть.

Он не сказал ни слова, просто встал и схватил официанта за ворот рубашки, потянув его за собой. Парень растерялся, испуганно оглянулся на Лукрецию, но она лишь сжала губы, прекрасно понимая, что спорить с Романо в этом состоянии бесполезно.

Романо вывел его через задний выход, толкнув к стене.

— Ты знаешь, кто я? — его голос был низким, спокойным, но в этой спокойствии таилась угроза.

— М-мистер Карделло, я... я не хотел... — официант заикаясь поднял руки в жесте примирения.

— Не хотел? — Романо склонил голову набок, с усмешкой. — Тогда почему пялился на мою жену?

— Я не...

Романо ударил резко, без предупреждения. Кулак врезался в солнечное сплетение, официант согнулся пополам, хватая ртом воздух.

— Запомни, — продолжил Романо, склонившись к нему. — Ты даже не имеешь права смотреть на неё.

Парень закивал, тяжело дыша, но Романо этого было недостаточно.

— Встань.

Тот кое-как поднялся, держась за живот.

— Теперь запомни раз и навсегда, — Романо наклонился ближе, понизив голос. — Я Карделло. Здесь никто не смеет смотреть на то, что принадлежит мне.

Он похлопал официанта по плечу, будто ничего не случилось, а затем развернулся и направился обратно в ресторан.

Лукреция встретила его холодным, изучающим взглядом, но не проронила ни слова. Она лишь молча подняла чашку и сделала неторопливый глоток, давая понять, что прекрасно осознает, что только что произошло.

Романо не стал ничего объяснять — не видел в этом смысла. Он дал ей спокойно допить кофе, а затем, не теряя времени, вывел её из кофейни. Фернандо уже ждал их у машины, как всегда безмолвный и внимательный.

Обычно Романо занимал переднее сиденье, но в этот раз он сел рядом с Лукрецией. Это было неожиданно даже для неё. Она коротко взглянула на него, но, не добившись никакой реакции, отвернулась к окну.

Машина плавно тронулась с места, но напряжение в салоне только нарастало. Лукреция сидела, отвернувшись к окну, молча, но её поза — напряжённая, скрещённые руки и сжатые губы — говорила больше любых слов.

— Мы могли бы вернуться домой так же, как и пришли. Зачем было звать Фернандо? — её голос звучал ровно, но в нём чувствовалась обида.

Романо не ответил сразу, бросив короткий взгляд на неё.

— Думаю, на сегодня хватит.

Лукреция резко повернулась к нему, в её глазах вспыхнул гнев.

— На сегодня хватит? — Она фыркнула, недоверчиво покачав головой. — Ты так говоришь, словно это я только что ударила человека!

Романо смотрел прямо перед собой, будто её слов вовсе не существовало.

— Ты даже не знаешь, кто он, — продолжила она, не скрывая раздражения. 

— Ему повезло, что я не сломал ему челюсть, — спокойно перебил Романо.

Лукреция зло выдохнула.

— Он просто посмотрел на меня!

Романо медленно повернул голову, его взгляд был ледяным.

— Он не должен был.

— Ты сошёл с ума, — прошептала она, потрясённо глядя на него.

Романо усмехнулся и снова отвернулся.

— Привыкай.

Когда они вернулись в пентхаус, Лукреция молча прошла в свою комнату и с силой захлопнула дверь, будто ставя между ними границу. Романо остановился в коридоре, задумчиво глядя в её сторону. Он надеялся, что эта прогулка немного успокоит её, но вместо этого всё вышло наоборот — теперь она злилась ещё сильнее.

Он провёл рукой по лицу, чувствуя нарастающее раздражение. Лукреция могла сколько угодно злиться, но рано или поздно ей придётся смириться с тем, что теперь её жизнь принадлежит ему.