Глава 12
Соня поняла ужасную истину: избегать Женю было просто невозможно.
Он советовался с ней по любому поводу — как он выглядит, что подарить, как лучше сказать и как себя вести. И тот факт, что он старался казаться лучше перед другой девочкой, выводил её из себя. Хотелось отказаться от этой затеи.
И Соня наконец решилась. Перед обязательными занятиями, когда Женя вновь подошёл к ней, она сухо сказала: "Я думаю, ты уже можешь справиться без моих советов."
Женя посмотрел на неё некоторое время и пожал плечами.
— Возможно, но я не за этим. Пойдем на холм?
— Зачем? — Соня развернулась к нему корпусом, отложив бумаги на стол. Стул под ней скрипнул, ознаменовав затянувшуюся паузу.
— Просто хочу побыть вместе, пойдешь или нет?
Тяжело отказывать Жене, особенно когда он такой настойчивый. Хотя Соня и понимала, что сам Женя не вкладывал в это романтического подтекста, между его фраз сквозила двусмысленность.
— Пойду. Давай тогда встретимся после занятий у лавок и...
— Нет-нет — Перебил её Женя. — Мы пойдем сейчас.
— Сейчас?! — Взвизгнула Соня. — Нет, мы не можем сейчас! Нельзя прогуливать занятия.
Женя внимательно оглядел кабинет. Народу было так много, что приходилось наклоняться к девочке, чтобы расслышать её слова.
— Даже если никто не заметит твоё отсутствие?
— Демчук, так нельзя.
— Брось, конечно, можно. — Он уперся рукой на спинку стула позади неё. — Ну или оставайся, а я пошел один.
Соня тяжело вздохнула. Куда он пойдет один? А вдруг что-то случится.
— Хорошо, пошли. Но если нас поймают...
— Не переживай, Щёки. — Они незаметно вышли из душного помещения. Женя уже собирался по-дружески закинуть руку ей на плечо, но Соня резко остановилась, услышав обидное прозвище, и начала прожигать в нем дыру взглядом.
— Демчук! Сейчас я уйду обратно в кабинет.
— Прости, привычка.
Они отошли подальше от главных корпусов.Женя предусмотрительно снял кепку отряда, забрал такую же у Сони и быстро запихнул обе в рюкзак, чтобы издалека вожатые не смогли определить, что они из корпуса на другом конце лагеря. Они будто за одно мгновение перестали быть частью этой лагерной экосистемы и стали просто Соней и Женей — обычными подростками на прогулке.
На холмах было удивительно тихо. Ни привычных криков, ни топота. Казалось, время остановилось. Даже ветер не тревожил ни одну веточку или травинку, которые медленно окрашивались в осенние цвета.
В сердце Сони тем временем начиналось цунами.Её пугала сама мысль — быть пойманной за нарушением правил. Пропускать обязательные занятия без уважительной причины, а тем более уходить далеко от отряда, было категорически запрещено. Она высказала всё это Жене по дороге, на что тот успокоил её уже продуманным планом. Он просто скажет, что Соне стало плохо, и они были в медпункте, который как раз находится рядом с холмами, а сейчас ждут вожатого.
— Да и у тебя такой вид, будто температура. Так что точно поверят.
Соня потрогала свои горячие щёки, ощущая ожидаемое волнение рядом с Женей. Как бы она ни пыталась себя убедить в обратном, он всё равно задевал струны её души в неожиданных местах, что поймать было невозможно, и с такой силой, что нельзя было игнорировать.
— И что тут делать? — Спросила Соня, пиная камешки. Вид открывался на весь лагерь, а совсем рядом некоторые дети ездили на картингах.
— Можем поговорить. Или молча посмотреть, как другие гоняют на машинах. — Он задумался и добавил. — И позавидовать.
— А чему тут завидовать? — Поежилась Соня. — Я бы ужасно испугалась гонять с такой скоростью, да и врезаться проще простого. Нет, я лучше дальше продолжу свои ниточки плести.
— А я бы с удовольствием прокатился. Я как-то катался по полю, меня дядя посадил, и я поехал. Погоняли мы тогда знатно.
— Кошмар, чем вы думали?
— Да расслабься, там никого не было.
— Ладно себя не жалко, машину бы пожалели.
— Мой дядя — механик. — парировал Женя. — Мы с ним его машину чуть ли не по болтикам разбирали. Он забирал меня каждые выходные к себе. Говорил: "Чего ты, Жека, всё с няньками, не дело это. А семья на что?". Ещё мы ходили в походы.
— Правда? — Соня искренне удивиласью — Должно быть, это очень увлекательно.
— Ничего подобного. Спишь почти на земле, а если не повезет ещё и на мокром. Мошкара обязательно покусает. Ужас.
— Простите, как я могла забыть. Мажорам такой досуг не по нраву.
Женя не обиделся на её слова, только улыбнулся.
— Возможно, но вот быть по локоть в масле мне очень понравилось. Отец обещал машину по окончании школы. Думаю, попрошу скоростную. Он побухтит, но потом сломается. Но пока я ребенок, — Он указал вниз на гонку. — Ужасно завидую. Хочется уже сейчас погонять.
— Почему тогда не записался?
— Вожатые не разрешили. Говорят, я и так слишком много проблем создаю, а дать мне руль — прямая дорога к увольнению. Их не убедишь, что я хорошо вожу. Поэтому пошёл на гитару для новичков.
Соня услышала всё отчаяние, скрытое в голосе Жени. Играл он действительно хорошо на немногочисленных кострах. Она вспомнила, как Женя выучил песню за день. Да, ему было нечего делать на этих занятиях.
— Ну а ты, Сонька, чего больше всего хочешь?
Он посмотрел на неё горящими глазами от вновь нахлынувших воспоминаний о любимой машине и не менее любимом дяде. И что-то было в этом взгляде одновременно доверительное и жалобное. Будто смотрит маленький щенок, для которого ты — вся жизнь. И приятно от этой мысли, и страшно от непосильной ответственности. Женя сделал не шаг на холм, а шаг к Соне, которого она не ожидала.
— Хочу учиться в большом городе. — Соня опёрлась на металлическое ограждение, они всё дальше отходили от "спасительного" медпункта. — Уехать из деревни и ощутить быстрый темп жизни. Ходить по красивым кафешкам, ездить на метро, иметь много друзей. Жить на высоком этаже и по вечерам смотреть на огни вывесок. Правда, смешно?
— Я не нахожу это смешным, хорошая мечта. Главное руки не опускай.
— Почему от тебя эти слова звучат как усмешка?
Соне тут же вспомнился их разговор на дискотеке. Она прокручивала его в голове стабильно два раза в день после приема пищи, не запивая. Её всё ещё мучила резкая перемена в поведении Жени. Бесконечные разговоры о Лесе наталкивали лишь на то, что эти изменения ради неё. А Соня... просто подруга, помощница, сильное плечо для опоры и слёз. Она поежилась, на сей раз таблетка мыслей оказалась горькой.
— С чего ты взяла, что я насмехаюсь? Мне неприятно, что ты мне не веришь.
— Потому что ты говоришь то, что тебе не свойственно.
— Если долго быть громким, можно потерять голос.
— Куда ты дел Демчука? Ты его эмпатичный, серьезный двойник?
— Я всегда был эмпатичным.
— Ну конечно...
— Я не понимаю, Соня, что ты хочешь сказать?
Соня замолчала, Женя заискивающе смотрел на неё.
— Ну?
Она не выдержала.
— Ты задирал меня с самого начала смены! Смеялся над моим лишним весом!
Слова вырвались, как исповедь. Надоело гадать, ждать, верить.
Неприятная правда схожа с детскими туфлями. Как бы медленно не отрывал липучку на них, звук будет громким. Поэтому Соня хотела всё решить резким движением и больше не мучиться.
— Не правда, не было такого.
— А твое прозвище?!
— Говорил же, что оно не обидное.
— Оттого, что ты назвал его не обидным, оно не перестало быть обидным!
— Но причем тут вес вообще?
— Потому что они большие! Поэтому ты заострил на них внимание.
— Они милые, вот и заострил. — Соня растерялась, не зная, что ответить. — Я никогда не издевался над тобой.
— Ты подшучивал! По поводу Саши, моих увлечений. Но как только тебе понадобилось добиться Лесю, стал шёлковым, чтобы я плясала под твою дудку.
— Я подшучивал над тобой и Сашей, чтобы ты не воспринимала отношения с ним всерьёз. Ты — вот кто мной управляет. Ты буквально говоришь, что мне делать! И я делаю, потому что доверяю. Больше, чем другим. Больше, чем пацанам. Ведь я знаю, ты меня не обманешь.
— Ты меняешь мою еду на другую!
— Потому что у тебя аллергия, чёрт подери! Это называется забота. ЗА-БО-ТА.
Соня хотела что-то ответить, что-то колкое ещё немного и образуется на разъяренном языке, но Женя краем глаза заметил приближающуюся толпу, схватил её за предплечье и резким движением затащил в кусты.
— Дем.. — Начала кричать Соня, но смогла лишь мычать под его широкой ладонью.
— Тише, идут.
— А как же наш план? — Соня перешла на шёпот.
— Не успели бы добежать, да и ты слишком громко кричала.
— Я? — Тихо возмутилась Соня. — Да ты...
— Всё, не начинай. Прости, что заботился о тебе, я не знал, что ты такая неблагодарная. — Женя громко ойкнул, получив локтём в бок — Ты точно хочешь, чтобы нас нашли и наказали.
Соня развернулась к нему:
— Стоять так рядом с тобой, уже наказание.
Каждый подумал о разном.
Они стояли так близко, что Соня чувствовала его дыхание и могла посчитать родинки на носу.
Наказание было в том, что она видела его так близко и не могла прикоснуться. Кончики пальцев защипало. Хотелось провести по непослушным кудрям, коснуться шёлковой кожи и очертить пухлые губы.
Женя делал вдох, сердце подскакивало к горлу. Делал выдох, и оно падало в пятки. Когда он успел стать таким красивым? Или Соня просто раньше не хотела это замечать? Женя улыбнулся, и щёки Сони загорелись. Неужели он всё понял по её взгляду, по сбивчивому дыханию, по дрожащим ресницам? Он примет её чувства? Или просто посмеётся. Она умоляюще смотрела на него, глазами говоря: «Ну не мучай, будь честен, скажи как есть...».
Но Женя молчал, не понимая этого взгляда.
— У меня что-то на лице? — Он забавно скосил глаза к переносице. — Так внимательно смотришь.
Соня судорожно пыталась сочинить хоть какое-то оправдание:
— Я... отвечая на твой вопрос, на самом деле я хочу больше всего...
Что? А вот это она не успела придумать и ещё больше напрягла мозги.Что она хочет прямо сейчас?
«Поцеловаться» — первое, что пришло в голову. И эта мысль была такой быстрой и громкой, что заглушила все остальные.
— Обязательно поцелуешься, не переживай.
Нет. Не может быть. Соня сказала это вслух?! Она сказала это! Её захватила паника, и Соня глупо захлопала ресницами.
— Когда? — Язык продолжал её не слушаться. Если бы могла, сирена внутри заорала. Женя обхватил чужие щеки и сжал так, чтобы губы сделались "уточкой". Соня зажмурилась, будь что будет.
— Когда парня себе найдёшь. — Немного трескающийся из-за долгого шепота смех заставил Соню открыть глаза. Женя продолжал ухмыляться. — Ты симпатичная, так что это не составит труда. Только с первым встречным не соглашайся, вдруг козлом окажется.
Он отпустил её, а потом аккуратно выглянул из кустов.
— Вроде ушли, пойдем возвращаться?
Соня лишь молча кивнула, прижимая пальчики к щекам. И на что она рассчитывала?
Женя задержался, глядя на куст. Провёл пальцами по шершавым листьям, и внимательно изучал тяжелые гроздья ягод, которые склоняли вниз некоторые слишком тонкие ветки. Цвет ягод напоминал бушующее море в пасмурную погоду, когда пляжи закрыты, а рыбаки пьют чай в тёплых домах.
А ты — маленький неотесанный мальчишка, нарушивший запрет, без промедления перелез через забор и не можешь оторвать взгляд.
И наконец приходит осознание, что взрослые дядечки ставят заборы и вешают цепи не для того, чтобы защитить, а чтобы отгородить природную красоту, спрятать как дорогую картину от чужих глаз. Потому что как от самого прекрасного в мире искусства можно ослепнуть, так и от морских волн можно впасть в транс: Захотеть стать частью волн, погрузиться в бурю и мощь, смешаться с множеством видов рыбы. Кусать соль зубами с такой силой, чтобы болели желваки. Стать кем угодно: моллюском, раком, водорослью, лишь бы быть частью. Лишь бы быть. И уже когда будет слишком поздно, осознать, что тонешь.
Женя думал об этом, потирая одну из ягод немного потными пальцами. Есть не решался.
— Надо будет ещё сюда прийти. Обязательно. — Он кивнул сам себе и ускорил шаг в сторону классов.