Глава 15 - Близость
— Кто здесь?.. Цзююэ-гэ?! — Ли Чжихэ обернулся, увидев его, и в голосе прозвучала радость.
Сун Цзююэ улыбнулся, кивнул и спокойно спросил, не нужна ли ему помощь.
Ли Чжихэ смутился, его щеки вспыхнули румянцем.
— Нет-нет, я сам.
Сун Цзююэ усмехнулся, но всё же мягко предупредил, чтобы он был осторожен.
— Хорошо, — кивнул Ли Чжихэ. Он быстро ополоснулся и пошёл к себе.
На нём была лишь тонкая накидка, на ногах — поношенные мягкие туфли. Вечерняя темнота делала его кожу ещё светлее, почти прозрачной.
Он приблизился к брату Цзююэ, уловил слабый запах вина и тихо спросил:
— Цзююэ-гэ, ты пил?
— Пару чашек, — отмахнулся тот, в тайне вздыхая, что у тётушки Ван самогон и правда крепкий.
— Я принесу тебе воды.
— Не стоит... — начал Сун Цзююэ, но Ли Чжихэ уже поставил чашу перед ним. Цзююэ на мгновение задержал взгляд на нём, затем взял воду и отпил — в голове сразу прояснилось.
— Ложись, не вставай, — сказал он тихо.
— Угу, — отозвался Ли Чжихэ, послушно устроился на кровати и повернулся к нему.
Сун Цзююэ рассказал о ему возвращении долга семье тётушки Ван. Ли Чжихэ лишь кивнул.
Сун Цзююэ хотел добавить что-то ещё, но, посмотрев на него, вдруг замолчал. На сердце стало удивительно тепло.
— Спокойной ночи, Цзююэ-гэ, — прошептал Ли Чжихэ.
— Ладно, — с улыбкой пробормотал тот, похлопав себя по коленям. — Спи. Всё остальное расскажу завтра.
Он лёг, и Ли Чжихэ почти сразу придвинулся ближе. От него исходил тонкий запах трав и чего-то едва сладковатого.
— А с чего это ты такой душистый? — усмехнулся Сун Цзююэ.
— Я теми травами натёрся, что ты дал... Вот и пахну, — тихо ответил Ли Чжихэ.
— Странно. Я тоже ими пользовался, но от меня такого аромата не было.
— Тогда... я не знаю, — он смущённо отвёл взгляд, и лицо у него сразу покраснело.
Сун Цзююэ, слегка навеселе, не удержался и обнял его. Ли Чжихэ вспыхнул ещё сильнее.
Но едва Сун Цзююэ провёл ладонью по его спине, как понял, насколько тот всё ещё хрупок. Он отпустил его и пробормотал:
— Ты совсем как веточка. Надо бы тебя подкормить.
Ли Чжихэ прикусил губу и посмотрел на него с особым светом в глазах.
— Тогда... поцелуй меня, — едва слышно прошептал он.
Сун Цзююэ замер, ошеломлённый.
— Ты... что, считаешь меня некрасивым? — вдруг с обидой и растущим волнением спросил Ли Чжихэ, увидев его замешательство.
— Ну что за глупости... Иди сюда, — выдохнул Сун Цзююэ и, обняв его, поцеловал. Нежно, мягко — как будто боялся, что всё это растает, если дотронешься слишком резко.
Ли Чжихэ прижался ближе, почти шепча:
— Цзююэ-гэ...
В этом голосе было что-то хрупкое, тёплое, почти растворяющее. Сун Цзююэ крепче прижал его к себе, провёл рукой по телу, и Ли Чжихэ замер, затаив дыхание.
Их взгляды встретились.
На этот раз Ли Чжихэ сам потянулся к нему и обнял, будто нашёл в этом касании укрытие.
Сун Цзююэ коснулся его щеки губами и с мягкой улыбкой прошептал:
— Всё равно ты слишком худенький, Сяохэ...
Ли Чжихэ неожиданно рассмеялся.
— Над чем ты смеёшься? — с притворной строгостью спросил Сун Цзююэ.
— Просто... я не ожидал, что ты назовёшь меня Сяохэ. Меня так дед звал, когда я был маленьким.
— Тогда как тебя звать? Чжихэ?
— Зови, как хочешь... Мне всё нравится, — Ли Чжихэ ещё сильнее обнял его, прижавшись всем телом. В этом жесте было столько доверия, будто он боялся потерять тепло, которое наконец обрёл.
Сун Цзююэ рассмеялся и переплёл пальцы с его.
Взгляд Ли Чжихэ чуть изменился. И он, не отставая, поддался порыву вместе с Сун Цзююэ.
Спустя какое-то время Сун Цзююэ вышел и набрал воды, чтобы умыться. А затем, вернувшись, обнял Ли Чжихэ и уснул.
— Жарко...
Они лежали вплотную, но утренний зной не спадал, и крошечная комната была полна горячего воздуха.
— Третий брат! Третий брат!
С самого утра прибежал Ли Сяоцюй.
— Что случилось? — вышел во двор Сун Цзююэ.
— Папа узнал, что вы сняли жильё. Разозлился до чёртиков! Говорит, что вы на свадьбе его разыграли, теперь требует, чтобы старшие братья пришли к вам и «разобрались»!
Сун Цзююэ усмехнулся:
— Ну пусть приходят. Я им гостинцы приготовил — в глаз иглу.
Сказал это с нарочито злобной ухмылкой — Ли Сяоцюй тут же побледнел.
— Сяоцюй, передай отцу, что если хоть кто-то из них сунется, мы молчать не станем. А после этого про какие родственные узы можно будет говорить? — голос Ли Чжихэ прозвучал холодно. Он тоже вышел во двор.
— Ты... ты ходишь?! Третий брат! — Ли Сяоцюй застыл в изумлении.
Ли Чжихэ кивнул. И не подумал скрывать.
— Ступай домой. Что я тебе сказал, то и передай.
Ли Сяоцюй окинул его взглядом с головы до ног и, кажется, по-настоящему поверил, что брат вновь стоит на ногах.
— Понял! Я передам! — возбуждённо кивнул и рванул обратно.
Тут с соседнего двора послышался кашель.
— Тётушка Ван, уже встали? — Сун Цзююэ приветливо махнул рукой.
— Слышу, к вам грозятся заявиться? Велю Ши кое-что подготовить, — нахмурилась она.
— Не надо, тётушка. Не придут. Громких слов они не стесняются, а на большее духа не хватит, — отмахнулся он и ушёл готовить завтрак.
Успели только поесть как на пороге появились люди из семьи Ли. Но это были не братья, а их жёны. Обе пришли с подношениями.
— Чжихэ! — позвали его с улыбкой.
Он удивился, чуть смутился, но всё же вышел навстречу.
— Ты и вправду ходишь!
Жёны братьев ахнули в один голос. Радость на их лицах была искренней, но Ли Чжихэ оставался холоден.
Переглянувшись, женщины почувствовали: обстановка напряжённая. Тогда заговорили, что мать, мол, узнав о его восстановлении, хотела прийти сама, да приболела, вот и прислала их.
— Вот, яиц принесли — только снесли, — поспешно открыла корзину старшая сноха Лю-ши.
— И ещё обувь. Мы сами шили. Для тебя и для Цзююэ, — добавила младшая, Ван-ши.
— Не нужно. Заберите с собой, — спокойно, но отстранённо сказал Ли Чжихэ.
— Ну... — снохи замялись.
Старшая мягко хлопнула его по плечу:
— Злющий ты, конечно. Но ведь всё уже позади! Ты вон какой — здоров, муж у тебя способный. Живи теперь лучше всех нас!
— Говорят, вы скоро на Центральную улицу переезжаете? — оживилась младшая.
— Да. Этот дом не наш. Цзююэ-гэ взял в долг и снял другой, — спокойно ответил Ли Чжихэ.
— В долг, не в долг, всё равно молодец. Он ведь доктор. С таким не пропадёшь, — с улыбкой поддержала старшая.
Ли Чжихэ всё сильнее сжимал кулаки. В груди копилось раздражение.
— В день свадьбы отец сказал: "Ушёл из дома — значит, чужой. Живи и умирай как хочешь, к нам не суйся". Я хорошо это запомнил.
— Ох, ну что ты сразу... Ушёл в другую семью — стал её частью. Все так живут, — попыталась сгладить младшая.
— Но я тогда был почти мёртвым! — рявкнул Ли Чжихэ. — А до этого я всегда старался, тянул в дом всё, что мог. И стоило мне упасть, так все отвернулись! Искали, как от меня избавиться. Думаете, я не видел?
— Времена были тяжёлые, — тихо оправдалась старшая. — Люди и детей бросали, и стариков. Сейчас ты поправился, так живи дальше. Всё-таки это твои родители...
— Всё. Уходите. И заберите всё с собой. Передайте им, что их слова я помню. Я не жду их и сам не приду! — Ли Чжихэ встал.
— Ну ты... — старшая сноха уже открыла рот, но тут вмешался Сун Цзююэ.
Он кашлянул, подошёл с тонкой иглой в руке и сказал, прищурившись:
— Всё, что Чжихэ хотел сказать — он сказал. А теперь, извините, у нас сеанс. Время иглоукалывания.
Невестки, увидев иглу, да ещё вспомнив, что говорил Ли Сяоцюй, побледнели.
— Цзююэ, ты бы поговорил с ним... Всё же родители... — пробормотала старшая, но, увидев лица мужчин, поняла — это бесполезно. Взяла младшую за руку и, не оглядываясь, ушла.
Как только за ними захлопнулась дверь, Ли Чжихэ покачнулся. Ноги подкашивались.
— Осторожнее, — подхватил его Сун Цзююэ.
Ли Чжихэ сделал глубокий вдох:
— Поняли, что я выкарабкался и хотят наладить отношения?
— Не обращай внимания. Ты молодец. Сегодня держался как надо, — мягко сказал Сун Цзююэ.
— После всего, что они сделали, я не прощу, — сжал губы Ли Чжихэ.
Сун Цзююэ погладил его по щеке.
Тем временем Ван Ши пришёл звать его в поле.
Ли Чжихэ тоже хотел было пойти.
— Побереги себя. Отдохни ещё пару дней, — сказал Сун Цзююэ и ушёл с соседом.
На поле его тут же обступили с шутками, мол, выгнали зятя, да ещё с позором. Но Сун Цзююэ не обиделся, только смеялся вместе со всеми, поддерживая тон.
Он знал: кто умеет смеяться над собой, того в деревне уважают. Так он понемногу и вживался в местную жизнь.
К обеду, когда работа подходила к концу, прибежал мальчишка из дома старосты.
— Цзююэ! Староста зовёт, дело срочное!
Он вытер пот и пошёл к краю поля.
Оказалось, что решение принято: участок под дом утверждён.