Педагогическая поэма

Прекрасная погода и Jamiroquai в наушниках доставляли, композиция Little L простреливала тело щекотными пузырьками.

Вика летела в школу с букетом роскошных роз, окрыленная предвкушением встречи.

Глаза сразу выцепили Ольгу из толпы народа, собравшегося перед школой. Она стояла с огромной охапкой букетов в окружении ребят из класса. Вику кольнуло досадой: «Опоздала». Запинаясь о малолеток, она прорвалась к своим.

— Здравствуйте, Ольга Сергеевна! — от нетерпения ее голос даже слегка зазвенел. Вика протянула пылающий пурпуром букет. — Вот!

Она запомнила, как Ольга однажды пошутила: «Внутри меня точно живет горячий кавказец, обожаю ярко-красные розы».

— Спасибо, но мне уже просто некуда, — Ольга обвела глазами двор. — Иди вон, подари Елене Борисовне, — и тихо добавив: — У нее неурожай как всегда, — подмигнула.

Несмотря на легкое разочарование, Вика обрадовалась: особая связь, которая возникла между ними, никуда не исчезла. Три недели бок о бок и последующая нерегулярная, но временами достаточно интенсивная переписка сблизили их еще больше. Иногда Ольга будто и забывала о том, что Вика ученица, и не стеснялась обсуждать с ней учеников и коллег так, словно они были подружками. И при этом их отношения дружескими назвать было сложно, потому что в них, безусловно, присутствовал флирт. Вика по нескольку раз перечитывала их чаты. А по ночам ей снились очень неприличные сны с участием Тумановой. Просыпаясь, она наскоро удовлетворяла себя и снова проваливалась в сон.

Послушно вручив цветы ненавидимой всеми учительнице по обществознанию, Вика вернулась «в строй» как раз к началу линейки. Внезапно ее крепко обняли со спины:

— Сестра.

— Брат, — пробурчала она Косте, не сводя глаз с Ольги, которая, таинственно улыбаясь, шептала что-то на ухо Герману Белковскому. Белковский вечно отирался возле Ольги. Он, как и Вика, посещал факультатив по биологии и почему-то раздражал своей похожестью на ебаного Тора и высокомерной усмешкой, не сползающей с губ.

В отличие от плечистого Германа, Костя Супруненко был худющим блондином скандинавской наружности. Помешанный на роке, он с девятого класса изо всех сил косил под Курта Кобейна и даже специально отрастил себе челку на пол-лица.

Еще в детском саду Вику с Костей обзывали женихом и невестой. Но, к счастью, им удалось не омрачить отношения влюбленностью, сопливыми страстями и прочей лабудой, способной испортить многолетнюю дружбу.

Викины мимолетные увлечения (девочка в художке, соседка по даче, мамина коллега) Супруненко воспринимал с философским спокойствием, но когда она рассказала ему про Ольгу, поморщился: «Не связывайся».

Вика, удивившись, рассердилась и, конечно, ответила, что он ничего не понимает в женщинах. И что ей его советы не нужны.

— Чо, как дела? Не пялься так явно, — прошипел Костик.

— Что, прям заметно? — испугалась Вика.

Хмыкнув, он покрутил пальцем у виска и отвлекся на Оксану Елизарьеву, которая, наплевав на обязательный дресс-код, заявилась на линейку в экстремально коротком платье с обнаженной спиной и полупрозрачными вставками спереди. На своих 9-сантиметровых каблуках от Sable Campbell она была выше большинства окружавших ее одноклассников.

Рассеянно слушая стандартные выступления, повторяющиеся из года в год, Вика меланхолично размышляла о том, что это ее последний «первый звонок» и что ей, наверное, должно быть грустно, но все сожаления сводились к пугающему: «Как же жить потом дальше без Ольги?»

После линейки Туманова скомандовала:

— Ну что, мои пупсики, зубки за лето наточили? Пойдемте грызть гранит! У меня для вас сюрприз! — и, повернувшись, улыбнулась Вике: — Готова к презентации шедевра?

Все шумной толпой устремились к школьному крыльцу. Вика шла, замирая от радостного предвкушения. Дело было, конечно, не в «пятнадцати минутах славы», а в том, что она нуждалась в Ольгином внимании как в наркотике, без которого всё в жизни казалось серым и унылым.

***

— А когда привал? — проскулила Оксана, тяжело дыша.

Ползти по дерну с тяжелым рюкзаком никому не доставляло особого удовольствия. Ежегодная вылазка всем классом в «Покровское» была, скорее, данью традиции, чем реальным фаном. Но на этот раз Вика, разумеется, с нетерпением ждала этого долбаного похода. Провести время с Ольгой в неформальной обстановке — что может быть прекраснее. Правда, представить это романтическим свиданием на лоне природы мешало присутствие еще четырнадцати человек.

Ольга шла налегке (ее рюкзак подхватил Герман), болтая с девочками, которые семенили за ней, как фрейлины за императрицей. Покинув свиту, Вика вырвалась вперед и молча пошла рядом с Костей. Надоело слушать, как Туманова шутит с Оксаной про «кроссовки на каблуках» или хвалит Машу за первое место в районном турнире по теннису.

К моменту, когда прекрасная половина добрались до «их» поляны, мальчишки уже расселись на бревнах и, не стесняясь, курили. «Лучше бы кальян забодяжили, чем вонь тут разводить», — бросила Ольга и тут же принялась дирижировать оркестром: кому идти за хворостом, кому — на источник за водой для чая, куда скинуть рюкзаки, как расстелить пледы и разложить еду.

Она всегда была в центре. Вероятно, Вике это только казалось, может быть, это у нее фокус сместился? Куда бы она ни смотрела — Ольга «оставалась в кадре», а рядом с ней топтались преданные вассалы. Витя паясничал, в реверансе протягивая бутылочку минералки, Герман галантно накидывал ей на плечи теплый плед, подмечая, что сесть будет лучше с подветренной стороны костра. Вику вся эта чрезмерная активность окружающих выбешивала. А Ольга вела себя так, словно ее всё это забавляло и радовало.

Из-за деревьев раздавался визг и крики: «Ты дебил?!», «Не мешай!» Задержавшийся в пубертате Коляша устроил охоту на девочек, пока девочки охотились на красивые виды для селфи.

На короткое мгновение толпа возле Ольги рассосалась, и Вика подошла к ней.

— Красиво здесь.

«Рука-лицо», из всех возможных фраз ей почему-то в голову пришел именно этот примитив.

Ольга пожала плечами.

— Это не моё. Никогда не понимала всех этих восторгов по поводу отдыха на природе. Я девушка нежная и капризная, предпочитаю лакшери и комфорт всем этим сомнительным удовольствиям с царапинами на ногах и жужжащими насекомыми, — она язвительно улыбнулась.

Вика решила, что, наверное, будет неправильным во всем с ней соглашаться. В конце концов, вряд ли Ольге может быть интересно с человеком, который бесконечно поддакивает.

— Иногда полезно подышать кислородом, расслабиться, белок покормить... помедитировать, грибочки пособирать...

Вика остановилась, заметив, что лицо Ольги приобрело скучающее выражение.

— Но да, это на любителя, — поникшим голосом подытожила она свое бесславное выступление.

— Вот именно, — вдруг Ольга взяла ее руку в свои ладони. — Вот состарюсь и куплю себе домик на опушке леса. Буду вести отшельнический образ жизни и сторониться всех этих противных людишек.

— Я буду вас навещать, — Вика ухмыльнулась. — Чтобы вы не одичали.

— Ну если только с подарочками, с чем-то веселящим и игристым, — Ольга подмигнула. — Тогда я не смогу устоять, конечно. И нарушу свое затворничество.

Вика чувствовала, как по телу волной побежали сладкие мурашки — Ольга все еще удерживала ее руку.

— Договорились, — она наклонила голову вбок. — Представляю, как вы стоите там босая, с распущенными седыми волосами и варите зелье.

— А, избушка на курьих ножках, да? — Ольга рассмеялась. — Будем считать, что подкол засчитан.

— Вода закипает, Ольга Сергеевна, заварка у вас?

«Что ж ты такой назойливый, сука», — подумала Вика, с ненавистью глядя на нарисовавшегося совсем некстати Германа.

— Ну а как же, — Ольга вытащила свою сумку из кучи рюкзаков и достала пакет с чаем. — Это же святое, никому доверить не смогла.

— О, травка, — подбежавший Коля громко заржал. — Почем something?

— Сразу видно, что ты понятия не имеешь, как выглядит настоящий каннабис, — с иронией произнесла Туманова. — Понтоваться надо уметь, Николай.

— Ольга Сергеевна! Что-то прохладно! У меня тут кое-что! Добавим в чай? — Витя достал из рюкзака поллитровую бутылку Бехеровки и с озорством помахал ей в воздухе, для убедительности шмыгнув носом.

Ольга закатила глаза:

— Митяев? Я не расслышала, что ты там спросил, — она демонстративно отвернулась от стола, на котором стоял чайник.

По воздуху поплыл сладковато-терпкий аромат Дянь Хуна. Вика, последовав Ольгиному совету, купила несколько коробок в «Море чая». Родители, попробовав, назвали вкус «специфическим» и продолжили топить в кипятке пакетики «Greenfields».

Все собрались вокруг костра. Ольга уселась между Германом и Витей. Вике досталось место рядом с говорливой Таней Жуковой, которая, хлопая нарощенными ресницами, взахлеб рассказывала о поездке в Барселону. Как ужасно жарко там в августе и как они добирались до пляжа, периодически заваливаясь в сексшопы, потому что только в них были рабочие кондиционеры. Девчонки хихикали, а Вика скрежетала зубами, слушая, как на другом конце стола Ольга общается с Белковским. После какой-то его совершенно плоской шутки Туманова сквозь смех произнесла: «Даже не понимаю, как у тебя получается так меня смешить. Обожаю людей с чувством юмора!»

Не выдержав, Вика встала и пошла по тропинке между сосен до ближайшей асфальтированной дорожки, которая вела к роднику «Царевна-лебедь». Дойдя до пруда, она забралась в беседку, обшитую деревянной решеткой, и, усевшись на зеленую скамейку с отломанной спинкой, прикрыла глаза, слушая, как ветер шумит в кронах деревьев.

— Тук-тук? — раздался глухой стук по дереву. Вздрогнув, Вика распахнула глаза. — Можно войти?

— Да входи уже, — Вика подвинулась.

Присев рядом, Костя вытянул длинные ноги.

— От этих бревен у меня уже задница затекла. Что-то случилось?

— Все нормально, — выдавила она.

— Да не лечи меня, Шевелева. Я же вижу, что что-то происходит.

Вика посмотрела на него с грустью.

— Скажи, а со мной интересно? Только честно. Я не обижусь.

— Конечно, — не задумываясь выпалил Костя, — ты очень прикольная.

— Ты не объективен.

Ольга часто именно так отвечала на ее комплименты.

— Очень даже объективен, — он закурил сигарету. — А с чего ты вдруг загрузилась?

— Не знаю. Не могу понять, как она ко мне относится, — Вика замялась. — Иногда мне кажется, я ей нравлюсь, а иногда будто на самом деле я ничего для нее не значу. Видел, как она сейчас с Белковским заигрывала?

— Кхм, — Костя закашлялся. — Блин, да не парься. Ты стопроцентно ей нравишься. И смотрит она на тебя не так, как на Герыча.

— Точно? — Вика оживилась. — Ты уверен?

— Уверен. Вон, она тебе в инсте коммент какой оставила.

Несколько дней назад Вика выложила в инстаграм фото акварели, которую написала еще летом. Залитые солнцем сосны, песчаный пляж и застывшая у причала парусная яхточка. Ольга под ней запостила: «Огонь!» и написала: «Жестоко выкладывать такие восхитительные летние пейзажи осенью. Теперь я грущу», добавив ниже печальный смайл и желтый осенний листик.

— Оставила, — согласилась Вика. — Но Оксане тоже она недавно написала по поводу новых туфель. Дай и мне, — она показала пальцем на пачку «Данхилла».

— Пиздец, как все сложно, — он протянул ей сигарету. — То есть тебе мало, что она тебе написала, надо, чтобы при этом больше никому. Да? Только тогда считается, что это лубофф?

Рассмеявшись, Вика выпустила дым в начинающий синеть воздух.

— Только тогда.

Благодаря Косте ее переживания уже казались действительно немного надуманными. В конце концов, Ольга ее только недавно романтично держала за руку.

— Фу, Шевелева, брось немедленно эту гадость. Супруненко, ты зачем ребенка плохому учишь? — из-за поворота появилась Ольга в пледе, накинутом на плечи. Вике показалось, что солнце, которое давно уже закатилось, каким-то чудом взмыло из-за горизонта и озарило все вокруг.

— Ну вот видишь? — шепнул Костя и громко сказал: — Она не в затяжку, Ольга Сергеевна.

Вика отдала ему недокуренную сигарету и спросила:

— Картошку печь начали?

— Начинают. Ты чего убежала, да еще без куртки?

Костя подхватился и вскочил со скамейки:

— Я пошел, а то там Колян все слопает.

Когда он скрылся за деревьями, Ольга заняла его место и приглашающим жестом распахнула плед.

— Иди сюда, холодно.

Вика прижалась к ней, чувствуя, что ее и вправду начало трясти: то ли от холода, то ли от нервного возбуждения.

— Неважный из Супруненко кавалер, — Ольга усмехнулась. — Дама замерзла, а он и в ус не дует.

Вика хихикнула и прижалась к Ольге еще теснее. Дрожь не утихала, но теперь уж точно не холод был причиной — она пылала от желания.

— Он не кавалер, вы же знаете прекрасно, мы просто дружим.

— Ну-ну, — хмыкнула Ольга. — Что-то мне слабо верится.

Вике показалось, что язык у Тумановой слегка заплетается.

— Он мне очень нравится! — сказала Вика. — Но только как друг, не более.

— Не более, — Ольга передразнила ее интонацию. — А зря, мальчик интересный, неглупый. Ты бы присмотрелась.

Вика решила, что момент упускать нельзя. Если не сейчас, то когда? И какой смысл притворяться тем, кем не являешься?

— Меня не интересуют мальчики.

— Вот как? — Ольга ухмыльнулась. — Модная тема сейчас. Мне не очень понятная, конечно.

— Это мода на все времена, — парировала Вика, радуясь тому, что Ольга не отстранилась от нее ни на миллиметр и так и продолжала сидеть с ней в обнимку. Хотя, если бы знала, как нестерпимо Вике хочется ее поцеловать, наверное, поостереглась бы.

— По этому поводу мы должны выпить, — Ольга достала из внутреннего кармана куртки серебряную фляжку и, отпив, протянула ее Вике. — Реми Мартен — это тебе не плебейская бехеровка.

Фляжка все еще хранила тепло ее тела. Вика сделала пару глотков, жмурясь от проникающей волны сухого жара.

— Ну и с чего ты решила, что тебе нравятся девочки? — насмешливо спросила Ольга. — Есть опыт?

— Есть, — коньяк окончательно лишил ее скованности. — А вы думали, я лесбиянка в теории?

Ольга прыснула.

— Боже, Вика. Это очень смешно, — она расхохоталась. — Лесбиянка в теории — это просто бомба.

Вика с трудом удержалась, чтобы не съязвить: «Неужели я шучу не хуже Германа», — это прозвучало бы слишком уж мелочно.

— По-любому, — Вика снова отхлебнула из фляжки. В голове появился приятный шум, алкоголь теплом побежал по венам. Она подумала о Любе и о том, как год назад та жарким ртом засосала ее губы, прижимая к двери. «Поздравляю с семнадцатилетием». Люба, приехавшая к бабке, живущей по соседству с их дачей, оказалась девушкой широких взглядов, да еще и студенткой Пироговки. Им было весело. За полтора месяца Вика прошла ускоренный курс. Подкованная в анатомии, Люба не скупилась на полезные научные советы и кончала красиво и громко. Хорошо, что бабка была глухая.

Любин телефон Вика попросить постеснялась и иногда жалела об этом.

— Так! Не до конца. Оставь что-то старой больной женщине, — Ольга отобрала у нее флягу и, запрокинув голову, выпила. — Надо уже идти, — сказала она с тоской в голосе. — Знала бы ты, как мне в лом. Так бы и сидела с тобой тут...

— Я бы тоже... сидела бы с вами.

— Устала я. Все чего-то хотят, лезут со своими глупостями подростковыми, — Ольга вздохнула. — Энергию из меня высасывают.

— Тяжело быть учителем, — сочувственно произнесла Вика. — Нам с вами повезло, потому что таких педагогов, как вы, единицы.

— Ну видишь, мало кто по-настоящему способен оценить профессионализм. Всем плевать, по большому счету... — задумчиво пробормотала Ольга, мрачнея.

— Не всем, — горячо возразила Вика.

Ольга достала пискнувший уведомлением телефон.

— Ой, Герман уже фоточку выложил. Шустрый какой.

Она развернула экран так, чтобы Вика тоже видела. На снимке Белковский высокомерно взирал на мир, обнимая сосну. Под ним синели 50 тэгов а-ля #жизньпрекрасна, #отдыхаемактивно, в еще... скрывался длинный текст:

«Стоит чаще выбираться на природу. Кажется, будто все твои изголодавшиеся по кислороду клетки ликуют. Совершенно не хочется возвращаться обратно в городской шум и серость. Иногда во всей этой суете нужно остановиться и понять. Почувствовать момент... Здесь, среди деревьев, под высоким небом, все кажется иным, ярким, сочным, удивительным. Жизнь — она именно такой должна быть, пахнущей сосновой смолой, звенящей пением птиц, когда ты сидишь возле костра, среди друзей и прекрасных девушек! Мое сердце поет!»

Ольга быстро набрала коммент: «Когда такая симпатичная картинка, текст можно не читать». И дополнила: «Но я согласна».

Нажимая «отправить», сказала с ехидной улыбкой:

— Сколько пафоса. Я просто не могла удержаться.

— Он будет счастлив, — Вика довольно усмехнулась. Все ее переживания были напрасны. Ни к кому, кроме нее, Ольга серьезно не относится.

Неподалеку закричали: «Ольга Сергеевна! Вы где?! Ау!!!» Раздался чей-то вопль, тонкий девичий смех. И взрыв хохота.

— Отдых закончен, — вздохнув, Ольга встала. — Пошлипеть песни под гитару. К счастью, это последний пункт обязательной программыдля любителей природы.