11 глава
И я хочу как можно дольше сотрясать воздух нашими дыханиями, не думая о том, нормально это или нет. Вся жизнь ненормальная, так что к черту!
Несколько лет назад...
Снова тяжелый день и тяжелый вечер, который я пытаюсь заглушить любимой шоколадкой по акции. Солнце торопится за горизонт, лениво прощаясь со мной — с несчастной девушкой, которая идет из магазина самым медленным шагом, чтобы дольше быть на улице и дышать свежим воздухом. Хотела бы я уйти вместе с ним, оставив здесь всю боль, сложности и слезы. Чтобы просто идти дальше, живя в том мире, в котором я хочу. Но сейчас не так. Все не так.
Пакет в руках тяжелый, ведь там целая бутылка питьевой воды, но я все равно иду размеренными шагами, считая удары хрупкого сердца, которое держится из последних сил. Как и я. Кажется, грань такая мелкая, что шаг — и я просто упаду, заплачу и закричу от боли, совсем не обращая внимания на редких прохожих. Я иссякла. Спасет только мысль, что завтра выходной и я пойду на день рождения моей коллеги — хотя бы там отвлекусь от всего хаоса вокруг меня и забудусь в алкоголе.
Солнце почти ушло, а я все иду, словно по бесконечной дорожке, которая становится длинней каждый мой вздох. Иду, словно не вижу конечной цели. А так ли это? Вижу ли я конец в своей жизни? Ведь он не должен быть таким. Совсем не должен.
Я хочу улыбнуться, но почему-то улыбка давно перестала меня навещать, словно больше не получает пригласительные. Или же просто я забыла, как это делать? В любом случае, весенние вечера прекрасны — тепло, красиво и мирно. Словно все всегда было таким и навсегда останется — прекрасным и невинным. Это кажется сказкой, в которой только хорошее. Но приходит темнота, принося тайны, которые она прячет за солнцем. И теперь даже голубое небо не скроет их.
Чувствую, как глаза хотят закрыться — навсегда и надолго. Сон так резко приходит ко мне, будто через открытую форточку. Конечно, ведь я не спала почти всю ночь, просто размышляя — так странно звучит, но это правда. Я думала о своей жизни, как ее хочу поменять и куда направить свое блуждающее сердце. Может, в другую страну? Или на другой материк? Пока не знаю, кажется, оно никуда и не хочет — лишь душа рвется.
Поэтому я все-таки ускоряю шаг, чтобы поужинать и плюхнуться в постель, где поменяла постельное белье — свежее и новое.
Замечаю, как навстречу идет зеленоглазый мужчина в деловом костюме, словно после важной встречи. Так странно видеть подобных людей в этом районе, думаю я и подтягиваю тяжелый пакет, который так и хочет упасть на асфальт — прямо как я.
Но вот и неудача: из-за моей экономности переполненный пакет рвется и некоторые продукты падают вниз.
Я моментально опускаюсь на колени, не обращая внимания на режущую боль от неровной и жесткой поверхности асфальта, и начинаю собирать свои продукты, которых не так уж и мало. Сердце бешено стучит, будто я боюсь, что кто-то сейчас выхватит драгоценную бутылку воды и убежит. Но на самом же деле мне страшно, что все выходит из-под контроля. Абсолютно все — и продукты это лишь малая часть.
— Давайте помогу! — восклицает зеленоглазый и так же быстро опускается ко мне, помогая собирать яблоки в пакет.
Я поднимаю на него удивленный взгляд. Мужчина смотрит на меня так странно, будто знает, кто я. Его зеленые глаза восхищенно смотрят, вгоняя меня в краску. Никогда не видела такого пристального взгляда.
— Что вы, я справлюсь... — шепчу я, все еще сраженная на повал этим искренним взглядом.
Он улыбается и кладет в пакет последний продукт, лежащий на асфальте. Тот делает это так быстро, что я и не замечаю. Или же это я просто слишком долго гляжу на мужчину, который так любезно решил помочь?
— Большое спасибо, — улыбаюсь я, кое-как держа этот злосчастный пакет. Как бы мне дотащить это все до дома, ничего не потеряв по пути!
— Давайте я вам помогу! — говорит тот и буквально выхватывает у меня пакет с содержимым, по-прежнему улыбаясь.
А я и отказать ему не в силах.
— Большое спасибо, — снова говорю я, развернувшись в сторону дома, буквально потеряв дар речи.
Но кажется, не я веду незнакомца к дому, а он идет четко в нужную сторону, словно знает, где я живу. Спустя мгновение зеленоглазый резко останавливается, словно что-то заставляет его это сделать, и поворачивается ко мне — улыбаясь все той же милой улыбкой и ожидая меня.
Я заправляю прядь темных волос за ухо и иду вперед, ведя за собой мужчину. От него приятно пахнет.
— Меня зовут Алекс, — вдруг произносит тот.
Я улыбаюсь, замечая его ухмылку. Внутри разливается тепло, будто мне с ним очень легко — но как, если я вижу его впервые?
— Я Венера, — говорю я, немного кивнув головой в знак приветствия.
— Необычное имя, — говорит Алекс, необычайно приятно смакуя мое имя.
Он облизывает губы и улыбается, осмотрев меня с ног до головы, словно оценивая. Но, кажется, он делает это демонстративно, потому что совсем не задерживает взгляд на ногах или талии, как обычно это делают мужчины. Он просто снова улыбается и смотрит в глаза — глубоко и непростительно интимно, будто я сейчас голая.
— И часто вы такую тяжесть таскаете? — спрашивает тот, немного приподняв пакет.
— Конечно, нет. — Ведь тогда у меня бы закончились деньги через две недели. — Но сегодня так получается, — пожимаю я плечами, завернув за угол дома.
Совсем скоро мы придем, а мне так не хочется уходить. Кажется, Алекс мой спаситель от скучного времяпрепровождения.
— А вы? Что делаете вечером здесь? — решаю продолжить разговор я.
Алекс, кажется, растерян. Его взгляд падает вниз, а плечи приподнимаются.
— Ну... — протягивает он. — Знаете, иногда хочется просто прогуляться и подышать свежим воздухом.
— В таком шикарном костюме?
— Не успел переодеться, — усмехается он.
Я киваю. Видимо, важный человек.
— А как вы? Заметил, вы были не в лучшем настроении, — грустно заключает он, не убирая улыбки с лица. Интересно, у него не затекли щеки? Кажется, его улыбка еще ни разу не спадала с лица. Хотя, может, я этого не хочу видеть?
Кусаю нижнюю губу, думая, говорить ли незнакомому человеку о своих проблемах или лучше оставить это себе в зеркале? Но, кажется, Алексу интересно.
— Когда ты недоволен сегодняшним днем, вряд ли на лице появится улыбка, — говорю я. Не хочу погружать его в детали — это совсем не правильно.
— Но можно ведь все поменять.
— Конечно, но... Не всегда все так просто.
Кажется, Алексу не нравится эта фраза. Он не согласен со мной.
— Здесь, — шепчу я, указав рукой в сторону входа в дом, где меня ждет моя комната — моя постель. Хотя сейчас кажется, что сон как рукой сняло.
Мы останавливаемся, и Алекс начинает свою речь:
— Вы просто все усложняете. Ищите пути, даже самые сложные, самые невероятные и безрассудные. Не поверите, но иногда глупые ошибки оказываются самыми верными решениями. Просто позвольте себе рисковать, ведь риск — всегда оправдан. Главное ставить правильную ставку. В конце концов, вы ничего ведь не потеряете... Ведь как можно потерять то, чего нет? — подняв брови, говорит Алекс, словно знаете, что и вправду — у меня ничего нет, но я в то же время боюсь риска. Но мне нечего терять... — Просто помните: выход есть всегда, даже когда нет ключа. Выломите ее — если очень захотите, она подастся вам... Знаете, я жил в Сиэтле — тоже ничего не имел и однажды сделал то, на что бы никогда не пошел. И знаете, что после? — Я отрицательно киваю головой. — Я потерял все — даже того, чего не имел. Я промахнулся, моя жизнь стала дном... Но именно это мне помогло стать тем, кем я являюсь сейчас. Моя ошибка сначала убила меня, а потом спасла жизнь. И кто знает, может, без той ошибки я никогда не понял бы этого... Так что рискуйте.
Я снова заглядываю в зеленые глаза Алекса, словно в них сосредоточен весь мой мир — такой зеленый и прекрасный. Хочу окунуться в эти краски, чувствуя где-то внутри, что именно это меня ждет. Приятный голос Алекса вводит в транс, отчего я воспринимаю его слова буквально — перед газами незнакомый мне Сиэтл, который открывает свои объятия. Я хочу заплакать, чтобы в слезах сохранились эти чувства, но могу лишь улыбнуться этому невероятному мужчине, который так повлиял на меня. Словно сама я поддержала себя сейчас.
— Откуда вы все это знаете? — спрашиваю я, принимая пакет, который сейчас кажется невесомым.
— Я все знаю, Венера... Просто живи, прошу, дорогая. Прости... — произносят его влажные губы — так медленно и проникновенно, что я начинаю терять равновесие.
Он обращает мое внимание к своим глазам — таким ярким и чарующим, что я хочу вечно стоять так, просто любуясь ими. Они такие большие, будто заполняют все пространство — но те становятся больше. Я начинаю теряться в своих мыслях, забывая последние события. Забывая, какие чувства у меня к этому человеку.
Перед глазами проносится все. Все события, которые я когда-то забыла. Его руки, его желание обнять меня, поцеловать и никогда не отпускать. Его слезы, которые я никогда не вытирала. Проносится даже его любовь — то безграничное и искреннее чувство, которое скрыто глубоко внутри сердца. Воспоминания режут меня пополам, сотрясают землю подо мной — они такие давние и искренние, но самое главное — забытые.
После зеленые глаза растворяются в темноте улицы, забирая с собой все — чувства, улыбки и воспоминания. Абсолютно все, связанное с ним, уходит с темным силуэтом, который не раз еще вернется. Но я не вспомню.
Я возвращаюсь в квартиру, чувствуя боль в спине, но не в руках, будто я не тащила этот тяжелый пакет всю дорогу. Может, я перестала ощущать даже физическую боль?
Уже в коридоре чувствую табачный дым, который мои легкие отвергают настолько, что каждый раз, когда я делаю затяжку, чувствую рвотный позыв. Оно и к лучшему. Но и к запаху в квартире я совсем не привыкла, поэтому спешно переодеваю уличную обувь. Уже хочу уйти в свою комнату, но тут выходит соседка — в ужасном виде, как всегда. Под глазами красуются синяки, а глаза полны пустотой — ничего, кроме нее, словно это обычные стеклышки.
— Там счета за квартиру, оплати свою долю, — хриплым и до ужаса противным голосом говорит она, почесав свой полный живот. Воздерживаюсь и не кривлюсь от отвращения, смотря на эту ужасную женщину с желтыми зубами и грязными волосами, которая, должно быть, совсем еще девушка. И что ее так сломало?..
— Поняла, — киваю я и быстро убегаю в свою комнату.
Здесь так хорошо и безопасно, что я забываю про пейзаж за окном, пропитанный моими слезами и тихими криками. Терпеть не могу эту квартиру, но свой уголок обожаю, несмотря на его скромные габариты. Люблю просто сидеть, пить чай и слушать улицу за окном, которая поет каждый вечер.
После еще час я бодрствую, ужиная и готовясь ко сну. И потом с таким удовольствием плюхаюсь в кровать, будто не спала несколько ночей. Кажется, я отключаюсь сразу и вижу прекрасные сны, которые позволяют расслабиться моему телу.
Наутро я просыпаюсь бодрой, что бывает крайне редко. Но в голове лишь одна фраза: «Так что — рискуй». Кажется, я слышала ее в каком-то фильме, читала в какой-то статье или же она мне приснилась. Но каким-то образом я четко поняла ее смысл.
И с тех пор в голове лишь эта фраза, которая заставляет двигаться дальше — только вперед. И я двигаюсь — вперед в Сиэтл, в котором почему-то я увидела спасение. Словно тайный спаситель сказал мне искать там будущее. Может, я просто забыла его? Или воспоминания не захотели возвращаться?
Но кажется, я никогда не вспомню, ведь в голове только образ, который не могу различить. Он говорит мне идти, жить.
Это дает мне сил. Кажется, теперь я знаю, что делать.
***
Как странно, мои глаза не режет солнечный свет, который так охотно будит меня по утрам. Чувствую ломоту в теле, теряясь в темноте вокруг еще больше, будто в Черной дыре, которая засасывает меня, не давая возможности вернуться. Но, кажется, сегодня что-то не так. Одеяло не такое мягкое, как мое, и любимой пижамы я не чувствую...
Открываю глаза — так резко, словно срываю пластырь с зажившей раны. В горле сухо, отчего мне больно глотать, но я оглядываюсь, вспоминая эту квартиру.
Я в мягкой постели, которая намного приятней, чем тот диван, виднеющийся через порог комнаты. На серых стенах черно-белые картины, словно у дизайнера закончились краски для красных штор или зеленых кресел — или хотя бы синего ковра. Но несмотря на эту хмурость, комната выглядит светлой, словно за окном солнце — но там пусто, лишь пасмурность окружает сегодняшнее утро.
Я медленно встаю, по привычке ища тапки, которых не оказывается. Потягиваюсь, чувствуя приятное растяжение мышц, словно после интенсивной тренировки. Ноги подкашиваются, но я иду — вперед и только вперед.
Понимаю, что в квартире Алекса. И утверждаюсь в этом, заметив знакомую комнату, которая когда-то перевернула мой мир. Поверить не могу, что именно здесь я однажды проснулась с вопросами. И это было не вчера — кажется, с нашего знакомства прошла целая вечность.
Прохожу в кухню, где меня не ждет вкусная яичница, будто все забыли про мое существование. А в животе так урчит, что я готова сама приготовить себе что-нибудь, хоть и не очень люблю это.
Но первый же вопрос: где Алекс и Брюс? Вчера он приехал так быстро, что я и оглянуться не успела, после чего он с легкостью поднял крупное тело Алекса и мы поехали сюда. Кажется, я так хотела спать, что немного задремала. Видимо, не немного. И как по волшебству, оказалась в мягкой постели, а не на подоконнике, где решила закрыть глаза на пару минут.
Я решаю сначала позавтракать. Зная секреты Алекса, не очень хочется дергать его по пустякам. Надеюсь, ему лучше и он просто решил проводить и поблагодарить Брюса.
Хранитель Эмили оказался очень милым и серьезным — как четко он говорил, что собирается делать и что делать мне, словно всю жизнь спасает хранителей без сознания. Он не такой крупный, как Алекс, но с такой легкостью дотащил того до машины, словно это еще одна суперспособность хранителей. По крайней мере, Брюс внушает доверие. Конечно, мне не понравилась его выраженная грубость — хотя в те моменты на меня нападала истерика и, наверное, так он хотел привести меня в чувство. Ну, в любом случае у него получилось, ведь всю оставшуюся поездку я просто смотрела в окно, считая удары сердца, что всегда успокаивает меня. Хотя даже мое взрослое мышление кричало до потери голоса.
Сейчас же я спокойна и уверена, что с Алексом все хорошо — с таким другом хоть в бой. Хотя сомневаюсь, что Брюс пойдет в окопы, боясь испачкать свои фирменные штаны и цепочку на шее.
Я нахожу в холодильнике бекон и тосты. Решаю сделать бутерброды из двух ингредиентов, потому больше еды в этой квартире нет. И что Алекс вообще ест? Или же каждый день он подчистую опустошает холодильник?
Поправив юбку, которая за ночь изрядно измялась, я готовлю завтрак, постоянно слушая шорохи за дверью в ожидании Алекса. Но даже когда я поглощаю самые вкусные тосты в мире, никто не приходит — так и продолжаю сидеть, слушая угнетающую тишину, которую не заглушить даже телевизором, потому что того просто нет...
Но вдруг мои молитвы кажутся не бессмысленными, потому что тишину разрезает звук открывающейся двери — и два голоса, которые отлично знакомы мне. И тот самый — басовый, низкий и высокий, к которому не так просто привыкнуть.
Я как укушенная подрываюсь с места и бегу к коридору, словно там мама, которая принесла что-то вкусное из магазина. Но там Алекс, держащий в руке пакет, кажется, с продуктами и смотрящий на меня так же искренно, как всегда. Улыбающийся светлой улыбкой, которая совсем недавно погасла так резко, словно навсегда. Но он здесь и, похоже, в самом расцвете сил.
— Алекс! — восклицаю я, буквально прыгнув на хранителя, который аккуратно ставит пакет на пол, ответно обнимая меня.
Он снова здесь, со мной. Не хочу его отпускать. Не хочу позволять чему-то или кому-то снова разлучить нас. Оказывается, и его тоже нужно защищать от смерти.
— Теперь мы квиты, — шепчу я.
Слышу саркастичную усмешку, после чего руки Алекса еще крепче обжимают меня, словно хотят задушить. И я хочу как можно дольше сотрясать воздух нашими дыханиями, не думая о том, нормально это или нет. Вся жизнь ненормальная, так что к черту!
Мы прерываем объятие, держа на лице искреннюю улыбку, будто улыбаемся впервые. Я снова могу заглянуть в зеленые глаза, которые так смотрят, словно это глаза миленького мальчика сверлят меня милейшим взглядом. Но это всего лишь Алекс.
— Итак, вы расскажете, что за сбой в системе произошел? — спрашиваю, смотря на две пары зеленых глаз.
Я не сразу замечаю Брюса, который так неловко топчется в коридоре, но его присутствие не может заставить меня не обнять Алекса.
Хранители переглядываются, один из них поджимает губы и смотрит в пол, словно там ведет сногсшибательную игру «Челси». После оба, как по команде, снова смотрят на меня, и Алекс протягивает пакет, из которого выглядывает багет. Я вопросительно смотрю на того, после чего он пожимает плечами, словно говоря: «Так надо».
— Я подумал, еды в холодильнике тебе не хватит. Ты же любишь еду больше жизни, — улыбается он, и я беру пакет, закатывая глаза, словно делаю одолжение. Но он прав. Как всегда.
Я разбираю все продукты, в процессе разукрасив неплотный завтрак хлопьями, фруктами и каким-то батончиком. Сразу понятно, какое стереотипное представление у Алекса о женском завтраке. А где же жирный бургер и самый калорийный пончик из пекарни за углом? Но я оставляю свои пререкания где-то глубоко внутри, потому что сейчас меня волнует совсем другое.
— Ну? — говорю я самым грозным тоном, какой могу сделать. Кажется, будто я отчитываю двух мальчиков за плохое поведение, но на деле же хочу добиться правды. От двоих хранителей.
Брюс садится на диван, положив ноги на журнальный столик, словно собрался вздремнуть. Алекс же садится за стол в кухне, внимательно изучая меня. И что это за странное собрание?
Я тоже сажусь, боясь упасть в обморок от «удивительных» новостей и сверлю взглядом Алекса, который, кажется, никогда не поддается этой схеме. А Роберта это всегда выводило на чистую воду.
— Что это было? — снова спрашиваю я, будто меня заело.
Алекс разводит руками:
— Ничего необычного, Венера. Я просто не спал несколько ночей, и, похоже, тело отключилось от недомогания.
— И почему ты не спал? — так же строго спрашиваю я, укусив багет — такой мягкий, словно моя постель.
Алекс берет в руку яблоко, перекладывая его из одной руки в другую, словно и не собирается есть его. Оно такое же зеленое, как и его глаза, замечаю я.
— Я... не знаю, — мотает он головой. — Может, бессонница. Во всяком случае, я исправлюсь — и этого не повторится. Мне жаль, что тебе пришлось это пережить. И... Спасибо тебе, правда.
Я улыбаюсь, будто секунду назад не держала на лице маску «Самая Строгая Начальница Глория». Но кажется, Алекс способен заставить любую девушку улыбнуться, даже когда это невозможно.
Взглянув на Брюса, киваю, делая вид, что верю. Но тут все очень нечисто, поэтому бдительность я не выключаю. Они оба явно что-то скрывают — и шпионы из них никудышные.
Наверное, еще минут пять между нами висит напряжение, которое не разбавить никакими улыбками и шутками — их Брюс знает много, поэтому иногда так и хочется заткнуть ему рот. Это звучит грубо — как раз в его репертуаре.
Хранители пока теряются в бурных обсуждениях, в которые я не особо встреваю.
— Алекс, помнишь, как не заметил маленький секрет той Ванессы? — вдруг почти кричит Брюс, все еще сидя к нам затылком, будто видит нас в отражении стен. — Или все-таки большой?
— Заткнись, — рявкает Алекс. В ответ лишь смех, который и я пытаюсь сдержать.
Кажется, атмосфера немного разряжается, особенно под вкусную еду. Я уже привыкаю к присутствию второго хранителя, который не так давно помог нам спасти задницу первого. Привыкаю к квартире Алекса, так и кричащей о том, что здесь проживает заядлый холостяк. Не привыкаю лишь к шуткам Брюса. Он и вправду думает, что это смешно? Похоже, и Алекс задается этим вопросом, так умоляюще смотря на меня. Он хочет, чтобы я заткнула его? Нет, этому милому грубияну я перечить на намерена, как бы не хотела. Боюсь, конкуренция большая, ведь, держу пари, Алекс часто с ним спорит.
Все так хорошо и спокойно, что все-таки выключаю бдительность, надеясь на то, что мне показалось. Хотя эти двое ну слишком подозрительные. Кажется, это мелочи, которые потом разрешатся. В мгновение я нахожусь в таком умиротворении, словно где-то на курорте с не самыми умными приятелями. Пью коктейль со вкусом воды и закусываю фруктами в виде тостов.
Но все в мгновение растворяется, когда я вспоминаю про бутик.
— Черт, время! — кричу я.
Алекс мгновенно переводит взгляд на наручные часы.
— Уже десять.
— Твою мать! Бутик! — резко встав с кресла, кричу я, устремившись в коридор, где поспешно одеваюсь, пытаясь натянуть левый сапог на правую ногу.
— Что, у тебя сегодня смена? — спрашивает Алекс, потерев глаза кулаком, словно после долгого и сладкого сна. Но уже через секунду он стоит, выпучив зеленые глаза. — Точно, твою мать, сегодня твоя смена!
Я киваю и продолжаю собираться, пытаясь успокоиться, потому что когда я в панике — могу только разрушить жизнь или раскромсать от злости печенье. Но Алекс помогает мне надеть пальто, собирает мои вещи, которые непонятно как разбросались по всему коридору, и складывает их в сумку.
— Брюс, вызови такси до бутика! — кричит мой хранитель.
— Уже вызываю! — спокойным голосом отвечает его друг.
После еще минуты две я одеваюсь, подкрашиваю ресницы и собираюсь с мыслями. Все так быстро происходит, что не успеваю осознать, что нахожусь у Алекса в квартире с его другом-хранителем. Кажется, это еще одна цепочка бреда, но почему если в зеркале я вижу отражение необычайно чарующих зеленых глаз?
Вспоминаю, как стояла в этом коридоре, с ужасом и шоком смотря на мужчину в кухне, который рассказывает о том, чего я даже не помню. Как он рассказывал о вещах, о которых я поклялась не вспоминать. Помню тот момент, когда поверила ему и когда поняла — он знает все, даже больше, чем я. Это казалось бредом, но ведь бредом оправдывают то, чего бояться, разве не так? А я уже давно не боюсь.
— Надеюсь, Франческа убьет меня не мучительной смертью, — говорю я, в последний раз улыбнувшись Алексу, который отвечает тревожным взглядом, и убегаю вниз, даже не вспомнив о лифте. А с двадцать третьего этажа бежать вниз — не очень занятное развлечение. Но похоже, мне плевать.
Сажусь в такси — в такое комфортное и теплое, что хочется здесь уснуть, наблюдая за не очень приветливым прохладным ветром за окном. Но по пути я занимаюсь только тем, что придумываю себе оправдание моего опоздания. Но похоже, будет трудно, потому что все, что я могу придумать, это сломанная рука, чего у меня нет. Интересно, как можно максимум безболезненно сломать руку? А главное — чем?
***
При входе в бутик я останавливаюсь, высматривая суетливую Франческу и ее клуб дыма из ушей. Но кажется, ее гнев остался где-то в параллельной реальности, потому что та стоит у кассы, тряпочкой протирая пыль и беззаботно припевая какие-то песни, словно все идет так, как и должно быть. В бутике даже покупателей нет, что довольно редкое событие, которое я всегда жду, чтобы просто плюхнуться на кресло и отдохнуть.
Заправляю светлую прядь за ухо и осторожно прохожу мимо Франчески в надежде на то, что она сама меня заметит. Она выглядит такой беззаботной, словно не бывает очень категоричной и до жути придирчивой. Ее темные волосы так бережно падают на плечи, будто эта девушка самая милая из созданий. Но я знаю, что таят ее голубые глазки.
— Франческа! — повышаю голос я, поняв, что она не собирается поднимать на меня свой озлобленный взгляд.
Девушка дергается и вытаскивает из ушей наушники, холодно, как сталь, оценивая меня взглядом. Я пытаюсь не выдавать свое беспокойство. Это похоже на схватку двух волков. Но я не собираюсь с ней драться — только если она пригрозит рассказать все Глории, которая и так ругает меня за опоздания.
— Пришла все-таки, — ледяным тоном произносит Франческа, сверля меня глазами.
Я закусываю губу, поправив блузку.
— Франческа, прости, прости, прости! — извиняюсь я, сложив ладони вместе в умоляющем знаке.
Она медленно поднимает брови, оглядывая меня с ног до головы, словно там что-то написано, и выдает:
— Причину-то придумала?
Я устремляю поникший взгляд в пол, изображая сострадание, для которого сильно устала. Несмотря на то что утро — я устала. Устала от происшествия с Алексом, когда у меня чуть не остановилось сердце от страха. Устала от его тайн, которых, кажется, становится все больше. Устала просто потому, что я человек.
И стоит ли выдумывать вескую причину? Все-таки руку сломать я не смогла...
— Ну, — начинаю я, — обстоятельства, о которых я не могу сказать, они личные.
— Настолько личные, что готова пожертвовать работой? — усмехается она. — Ладно, шучу.
Я расслабляясь и, прошептав слова благодарности, медленным шагом направляюсь в гримерную, чтобы переодеться в рабочую одежду, которая начинает бесить меня этой черной короткой юбкой.
После выхожу из маленькой коморки в конце бутика, постоянно одергивая юбку.
Вдруг меня окликает Франческа, отчего я останавливаюсь в трех шагах от кассы:
— А все-таки, что же такое с тобой произошло? — как-то особо любопытно спрашивает Франческа, будто это ее касается.
Ну не буду же я говорить, что моему хранителю Алексу стало плохо и мне пришлось помочь ему, после я заснула в его квартире и совсем забыла про время.
— Я... Мне пришлось помочь другу, если вкратце.
— Что за друг? — спрашивает Франческа.
Как странно, неужели она решила поинтересоваться моей жизнью, которая ей никогда не была интересна?
— А что, это допрос? — спрашиваю я, удивленная ее любопытством.
— Нет, — пожимает плечами она, обратно засовывает наушники в уши и утыкается в телефон.
Я тоже пожимаю плечами, словно по привычке, и иду разглаживать вещи, чего Франческа почему-то не сделала. Что-то с ней сегодня не так. Какая-то она странная, думаю я, но не придаю этому значения и иду в другой конец бутика, ожидая посетителей.
Я слишком быстро убежала из квартиры Алекса, думая, как бы не получить люлей от начальства и коллеги, которая строже моей учительницы из школы. Кажется, я всего две минуты видела эти зеленые глаза и слышала басистый голос, на секунду оглянувшись на нового знакомого-хранителя. Это было все так быстро, что я не успела и понять. Будто мне стерли память. Память...
«Так что рискуйте», — прокручиваю я в голове фразу, которая когда-то дала мне толчок во что-то новое. В мое светлое будущее, которое стало настоящим.
Почему мне кажется, что это что-то значит? Значит больше, чем я думаю и могу представить? Значит то, чего я не хотела видеть, боясь потерять смысл этого? Или боялась правды, которая в последнее время сокрушительно роняет меня в пропасть, являющейся спасением?
Может, я вспомню что-то, если поверю? Если выключу свой ограничивающий мозг и взрослое мышление, которые запрещают мне принимать правду?
***
Рабочий день подходит к концу. Я уже собираю вещи, желая быстрее попасть домой. Почему-то сегодня я очень хочу туда — наверное, потому, что сегодняшняя ночь прошла не там.
Меня смущает тот факт, что Эмили даже ни звонила мне, ни писала, словно я часто так пропадаю — неважно, что в последнее время она начала подозревать меня в чем-то, что ей неизвестно. Но разве можно быть такой безразличной? Это даже обижает меня, потому что мы всегда волнуемся друг за друга. Может, у нее что-то случилось?
Еще одна причина, почему я хочу домой — меня жрет любопытство. Я хочу спросить у Эмили, почему она не звонит мне и что она делает все это время. Пока пытаюсь заглушать все порывы ненависти, надеясь на то, что у нее и вправду серьезные причины. Иначе как объяснить то, что та не звонит мне весь день, когда я ушла вечером в неизвестном направлении и не вернулась домой?
Надеваю сапоги, в последний раз взглянув в зал бутика, где никого нет. Слава богу, что сегодня никто не решает заскочить в магазин за несколько минут до закрытия, как обычно это бывает. Но в таких случаях я пытаюсь лишь оттолкнуть людей от мысли о покупке, чтобы они поскорей ушли. Если бы Глория это знала, мне влетело по самое не балуй. Но есть один нюанс — она никогда об этом ни узнает, потому что даже я порой забываю, что вживаюсь в другую роль.
Колени немного болят от вчерашнего холодного асфальта, на который я рухнула вместе с Алексом, совсем позабыв о боли. А следовало бы помнить.
Надеваю пальто и накидываю сумку, готовая выходить. Но решаю еще посидеть пару минут и почитать журнал, который Франческа принесла на обеде. Притворюсь, что не ухожу через секунду после закрытия.
Через пару минут приходит Франческа с обращающим ко мне взглядом, отчего я думаю, что какой-то чудак все-таки решил заглянуть в этот чертов бутик. Если это так, то пошел он к черту, справится без консультанта.
Но, кажется, Франческа хочет сказать мне совсем о другом. Она садится на кресло вокруг меня, заглядывая сначала в журнал, потому на меня.
— Уже уходишь? — спрашивает она, подперев подбородок кулаком.
Второй допрос за день?
— Ну да, магазин закрывается, а посетителей нет... Тебе бы тоже не мешало собраться.
Она кивает и поворачивает голову в сторону. Что-то не так.
— Франческа, что-то случилось?
Она вздыхает, словно не хочет ничего говорить. Но я вижу по ее глазам, что вынуждена.
— Ты рассказывала, как вы расстались и что ты о нем думаешь, так что мне неприятно это говорить.
Что?
— Но Роберт стоит у магазина, с цветами — и ему явно нужна ты.