Запретная поэзия

Спать под одним одеялом на маленькой односпальной кровати оказалось не так мило и комфортно, как может показаться на первый взгляд. Нет, Саре бесспорно понравилось ощущать тёплое дыхание за своим ухом или как её талию мягко обхватывает рука, но всё же хотелось бы кровать попросторнее, где можно как следует вытянуться и тело не будет находиться всю ночь в одинаковом положении.

Но последующие пару дней, пока ректор и Кали не вернулись, она всё равно провела в комнате Авена. Ей нравилось тихонько выползать из некрепких объятий рано утром, варить кофе, вместе гулять с собаками и обсуждать бредовые сны. Было во всём этом особое и совершенно не пошлое очарование.

Обещание, данное медсестре, у неё сдержать не получилось: всё время засыпала даже раньше Авена, и за его самочувствием ночью она не следила. Но ни жара, ни дрожи в теле у него не наблюдалось. Наоборот, он чувствовал себя лучше всех на свете, напрочь забыв о том, что вообще-то совсем недавно промёрз до костей.

Но идиллия закончилась быстро, вернулись главные и теперь нужно вновь соблюдать приличия.

Расследование шло полным ходом, но студентов о нём, конечно, никто не информировал. Один раз всех, кто был на празднике, вызывали на допрос, чтобы задать пару стандартных вопросов, но складывалось впечатление, что и это дело замнут. Кто-то в Академии, кто имеет влияние на протоколистов, поворачивает всё в удобном для себя направлении — в тупик.

Кали вернулась незадолго до обеда, и Сара решила не откладывать встречу, от ожидания которой почему-то к горлу подбирался неприятный ком. Мать никогда не наказывала её физически, не внушала страх, но была ледяной и равнодушной. Она просто не отделяла свою дочь от прислуги и всех прочих своих подданных, относилась к ней ровно с той же требовательностью и жестокостью. А потому и встреча с ней воспринималась исключительно как приём у госпожи.

Утром во время каникул коридоры Академии веяли чем-то зловещим. Высокие потолки давили, как склонившиеся людоеды, картины казались живыми. Вокруг не было ни души. Любят ведь аристократы поспать. Авен предлагал проводить её, но Сара сама отказалась, настояв на том, что она в состоянии пойти и поговорить со своей собственной матерью. Это ведь не что-то страшное, верно? Не приговор идёт себе подписывать. Всё время, что она шла до кабинета, прокручивала в голове, что сказать, как это преподнести, сколько осталось шагов...

Кали сидела за своим массивным столом, расслабленно закинув обе руки на подлокотники, а одну ногу на другую — воистину королева на своём троне. Хотелось бы сказать, что недоставало золота, но его хватало на самой Кали: серьги, несколько браслетов, кольцо с цепочкой в носу, многочисленные перстни с разноцветными камнями, дорогущее колье. Её ничуть не смущала одежда, в которой ходили все остальные, ведь миссис Агнихотри может себе позволить надеть каранишское сари и все свои любимые украшения. Кто ей запретит?

Кабинет пропитался её властностью. Когда Сара приоткрыла дверь, будто разведывая обстановку, заглядывая в логово хищника, Кали оторвала взгляд от собственных документов, не имеющих ничего общего с Царской академией. Она с неподдельным интересом наблюдала, как Сара изо всех сил держит осанку и вежливую улыбку, стараясь без мельтешения пройти до гостевого кресла и как можно грациознее опуститься в него. Вот только опытный взгляд всё равно видел нервозность в малейших жестах: подрагивающие ресницы, тихое глотание, быстро морщащийся нос.

— Полагаю, тебе есть что мне рассказать. За время нашего отсутствия здесь произошла череда любопытнейших событий, к которым ты имеешь непосредственное отношение.

— Да, Ночь ритуалов прошла не совсем так, как планировалось, — только и смогла сказать Сара, тщательно следя за тем, чтобы голос был ровным.

— Произошедшее с тенокским мальчиком печально, однако меня куда больше волнует то, что сделала ты.

Разумеется, ей обо всём рассказал Шалтиэль. Сара постучала пальцами по подлокотнику кресла, мысленно подбирая наилучшие слова, потому что та речь, которую она придумала, пока шла сюда, напрочь вылетела из головы.

— Могу с уверенностью сказать, что благодаря мне исход у данной ситуации, насколько это было возможно, удачный.

— О, я знаю. Всю душу вложила в спасение мальчика. Как это благородно.

Она сказала «мальчика» в единственном числе. Значит, речь точно не про Уица. Дело плохо.

— Показала блестящие знания ритуалистики.

— И плетения фенечек, — не отказала себе в усмешке Кали.

Фенечек?! Да знала бы она, насколько красивым получился этот оберег! Его пришлось трижды переделывать, чтобы получить желаемый результат!

Самообладание Сары посыпалось. Она поджала губы и начала активнее стучать пальцами, не выдержав на себе испытывающий взгляд госпожи Агнихотри.

— Мне поведали множество интересного. Расскажешь сама, что заставило тебя провести кровавый ритуал в заведомо отравленном месте, или мне озвучить это вместо тебя?

Самыми опасными считались практики, в ходе которых сущность обнажалась, то есть проливалась кровь. И их ни в коем случае нельзя проводить там, где большое скопление злой энергии, потому как слишком высоки риски нацеплять духов, проклятий и прочего. Наиболее опасны те ритуалы, для которых используются специальные клинки, ведь они ранят не тело, а саму душу, делая её уязвимый в даже, на первый взгляд, совершенно чистых и безопасных местах. Именно поэтому те, кто стал жертвой на алтаре, долго не проживут, даже если каким-то образом смогут сохранить свою жизнь: даже если вся энергия не вытечет, они сойдут с ума или сгинут от чего-то нечистого.

Открываться в своих чувствах Сара не собиралась, но и юлить было бессмысленно. Поэтому она неопределённо повела плечами и решила резко сменить тему на одну из тех, которая её интересовала:

— Спасала своего жениха. Для брачного ритуала он нужен живым.

Неслыханная дерзость.

Кали приподняла одну бровь, хотя удивлённой не выглядела.

— Значит, это правда. Даже не отрицаешь. Заключаешь помолвки у меня за спиной?

— Я пришла спросить разрешение.

— Или моё мнение, если быть точнее? Ты уже решила всё без меня?

По крайней мере, получилось ускользнуть от неудобного вопроса. И неважно, что к ещё более неудобному, потому как Кали была в переговорах в разы опытнее, чем Сара.

— Он прекрасная кандидатура. Из правящей амиранской семьи...

— Нет.

Да. Но этого Сара вслух не озвучила.

— Почему?

— Я считаю, что более удачным вариантом для тебя станет сын императора Лань.

Разумеется. В Каранише на первом месте всегда были, есть и будут взаимоотношения с Шао'Линьра, а потом уже все остальные страны. Интересно, а почему вдруг Монро стал неподходящим?

Не дожидаясь возражений, которых, в общем-то, и не последовало бы, Кали протянула руку через стол и ровно приказала:

— Отдай кольцо.

Сара проскрипела зубами и погладила камень большим пальцем. Отдавать помолвочное кольцо желания не было, но разводить открытый конфликт с матерью хотелось ещё меньше. Виски сдавило от напряжения, в голове пульсировала лишь одна фраза: «Это ещё ничего не значит».

Она послушно сняла кольцо и вложила его в ладонь Кали, не выражая ни единой эмоции.

— А теперь вернёмся к обсуждению того, что ты сделала у озера. Это было глупо, опрометчиво, называй как хочешь. Я разочарована. Разве для того, чтобы так бездумно разбрасываться энергией, тебя обучали?

— Не для этого. Такого впредь не повторится.

— А почему не повторится?

— Потому что у меня больше не будет ничего важнее моего долга перед кланом Агнихотри.

Как только с пальца пропало помолвочное кольцо, голова сразу стала холодной. В ней моментально всплывали нужные ответы, которые бы удовлетворили Кали. Самое главное — заставить её верить в то, что она полностью контролирует ситуацию. А когда подвернётся случай, сделать по-своему.

Если Сару и хотят выдать за китайского принца, то случится это минимум через четыре года, когда она закончит Академию. Значит, сейчас волноваться не о чем. Хотя за ней точно будут следить, и так открыто проводить время с Авеном уже не получится. За маленьким исключением — работа в магической связке и уроки танцев. Хоть Морена и подруга Кали, ей явно нравится, как выглядит их пара, а значит разбивать её она не будет.

Закончив с самым неприятным моментом, Сара решила попробовать выяснить то, что интересовало её саму, а не только ходить здесь по канату на потеху госпоже Агнихотри.

— По Академии ходят разные слухи. Ты знаешь что-нибудь об этом? Я говорю про «тайное общество магов» или что-то вроде того. Местный культ.

— Слышала. Можешь не обращать внимание и просто учиться, это лишь сказки для первокурсников. Не придавай значение.

Разумеется, так просто она не расскажет. Но не согласиться нельзя, поэтому Сара вернула себе вежливую улыбку и кивнула:

— Мне тоже показалось это бредом. Однако странности происходят одна за другой...

— Тебе они как-то мешают жить?

Ожидаемый вопрос.

— Да. Мешают заниматься, в том числе зачарованиями. Происходит слишком много аномалий, которые могут непонятно во что вылиться.

— Лучше контролируй себя.

— Я здесь, чтобы научиться. Но разве можно это сделать, если начинать с безумных условий? Мы ведь не садимся на бешеную лошадь, когда нам нужно поправить посадку. От этого поясница закрепостится ещё больше, и даже на спокойных лошадях будет ездить тяжелее.

В глазах Кали мелькнул странный неразличимый оттенок неизвестного чувства.

— Думаю, дело в тех опытах, которые проводят преподаватели. Это происходит не каждый день, поэтому просто упражняйся, когда никаких аномалий быть не должно. Я поделюсь с тобой примерным расписанием, по которому мы договорились занимать лаборатории.

Маленькая победа.

— Спасибо, это было бы очень полезно. Ещё хотелось бы спросить, как там Ганеша? Мы в последнее время очень мало видимся. Он почти всегда с Гором и Монро.

— Прекрасный выбор друзей. Будущий правитель Арахияна и сын Морены. Стоит его похвалить за разборчивость в людях. На самом деле, он сразу начал скучать по Академии. Ему здесь нравится. Учится не очень хорошо, но...

— Меня потому и интересует это «Общество», — грубо перебила её Сара. — Я переживаю за брата. Он слишком ведомый. Недавно нашла у него странную алхимическую книжку на ксарвене и запись: серпентин.

По глазам Кали было сложно сказать, поверила она или нет, но, вообще-то, Сара говорила правду. Только не полностью.

— Возможно, он обзавёлся подружкой и всё пошло не по плану. «Серпентин» — это абортивный препарат. В наше время очень редкий и почти никому не знакомый. Водится эта змея только в Гинандеях.

Время словно замедлилось, а мир сузился до маленького кабинета. Сара вглядывалась в глаза Кали, но не могла разглядеть вообще ничего, кроме тьмы и пролитой ею крови.

Как Аполлон мог отравиться этим ядом? Слишком большая дозировка?

— Абортивные препараты обычно делают из достаточно доступных ингредиентов.

— Верно. Раньше эта змея была более распространённой, но её истребили люди. Странно, что книга на ксарвене, потому что больше всего этот яд применялся именно в Каранише.

— Ты не переживаешь за Ганешу? Если какая-то девушка носит под сердцем его дитя...

— Избавимся. Сейчас нам свадьбы и лишние наследники ни к чему. Предложим добровольно, я ей даже «серпентин» достану, если столь принципиально. А если откажется...

Саре не хотелось дослушивать. Цинизм матери каждый раз бил раскалённой плетью, оставлял глухое недоумение: как можно быть такой? Даже по отношению к собственным детям. Совершенно бессердечная, до самых костей расчётливая железная леди, незнакомая со словом «чувства».

— Я поговорю с Ганешей, предоставь это мне.

— Надеюсь, он искал этот яд не для тебя?

Сара оскорблённо вскинула голову и сквозь зубы процедила:

— Я чиста.

— Очень хочу тебе верить. Потому что ты знаешь, что последует за нарушение священных правил.

Изгнание. Если девушка теряет невинность до брака, её клеймят и изгоняют из семьи. До конца дней она обречена на нищее скитание по улицам, не смеет даже мечтать о семье и человеческом отношении. И совсем неважно, сколь знатен её род — традиция для всех едина — непоколебимая, не терпящая отклонений, точно такая же, как Кали.

— Я не собираюсь их нарушать. Всего лишь хотела удостовериться, что Ганеша не ввязался в очень нехорошую компанию. Потому что Академия место отнюдь не безопасное. Здесь множество того, что происходит с молчаливого согласия администрации, и мне бы не хотелось, чтобы брат сгинул на какой-нибудь подобной вечеринке. Фамилия Агнихотри, в случае чего, щитом для него стать не сможет. Пару дней назад это был Уиц, а если завтра Ганеша? Если есть кто-то, от кого мне следует его защитить, я должна знать их имена.

— Ты сомневаешься в том, что я могу обеспечить безопасность собственного сына?

— Мистер Шалтиэль не смог.

И снова в яблочко. Сара продолжила, наблюдая за тем, как что-то переливается в глазах госпожи:

— Ни для кого не секрет, насколько он влиятелен, однако достаточно попасть на какую-нибудь вечеринку малолеток, и всё его могущество сдувается, словно ветром. Никогда нельзя недооценивать опасность. Я могу присматривать за Ганешей, потому что нахожусь с ним на одном уровне и однозначно верна и ему, и тебе. А вот ты всё же выше, и не всегда можешь разглядеть то, что происходит под ногами — среди нас, обычных студентов.

Сара не считала себя умной или умелой в переговорах. Ни за что бы не назвала себя манипулятором и тем более не стала бы сравнивать себя с матерью, однако в этот раз она наконец смогла услышать треск её маски.

Почти скрипя зубами, Кали сказала:

— Будьте осторожны с третьекурсниками. Среди них главный рассадник грязи в этом заведении.

Нельзя утверждать, что она однозначно сказала правду. Возможно, это ложная информация, но иного пути, кроме как поверить ей, не подворачивалось.

— Расскажи мне про этих третьекурсников, — решила попытать удачу в последний раз Сара.

— Тебе достаточно знать, что девицы с него — не лучшая компания. И я очень надеюсь, что Ганеша не связался ни с кем из них. Дьявольски красивые девушки, с которыми лучше не иметь дел. Совсем. Никаких.

Так мало, но результат! Впервые удалось вытянуть из Кали что-то полезное, выдержав её давление. И это было непросто. Безымянный палец почти ныл от потери, хотелось потереть его и пообещать самой себе, что Сара непременно вернёт то, что принадлежит ей по праву, но не время давать волю чувствам — сделает это, как только окажется наедине с Адой или Авеном. Наверное, ему будет сложнее всего обрисовать ситуацию, потому как никакого плана действий у Сары не было. Кроме одного — безумного, рискованного, самого последнего, что сожжёт все мосты. Однако его она отодвинула на затворки сознания, чтобы достать только в самом крайнем случае.

Теперь осталось вытянуть из Кали ещё кое-что, самое последнее и интересное, покрытое тайнами.

— Недавно кто-то сказал, что этот учебный год какой-то безумный. Но мне кажется, что так было всегда. Здесь просто не бывает спокойно.

— Пожалуй, соглашусь.

— Ты ведь тоже училась в Царской академии. Какими были твои годы?

На несколько мгновений опешив от начинающегося непринуждённого разговора, Кали наклонила голову вбок и лениво ответила:

— Интересными. Во время учёбы я познакомилась с лучшей подругой и получила много полезных навыков.

— Насколько я знаю, в те времена ещё не было лицея. И вообще, набрали только одну группу...

— А ещё были телесные наказания. Совсем другие времена. Иногда меня посещают мысли, что и сейчас их было бы неплохо вернуть, однако раз за разом возвращаюсь к мысли, что есть вещи и похуже, чем физическая боль.

— Физические наказания? И это стоило огромных денег? Чтобы царского ребёночка ещё и истязали?

Кали рассмеялась:

— Во многих семьях это норма! Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Розги — постоянные товарищи многих детей.

Несказанно повезло. Может быть, если сравнивать с худшими сценариями. Хотя что может быть хуже, чем с малолетства находиться в обители обезумевших от ярости и голода мертвецов, предоставленная самой себе?

— Значит, сюда отправляли тех, в чьих семьях физические наказания детей — изначально норма?

— Верно. Семьи прекрасно знали, в какой строгости здесь будут воспитываться их наследники, и намеренно отправляли нас сюда.

— Наследники? Но ты ведь женщина. Как так вообще получилось? В семье Агнихотри тоже всегда был патриархат.

Глаза Кали загорелись жадным пламенем, она предвкушала то, что будет рассказывать дальше. Каждый раз, когда появлялась возможность, с упоением повествовала историю о том, как добралась до фактического управления Каранишем, отодвинув муженька на задний план.

— Зато в клане Чаула был матриархат. Многие считают, что именно это и привело его в упадок, с чем я лишь отчасти могу согласиться. Глава была слабой, но не потому, что она женщина.

Сара и так всё это знала. Но ей было просто необходимо ненавязчиво подвести госпожу к тому, чтобы она сама завела разговор о Чаула.

— В те времена всем заправляла моя бабушка. Она была неглупой женщиной, способной, вот только, увы, достаточной стойкостью характера и железной рукой не обладала. Шахты вывозили практически даром, а она этого словно не видела. Рабочие без конца устраивали протесты, она шла на поводу. Но денег всё ещё было достаточно, чтобы выучить старшую наследницу, — меня, потому как мать моя почила, когда я была ещё ребёнком. И тогда я отправилась в Академию, чтобы обзавестись международными связями. И у меня это, как ты видишь, отлично получилось. Мы сотрудничаем с половиной мира, каранишские рубины и самоцветы считаются лучшими, ювелиры готовы глотки друг другу грызть, чтобы поработать с ними.

— Но тебе ведь не передали бразды правления после учёбы.

— Верно. Мне выпал шанс намного лучше. Я смогла стать женой нашего короля Шивы. Да, не единственной... Я восьмая. Но прекрасно знала, как управлять мужчинами. Тупорылые, ничего не смыслящие в жизни скоты, слишком уверенные в своём непревосходстве, данном им, как они уверены, от рождения. Скольких же людей сгубила гордыня? Так и папенька твой не заметил, как перестал что-либо вообще решать. Я никогда не ревновала его, ничего не требовала. Была ласкова и покладиста. Пока не почувствовала силу, чтобы отправить его нежиться в объятиях других жёнушек вместо бархата трона. Что самое забавное, он до сих пор не видит в этом проблемы. Говорю ведь, животное.

— Ты вернула величие семье Чаула вполне законным путём, провернув те сделки с продажей земель... по сути, абсолютно бесполезных земель, отдалённых, но на бумаге очень ценных.

— Это неважно. Главное, что Шива поставил свою подпись на бумажке. Сейчас я, конечно, прекрасно её подделываю. И пользуюсь его печатью без разрешения. Но тогда ещё такими привилегиями не обладала. Однако он верил мне, очарованный танцем, сладостями и моим томным голосом. Был готов исполнить любое желание, поверить в любой бред... Но сейчас это уже совсем неважно. Прошло столько лет.

Сара прижала язык к нёбу, прекрасно понимая, для чего Кали поделилась своей историей. Отнюдь не из желания поболтать или рассказать дочери о себе. У того совершенно другой мотив.

— Я считаю, что последующие поколения должны перенимать опыт прошлых и преумножать его своим. А потому рассчитываю, что ты повторишь мой успех, Сара. И даже больше. Пришло время покорить и Шао'Линьра.

Сара сдерживала желание встать и уйти. Рассуждения Кали казались ей такими мерзкими, низменными, скользкими. Не хотелось иметь к этому никакого отношения. Пудрить мозги, делать собственного мужа безвольной куклой, играть на чувствах... Сара не видела в мужчинах «тупорылых животных».

Она не хотела рождаться рождаться дочерью Кали Агнихотри.