Тёмные воды

К полудню хлопковая футболка на мне окончательно просохла, сквозь неё ощущался горячий и сухой ветер.

К полудню Энхтуя так и не сказала мне ни слова. Она пробиралась сквозь заросли словно тень, сотканная из лунного света, скользила меж тёмных стволов легко и бесшумно. Ни колючки кустарника под ногами, ни нависающие низко ветви, простёртые к тропке, словно хищные лапы, не оставляли на коже полярной совы ни царапины. Чтобы подождать меня, она не останавливалась. Она едва ли даже оборачивалась, чтобы взглянуть, следую ли я за ней. Мне оставалось только поспевать за белым силуэтом, маячившим в сумраке густого леса, поглощавшего солнечный свет.

Хотелось есть, но осмыслить это не было никакой возможности –
мне эта дорога давалась не так легко. Я уже в десятый раз за последние полчаса спотыкалась о корень или получала веткой прямо в нос, после чего приходилось лихорадочными движениями стряхивать с волос паутину. Устав выбирать путь и плюнув на дважды уже порванную футболку, я пошла напролом, преследуемая шелестом веток, который, впрочем перекрывали мои сдавленные ругательства. Усталости накопилось так много, я постепенно утратила понимание, зачем всё это делаю. Меня вёл вперёд только ледяной неукротимый огонь полярной совы. Но жаловаться я не смела. Без меня она передвигалась бы еще быстрее, стоит только обернуться совой – и она сможет взмыть над лесом.

По ней было видно, что она с трудом сдерживает клокочущие внутри раздражение, готовое в любой момент вскипеть и хлынуть наружу ядовитой волной, накрывающей нас обеих.
Удушливая близость этого взрыва чувствовалась в воздухе. Тот был липким, словно прогорклое желе, постоянно оседал плёнкой на горле, и приходилось откашливаться
Хотя, может, дело было в том, что я не привыкла к изнанке, и она пыталась меня изжить, вернуть как можно скорее в тот мир, которому я принадлежу. Но как бы не так. Не до тех пор, пока я исполню то, зачем пришла.

К этому моменту полярная сова почти совсем исчезла из виду, её неясный силуэт окончательно растворился в переплетении тёмных стволов, так что теперь я шла на звук – сквозь чащу леса до меня доносился плеск бегущей по камням воды. Он то приближался, то отдалялся, словно играя со мной, будто существуя в нескольких измерениях сразу. Но наконец, когда я уже начинала подумывать, что совсем заплутала в этой грёбаной нижнемирской чаще, деревья расступились, и я вышла к речушке, бегущей меж старых берёз, словно серебряная змея, с блестящей на солнце кожей. Тут же, у самой кромки воды, меня ждала Энхтуя. Не дав мне и дух перевести, она легко перепорхнула на тот берег, снова обернулась, глядя на меня с выжидающим вниманием. Уже одно только это настораживало порядком, и я замерла на месте, не решаясь сделать шаг. Воды в речушки, казалось, по щиколотку, но поток был настолько стремительным, что даже камни на дне казались живыми, перекатываясь и скользя под его напором. Такая мощь может и с ног сбить.

– Что такое, боишься ножки намочить? – насмешливо поинтересовалась Энхтуя, складывая руки на груди. Кажется, моя нерешительность её искренне забавляла.

– Я уже достаточно промокла, пока добиралась сюда, – проворчала себе под нос. – Второй раз за день искупаться мне не улыбается.

Я вскочила на торчащий из-под воды валун, с трудом удержала равновесие – балансировать было негде. Следующий такой же торчал в метре от того места, где я стояла, покачиваясь на одной ноге. Он был ближе к середине реки, и влекомая течением вода пенилась, ударяясь о его зазубренные края. Это больше походило на насмешку, чем на надёжный план, на который я всё же решилась, потому что выбирать было особо не из чего. Но, видимо, в моей генетической лотерее прыжки по камням не значились как «сильная сторона» подошва кроссовка соскользнула по мокрому краю и я, потеряв баланс, хлопнулась в ледяную воду, взметая вокруг себя фонтаны брызг. Да, воды речки оказалось ровно по щиколотку, как и я предсказывала. Но теперь она намочила меня всю. Просохшая после утреннего купания футболка, снова набухла влагой, прилипнув к телу, как второй, не очень симпатичный, слой кожи. Вода, что ни говори, обладала потрясающим талантом превращать обычного человека в жалкое мокрое подобие кота, только что выловленного из канализации.

С другого берега, Энхтуя наблюдала за мной с нескрываемым удовольствием.
«Она явно этого и ждала», – пронеслось у меня в голове, заставляя лишь сильнее стиснуть зубы от досады и, признаться, от легкой зависти к её непринужденной грации.

– С таким же успехом можно было просто вброд перейти, Василиса, – в притворным сочувствии протянула полярная сова.

Её насмешливый взгляд словно невзначай скользнул выше по течению, и проследив за ним, я заметила выступающие над водой плоские камни. Не те щербатые валуны-убийцы, что я так бесславно пыталась покорить, а широкие, ровные, словно специально сложенные ступени. Они возвышались над бурным речным потоком, образуя естественную удобную переправу. Из-за изгиба русла их было видно только с середины речки, с берега нет. Словно насмешка, чтобы показать мне, что путь, который я выбрала, был не просто сложным, но и совершенно дурацким. Я поджала замёрзшие губы, возвращая гневный взгляд к Энхуу. Эта вредная полярная сова об этой переправе совершенно очевидно знала. Знала – просто мне предпочла не говорить. Ей в целом была известна эта дорога, она явно пробиралась по этой чаще не в первый раз.

– Ну ты и... – выплюнула я, не сумев даже фразу закончить – дыхание свело от холода.

– Я к тебе в няньки не нанималась, – тотчас отрезала Энхтуя, будто только этого выпада и ждала. – Скажи спасибо, что я вообще показываю тебе дорогу.

– Ну да, стала бы ты возиться, если б я была тебе не нужна, – негромко процедила я сквозь зубы.

– Что ты там сказала? – улыбка полярной совы из торжествующей стала очень неприятной.

Может от неё, а может от ледяной воды вверх по позвоночнику взметнулась неприятная судорога.

– Ничего, – буркнула я в сторону, поднимаясь на ноги.

Теперь уже не имело значение, что вода пенилась вокруг щиколоток, норовя снова сбить с ног и мерзко хлюпая в кроссовках. Я была мокрая до нитки.

– Не терпится посмотреть, как ты в таком виде заявишься во дворец к владыке Нижнего мира, – мелодичным голосом пропела Энхтуя, окидывая взглядом открывшуюся картину.

Ладони аж огнём обожгло. Но взрыва не случилось, сова, не дожидаясь, пока я отожму футболку, развернулась спиной и вновь скрылась в лесу. Я только беспомощно и злобно цыкнула ей вслед. Не стоит забывать о том, куда ты полезла Василиса. Это не плюшевая игрушка, а недобрый потусторонний дух, ещё один хищник, играющий со своей жертвой.

Успеть бы просохнуть до ночи. Солнце уже не палило так, как днём. Его лучи всё меньше грели, всё больше скользили несмелым вечерним золотом по верхушкам деревьев. Все усугублялось тем, что теперь мы залезли в совсем уж дремучий лес, куда его лучи и вовсе не проникали. Я брела сквозь бурелом почти без сил, обнимая себя за плечи. Мокрые волосы противно липли ко лбу. Холодно.

Целый день пути изрядно вымотал, пополнить энергию было нечем. Голод, уже давно мучивший меня, превратился в одну монотонную резь в желудке. Впрочем, я оказалась не единственной, кого он мучал. Когда мне удалось в очередной раз нагнать полярную сову, она стояла, замерев, оперевшись ладонью о поросший мхом ствол поваленного дерева. Энхтуя словно высматривала что-то в траве у корней. Я со своим человеческим зрением и близко бы не могла представить, что можно высмотреть в этом вязком, пропитанном влагой сумраке. Но Энхтуя уверенным точным выпадом вдруг поймала что-то в траве. Лишь когда она поднесла свой улов к лицу, я смогла рассмотреть в её руке мелкую мышь-полёвку. Перехватив добычу за хвост, полярная сова ловко отправила её в рот. Послышался тихий хруст позвоночника и в следующий момент мышка скрылась из виду – Энхтуя заглотила её целиком. Закончив трапезу, полярная сова поймала на себе мой ошалевший взгляд, и по её красивому холодному лицу тотчас скользнула недобрая улыбка.

– Что такое, хочешь домой?

– Не надейся, – непривычно низким голосом проговорила я, и тут же согнулась пополам, с трудом сдерживая рвотные порывы, которые от голода были только сильнее.

Словно издалека до меня донёсся раздражённый вздох моей спутницы, а последовавший сразу за этим едва различимый шорох травы сказал о том, что она снова ушла вперёд, не дожидаясь меня. Скоро я её догнала. Вопреки ожиданиям, чаща, казавшаяся всё более дремучей, вдруг расступилась, обнажая прогалину, по которой скользили отблески остывающего у горизонта солнца. По краям, в подлеске дымкой уже поднимался от земли туман. На другой стороне прогалины виднелась роща. Она уже не напоминала те колючие заросли, сквозь которые я пробиралась весь день, оставляя на коже всё новые царапины. Вглубь вела вытоптанная тропинка, казавшейся чистой, не заваленной буреломом, даже повсеместный бурьян её не тронул, словно не посмел. Но что-то в глубине этого странного спокойствия пугало больше, чем в чаще леса.

– Нам нужно выйти из этой рощи до заката солнца, – бросила через плечо Энхтуя. – Должны были раньше сюда добраться, но кое-кто слишком медленно тащился всю дорогу.

Я не знала, сколько здесь проходит времени между закатом и наступлением окончательной темноты, поэтому не стала даже пытаться спорить. Лучше нам действительно поторопиться, чтобы поскорее миновать это пограничье во времени и пространстве. Энхтуя ничего не объясняла мне, но неясное беспокойство завладело мной и без её слов. Хозяйка полярных сов казалась такой спокойной и лёгкой в той дремучей чаще, так быстро и бесшумно пробиралась сквозь глухие заросли. Теперь же, когда перед нами наконец стелилась ровная прямая дорога, её плечи казались всё более напряжённым. Она больше не убегала вперёд, шла всего в нескольких шагах впереди, и даже без взгляда на её лицо ясно было – ей тоже не по себе.

Неумолимые сумерки ползли вслед за нами, окрашивая листву в багровые и фиолетовые тона, из-за чего она словно кровоточила на фоне сгущающейся тьмы. На ветвях деревьев, низко свисавших к тропке еловых лапах иногда попадались амулеты-вязанки, сплетённые из травы и ниток. То ли ловушки для духов, то ли обереги. Какие-то были простыми, какие-то представляли искусные сплетения, украшенные узелками и бусинками, едва мерцающими в угасающем свете. Меня тянуло спросить Энхуу о том, кто оставляет на ветвях эти амулеты и ленточки, что означают эти узоры и цвета, но молчание нарушать не хотелось, поэтому я проглотила своё усталое любопытство.

Впереди тропинку устилал еловый лапник, и будь я чуть менее уставшей, наверное, меня бы смутила такая резкая смена ландшафта, но скапывающаяся за день измотанность уже не оставляла места для мыслей. Я уже бездумно шагнула вперёд, как вдруг какая-то сила дёрнула меня за шиворот и отправила на землю, заставив жёстко приземлиться на пятую точку прямо посреди тропинки. И только секундой позже я заметила рядом с собой Энхуу.
А у неё впечатляющая физическая сила для такой с виду хрупкой конституции.

– Ты чего творишь?! – от неожиданности возмутилась я, не понимая даже, как умудрилась прозевать момент, в который полярная сова оказалась позади.

– К тебе тот же вопрос, – холодно парировала Энхтуя.

Краем стопы она поддела ближайшую к нам еловую лапу и подтолкнула вперёд под странным углом, заставив ту ухнуть вниз, увлекая за собой и другие. С глухим стоном еловые лапы одна за одной обрушились вниз, обнажая под собой пропасть, словно открытую рану, зиявшую на месте дороги. Я осторожно подступила к краю, заглядывая вниз. Задержала дыхание, невольно прижимая ладонь к губам. Там, в глубине, на дне этой чёрной воронки виднелись острые пики частокола. Какие-то были совершенно свежие, буквально недавно заточенные, другие покрывало что-то бурое и запёкшееся. Я даже предполагать не хотела, что этом может быть чьей-то кровью.

– Какого хрена... – выдохнула, не в силах поверить, что ещё несколько секунд назад я едва не шагнула туда.

– Чуть в ловушку не угодила, горе-колдунья, – фыркнула Энхтуя даже уже без тени насмешки, с выражением чистой незамутнённой ненависти.

– Ловушка? – нервно переспросила я. – Это кого так ловят?

– Таких, как ты. А чему ты удивляешься? Мы тут в Нижнем мире все не против человечинкой перекусить. Что, не знала, куда полезла?

Я тяжело сглотнула, глядя на острия частокола, обещающие зазевавшемуся путнику медленную мучительную смерть. Или быструю. Это как повезёт.
Пора себе признаться, что да. Да, я не знала, куда полезла.

– Что застыла там? Шевелись, – Энхуу не удивляло наличие таких ловушек, её раздражало моё о них незнание, и ждать, пока я приду в себя, она не намеревалась.

– Ты уже не первый раз водишь людей по этой дороге, да? – я наконец осмелилась задать вопрос, уже давно не дававший покоя.

Хозяйка полярных сов остановилась. Я была достаточно близко, чтобы увидеть, что плечи у неё дрожат. Несколько секунд, прежде чем обернуться ко мне, она просто боролась с собой, пытаясь совладать с той яростью, что полыхнула в её глазах, когда она наконец обожгла меня взглядом.

– Зря я тебя спасла, был бы ужин. Хоть какой-то толк, – процедила она сквозь зубы, будто обращаясь сама к себе. Потом добавила уже громче, с хорошо ощутимым нажимом. – Я не работаю с людьми. И никого по этой дороге не вожу. Советую тебе это запомнить.

– Угу. Будаев, как я понимаю, исключение?

– Кто?

– Да Кирилл, кто ещё.

– Тц.

Энхуу отвернулась, но я успела заметить, как в цитриновых глазах полярной совы полыхнула боль. Что у них там нахрен, вообще, происходит? С чего такая реакция? Волнуется за своего шамана? Нет, дело явно не только в этом.

– Как вы познакомились?

Энхтуя уже повернулась ко мне спиной и снова пошла вперёд, но начав расспрос, я уже не намеревалась отступать. Пусть мы коснёмся парочки больных тем, зато проясним раз и навсегда, что у этого дебильного заклинателя за делишки на Дальнем береге, что он так печально закончил.

– Я подобрала его в тундре раненым. Ещё лисёнком.

Лисёнком... Я улыбнулась тому, как она это сказала, но тут же одёрнула себя. Этот лисёнок, выросши во взрослого лиса, накосячил так, что как бы самой целой остаться, пока разгребаешь его бардак. Энхуу его буквально воспитала. Видимо, встретились они, когда он только начал шаманить.
В общем, как я и подозревала.

– И что, часто вы... видитесь? – этот вопрос был продиктован низменным человеческим любопытством, подмывавшим меня узнать, как работают у шаманов эти их небесные браки.

– Он уже много лет не может ко мне ходить из-за проклятия.

– Из-за проклятия, которое он подцепил, пытаясь вытащить с того света свою другую бабу? И ты всё равно собираешься его задницу спасать при этом?

– Сама как будто здесь не за этим, – прошипела Энхуу, даже не оборачиваясь.

– Ну я-то конченая, со мной понятно всё. Плюс, это разовое мероприятие. Сомневаюсь, что на регулярной основе смогла бы терпеть мужика, который вечно влипает во что-то из-за своих любовных похождений на стороне. Не то что спасать его постоянно. Ну ты даешь.

– Его дела в человеческом мире меня не касаются, – брезгливо скривилась Энхуу. – А здесь я ему жена. А вот ты вообще кто – это ещё выяснить надо.

Ах, ну да, Энхтуя ему жена, Аяна – любовь всей жизни, это я тут позже всех примкнула к этому гарему без определённого статуса.

– Я ему учебный ассистент, – мрачно осклабилась в ответ на выпад в свой адрес.

И тут же призналась себе, что это мало что объясняет. Ни в одной из тех бумаг, что я подписывала, не было сказано, что в мои обязанности входит вытаскивать его задницу с изнанки.

– Ну так и сидела бы, свои бумажки перебирала, – криво усмехнулась Энхтуя, удивляя своими обширными для потустороннего духа познаниями о деятельности учебных ассистентов.

Взаимное раздражение, накопленное за день, достигло пика, и предохранитель слетел.

– Что, ещё раз задницу надрать? – я остановилась, намеренная раз и навсегда выяснить что бы там между нами ни было.

– А слабо без своего посоха? – её губы искривились в хищной предвкушающей ухмылке.

Хозяйка полярных сов приняла брошенный вызов, и даже ветер вокруг нас затих, словно в ожидании.

Она словно тень метнулась вперед, её белое одеяние взметнулось, подобно крыльям хищной птицы. Удар, пришедшийся мне в плечо, был настолько сильным, что меня отбросило назад. В этот момент ясно стало – она будет драться всерьёз. Боль волной прокатилась от плеча по всему телу, смешиваясь с моей собственной злобой, с отчаянием и страхом, которые требовали дать им выход, подстегивая дальнейшую схватку. В сгущающихся сумерках у моего лица вновь полыхнули на какую-то секунду жёлтые глаза полярной совы. Я сфокусировалась, пытаясь предсказать её следующий шаг, но она двигалась так бесшумно и быстро, что, казалось, перетекала из одной тени в другую, не давая возможности зафиксировать её движение. Энхуу уходила от выпадов с пугающей грацией. От усталости едва получалось на ногах стоять, но желание одолеть хозяйку полярных сов, сорвать эту надменную брезгливую маску с её лица, не давало мне сдаться. Сцепившись в единый клубок ярости, мы рухнули на землю с глухим ударом, и я почувствовала, как мягкая трава сминается под нашими телами. Мы катались по земле, словно дикие кошки, перемешивая землю, листья и обоюдные проклятия. Боролись, кусались, царапались, не обращая внимания на усталость и боль.

И вдруг, оказавшись лицом к лицу в этом вихре, мы замерли. Как будто кто-то нажал на паузу. Мы лежали в траве, глядя друг на друга широко распахнутыми глазами, и прерывистое дыхание было единственным, что нарушало тишину, наступившую так резко.

В этот момент последний закатный луч истаял. Роща погрузилась во тьму.

Я и понять не успела, как оказалась на ногах. Два светящихся в темноте янтарных глаза полярной совы полыхнули напротив моего лица. Она прошептала одними губами, почти не добавляя в дыхание голоса:

– Здесь нельзя ночью идти. Шуметь нельзя. Иначе они придут.

– Кто придёт?

– Алмасты, духи, что живут в тенях. Ночь – это их время. Они ничего не видят, идут на звук. Это Нижний мир, здесь даже тени имеют клыки. Иди за мной след в след и тихо. Не справишься – сама будешь разбираться.

Я с трудом сдержалась, чтобы злобно не выругаться под нос. Как будто мне мало было приключение за сегодня, теперь ещё и какие-то там алмасты, которых я в глаза не видела и, впрочем, надеюсь, не увижу. Судя по реакции Энхуу, хорошего от них ждать не приходится. Поэтому, стиснув зубы, я молча последовала за ней. Полярная сова, шедшая впереди, казалась частью этого места, её белое оперение во мраке напоминало бестелесный призрачный силуэт, сотканный из тумана, отчего окружающая тьма начинала казаться ещё более пугающей. Я сдавленно сглотнула, стараясь слишком громко не дышать. От напряжения колени дрожали, но двигаться получалось бесшумно, впереди между деревьями замаячил просвет – роща почти закончилась. Я позволила себе едва слышно выдохнуть с облегчением, вот тут-то и облажалась – ровно в этот момент под моей ногой хрустнула сухая ветка. Звук, казавшийся в мертвенной тишине оглушающим, заполнил собой всё пространство, отскакивая от вековых стволов сосен, поднялся к самым их верхушкам.
Энхуу обернулась, сверкая золотом широко распахнутых глаз, она даже сказать ничего не успела, потому что в следующую секунду тьма ожила, зашевелилась, вдруг словно сотканная из теней, со всех сторон послышались бесчисленные шепчущие голоса, заставляя крутить головой в бесплодной попытке определить источник звука.

Рукой я инстинктивно схватила воздух, и пальцы легли на шершавую, чуть нагретую поверхность деревянного посоха, горящие глазницы черепа бросили тусклый свет на пространство меж деревьев, разряжая тьму, свернувшуюся вокруг нас плотным коконом. Я знала, что у нас есть несколько секунд, прежде чем духи себя покажут, пара ударов сердца.

И вот, разбухшие клубы черного тумана, скользнули, извиваясь, между деревьев. Сквозь плотный сумрак проступали подрагивающие тени конечностей, двигающихся так, словно это был какой-то страшный судорожный танец. Их формы искажались, менялись, словно перетекая одна в другу, делая их нападение практически непредсказуемыми. Я почувствовала, как пересохло во рту. Бесформенные, зловещие очертания подступали всё ближе, и уже можно было разглядеть, как на их коже, если её вообще можно было назвать кожей, то и дело вспыхивали то алые, то иссиня-черные искры, словно у затухающего костра. Воздух вокруг заполнили сдавленные стоны, хрипы, бурлящие вопли, будто агония умирающего, доносившаяся сразу и отовсюду.

Справа от меня мелькнул белый силуэт – это, взмахнув крыльями, на ветку повыше вспорхнула полярная сова.

– Эй, мне тут одной что ли разбираться?! – крикнула я, уже не боясь, что голос нарушит гнетущее молчание запретной рощи.

В ответ послышалось только недовольное птичье уханье. Ну да, она же предупреждала. Больше болтать было уже некогда, потому что в следующий момент первый дух перешёл к атаке, выбросив вперёд скрюченную лапу, узловатую и когтистую, похожую на старую ветку дерева. Я отбила выпад посохом и отскочила, едва не попавшись второму алмасты. Тот недовольно заурчал, упустив добычу.

– Смотрю, жизнь свою так и не наладила, дорогуша, – тут же объявила обнаглевшая черепушка.

Я попыталась блокировать новый выпад, но дерево посоха соскользнуло с лапы алмасты, будто уперевшись во что-то гладкое, удар прошёл в сантиметре от моего лица. Ещё немного и оставил бы без глаза. Уворачиваясь, я едва не потеряла равновесие.

– Молчал бы, Йорик, толку от тебя, блин...

Я сильнее стиснула его пальцами, готовясь к новой атаке. Посох, описав в воздухе широкую дугу, врезался в очередное тело, сотканное из плотной тьмы, заставляя алмасты отступить с шипением и воплями.

– Кстати, я тут хотел тебе предъявить за корявый нейминг, дорогуша. Что это ты взялась меня Йориком каким-то кликать? Да ещё и заладила с таким упорством, Йорик да Йорик. С таким именем соромно и в люди выйти.

Отступая от очередной атаки, я вдруг подумала, что шамана бы из меня не вышло. Никогда мне не понять этих изнаночных духов, которые то про учебных ассистентов знают явно больше, чем им положено, то слова «нейминг» и «соромно» в одном предложении комбинируют.

– То есть, ты _сейчас_ это хочешь обсудить? – рявкнула я почти басом, обрушивая на подобравшегося сзади алмасты злобный сокрушительный удар. Такой, что ладоням стало больно от отдачи. Однако черепушку с толку это ничуть не сбило.

– Ну знаешь, «Йорик» – это как-то поверхностно, не передаёт всей сути...

– Хорошо, как тебе тогда «Чёрный нытик»? По-моему, отлично передаёт всю суть!

Социума в роще на изнанке становилось всё больше, ко мне потянулось несколько крючковатых лап сразу. От двух я с трудом увернулась, третья оказалась так близко, что места для манёвра уже не оставила. Я размахнулась и ударила её посохом, послышался треск, тень отскочила, снова изготовившись к атаке.

– Нужно прозвище... чуть более устрашающее, заставляющее врагов трепетать.

– Ах, так? «Шептун из могилы» достаточно устрашающе? Или, погоди, есть вариант получше. Как тебе «Зловещий Зигфрид»? – я попыталась изобразить леденящие кровь завывания, сродни тем, что издавали злые духи, чтобы придать прозвищу весомости, но Йорика это не впечатлило.

– Кто ещё такой этот твой Зигфрид? – скептически осведомился он.

– Понятия не имею, – я с трудом отпрыгнула от нового нападения, чувствуя, как сердце заходится в груди от адреналина.

– Думал, это твой бывший.

– Мой бывший похуже всяких Зигфридов! – я отмахнулась от очередного выпада, но жестоко просчиталась на этот раз, удар, проскользивший мимо моей щеки, был всего лишь отвлекающим манёвром, в следующую секунду я почувствовала, как в щиколотку пронзило болью, и неприятная дрожь взметнулась вверх аж до самого затылка. В неверии я опустила глаза вниз. Так вот почему их зовут «тени, имеющие клыки». Ну нет, быть сожранной злыми духами где-то на окраине Нижнего мира в мои планы совсем не входит! Я подняла вторую ногу и с силой опустила кроссовок, ещё хлюпающий после речных купаний, прямо на морду этой твари. Она отвалилась, видимо, ошалев от такой наглости, но тут же снова ринулась в бой. Посох взметнулся, перехватывая атаку, прошёл с шипением сквозь плотный сгусток мрака, оставляя за собой лишь разорванную в клочья тень. Это был сильный удар.

– Можно как-то поаккуратнее, я не каменный! – немедленно возмутился Йорик.

– Зачем каменный? Ты знал, что лобная кость черепа на самом деле очень даже прочная, выдерживает удар в 2 тонны?

– Не доверяю я этим современным учёным, – скептически хмыкнул он.

– Знаешь, что? Я придумала. Будешь у нас «Лютый мозгогрыз»! Достаточно зловеще и, по-моему, отлично передаёт всю суть!

– Тебе надо поработать над фантазией, – отрезал Йорик, последовательно забраковав все мои варианты.

– Давай как-нибудь потом!

Алмасты становились всё наглее, подступали всё ближе, словно волны тьмы, норовя поглотить меня. Я вращалась в центре этого хаоса, едва успевая отбиваться. Посох пока пронзал ещё их ряды, рассыпая тёмные очертания в прах, но усталость уже давала о себе знать. Частое дыхание жгло лёгкие, чувство было такое, что ещё немного и колени перестанут меня держать.

– Что-то им конца и края не видно!

– Так я о том тебе и толкую, разгильдяйка, что ежели ты будешь мной, как дубинкой размахивать, проку от этого мало будет! – тотчас праведно возмутился Йорик. – По назначению использовать не пробовала?

– По назначению? Это как вообще?! Устроить им то же представление, что случайно вышло у меня в доме Лиходеевых и даже саму Анастасию заставило притихнуть? Если б я знала ещё, как у меня это вышло!

– Ну, колдунья из тебя и впрямь так себе, – кисло заметила черепушка. – Вышло один раз, выйдет и снова. Просто сосредоточься!

– О, отличный совет! И как это до меня сразу не дошло? – я крутанулась, уходя из-под новой череды ударов и в следующее мгновение застыла, как вкопанная.

Как ни странно, совет и правда был дельный. В пылу сражения я просто не замечала, как сила течёт по венам приятной вибрацией. Медленно выдохнув, я попыталась осознать её, собрать и направить в оружие. Энергия пронзила мою руку, словно электрический ток, перетекая в посох. Пустые глазницы заискрили. Булькающий вой вокруг усилился, словно алмасты почувствовали угрозу. Вот чёрт, разозлить только их не хватало, я уже не то что сражаться, стоять на ногах почти не могу. Если не разберусь тут за две секунды, не только Будаева не спасу, но и сама сгину тут к чертям собачьим! Судорожно сглотнув, я усилила поток, руку обожгло, но эта боль была мне уже знакома. Не обращая внимания на неё, я лишь дёрнула плечом. В ответ на это ближайший ко мне злой дух сорвался с места, его когти вспороли воздух прямо у моего лица, и в этот момент свет из пустых глазниц стал таким озарил рощу таким ярким светом, что мне самой пришлось невольно зажмуриться, заметив перед этим, что алмасты, словно истощенные, начали отступать. Не обращая внимания на жжение в ладонях, я только сильнее стиснула рукоять своего посоха. Лишь когда свет ослаб, я осмелилась снова открыть глаза, и в угасающем сиянии увидела, что полчища алмасты рассеялись, оставляя за собой лишь медленно оседающий в дымке пепел. Схватка была закончена.
Колени подкосились, и я тяжело опустилась на землю, с трудом переводя дыхание. Вернула посох обратно в небытие.

Бесшумно, как и всегда, на землю передо мной опустилась Энхтуя, вновь принимая человеческий облик. Смерила меня безучастным взглядом.

– Неприятное оружие, – заметила она таким тоном, будто даже и не обращалась ко мне.

– Ты очень помогла, – с сарказмом фыркнула я, вынимая из волос застрявшие ветки.

– Мне нельзя выходить из себя. И вступать в серьёзные схватки тоже нельзя. Поверь, если бы меня ранили, алмасты стали бы меньшей из твоих проблем. Я проклятый дух, почти демон.

– Что? – тряхнув головой, переспросила я, чувствуя, что уже ничего не понимаю. – Что это должно значить?

Но полярная сова не сочла нужным отвечать.

– Давай поторапливайся, пока подмога не пришла, – бросила она через плечо, направляясь к видневшемуся среди деревьев выходу из зловещей рощи.

Я шагнула следом и тут же остановилась с глухим «Вот чёрт», вырвавшимся сквозь зубы. Ногу снова прошила боль. В пылу сражения я и забыла, что она ранена. Сейчас, когда я снова глянула вниз, обнаружила, что правый кроссовок почти полностью залит кровью. Жаловаться на это полярной сове вряд ли имело смысл, к тому же, оставаться в роще действительно было опасно, поэтому, прихрамывая, я медленно поплелась за Энхуу. Вскоре после того, как мы покинули это неприятное место, она предложила остановиться на ночь, и это предложение было принято мной с громадным облегчением. Я бы вполне удовольствовалась тем, чтобы просто упасть на траву и заснуть, пусть даже ночной холод давал о себе знать гораздо острее из-за не просохшей толком одежды, да и раненая нога саднила. Но Энхтуя развела костёр, с непроницаемым выражением лица поджарила на огне какие-то грибы, нанизанные на палку. «Странно, – отстранённо подумала я, – полярные совы вроде не питаются грибами». Но едва я успела закончить эту мысль, как те самые грибы оказались возле моего носа.

– На, поешь, – велела Энхуу. – Если и дальше так медленно будешь плестись, мы ко дворцу и на второй день не успеем.

Сил спорить не было, да и мне всё равно уже было, что есть. Я уже было приняла предложенный поздний ужин и безмолвно приступила к трапезе, как вдруг, вгрызаясь в грибную мякоть, я заметила, что Энхуу смотрит на кровь, всё ещё сочившуюся из раны, странным, будто голодным взглядом.

– Ты чего это? – тревожно спросила я, подбираясь, словно в ожидании атаки.

«Мы тут в Нижнем мире все не против перекусить человечинкой».
Энхтуя резко отвернулась.

– Могу прижечь тебе рану, – проговорила она в сторону с нечитаемой интонацией. – Потеряешь слишком много крови, не сможешь идти. Значит, останешься позади. И они тебя сожрут, – полярная сова снова глянула на меня, и во взгляде этом скользнули какие-то недобрые искорки, когда улыбка тронула уголок её губ. – Но ещё не поздно вернуться домой.

Кажется, ей пришёлся по душе бы такой расклад.

– Прижигай, – решительно ответила я.

Полярная сова, кажется, удивилась. Несколько мгновений она молча вглядывалась в моё лицо, и отблески огня нежным отсветом ложились на её кожу, фарфоровую и бледную, словно у куклы. Лицо, даже несмотря на шрам, столь хрупким и нежным выглядело в этом мерцающем свете, что сердце невольно сжималось в груди. Глаза, словно холодное золото полярной ночи, блестели, отражая всполохи пляшущего костра. И чём-то я здесь понимала Кирилла Будаева. Наверное, если будь шаманом, я бы тоже на ней женилась. Секунду, что это ещё за мысли такие?! Отчего-то смутившись, я опустила взгляд.

– Закуси что-нибудь, – тихо велела Энхтуя. – Иначе сбегутся на шум.

Она полезла в костёр, чтобы выудить оттуда раскалённую головешку. Я не нашла ничего лучше, чем ремень, вытянутый из джинсов. Всё произошло так быстро, что страх, ещё не успев родиться, уже в следующее мгновение сменился болью. Я подавилась криком, стискивая зубы. Выгнулась, глядя в ночное небо Нижнего мира, почти не видя его, потому что из глаз сами собой потекли слёзы, и различить можно было, только как тусклая безучастная луна висит у краешка горизонта.

***
Утро разбудило холодом и сыростью собравшейся в траве росы. Земля ещё укутана была предрассветной дымкой, сквозь которую проходили уже первые лучи наступающего дня. Я подтянула к себе раненую ногу, ожидая вспышки боли от нового движения, но неприятных ощущений почти не было. С удивлением я обнаружила на месте раны компресс из трав. Воспаление спало и боли уже почти не было. Повертела головой в поисках Энхуу и обнаружила полярную сову птицей сидящей на ветке неподалёку.

– Энхтуя. Спасибо.

– О чём ты? – она перекинулась человеком и, даже не взглянув на меня, направилась вперёд по тропе. – Вставай. Пора нам уже идти.

🎄🎄🎄

Ну что, мои дорогие любители словесной магии и героических передряг! Шеол Аидовна, собственной персоной, вынырнула из-под горы черновиков, вытерла с лица пепел от горящих дедлайнов и пришла поздравить вас с наступающим Новым годом!
Да, да, я знаю, вы сейчас готовите оливье (или, как вариант, заказываете пиццу), пытаетесь понять, что это за странный шум за окном (это, скорее всего, салют, а не нашествие инопланетян), и думаете: "Ну, чего там этот автор опять напридумывал?". А я вам вот что скажу: напридумывал я вам целый вагон новогодних пожеланий, и все они такие же безумные, как и мои персонажи!

Так что, хватайте свои чашки с чаем (или чем покрепче, тут уж как настроение позволяет), устраивайтесь поудобнее, и слушайте мою новогоднюю тираду:
* Пусть в Новом году у вас будет столько же энергии, сколько у Василисы в схватке с Алмасты,только пусть эта энергия тратится на что-то более мирное, чем избиение злых духов. Ну, например, на покорение новых вершин в учебе/работе, или хотя бы на то, чтобы досмотреть все ваши сериалы до конца.
* Желаю вам столько же удачи, сколько нужно, чтобы в последний момент не наткнуться на яму-ловушку в лесу. И пусть ваши планы на новый год сбываются, как по волшебству, а не по принципу "на авось прокатит".
* Пусть ваш ум будет таким же острым, как клыки у тех самых теней, но используйте этот острый ум для решения головоломок и построения гениальных планов, а не для споров в комментариях. Ну, или, ладно, для споров в комментариях тоже можно, но не слишком усердствуйте, а то ведь забанят!
* Желаю вам такого же внутреннего спокойствия, как у Энхтуи во время самой эпической битвы,даже когда вам звонят из банка или родители просят помочь с компьютером.
* Пусть ваша жизнь в новом году будет такой же захватывающей, как мои приключения на страницах, но, пожалуйста, без смертельных опасностей и многочасовых драк. Хотя, признаю, без приключений жизнь скучна, так что, на мой взгляд, можно и пошалить, но в меру.
* Пусть ваши финансовые потоки будут такими же полноводными, как река, через которую перепрыгивала Василиса, только пусть вас не смывает нафиг в этом потоке и не надо будет потом отжимать футболку на каменистом берегу.

И помните, друзья, даже если в этом году вы наделали много ошибок, как один бестолковый Кирилл Будаев, не расстраивайтесь! Новый год – это время для новых начинаний и исправления старых промахов. Главное – сохраняйте оптимизм, веру в себя и чувство юмора. А я, как ваш преданный автор, постараюсь и в новом году радовать вас своими захватывающими историями.