Тёмные воды

Дядя Сэнхэ неспешно грел над костром бубен. Яся была отослана караулить ворота, чтобы при появлении Лены моментально её отловить и тотчас препроводить в руки шаману.

Для меня пока дела не было, но я и раньше помогала Кириллу с камланиями, а потому знала, что поработать придётся плотно, просто чуть позже.
Сам Будаев беспечно сидел верхом на изгороди и вертел в пальцах свою мятную ашку, время от времени затягиваясь. Этот запах смешивался с запахом жжёного можжевельника, которым мы окуривали его шаманский костюм перед камланием. Вредную привычку Будаев подцепил ещё в январе, на зимней сессии. Летом планировал отделаться. Но, видимо, не срослось.

Вокруг стояло непривычное затишье, даже коровы, вечно жующие траву за забором, куда-то делись. Уже начинало смеркаться и видно было, как в соседнем гостевом доме зажглись фонари, озаряя уютную террасу с гамаком и плетёными креслами.

– Столько приготовлений. А если она не придёт? – поинтересовалась я, облокачиваясь на изгородь.

– Придёт, – в один голос откликнулись Кирилл с дядей.

И словно в подтверждение их слов из-за череды коттеджей в этот момент показалась Яся, уверенно тащившая за руку нашу недавнюю знакомую. Судя по выражению лица, она сама не верила, что пришла.

– Вручаю тебе твою подопечную, – объявила Ясса торжественно, доставив девушку прямо под нос шаману.

Тот кивком поблагодарил сестру и обернулся к просительнице.

– Принесла? 

Лена протянула ему рюкзак с подношениями.

Заклинатель разлил по чаркам молоко и водку, насыпал в блюдце рис, в другое сложил сломанные пополам сигареты, расставил подношения в тарелочках у костра. Мы помогли ему застегнуть маньяк – так называлось шаманское облачение, плащ, с привязанными к нему ленточками и бубенчиками. Первые служили вместилищем низших онгонов-помощников, которых шаман посылал на разведку. Вторые отгоняли злых духов и защищали шамана в его путешествии за грань.

Кирилл натянул повязку с бахромой, скрывавшей его глаза – это было последнее, что он делал всякий раз перед ритуалом. Дядя Сэнхэ подал ему просушенный бубен, который уже от одного касания к нему глухо ухнул, словно приветствуя своего хозяина. Мы тихо расселись вокруг костра. 

Приникнув головой к обечайке бубна, Кирилл едва слышно запел. Редко и негромко его колотушка ударяла в бубен, и тот ворковал в ответ. Колокольчики на рукавах шамана мерно позвякивали. Он медленно погружал себя в состояние транса. Сейчас заклинатель соберёт всех своих духов-помощников и предпримет опасное путешествие в другой мир, чтобы найти потерявшуюся душу. Первыми как всегда явились Янхар и Банхар – рыжие всплохи замелькали вокруг костра. В стороне появилась Алтана, села в тени, склонив ушастую голову. Кажется, она тоже была не против поработать с молодым заклинателем.

Пока всё было легко. И можно было воспользоваться этим, чтобы собрать мысли по уголкам сознания, сосредоточиться.
Наш Будаев был не совсем обычный шаман. Говоря откровенно, он был проклятый неудачник, которого после каждого камлания можно было на скорой увозить: организм не выдерживал нагрузок и начинал отключать все существующие системы. Так работало его проклятие. Но этого можно было избежать – если я была рядом, направляя энергию проклятия в ничто. Обнуляя, уничтожая, делая невозможной. Эта работка тоже была не из лёгких, поэтому, сидя у костра и прижав ладони к земле, я внимательно следила за каждым движением заклинателя.

Постепенно удары колотушки в бубен становились всё чаще, звучнее. Это значило, что все духи услышали призывы хозяина и совсем скоро явятся на его зов.
Будаев вскочил, и змеи на плаще взметнулись вслед за ним.
Всё резко переменилось – словно струна натянулась в вибрирующем воздухе.  Наряжение волной прокатилось по рукам, и я крепче стиснула зубы. Сейчас начнётся.

Бубен откликался на движения шамана грозным вибрирующим звоном. Громкие и частые удары колотушки сливались с рассыпчатым звоном подвесок и колокольчиков на плаще. Воздух вокруг наполнялся энергией, которая ощущалась почти физически. Камлание было в разгаре. И только если смотреть очень внимательно, можно было заметить, как вокруг шамана, невесомые, словно клубы дыма, медленно поднимаются ядовитые щупальца проклятия. Я надавила ладонями на землю и почувствовала, как от непривычки вышибило из груди дыхание. Прикосновение к проклятию ощущалось так, словно с головой уходишь в кипящую воду: удушливая волна жара прокатывается по телу сверху вниз, оставляя за собой липкую испарину. Начинало мутить, но с тошнотой можно было справляться. Можно было сосредоточиться на мерных ударах бубна, которые наполняли пространство океаном громоподобных звуков, перемежавшихся с резким бряцанием железа, а потом вдруг перетекающих в нежнейший шелест, непрерывный мягкий гул, сопровождавшийся лёгким звяканием. Этот волшебный мир звуков завораживал присутствующих, делал их частью шаманского камлания, позволяя прикоснуться к тому, что скрывалось от них за гранью.

Камлание шло уже долго, однако в его течение невозможно было следить за временем. Я лишь заметила, что едва подступающие сумерки сменились непроглядной чернотой ночи. Плечи уже сводило судорогой от усталости, а ведь мне, в отличие от заклинателя почти не нужно было двигаться. Воздуха хронически не хватало, и дыхание от этого становилось поверхностным и прерывистым. Я не уверена была, что смогу продержаться ещё хоть какое-то время. Наши прежние камлания никогда не затягивались так надолго.

Безумная пляска шамана тоже становилось всё более неистовой. Он вдруг закружился на одном месте, и я прикусила щёку изнутри, чтобы сохранять концентрацию. Знала: это случается тогда, когда его духи-помощники проходят по неудобным или опасным местам Нижнего мира. Он очень далеко залез.

Удары колотушки стали такими сильными, что казалось, бубен заклинателя вот-вот лопнет. И вдруг череда раскатистых ударов резко оборвалась, последний отзвук замер в воздухе, словно захлебнувшись. Какое-то время мы сидели, не шевелясь. Всё пришло в движение, лишь когда Кирилл, тяжело дыша, сдвинул повязку набок, приоткрывая один глаз.

– У вас... получилось? – едва слышно прошептала Лена.

Она тоже чувствовала, что происходило что-то необъяснимо странное. Это и без третьего глаза сложно было не почувствовать.

– Достань... достань телефон, – с трудом выговорил шаман.

Лена полезла в карман, видно, не совсем понимая, зачем. Вытащила телефон и протянула Будаеву. Но на экране вдруг отразился входящий звонок от неизвестного номера. Она машинально прижала трубку к уху, и все присутствующие наблюдали, как лицо её меняется. Девушка сначала слушала с открытым ртом, а потом взахлёб начала заверять, что она приедет, спрашивать, задыхаясь, какие лекарства нужны. Закончилось всё пламенными заверениями в любви. Яся аж подскочила, горя от нетерпения узнать, что там такое её брат нашаманил.

Лена тяжело выдохнула. Дрожащей рукой убрала телефон в карман.

– Жив, – обвела всех присутствующих счастливым невидящим взглядом. – В больнице, но жив. Когда возвращался от друзей с Юксеево, поймал попутку. Она попала в аварию на трассе. Он всё это время был в коме без документов. Очнулся и сразу набрал мой номер.

– Больницы она обзванивала, ты ж моя хорошая, – под нос пробормотал Кирилл, колокольчики на его плаще возмущённо звякнули.

– Ну я... Красноярские, а то Юксеевская, – растерянно пробормотала Лена. – Я... просто... Это просто невероятно! Спасибо вам большое!

Пока она обжималась с не совсем ещё пришедшим в себя Будаевым, я воспользовалась моментом, чтобы утереть кровь из носа. Кажется, Кирилл так мощно поработал, что даже у меня давление подскочило. Он вдруг и сам пошатнулся, хватаясь за голову. Даже в неярких отблесках костра стала заметна его нездоровая бледность.

– Эй-эй, ты чего это? Я же всё сделала правильно.

– Ты всё сделала правильно, – спокойно заверила Яся. – Просто это нормальная история для долгих камланий. Ты гляди, чтоб он в обморок не завалился.

В тот момент Кирилл уже, кажется, собирался это сделать. Я скользнула к нему, придерживая под руку. Вдвоём мы тяжело опустились на землю. Балансируя между сном и явью, он бессвязно бормотал что-то, схватившись за моё плечо:

– Я ведь всегда их нахожу, всегда... Но в этот раз не получалось достать. Они утащили душу глубоко, очень глубоко в колодец. Мне туда нельзя, – по губам тенью скользнула пугающая улыбочка, – но я всё равно пошёл за ними... и там я... я там кое-что видел...

У него был прерывистый ломкий голос. Так говорили его голосом духи, когда вселялись в шамана. Но сейчас он говорил сам, и я знала это.
Это-то и пугало.

– Кирилл, пожалуйста, нужно остановиться, ты устал, я тоже так долго не могу...

Я попыталась вразумить его, успокоить в объятиях хаотичные порывистые движения, но Будаев словно бы был не здесь, словно не слышал меня. Из-под скрывающей лицо бахромы сверкнул глаз. Это был взгляд, переполненный безумным, каким-то болезненным азартом. Заставивший меня отпрянуть, как от огня.

Вновь зазвонили колокольчики на плаще, зазвучал бубен, сотрясая небо и смешивая тембры, вибрации, глухие волнообразные ритмы. 

– Что происходит? – подобравшись ко мне, шёпотом спросила Яся.

– Я, блин, сама не знаю, – ответила ей, утирая кровь, вновь хлынувшую из носа.

Костёр вдруг начал сильно чадить, и в считанные секунды дым поглотил шамана, слышно стало только дикий звон бубенчиков. Впервые за все совместные камлания с ним мне по-настоящему стало страшно. От едкого дыма щипало в глазах, но даже слёзы утереть не было никакой возможности – шаманское проклятье словно с ума сошло, таким неукротимым и исступлённым я его не помнила.

– Почему я уверена что что-то пойдёт не так – испугано проговорила Яся.

– Каркает у нас обычно Баир Жаргалыч, – напряжённо процедила я, не отрывая взгляда от сокрытого дымом силуэта в шаманском плаще.

Сквозь плотную завесу угадывались его скользящие беспорядочные движения. Ритм бубна участился, сливаясь с ритмом бешено бьющегося сердца, достигая апогея, за гранью которого скрывалось то, к чему так исступлённо стремился шаман. Потом удары стали реже, и наконец умолкли совсем. На этот раз заклинатель распустил духов. Камлание было окончено.

Дым медленно осел, расстилаясь по земле завитками, и тогда все увидели, что шаман не один, что он сидит на земле, сжимая в объятиях тонкую девичью фигурку.

– Я... поверить в это не могу, – задыхаясь от волнения и какого-то болезненного, безотчётного страха, Яся крепко сжала мою ладонь. – Неужели он вытащил... её?

***

Кирилл боится открыть глаза.
Он едва дышит, упираясь коленями в песок. Сжимает в объятиях что-то очень близкое и родное, чувствует пряное солнечное тепло, слышит трепещущий, как у пойманной птички, стук сердца.
Он медленно понимает.

– Я знала. Я верила, что ты за мной придёшь, – её голос, раздавшийся в тишине, словно переливы колокольчиков, такую нежность внутри пробуждает безумную, что это почти убивает его.

Это придаёт ему сил.
На вдохе, собрав остатки самообладания, он открывает наконец глаза.

Аяна тянется к заклинателю, чтобы снять с него повязку, закрывающую лицо.
А потом целует, несмело обняв за шею.