Подчинись
Кровь.
Она была всюду. На руках, на ботах, на одежде, даже на лице. С пальцев опадали бордовые хлопья засохшей на морозе субстанции, подошвы ботинок оставляли на плиточном полу чёткие отпечатки водянисто-гранатового орнамента. На рубашке были едва заметны фиолетовые крапинки, которые покрывали небольшой россыпью и джинсы. Под левым глазом отчётливо ощущалось небольшое сухое пятно, стягивающее кожу вокруг себя и этим заставляющее её чесаться.
Элери появилась посредине широкого затенённого коридора с высоким сводчатым потолком. Из этого коридора во внешний неприглядный мир выходило двенадцать венецианских окон, каждое из которых, кроме двух третьих по счёту с обоих концов помещения, было зашторено тяжёлыми вельветовыми полотнами, которые ещё сегодня утром девушка сама распускала из портьер. Из двух же не закрытых тканью застеклённых дыр в стене прорезал полумрак и ложился на пол неровным размытым ковром серый небесный свет.
Вайт ни о чём не думала. Она чётко ощущала, как в голове у неё было пусто и бело, как после взрыва динамитной шашки. Или как в Антипустоте. Она не двигалась. Не двигалась, потому что боялась, что если она сейчас сделает хоть одно движение, её тотчас же поразит своим невероятным по величине электрическим зарядом молния. Откуда здесь могла взяться молния и почему она должна была поразить именно её и именно после начала движения, Элери сказать не могла. Но двинуться ей всё же пришлось. Девушку шатало. Собственные ноги ощущались ею почти так же, как тем первым марафонцем, пробежавшим без каких-либо остановок около сорока двух километров до Афин с вестью о победе над персами. Колени весьма сильно дрожали, будто на плечах девушки лежал двадцатикилограммовый, свёрнутый в трубу ковёр, какие обычно вешали на стену во второй половине двадцатого века. Руки заметно тряслись, и чтобы успокоить эту тряску, Вайт подняла ладони и сложила в неплотный двойной кулак, прижав его к губам, которые тоже дрожали.
Элери была на грани нервного срыва.
Она отчётливо ощущала, как всё её тело будто распирают изнутри ежиные иголки. Кровь в кончиках пальцев пульсировала с такой силой, что в этих самых кончиках она чувствовала своё сердцебиение, так же как чувствовала его в ушах, затылке и горле. Перед глазами всё плыло, дыхание было неровным и перекатывалось с глубоких вздохов на мелкие хлюпы забитым солью носом и наоборот, голосовые связки всё время норовили напрячься во всю свою мощь, и Вайт чувствовала, что ещё немного - и она не выдержит и закричит. Но из сдавленного судорогами горла пока выходили только хрипы и странные тихие стоны, напоминающие плач матери на могиле своего ребёнка.
Девушке хотелось бежать. Хотелось метаться по всему коридору, словно молекула в сжатом газе, хотелось биться о стены, об окна, взобраться на потолок. Хотелось поднять руки и расцарапать себе лицо, плечи, грудь, всё, до чего можно было дотянуться. Хотелось закусить палец и отгрызть его к чёртовой матери. Однако все эти желания разом исчезли из разбитого нервным потрясением тела, как только Вайт почувствовала сильнейший рвотный позыв, стремительно поднимающийся из желудка к самому горлу. Ни о чём более не думая, девушка подбежала к одному из незашторенных окон, выхватила из-за пояса всё ещё окровавленный кинжал, от вида которого тошнота усилилась вдвое, и обсидиановой его рукоятью ударила по ничем не защищённому стеклу. То всхлипнуло, треснуло и осыпалось вниз, на пол и землю с третьего этажа мириадами звёзд-осколков. Отбросив от себя нож, Элери приподнялась на руках, цепко уцепившихся за опустевшую оконную раму, в которой ещё торчало несколько крупных острых стёкол, и перегнулась вниз. Небольших размеров клякса неестественно рыжего цвета, вытекшая плотным потоком из горла, в полёте вытянулась в каплю, а по окончании этого полёта размазалась по заснеженной земле рядом со стеной в форме какой-то звезды с очень большим количеством лучей. На лбу у девушки выступила испарина, и как нельзя кстати в лицо человеку подул прохладный северный ветер, услужливо остужая наполовину высунувшуюся из разбитого окна девичью фигурку.
Кое-как отплевавшись от кисло-острого привкуса желудочной кислоты, а затем пережив ещё несколько приступов горлового сжатия, но так и не выдавив из себя ничего больше двух-трёх капель слюны, упавших вслед за рыжей звездой, Элери приподнялась на дрожащих руках и переместила себя обратно, в тёплый, по сравнению с улицей, коридор. Вытерев рот запястьем, Вайт мутным взором оценила нанесённый ею материальный ущерб. Окно состояло всего из одного стекла, и, стало быть, заменить его не составит какого-то особого труда. Нужно всего лишь снять мерки, вычислить площадь нужного пласта стекла и отправиться в Glasstale - уж там-то ей точно смогут сделать стекло попрочнее былого. А вставить его в раму девушка как-нибудь и сама сможет.
Боковым зрением Элери поймала отблеск чего-то сверкающего в дневном свете на полу справа от себя. Повернув туда голову, она с трудом нашла на чёрно-белом полу очертания отброшенного ею кинжала. Мысли о застеклении окна в один миг испарились из расстроенного девичьего разума, однако на их место, вопреки всем опасениям, не вернулись желания биться о стены, словно муха о поймавший её спичечный коробок. Девушка подошла к оружию, подняла его и провелась испачканными в коричневатых пятнах пальцами по тонкому, словно листик ивы, лезвию. Пятна на самом ноже размазались, и Вайт смогла кое-как разглядеть очертания своего отражающегося в отполированном сплаве стали и ещё чёрт знает чего лица. Вид её не обрадовал. Мало того, что под левым глазом действительно обнаружилась большущая бурая клякса - её собственная кровь прямо сейчас ручьём текла из носа, огибала губы и скатывалась к подбородку, где повисала жирными, объёмными каплями. Почему-то девушка пропустила тот момент, когда из её носа начало течь это соплекровавое месиво. Элери приоткрыла рот и тотчас же почувствовала, как несколько его струек сначала затекли на внутреннюю сторону губ, затем обволокли зубы, а после коснулись и языка. Вкус был странным. В нём будто смешались запахи и привкусы железа, соевого соуса и вымоченной бумаги. Вайт провелась языком по зубам, затем облизнула губы, слизывая кровь. Подняла вторую руку, провелась ею по подбородку, собрав взбухшие на нём капли, и размазала их по ладони пальцами.
В голову вдруг ударила дикая и страшная мысль. А что, если вот так и лишаются рассудка. Что, если её разум более ей не служит, как не служит ей впредь и, соответственно, её собственное тело. На весь коридор раздался громкий и от этого ещё более мерзкий, чем в тихой своей версии, лязг металла о плитку - разжавшиеся в немом шоке девичьи руки отпустили кинжал в свободное падение, и тот ударился лезвием о чёрно-белый кафель, ещё секунды две прогремев о него же своими уравновешивающими друг друга частями. Элери вздохнула полной грудью, затем приложила правую ладонь к шее. Чуть сжала её. Почувствовала сердечный ритм в сонной артерии. А затем, ничего не соображая и шатаясь, будто пьяная ведьма на шабаше, устремилась на второй этаж, забыв и про кинжал, и про время, и даже про то, какой сейчас год.
***
Часы над добротным и очень тяжёлым по виду буфетом из бука, в котором помещалась всякая хрустальная дребедень, пробили четыре часа дня. Даст, совершенно не привыкший к такого рода внезапным громким звукам, едва не подскочил на своём месте за тем же столом, рядом с которым пару дней назад оповещал Вайт о не слишком хорошем расположении духа Найтмера, и за эту свою постыдную реакцию сейчас же поплатился, ударившись коленями об этот самый стол снизу. Прошипев сквозь зубы какое-то короткое ругательство, Пыльный в который раз за день мысленно посетовал на свои не то что расстроенные, а почти что в корне изничтоженные нервы, которые уже давно пора было подлечить в Asylumtale или в какой-либо другой вселенной такого типа.
- Ну ты даёшь, - удивлённо проговорил Хоррор, сидящий напротив своего, так сказать, коллеги и на бой часов никаким образом не отреагировавший, - Ты так скоро от каждого шороха прыгать будешь. Тебе бы в Underpill или ещё куда за таблетками.
- Пошёл ты знаешь куда, - тихо и слабо ответил Пыль, посильнее натягивая капюшон на глаза.
- Даст, я серьёзно, - действительно на полном серьёзе продолжал убеждать приятеля Ужас, - Ты же видишь, что с тобой в последнее время происходит. Гастер-бластеры на кого попало наставляешь, напиваешься до беспамятства. Ещё немного - и будешь в пьяном угаре танцевать польку с Малым Псом.
- Ты не понимаешь, - едва-едва усмехнулся Пыльный под своим капюшоном, - Я не имею никакого желания продолжать здесь находиться. И я с огромным удовольствием подставил бы грудь под вектор Найтмера, если бы он оказал мне честь лично "отправить меня в отставку". Так что... Так я только ускоряю приближение своего "отпуска". Меня от петли удерживает только-...
Даст не успел докончить фразу - в дверном проёме, ведущем в кухню, показался, на первый взгляд, изломанный человеческий силуэт. По прошествии нескольких секунд изломанным он быть перестал и теперь просто шатался из стороны в сторону, цепляясь вымазанными в чём-то то ли чёрном, то ли коричневом пальцами за косяк двери.
- Парни, - тихо просипела Вайт, глядя куда-то в пол и усмехаясь нервной и совершенно неуместной улыбкой, - Я, кажется, схожу с ума..
- Чёрта с два, - глухо воскликнул Даст, резко поднимаясь из-за стола и опрокидывая свой стул, - Вайт, во имя всего святого, что случилось?
Следом за своим недавним собеседником с места подорвался и Хоррор, которому тот кисло-сладкий, словно бы от краски, запах железа и соли, исходящий от девушки, был до тошноты знаком. Пыль в это время уже брал человека под руку.
- Ребята, - тихим, вибрирующим от засевших глубоко в горле слёз голосом кое-как прохрипела Элери, - Мне плохо. Я себе не подчиняюсь. Я хочу умереть.
- Да что ты, чёрт подери, такое несёшь, - сурово проговорил алоглазый, уже по привычке касаясь кончиками пальцев лица девушки, которой показалось, что тон голоса её друга был скорее испуганным, чем сердитым, - Вайт, посмотри на меня. Вайт, сукина ты дочь, посмотри на меня. Это Киллер с тобой сделал?
- Я убью его, - прорычал Даст и уже хотел было отпустить руку девушки, чтобы уйти и претворить свою весьма реалистичную угрозу в жизнь, но Элери вдруг так сильно сжала его запястье, что скелет не то что уйти, отодвинуться не смог.
- Нет, нет, я прошу тебя, не уходи, пожалуйста, ради бога, не уходи, - словно в бреду, зашептала Элери, закрывая слезящиеся глаза и продолжая только это и шептать, временами вздрагивая от проходящейся по всему её телу судороги.
Пыльный, конечно, остался. Вместе с Хоррором они довели продолжающую бредить девушку до очень удачно располагающегося в гостиной небольшого дивана цвета хаки и усадили её на него, сами усевшись по обе стороны от её разбитого потрясением организма. Около пяти минут Ужас обнимал Вайт за плечи, крепко прижимая её к своим костям, и в таком же сидячем положении укачивал, слушая, как та силилась сказать что-то цельное, но вместо этого выплёвывала лишь отдельные, ничем не связанные между собой слова: "кровь", "Киллер", "кинжал", "снег", "крики", "хруст", "он плакал", "раздавила" и что-то ещё в том же роде. Даст же в это время ворошил все имеющиеся в комнате ящики на предмет успокоительного. В конечном счёте он нашёл его, развёл в стакане с водой добрых три дозы и скорейшим образом подал посуду Элери. Однако та не то что выпить водяную смесь, даже взять стеклянный сосуд не смогла, и Пыльному пришлось самой поить девушку, так сказать, с рук, пока алоглазый, удерживая её ватное тело в устойчивом положении, не давал той захлебнуться.
- Так, - тихо, но слышно начал Хоррор, слегка отодвигаясь от кое-как пришедшей в себя девушки, но всё ещё приобнимая её за плечи, - А теперь спокойно и внятно расскажи, что этот урод с тобой сделал.
- Нет, - ни к селу ни к городу проговорила та, заламывая руки, - Это всё я. Я. Я всё сделала сама.
- И что же ты сделала? - раздался над левым девичьим ухом мягкий тенор Пыльного, и Вайт почувствовала, как тот усаживается с левого её бока и кладёт свою прохладную костлявую ладонь на её руки, заставляя их перестать себя ломать.
- Я вырезала весь Сноудин Humantale, - после небольшой паузы быстро произнесла Элери, в душе надеясь, чтобы её слов никто не разобрал. Но разобрали все и всё.
- А этот ублюдок что, опять дурака валял всё это время? - к большому удивлению девушки, задал вопрос не совсем в том направлении дырявоголовый.
- Н-нет, - смутившись и потупив глаза в пол, ответила Вайт, - Но, просто... Я... Я вырезала чёртов город... Вот этими вот руками... На мне их кровь... Причём тут Киллер, я не понимаю, это всё я, я, вы понимаете?
- Отлично понимаем, - успокаивал её Даст, - Но разве у тебя был выбор? Киллер - та ещё заноза, и если бы ты, скажем, просто отсиделась где-нибудь, он бы обязательно доложил об этом Найтмеру.
- Да, он... Он думал, что я хочу сделать именно это, и даже "обиделся", - бесцветно вставила Элери.
- Говнюк, - рыкнул сквозь зубы Хоррор, отворачиваясь от подруги.
- Но дело даже не в том, что я сделала то, что сделала... - всхлипнула забитым носом Вайт и попыталась снова начать вытворять пальцами всякую абстрактную дичь, однако была вновь остановлена Пылью, - А в том, что я этим наслаждалась. Мне нравилось втыкать в людей нож, нравилось вдыхать запах крови, чёрт подери, да я даже младенца ногой раздавила...
- Оу, - сконфуженно буркнул Даст, - Ну, что я могу сказать. Понимаешь, девочка, в наших реалиях... Даже не так, в том месте, где ты сейчас находишься, и в отношении того, на кого ты работаешь, это неплохо. Я бы даже сказал, что это хорошо.
- Хорошо что? - тут же взбеленилась Элери и, резко развернувшись, дикими глазами уставилась на отшатнувшегося от неё друга, - Хорошо резать простых людей и получать от этого удовольствие?
- Вайт, Вайт, подруга, тише, - мягко вступил в разговор Ужас, вновь придвигая к себе дрожащую от гнева и отчаяния девушку, - Ты пойми, здесь, в этом замке и на твоей новой работе тебе нельзя думать о том, что то, что ты делаешь, - плохо. Разве не поэтому ты тогда выбрала нас? Найтмер видит каждого из своих подчинённых насквозь, и если он увидит в тебе жалость к убитым тобой, то беды тебе не миновать. Слушай, мы всё понимаем. Тебе тяжело, очень тяжело, особенно если учесть, что всё произошло так внезапно. Но если ты хочешь жить, ты уж прости меня, то тебе придётся либо очень хорошо прятать свои истинные эмоции, либо принять то чувство, которое ты там испытала. И поверь мне, лучше уж принять.
- У Хоррора тоже был подобный период, - осторожно сказал Пыльный, косясь на друга, но, получив от него лишь утвердительный кивок, продолжил уже поувереннее, - Он пришёл сюда после меня, и я видел, как Найтмер методично его ломал. Он же единственный из нас, кто до вступления ещё не убивал монстров. И ему было так же тяжело убивать вселенские проекции своих былых товарищей, как и тебе сейчас. Но со временем он принял то, что поделать с этим ничего не может, и сейчас он уже почти не задумывается над этим. И вот итог: он - самый здравомыслящий среди нас.
Элери глупо усмехнулась и тут же закрыла эту улыбку рукой, боясь осуждения со стороны Хоррора - кто ж станет смеяться над такой судьбой. Однако алоглазый одобрительно улыбнулся и даже похлопал расслабившуюся девушку по плечу.
- Не переживай об этом, - сказал он, с облегчением отмечая, что Вайт окончательно успокоилась, - Прошлое на то и прошлое, чтобы быть прожитым и забытым. Вот ты, например, прожила этот день, да и забудь о нём, как о плохом визите к парикмахеру. Тем более, что причёска у тебя всегда идеальная, если ты понимаешь, о чём я.
Элери понимающе кивнула и, ещё раз всхлипнув, уткнулась лицом в плечо вновь обнявшего её монстра. Тот, в свою очередь, лишь произнёс "На здоровье", и Вайт рассмеялась дрожащим, всё ещё слишком походящим на плач смехом. Даст, облегчённо усмехнувшись, погладил девушку по голове, и та в ответ на это и ему сказала очень тёплое "спасибо", от которого у Пыльного в душе вспыхнул маленький тёплый огонёчек.
- Но с Киллером я всё же побеседую, - серьёзно проговорил скелет в капюшоне, отходя от уже поднявшейся с дивана подруги, - И доходчиво объясню ему, что давить на тебя он никакого права не имеет.
- Не надо, - тихо остановила во второй раз собравшегося надрать кое-кому его костлявую задницу монстра Элери, - У меня... У меня не должно быть никаких... Эм... Привилегий относительно вас. Я нахожусь фактически на одном уровне с вами, в том числе и с Киллером, и если вы будете тыкать его носом в то, что он как-то не так со мной обращается... Боюсь, он станет обращаться так со мной только чаще. А ещё мне очень стыдно за себя и некомфортно от того, что я здесь - единственная, кто не может нормально выполнять свою работу, за что меня ещё и по головке гладят...
- Ладно, ладно, хорошо, убедила, - нехотя сдался Пыль, закатывая глаза и оттягивая руками в карманах низ своей толстовки чуть ли не до колен, - И работу свою ты выполняешь более чем нормально, девочка. Перестань убеждать себя в своей профнепригодности, которой никогда не было.
- Он прав, - тихо произнёс Хоррор, подходя к девушке сзади, - Если Найтмер не вызывает тебя "на ковёр" и, что ещё лучше, не "наказывает" тебя, как Даста позавчера, - от этих слов Пыльного передёрнуло от внезапно занывших рёбер, - То работу свою ты выполняешь, по его оценкам, вполне неплохо. Плюс, он вполне может перевести тебя только на чертежи.
От последних слов у Вайт так сильно вздрогнуло сердце, что она всем своим разодранным переживаниями на части телом содрогнулась. И ведь действительно, Кошмар вполне мог просто взять и сделать её только камеральным работником, а это подходило девушке в данный момент как нельзя лучше. Правда, как только экстрактор эмоций будет создан, непонятно, что Элери будет делать дальше. Ведь, насколько она знала, других проектов у её начальника не было, а если они и были, то её в их содержание и даже существование не посвящали, а значит, и далее не будут посвящать. Более того, после создания этой хитроумной машины потребность повелителя негатива в её катализации попросту исчезнет. Поэтому, как ни тяжело было девушке это признавать, а двойная выгода её псевдопленителю, а от этого и ей самой была очень кстати. Всегда нужен запасной план, милая. Всегда нужна "подушка безопасности".
- Ладно, - тихонько ответила на все слова обоих своих приятелей в целом Вайт, - Спасибо за советы и... Вообще за всё спасибо. Не знаю, что бы я без вас делала.
- Да, да, - небрежно отмахнулся Даст, снедаемый желанием засунуть Прицелу его нож по самые несуществующие гланды, - Всё у тебя будет хорошо, девочка. Просто... Просто постарайся принять себя, какой бы ты ни была. Всяко лучше, чем всю жизнь отрицать своё существо.
- Постараюсь, - печально ответила Элери, и Пыльный тотчас же исчез в полумраке коридора.
- Ты сейчас к нему? - после недолгой паузы спросил Хоррор, всё ещё стоящий позади девушки.
- А что ещё остаётся, - невесело усмехнулась та, теребя пальцами кончик шейного платка.
- Тебя проводить? - вновь спросил Ужас, подходя к человеку ещё ближе.
- Не знаю, - кое-как выдавила из своих беспрестанно сокращаемых мышечными судорогами голосовых связок Вайт, - Как тебе будет удобно.
Через несколько минут Элери уже шла по тому же коридору, в котором этими минутами ранее исчез Пыль, и мерными шагами отмечала только на белые плитки. Рядом с ней, с правого её бока шёл её старый приятель с пробитым черепом, который то и дело поглядывал на подругу своим единственным гранатовым оком. Оба молчали. Девушка о чём-то усердно думала, как казалось Хоррору, и то тёмно-красное пятно под её глазом, которое оба ранее присутствовавших на кухне скелета в пылу беседы забыли стереть (а Вайт даже и не вспоминала о нём), почему-то очень красило задумчиво-отчаянное лицо девицы. Она и в целом, даже без учёта пятна, была весьма хороша собой - явная талия, чистое личико, тонкие руки, мягкий, хоть и тихий голос... И эта временами вспыхивающая в ней забота. Даже с учётом того, о чём поведала Ужасу сегодня Вайт, эта девушка была очень добросердечной. Чего только стоит тот факт, что Даст, этот с головой погружённый в мысль "Всё бессмысленно" монстр, который, Хоррор был уверен, ещё до конца не стряхнул с себя пепел своего брата и который в своём безумии был ещё более беспощадным, чем Киллер, настолько проникся к этой человеческой особи, что пять минут назад готов был придушить выше упомянутого Убийцу только за то, что тот посмел подстегнуть его девочку к столь отвратным для неё действиям. Никогда алоглазый ещё не видел, чтобы Пыльный так открыто и убедительно кому-то угрожал. Ещё и по такому поводу. И, вероятно, такие резкие изменения произошли именно по причине того, что Вайт имела неосторожность заботиться о нём. Да и не только о нём. Бедная, глупая девочка. Она ведь даже не представляет, что делает со всеми ними её участливость. Положительно не представляет.
В молчании прошёл и весь оставшийся путь до грифоньей двери. Элери едва не прошла мимо неё, ибо не отрывала от пола глаз ни на секунду, однако Хоррор, положив руку ей на плечо, безмолвно намекнул ей на то, что цель достигнута. Вздрогнув от ощущения на себе тонких костлявые пальцев, девушка обернулась и встретилась глазами с алым оком своего компаньона, которое во мраке коридора светилось ещё более отчётливо, заливая своим гранатовым светом пробитый череп и мех на капюшоне вокруг него.
- Уже? - тихо прохрипела Вайт и сама поразилась тому, как глухо и низко прозвучал её голос в полной тишине "этажа Найтмера".
- Уже, - подтвердил Ужас, убирая с плеча подруги ладонь и засовывая её в карман куртки цвета синей стали, - Вайт, не бойся. Ничего не бойся. Сейчас Найтмеру нужно, чтобы боялись тебя. Понимаешь?
- Понимаю, - вздохнула Элери, отчётливо ощущая в груди и ниже диафрагмы давление десятка облизанных морским течением камней.
Больше она ничего не сказала. Коридор снова погрузился в тишину. Хоррор следил за каждым движением каждого мускула на лице девушки, будто ожидая, что та снова заплачет, а та, в свою очередь, активно пыталась этому позорному желанию противостоять. И у неё получалось. Вот только чем больше она противилась побуждению излить из души всю оставшуюся соль, тем сильнее это побуждение манило её. И тем больше ей хотелось поскорее закончить этот день в своей комнате с "Гамлетом" в руках. Или в полёте с крыши. Тьхе. Ты снова с лёгкостью думаешь о самоубийстве, милая. Вернулась в строй, так сказать. Это хорошо. Чем сильнее ты будешь ожидать даму с косой на каждом углу этого замка, тем спокойнее ты её в какой-то момент встретишь. И тем легче тебе будет расстаться с жизнью. Разве не здорово? Правда, расставание с родным телом, в котором ты пребывала чуть больше двадцати четырёх лет, в любом случае будет не таким спокойным, как, например, расставание с любимой игрушкой, но да и пусть. Всё равно человек смертен. И даже более того, иногда он внезапно смертен, вот в чём фокус. А к этой внезапности хоть немного да нужно быть готовой, не считаешь?
- Иди, Вайт, - наконец, порвал устоявшуюся между ним и ей тишину Хоррор, - А то ещё опоздаешь.
- Да, да... - смиренно согласилась с другом Элери, опять-таки не отрывая глаз от тёмного паркета, - Спасибо, что... Ну.... Да...
- Да, - усмехнулся Ужас, после чего протянул руку и мягко погладил девушку с расстроенными нервами по плечу, - Не переживай. Всё обойдётся.
- Ага... - опять-таки без какого-либо признака приподнявшегося настроения ответила Вайт, и алоглазый, поняв, что ничего больше сделать для неё он не сможет, исчез из коридора.
Элери осталась одна. Прислонившись спиной к стене рядом с грифоньей дверью, она прижалась к холодной поверхности затылком и глубоко вздохнула. Ужасно хотелось плакать. Во все другие случаи она бы незамедлительно избавила себя от этой колкости в носу и глазах и выплакала бы всё, что в ней за этот чертовски длинный день накопилось, но не сейчас. Только не сейчас. При работе с чертежами должны быть сухими не только глаза, но и все остальные части тела, источающие какую-либо жидкость, в том числе пальцы, которые сегодня всё время потели. Иначе работа будет испачкана, испорчена и выброшена к чёртовой матери, а работницу четвертуют. Такой глупой и позорной смерти допускать было никак нельзя.
Прижав к стене одну из ладоней рабочей стороной, девушка постояла так ещё некоторое время, после чего приложила охлаждённую руку ко лбу. Стало немного легче соображать. Пробежавшись затем холодными пальцами по вискам, надбровным дугам и переносице, Элери окончательно овладела собой и, вновь подойдя к двойной двери, постучала в неё, после чего сразу же приоткрыла одну из створок и прошмыгнула в образовавшуюся щель, не забыв заблокировать за собой дверной проём.
В кабинете пахло сыростью. Это было странно, учитывая скрупулёзность Найтмера в хранении столь важных бумаг и чертежей, для содержания которых в хорошем виде никакой сырости и в помине не должно было быть. Однако пахло именно ею - душным, тяжёлым запахом погреба, заплесневелых бутылок и мышей. Растерявшись от такого неприятного открытия, девушка ещё некоторое время простояла у двери и стояла бы ещё долго, если бы её не пошевелили.
- Ты постоять пришла? - раздался где-то из другой комнаты слева от освещённого семисвечным канделябром рабочего стола голос повелителя негатива, - Проходи и принимайся за работу.
Элери даже ответить «Да, сэр», не смогла - настолько её горло забил тягучий запах кладовой. Полагаясь лишь на чистоту пола, ибо глаза её ничего, кроме стола и кресла, не видели, девушка рысью пробежала всё расстояние до своей каморки и юркнула в неё, закрыв за собой дверь поплотнее. В маленькой комнатке, половину которой занимали шкафы и стеллажи, дышать было чуть полегче. На рабочем столе уже лежали очередные, требующие проверки, копирования и второй проверки чертежи, однако в этот раз Вайт разглядела среди них ещё и абрис какого-то помещения. Взяв его в руки и повернув к свету единственного, и то пыльного окошечка, Элери начала стоя изучать линии на плотной и оттого желтоватой чертёжной бумаге, представляя и прикидывая, что это была за комната такая. А комната оказалась всего ничего - 36 м² площадью, без перегородок и окон. На секунду девушке показалось, что это и была та кладовая, запах который начинал душить её и здесь.
Оглядев стол ещё раз, Вайт заприметила какую-то стопку листов, скреплённых английской булавкой. Отложив в сторону абрис и заменив его этой стопкой, Элери обнаружила, что держит в руках технический паспорт какого-то жилого здания. Бумага была очень грязной, где-то она была в земле, где-то в жёлтых пятнах почвенной эмульсии, а с одного края стопка была даже погрызена каким-то мышеобразным существом. Пробежавшись глазами по паспорту, Вайт не без удивления обнаружила, что он был составлен на весь этот замок - этажность превышала десятку, поэтажный план включал в себя длиннющий и широкий коридор с теми же окнами, через одно из которых девушку сегодня вырвало, а основным материалом выступал тот самый чёрный булыжник, из которого был выстроен весь этот архитектурный шедевр. Надо же. Даже такие документы в библиотеке Найтмера имеются. Хотя чему удивляться, это же практически его замок, следовательно, и все документы на такую недвижимость должны быть у него.
Не успела девушка перейти на самую интересную часть техпаспорта - количество, толщину и материал стен, перегородок, окон, кровли и т.д. -, как дверь её рабочего помещения скрипнула, отворилась, и на пороге образовался выше упомянутый Хранитель негативных эмоций. Элери тут же встала, быстро отложив многостраничный документ на середину стола, и поклонилась, приложив правую руку к груди в области души. Такой жест она делала впервые, и получился он довольно произвольно - Вайт даже не задумалась о том, куда деть правую ладонь, как она уже лежала на сердце. Найтмер, окинув своим извечным придирчивым взглядом единственного лазурного глаза свою подчинённую и по совместительству бухгалтершу (бухгалтер Найтмера, это надо осмыслить), этот "римский салют наоборот" оценил и даже издал какой-то не очень понятный звук, смахивающий на усмешку.
На Элери этот звук произвёл такое убийственное впечатление, что осознавание этого звука напрочь прекратило всякий доступ воздуха в её грудь. Над ней посмеялись. И не кто-нибудь, а её работодатель, похититель и палач в одном лице. В глазах на миг помутнело, затем вспыхнуло что-то белое, словно луч от прожектора, а затем тьма и свет начали друг с другом очень быстро чередоваться. Но это длилось всего секунду. По истечении этого краткого мига в уши будто затолкали ваты, а в не пропускающем ни единой молекулы кислорода в лёгкие горле образовался маленький, но твёрдый мокротный комочек. Вот что с несчастной девушкой делало разочарование в ней других индивидуумов или их групп. Оно было едва ли не физически разрушительно для неё, и если бы только разочарование, но смех над ней... Это был сущий ад на земле.
- Если ты таким образом клянёшься мне в верности, дорогая, то этого мало.
В спину будто вонзилось одно из тех копий, коими чёрт знает сколько лун назад королевские стражники удерживали на ледяном дворцовом полу Хоррора. Фантомный удар был настолько хорошо ощущаем, что у Вайт едва не подломились ноги. Чёрт возьми. Все её усилия, вся её самоненависть, все те удары ножом под сердца людей и монстров, все скопированные ею бумаги просто обесценили и приравняли к одному-единственному идиотскому жесту. Всё. Это финиш. Чёрт знает что такое, чёрт, чёрт, ЧЁРТ!!
- «Только бы выбраться отсюда...», - мягко стукнулась в расстроенный девичий разум обволакивающая своим теплом мысль, - «А там уж... Я дойду до леса... И повешусь...»
С этой мыслью вышла из ушей вата, вышло из тела фантомное копьё, сглотнулся горловой комок. Дышать стало полегче. С такими спокойными, мирными, надёжными думами о том, что завтра не наступит, что не придётся больше брать в руки тот кинжал, что всё забудется, всё сотрётся, а затем непременно встанет на свои места, жить становилось куда легче. Конечно, это было просто очередным проявлением её трусости перед каждой, мать её, проблемой, но это не её вина. Её сломали. Заставили пойти по стезе убийцы.
Когда же ты прекратишь врать себе, девочка моя? Ведь мы и вчера, и сегодня уже это обсуждали. Тебе нравится убивать. Ты говоришь обратное только потому, что всё ещё веришь в какие-то человеческие морали, которых здесь, Вайт, нет и в помине. Ну ладно, ладно, хорошо, в других вселенных есть, ладно, убедила. Но ты здесь. Ты в той вселенной, где твоя жизнь может закончиться в каждую чёртову секунду. И неужели ты будешь одной из тех, кто пожертвует своей душой ради спасения других? Я в этом очень сомневаюсь, милая. Ты не такая. В первую очередь ты будешь думать о себе, как всякий нормальный человек. Ты слышишь меня, Вайт? Думать о себе - нормально. А те, кто говорит, что если ты не вбежишь в горящий дом спасать какого-то идиота-ребёнка, то ты - эгоист, те, которые при этом сами ничерта не делают и только смотрят, как ты из кожи вон лезешь, эти люди ничем не отличаются от тех, кем они тебя только что заклеймили. Конечно, превращение целого города в безжизненную пустыню - это не то же самое, что смотреть со стороны на сгорающего заживо ребёнка, но цели схожи - увидеть смерть. Единственная разница заключается в активном и пассивном способе её увидеть. Так что послушай меня ещё раз, Элери. Ты без конца себе врёшь. Сейчас тебе плохо, да, очень плохо, мы это уже выяснили. Но я видела тебя там, в Сноудине. И не сказала бы, что ты жалела о своих действиях. Ты наслаждалась ими. Так почему же не наслаждаешься теперь? Потому что боишься потерять лицо перед теми своими приятелями, кто не из этой вселенной? Это хорошая причина, милая, хорошая. Но ты также и превосходный лицемер. Ты запросто сможешь скрыть от них всё, что нужно. Поэтому, родная, ты зря себя терзаешь. Хочешь совет? Отпусти себя. Перестань о чём-либо печься. И думай о сбросе. Всегда думай о сбросе. Я понимаю, что ты хочешь спрятаться от себя же, что тебя всё ещё тревожат давным-давно установленные человеческим обществом моральные границы. Но ты - единственный здесь человек. Не правда ли? Нет никакого человеческого общества. А те, кто говорит, что человеком человека делает именно мораль, безбожно лгут. Забудь о них, Элери. Есть только мы с тобой. Ты. Я. И твоя работа.
На девушку вдруг накатила нежданная волна облегчения. Она разлилась по спине тепловым кругом, прошлась по рукам, ушла в ноги, а затем обволокла голову. Лицо Вайт резко расслабилось, она выдохнула и рукой ощутила, как спокойно стало биться её сердце. А потом Элери поняла, что улыбается.
На весь этот внутренний диалог вместе с мыслями о повешении в лесу, которые уже не имели боле своей силы, ушло всего около трёх секунд. По их окончании Вайт, наконец, собрала себя воедино и ответила на, по ощущениям, очень давно сказанные слова своего начальника.
- Я знаю, сэр, - тихо произнесла она, после чего услышала, как двинулись за спиной Хранителя щупальца, - Поэтому сегодня доказала вам свою верность несколько иным способом.
- Выпрямись, - прозвучало над головой, и девушка покорно разогнулась.
Найтмер с высоты своего роста почему-то смотрел не прямо в глаза своей подчинённой, а чуть-чуть ниже их. Через некоторое время он полностью окинул Вайт своим цепким взглядом, после чего приблизился и протянул к лицу Элери руку. Та, стараясь дышать ровно, смело смотрела на Кошмара в упор. А тот лишь провёлся большим пальцем по тому кровавому пятну под левым глазом девушки, от чего та тут же про него вспомнила. Пятно, хоть и было засохшим и уже шелушилось, вмиг обрело своё былое агрегатное состояние и стало сползать по лицу Вайт к подбородку несколькими крупными каплями. Цвет этих капель девушка видеть не могла.
- У меня идея получше, - сказал Хранитель, и на лице его вызубрилась недобрая тонкая ухмылка, - Теперь, чтобы доказать мне свою преданность, тебе будет достаточно просто приходить ко мне в подобном виде. Тебе он очень к лицу.
В голове Элери всплыло воспоминание о том, что она до сих пор вся, вся в чужой крови, не только её лицо, но ещё и руки, одежда... Однако перспектива каждый день выглядеть таким образом девушку почему-то не испугала. Ей даже показалось, что подобный расклад дел её устраивал.
- Слушаю, сэр, - послушно склонив голову, ответила Вайт.
- А теперь садись и начинай работать, - удовлетворённо кивнув на рабочий стол девушки, произнёс Кошмар, отнимая от уже полностью стёкшего к подбородку пятна руку.
Найтмер уже повернулся к выходу и даже переступил порог, за которым всё так же пахло сыростью и мышами, как вдруг Элери кое-что вспомнила.
- Прошу прощения, сэр, можно задать вопрос? - тихо спросила та, держа одну руку на стопке испорченной бумаги.
- Спрашивай, - повернув в сторону её голоса лицо, ответил Хранитель.
- Что с этим делать? - вновь спросила Вайт, приподнимая папку и показывая Кошмару надпись на титульном листе - "Технический паспорт на жилой дом".
- Скопируй на чистые листы, - просто ответил Найтмер, - И не забудь добавить к количеству помещений ещё одно. Его абрис ты уже видела.
- Да, сэр, - отозвалась девушка и вдруг спросила ещё, - А... Что это за комната?
На это повелитель негативных эмоций усмехнулся.
- Меньше знаешь - крепче спишь, Элери, - ответил он, выходя из каморки и закрывая за собой дверь.