Глава 17
Проблески.
Я вздохнул и взял Клио на руки. Она сразу же прекратила кричать, поняв, что донесла информацию о своих потребностях.
– Ну что, пойдем готовить тебе ужин? – спросил я у малышки. – Ты ведь мне поможешь, правда?
– Послушай, она ничего не понимает, – скептически заметила Лоретта. – Или ты думаешь, дети сразу рождаются с высоким IQ и умеют разговаривать?
– Послушай. Во-первых, она все понимает. Во-вторых, если с детьми не разговаривать, сами они не заговорят никогда.
– Хахаха, – издевательски рассмеялась моя жена. – Вроде взрослый мужчина, а такую ахинею несешь. Знаешь, ты весьма глупо выглядишь, разговаривая с ней.
– Спасибо за комплимент, – поблагодарил я ее сквозь зубы и удалился на кухню, чтобы не сказать какую-нибудь дерзость. Все-таки женщина после родов, а мой сарказм иногда мог быть жестоким, я это знал. Но удар по моему самолюбию был нанесен серьезный. Я не считал, что выгляжу глупо. Мне наоборот всегда было приятно смотреть, как мои друзья-отцы возятся со своими детьми, болтают с младенцами и рассказывают им последние новости воскресного футбольного тура. Но то, что моя жена считает мой вид глупым, было уже слишком! Я едва сдерживался, чтобы не сказать ей, что я на самом деле думаю о ней и не выгнать ее из моего дома.
«Но моей дочери нужны и мама, и папа», – пытался уговорить я себя.
Я никогда ранее не разводил молочную смесь, потому мне пришлось водрузить Клио в люльку, а самому углубиться в чтение инструкции по приготовлению еды. Клио страшно возмутилась такому моему поведению и начала истошно вопить. Это меня очень нервировало, потому что я не мог слышать крик моей дочери. Во-первых, он был слишком пронзительным. Я с удивлением обнаружил, что такой крошечный человеческий детеныш способен имитировать крик многотысячного футбольного стадиона во время финала Лиги Чемпионов. Во-вторых, мне казалось, что раз она так орет, значит, ей невыносимо плохо, и она вот-вот умрет от голода. И я был готов перевернуть планету, лишь бы она прекратила плакать. Но ложки падали у меня из рук под аккомпанемент ее сердитого крика.
И тут на стол рядом с люлькой впрыгнул кот. Я совсем забыл о его существовании и очень испугался, что он кинется на ребенка. Со скоростью Феррари на трассе Формулы 1 я подскочил к коту и скинул его вниз, заорав, чтобы он убирался. Клио завопила еще сильнее, а кот лишь укоризненно посмотрел на меня, словно говоря: «Что ты так переполошился, я вполне приличный кот!», и водрузился обратно на стол. Я продолжил разводить смесь, не сводя тревожных глаз с кота.
Кот прошелся по столу и остановился напротив люльки так близко, чтобы попадать в поле зрения Клио. Она моментально прекратила плакать и уставилась на моего чертенка.
Я в полной тишине быстро доделал смесь, взял ребенка на руки и вернулся в гостиную. Устроившись поудобнее в кресле, я приступил к своему первому кормлению моей малышки. Она жадно схватила в свой крошечный ротик соску и начала активно чмокать, глядя на меня своими доверчивыми синими глазами. Все мое существо переполнила такая нежность, которую я никогда не испытывал. Она так смотрела на меня, словно говорила: «Я доверяю тебе свою жизнь, папа, позаботься о ней и не бросай меня». Хотя я, конечно, не был уверен, что она знает, что этот небритый мужчина зовется папой. Ей, наверное, было все равно, кто я, лишь бы я был рядом, согревал ее, кормил и заботился.
Да, моя крошка, я никогда тебя не оставлю. Даже несмотря на то, что кажусь твоей маме глупым.
На мое плечо опустилась пушистая мягкая лапа. Кот словно хотел сказать: «Смелее, я с тобой». Боковым зрением я видел, что он с интересом погрузился в созерцание моей малышки.
Последующие два дня я провел дома. Я менял памперсы, подмывал, переодевал, разводил смесь, кормил, укачивал, а пока Клио спала, я шел перекусить что-нибудь или задремывал вместе с Клио. Лоретта целые дни, лежа в кровати, решала дела, которые она не успела закончить до родов и которые не терпели отлагательств. Клио часто плакала, но детский врач сказал, что у нее в тонусе мышцы, и надо через несколько дней начать ходить на массаж. Моя жена покивала головой, давая понять, что приняла к сведению, но у меня почему-то было какое-то странное плохое предчувствие на этот счет. Но, честно говоря, размышлять об этом у меня не хватало времени, потому что почти все его поглощала моя новорожденная дочь.
Эти два дня я мало спал, поскольку мне приходилось вставать к Клио и ночью, кормить ее, а потом убаюкивать обратно. Моя жена сразу заявила, что она не собирается кормить ее по первому требованию все ночи напролет, и если я не в состоянии слушать ее крик, то могу вставать и готовить ей еду. А я действительно был не в состоянии слышать крик моей дочери. Он мне внутри что-то больно раздирал, словно по моей душе проводили острыми когтями. Потому я вставал. А Лоретте надо было спать, поскольку «она перенесла тяжелейшую операцию, плохо себя чувствует, а ей днем, помимо того, что заниматься ребенком, надо еще и работать». Я пытался вспомнить, как именно она занималась ребенком в течение дня, но, наверно, у меня что-то случилось с памятью.
В воскресенье вечером я понял, что завтра с утра мне надо идти на работу, и с содроганием подумал о том, как моя жена справится одна дома с ребенком. Но потом я тряхнул головой. Она же мать, а матери справляются куда лучше отцов. К тому же завтра с утра ей приедет помогать ее мама, а она все-таки уже вырастила Лоретту.
Когда утром я уходил на работу, совершенно не выспавшийся, то в дверях столкнулся со своей тещей и тревожно посмотрел на нее. Она деловито прошествовала мимо, заверив, что все будет отлично, и взяла Клио на руки. Клио заорала, как сумасшедшая, а у кота словно помутился рассудок. Он начал шипеть и вилять хвостом, и я всерьез стал опасаться за жизнь моей тещи, хотя ранее кот никак не подавал виду, что она его чем-то не устраивает.
С тяжелым сердцем я ушел на работу. Там я совершенно не мог сосредоточиться, и почти все совещание за меня говорил мой подчиненный, Стефано. Он отлично смог заместить меня, и я даже горячо пожал ему руку, преисполненный благодарности.
Когда я вернулся домой, то обнаружил моего свекра, который кругами ходил по гостиной, пытаясь усыпить орущую Клио, а свекровь что-то стряпала на кухне. Жены и кота в гостиной не было. Я взял Клио на руки, прикасаясь губами к ее малюсенькому нежному лобику, и стал подниматься наверх. Ее безудержный крик постепенно перешел в тихое жалобное всхлипывание. Я прижал ее к себе, поглаживая по головке, и вошел в спальню. Там я еще минут двадцать кружился по комнате, пока не обнаружил, что моя кроха уснула. Я так скучал по ней весь рабочий день и так за нее переживал, что мне даже не хотелось перекладывать ее в кроватку. Но вскоре ко мне осторожно заглянул свекр и сказал, что ужин готов. Я переложил малышку в кровать и направился в ванную комнату. Там был заперт разъяренный кот, а ванная комната напоминала помещение после нашествия варваров. Он вырвался из плена и метнулся к детской кроватке. Я шокировано смотрел на него, не понимая, что происходит вообще и что происходит с котом в частности. Он несколько раз нервно прошелся вдоль прутьев кроватки, потом шаг его замедлился, а сам он явно приводил в равновесие свое душевное состояние. Потом он улегся на моей подушке, которая почти вплотную прилегала к кроватке Клио, и, прищурив глаза, осуждающе воззрился на меня. Я категорически не понимал этого его осуждения.
На следующий день я ушел на работу с еще более потяжелевшим сердцем. Но вечером дома меня ждал приятнейший сюрприз. Я с мрачным видом открыл дверь, но картина, представшая моему взору, меня приятно поразила. Лоретта лежала на диване в гостиной и что-то читала, а на животе у нее спала наша малышка. Я улыбнулся и облегченно вздохнул. Спустя столько дней холодного отчуждения между нами Лоретта вдруг ответила мне приветливой улыбкой.
Я подошел к ним и нагнулся, чтобы поцеловать Лоретту в лоб, а Клио – в макушку. Малышка тут же проснулась и закричала. В гостиной из кухни в мгновение ока возникла моя теща, но увидев меня, расплылась в улыбке и сказала, что раз я пришел, они сейчас с отцом Лоретты приготовят ужин.
– Уложишь ее? – мягко спросила меня Лоретта. – Я немного отдохну, а то она целый день хныкала, я устала. Она полчаса назад поела.
– Конечно, cara, – улыбнулся я, с удовольствием беря мою кроху.
Я направился в спальню, спрашивая по дороге Клио, как прошел ее день. Она хныкала, и вскоре я бросил попытки вызвать ее на разговор, а стал просто мерить шагами нашу спальню. В итоге через полчаса она крепко заснула, а я положил ее в кроватку и пошел в ванную комнату. Там сидел кот, повсюду валялись какие-то порванные салфетки, а настроение у него было прескверное...
Примерно одну и ту же картину я заставал каждый день, приходя с работы. Родители Лоретты готовили ужин, а Лоретта, полусидя на диване, кормила Клио, читая что-то, или пыталась укачать ее, в то время как малышка кричала. Только коту в ванной надоело чинить беспорядки, потому он сидел на краю раковины со злобным видом, готовый порвать каждого, кто войдет туда. Но когда он видел меня, то опрометью выскакивал из ванной комнаты и несся к детской кроватке. Однажды я поинтересовался у Лоретты, почему кот вечно заперт в ванной, и она объяснила это тем, что он сильно шипит на ее родителей, едва они появляются в доме, и ей приходится запирать его.
Выходные мы провели вчетвером: я, Клио, Лоретта и кот. Большую часть времени я укачивал Клио, потому что она очень много плакала. Кот не сводил с меня пристального взгляда, но не шипел и вообще не выказывал никакой агрессии в мой адрес. А Лоретта погрузилась вновь в работу. Но она, по крайней мере, кормила дочь и даже укачивала, сидя в кресле, если Клио благосклонно воспринимала такой способ засыпания. Просто больше всего моя малышка любила, чтобы я ходил с ней по комнате, и в движении она готова была спать несколько сладостных часов. Когда мне надоело ходить по комнате, я пошел с ней гулять, и сделал для себя потрясающее открытие: на улице Клио мирно спала в коляске, а не на моих руках. Нет, мне очень нравилось, как она спит на моих руках! Но почему-то немного протестовала моя спина.
С приходом нового понедельника мой недосып стал еще глобальней, потому что Лоретта по-прежнему не вставала к ней ночью, объясняя это плохим самочувствием. И это меня на самом деле радовало, поскольку плохое самочувствие я вполне мог понять, и оно не убивало меня, как ее полное равнодушие и язвительность сразу после возвращения из клиники. Мне стало казаться, что жизнь все-таки налаживается, у Лоретты, пусть медленно, но просыпается материнский инстинкт, и наши отношения снова приобретают теплые оттенки.
Но почему-то в понедельник утром меня снова пронзило тревожное чувство. Родители моей жены больше не имели возможности ей помогать, им надо было выходить на работу, и я снова с ужасом думал о том, как Лоретта справится с ребенком. Правда, она уже стала куда больше ходить, но мне казалось, что ей все равно будет нелегко. Ведь если Клио целый день будет плакать, ее надо будет целый день укачивать, кружась по комнате... Я старался пораньше освобождаться с работы, чтобы вечером сменить мою жену. Когда я приходил, она сразу же передавала мне Клио, а сама удалялась в кабинет, говоря, что ей нужно поработать. Но Клио, по крайней мере, не выглядела голодной, и даже памперс был надет чистый.
Кстати, кот меня вечно встречал в ванной комнате. Это, похоже, стало местом его ежедневного заточения. И когда я освобождал его, приходя с работы, он теперь забирался мне на плечо и терся о мой небритый подбородок. Раньше такое проявление нежности я видел от этого брутального животного только после ужина, в момент отдыха. Теперь это было каждый раз, едва я возникал на пороге ванной комнаты. И еще он стал значительно меньше смотреть на меня осуждающим взглядом. Он вообще смотрел на меня теперь, как на равного. Даже с каким-то уважением.
Но что-то необъяснимое мучало меня... Какая-то подозрительная мысль, которую я никак не мог поймать. Вроде все было совсем неплохо. Не так радужно, как я представлял себе материнство, но и не так ужасно, как мне это стало казаться в тот день, когда я привез Лоретту с Клио домой. И я даже в страшном сне не мог себе представить, что вернувшись в пятницу домой пораньше, обнаружу в нашей гостиной какую-то сомнительного вида девицу, болтающую по телефону, в то время, как из спальни будет доноситься ор моей Клио. Когда я поинтересовался, кто она такая и что делает в нашем доме, девица, не смутившись, ответила, что она няня моей Клио.
Няня?!
Я, перепрыгивая через две ступеньки, помчался в спальню успокаивать мою кроху. Она почти сразу уснула на моих руках. А я-то все удивлялся, почему, когда я прихожу, она почти сразу засыпает в моих объятиях, словно только и ждет моего прихода... Лишь когда я пытался положить ее в кроватку, она тут же просыпалась и начинала орать. Мне почему-то вспомнились слова врача, сказанные в адрес моей жены: «отлупить бы хорошенько эту девчонку»...
Со спящей Клио на руках я отправился в кабинет поинтересоваться у моей жены о предназначении той невразумительной особы в нашей гостиной. Когда я возник на пороге, то обнаружил их вместе за монитором, жарко обсуждающими, как я понял, нечто, касающееся работы Лоретты.
Лишь позже вечером я узнал правду. Лоретта не ходила с ребенком на массаж, потому что ей было тяжело. Кот невзлюбил эту долговязую девицу, поэтому жене пришлось изолировать его в ванной. Девица оказалась манекенщицей, которая любезно согласилась помочь Лоретте с ребенком, потому что иногда нянчила своего племянника. Все это происходило уже целую неделю.
Я смотрел на свою жену, и мне хотелось запустить в нее тарелкой, на которой лежал кусок моей пиццы (я теперь питался исключительно пиццами). Я понимал, что так поступают только жены-истерички, но мне очень хотелось поступить именно так.
– Почему ты ничего не сказала?! – вскипел я. – Ты даже не спросила, хочу ли я, чтобы с моим ребенком сидела какая-то манекенщица!
– Тебя вообще не заботит, что мне тяжело после операции?! – метнула на меня взглядом Лоретта гневную молнию.
– Заботит! Но к ребенку нужно приглашать не кого-то с улицы! Это тебя не заботит?!
– Что ты раскипятился! – начала вдруг оправдываться моя жена. – Я же не бросила ребенка с ней на весь день! Она просто приходила сюда по рабочим вопросам и помогала мне немного. Она действительно неплохо управляется с ребенком. Что плохого в этом?
Действительно. Может, я зря так вскипел? Но меня не устраивало, чтобы моей дочерью занимался неизвестно кто! Я был в принципе против няни! Но этот вопрос я был готов обсуждать, а вот сомнительные манекенщицы меня вообще не воодушевляют!
– Я хочу, чтобы ребенком занимался человек, в котором я буду уверен, ясно?! Если тебе нужна помощь, нужно искать нормальную няню.
– Кстати, Флавио... Няню, видимо, надо искать в любом случае... В понедельник мне надо уехать в Париж...
Я несколько раз моргнул и поковырялся в ухе.
– Ты что-то сказала? – спросил я, надеясь, что это было обманом слуха.
– Да. В понедельник я еду в Париж.
– Ты в своем уме, нет?!
– Послушай, мои клиенты не будут ждать, пока у меня вырастет ребенок, ясно тебе?!
Да, вполне ясно. Я вполне понимал клиентов. Им совершенно нерезонно ждать, когда у кого-то там вырастет ребенок. Только мне было плевать на этих клиентов с купола Санта Мария дель Фьоре.
– А что говорят твои клиенты насчет того, кто будет сидеть с ребенком, пока ты будешь в отъезде? – иронично полюбопытствовал я.
– Флавио, – умоляюще посмотрела она на меня. – Попытайся понять меня. В этой поездке мы должны обсудить очень важный вопрос, касающийся нашего филиала в Париже. Это слишком важно для меня, потому что это был мой проект, которым я занималась два последних года. Если я не поеду туда сейчас, вся работа пойдет насмарку. Я же давно говорила тебе, что как раз в это время мне надо будет поехать в Париж. Видишь, как удачно, что Клио родилась чуть раньше...
– Ты что специально роды преждевременные спровоцировала?
– Нет, – рассмеялась она. – Но, видимо, это было так важно, что даже Клио это поняла. Пойми и ты... Ты можешь взять отпуск, пригласить твоих родителей или вызвать няню.
– А... Хорошо, что ты предоставляешь мне такие широкие альтернативы. Позволь уточнить только одну маленькую деталь: на сколько я должен взять отпуск, пригласить моих родителей или вызвать няню? – язвительно спросил я, все же пытаясь войти в положение моей жены. Но у меня не сильно получалось, и я еле сдерживался.
– На пару недель, – непринужденно ответила моя жена. – Возможно, меньше, но лучше имей в виду две недели, а я постараюсь завершить все поскорее и вернуться.