Глава 10
Причуды беременности
После такого эмоционально перегруженного вечера дома меня ждал скандал. Он неожиданно созрел, когда мы решили отправиться домой, вкусно наевшись. Хотя лично я в ресторане большую часть времени без аппетита ковырял вилкой в тарелке. Зато Лоретта ела за себя, за меня и еще за нашего малыша.
Но выйдя на улицу перед уходом из ресторана, я понял тайный смысл слов Мирко. На крыльце стояли некоторые представительницы прекрасного пола нашей компании и курили. С ними стояла моя Лоретта. Уже одно это вывело меня из равновесия. Но потом я увидел в ее руках сигарету...
Я смерил ее гневным взглядом, но решил отложить свою проповедь до дома. Я молчал всю дорогу, потому что нервы за рулем – не самое лучшее сопровождение, когда рядом сидит беременная жена, а ты едешь по итальянским улицам, освещенным ночными фонарями.
Но едва мы вошли в гостиную, я обрушил на нее свое возмущение.
– Ты с головой поссорилась?! Ты вообще в курсе, что ты беременна?!
– К сожалению, в курсе! – со злостью бросила она, собираясь прошмыгнуть мимо меня в кабинет.
Да, в нашем доме рабочий кабинет имел не муж, как это бывает обычно, а жена. Она была помешана на своем Доме моделей и продолжала работать дома вечерами и в выходные. Я же считал, что немало работаю в офисе, потому имею законное право дома отдохнуть.
– К сожалению?! – открыл я рот от изумления.
– Да, к сожалению! Я, по-твоему, от всего должна отказаться из-за этой беременности?! Тебе хорошо: ты поучаствовал только в зачатии, приятно для себя провел время! А я теперь должна ничего не есть, не пить, не курить, никуда не ходить, да?!
– Не преувеличивай! Ты ешь и пьешь почти все, даже бокал вина иногда себе позволяешь, – начал я спокойным тоном, тщательно подбирая слова. Моя жена с беременностью стала взрывоопасная, и мой сарказм постоянно теперь вступал в борьбу с необходимостью пощадить чувства будущей матери моего ребенка. Если бы я перечислил, сколько всего она съела за этот вечер, она занесла бы меня в список своих врагов, а я не горел желанием там оказаться. – В командировки на месяц ездишь. Нельзя лишь курить! Это так сложно сделать ради ребенка?! – снова начал я выходить из себя.
– Нельзя лишь курить?! Да ты хоть знаешь, что этот огромный живот уже сводит меня с ума! Я не могу нормально спать, не могу надевать сапоги, на каблуках не могу ходить! Даже за рулем и за столом не могу сидеть нормально! Спина уже скоро сломается! И вообще, я похожа на жирного пингвина!
– О чем ты говоришь, Лоретта?! – ужаснулся я. – Ты не жирная, ты беременная! Беременность красит женщину!
– Только среди таких сентиментальных вроде тебя!
Мадонна! Я уже и сентиментальным стал!
– У меня куча встреч, – яростно продолжила она, – куча дел, мне вообще-то через два месяца надо ехать в очень важную командировку!
– Через два месяца тебе надо рожать! О каких командировках ты говоришь?!
– Вот именно! Эта беременность рушит все планы!
Она определенно спятила! Она, конечно, изначально без особого энтузиазма восприняла беременность и первые месяцы вообще с трудом принимала ограничения, которые установил ей врач, но я был уверен, что когда она почувствует, как ребенок шевелится в животе, у нее проснется радость от предстоящего материнства.
– Ой, – вскрикнула она, хватаясь за живот.
– Что с тобой? – испуганно подскочил я к ней.
– Ничего. Что-то кольнуло.
– Присядь, пожалуйста, – тревожно сказал я, беря ее за руку.
– Да не будь таким глупым! – раздраженно ответила она, вырывая свою руку.
Приехали. Я глупый, потому что забочусь о ней и переживаю за нее.
– Какая у тебя сейчас неделя? – спросил я, зажимая в кулак свои чувства.
– 31-я или 32-я. Что-то около этого, – буркнула она.
Действительно, о чем это я? Моя жена слишком занята, чтобы найти время на такую ерунду, как считать недели беременности. Я бы уже не удивился, если бы она вдруг перепутала пару месяцев и начала рожать прямо сейчас. Я вздохнул. Отныне мне стоит принять во внимание, что роды у моей жены могут начаться в любой момент. И молиться, чтобы она вовремя заметила это, и мне не пришлось их принимать. Хотя, пожалуй, на всякий случай стоит спросить у Google, что делать в этой ситуации...
– Что говорит врач? У тебя все нормально? – поинтересовался я.
– Не знаю. Я давно не была у него, – бросила она, направляясь в кабинет.
– Что?! Ты что, не в своем уме?! А если что-то идет не так? Наверное, не идиоты придумали, что во время беременности надо регулярно посещать врача!
– У меня нет времени каждую неделю ходить по врачам, – гневно сверкая глазами, произнесла она ледяным тоном. – Ты хоть понимаешь, что моим клиентам нет никакого дела до того, что тебе вдруг приспичило стать отцом?
Мадонна, дай мне силы стерпеть все ее несправедливые упреки! Да, я знаю, что во время беременности характер может измениться не в лучшую сторону. О небо, дай мне силы!
Кстати, мне не приспичило стать отцом. Мне, в общем-то, и так неплохо жилось. Это произошло случайно, хотя мы всегда предохранялись. Но когда врач сообщил, что Лоретта беременна, я искренне обрадовался. И отговорил ее делать аборт.
– Завтра утром я отвезу тебя к врачу, – спокойно сказал я.
– Нет! – воскликнула она так категорично, что я даже вздрогнул. – Завтра утром у меня художественный совет.
– Хорошо, вечером.
– Нет! Я съезжу сама, когда смогу!
Я вздохнул. Помимо всего прочего, меня очень огорчало, что она не брала меня с собой к врачу. Все мои друзья, которые уже имели детей, знакомились с ними еще на первом УЗИ. Моя же Лоретта заявила, что ее «тошнит от этих трепещущих мужей, влажными глазами взирающих на своих пузатых жен перед дверью кабинета УЗИ». Теперь я понял, почему она меня туда не брала. Она туда просто не ходила.
– Спокойной ночи! – бросила она мне, удаляясь в кабинет. – И покорми кота.
Ну, хоть кто-то благосклонно принимает мою заботу.
Я повернулся в сторону кухни и только тогда заметил, что кот сидит на пороге и укоризненно смотрит мне в глаза, словно я с завидной регулярностью забываю его кормить. Но что бы он ни говорил, это не было правдой! Потому что я никогда не допускал, чтобы его миска была пустой. Другой вопрос, что он никогда не считал ее полной. Причем полной деликатесами. Если почитать описание его корма, то питается он лучше, чем в самом шикарном ресторане мира. Я, по крайней мере, «аппетитное рагу с кроликом и индейкой в густом соусе» еще ни разу не ел. Плюс к этому я каждый день готовил ему разнообразные рыбные блюда на ужин, сам перебиваясь бутербродами. Потому что мой кот не стал бы есть какие-то там бутерброды. Ему нужна была вкусно приготовленная рыба, а бутербродами с его шерстью вместо приправы я могу питаться сам, сколько моей душе угодно.
Я подошел к холодильнику, достал рыбу и начал разделывать ее. Кот взгромоздился на стол и принялся зорко следить за моими действиями. При этом вся его поза говорила о совершенно беспричинном недоверии. Я вообще давно заметил, что когда я делаю что-нибудь по дому, например, мою посуду, развешиваю белье, готовлю еду, кот смотрит за моими действиями с плохо скрываемым и обидным для меня лично осуждением. Себя он, очевидно, считал безупречным.
– Ты можешь приготовить себе ужин сам, если считаешь, что делаешь это лучше, – нервно сказал я коту, ставя перед ним миску с ароматным блюдом.
Кот снисходительно посмотрел на меня и с аппетитом начал поглощать рыбку. Я наблюдал за ним, а потом развернулся и рассеянно двинулся в гостиную. Там я также рассеянно опустился на диван и погрузился в пристальное изучение абсолютно белого потолка нашей гостиной. Разум мой пребывал в весьма плачевном состоянии. Только думал я отнюдь не о Лоретте, хотя, видимо, должен был думать именно о ней.
Но я размышлял о Кьяре. Мне совсем не нравилось, как мой друг относится к ней. Сегодня я ясно увидел, что с этим stronzo она совершенно несчастна и одинока, что он не заботится о ней, а использует ее в качестве развлечения. Хуже того: она нужна была ему для развлечений в постели. Он не относился к ней, как к любимой женщине или хотя бы как к женщине уважаемой. И меня это категорически выбешивало! А еще тот факт, что он лжет ей! Я не мог найти никакого разумного объяснения, зачем он рассказал ей про несуществующую бывшую жену с ребенком. Чтобы заранее иметь возможность уезжать куда-то и проводить время с другими женщинами? То есть он ей изменяет?
На что вообще рассчитывал это идиот? Он не подумал, что Кьяра может спросить у кого-то из друзей про несуществующую жену? Хотя нет, о чем это я. Кьяра – новый человек в нашей компании, и она не так воспитана, чтобы задавать неудобные вопросы незнакомым людям. К тому же этот лицемер мог рассказать ей какую-нибудь историю с самым искренним видом – я уже не сомневался в его фантазии и артистичных способностях – и попросить никогда не поднимать эту тему в присутствии друзей. А она, как наивная дурочка, поверит ему. А друзья сами эту тему никогда не затронут, потому что ведь никто не знает, что у Мирко, оказывается, есть бывшая жена да еще ребенок.
Мадонна, как она может называть его любимым и жить с ним под одной крышей?! Что ее держит с ним? Я не понимал этого совершенно!
Но что меня убивало больше всего, так это мое воображение, которое под впечатлением его пошлой шутки теперь связало воедино все истории моего друга о том, чем он занимается с женщинами в постели. Мирко нередко мне рассказывал об этом чуть ли не во всех подробностях. Он считал себя непревзойденным любовником, гордясь тем, что с ним женщинам представляется чуть ли не уникальная возможность испытать невероятнейшее наслаждение, что они бьются в его руках в сладостных конвульсиях и мешают спать его соседям своим блаженным стоном. По нескольку раз за ночь.
Теперь я представлял с ним Кьяру, и мне казалось, что это я начну биться в конвульсиях великомученика головой об стену и мешать соседям спать своим стоном умирающего в страшных мучениях человека. Мое внутреннее состояние было невыносимым, ей-богу, мне хотелось умереть!
Кто-то потерся своей головой о мою щетину, усевшись на мое плечо. Кот уже немного подрос с тех пор, как мы встретились с ним впервые, он отъелся на рагу с кроликом и ежедневных рыбных ужинах, поэтому я уже вполне ощущал его вес на своем плече. Но когда он вот так терся о мой подбородок, я прощал ему все. Случайно скинутый на пол только что приготовленный мой бутерброд, расплескавшуюся на полу воду, потому что он немного не рассчитал прыжок и рухнул в миску с водой, все его презрительные взгляды в мой адрес, когда я готовлю ему ужин... Я прощал ему все хотя бы потому, что в этом доме он был единственным, кто способен меня хоть чуть-чуть пожалеть. Сам себя я никогда не жалел, потому что жалеть себя – весьма бесперспективное занятие, но мне иногда хотелось простого человеческого понимания того факта, что и мне может быть плохо и требоваться хоть немного тепла и ласки. И именно кот дарил мне это понимание. Единственный в этом доме.