Часть 2
***
Неделю спустя...
Услышав звук клаксона, донёсшийся с улицы, Чуя выглянул из окна: во дворе стояло такси, но пассажир, сидевший в нём, не спешил выходить, вместо этого машина вновь посигналила.
— Черти тебя принесли, — пробормотал Чуя и покинул комнату, спускаясь по лестнице вниз. — Акутагава! — позвал Чуя, однако ответа не последовало, и Накахара повторил: — Акутагава!
Слуга так и не появился, а потом снова раздался звук клаксона, и Чуя вышел на улицу.
— Ну, чего гудишь, идиот? — зло сверкнув на Дазая глазами, спросил Накахара.
— Чу-уя, — пропел Осаму, выходя из салона. — Расплатись за такси, у меня налички нет.
Чуя фыркнул и вернулся в дом, чтобы взять деньги. Когда он снова вышел на улицу, Дазай стоял возле авто, а рядом с ним был его чемодан. Накахара расплатился с водителем и направился внутрь минки, однако его остановил голос Дазая:
— Отнеси чемодан в мою комнату, коротышка, — бросил Осаму, проходя мимо Чуи.
— Чего?! — возмущённо протянул тот, хватая Дазая за руку и разворачивая лицом к себе. — Сам тащи свой вонючий чемодан, я тебе не прислуга.
— Конечно нет, Чуя, — улыбнулся Дазай. — Ты всего лишь очередная шлюха моего отца. Не понимаю, что он в тебе нашёл? — Дазай взял пальцами прядь волос Накахары, брезгливо поморщившись. — Грязно-рыжие, тусклые волосы, водянистые, серые глаза, рост метр двадцать. Я бы на такого, как ты даже не глянул. Совсем мой старик с ума сошёл. Седина в бороду, бес в ребро, как говорится.
— Что?! — от возмущения Чуя чуть не задохнулся и не сразу нашёл, что ответить нахалу, а нахал тем временем схватил омегу за задницу и резко притянул к себе, произнеся:
— Хотя, наверное, ебёшься ты классно, если уж смог охмурить моего папашку, да и опыт у тебя богатый. Может, пойдём проверим чему тебя обучили в борделе?
Чуя резко оттолкнул от себя Дазая и нанёс ему удар кулаком в нос.
— Сволочь! — выкрикнул он и ударил Осаму ногой в живот, так как после первого удара, тот свалился на землю. Развернувшись, Чуя вошёл в дом, а Дазай, усмехнувшись, вытер носовым платком кровь, стекающую струйкой из носа, пробормотав:
— Ну и характер у этой шлюшки.
На самом деле Чуя сразу понравился Дазаю, едва он увидел его впервые, и Осаму действительно не прочь был бы затащить того в постель и сделал бы это, если бы Чуя не оказался мужем его отца, ещё в первую их встречу. Новость о том, что Мори женился, да ещё на его ровеснике, обескуражила Дазая и разозлила. Он действительно изначально принял рыжего омегу за прислугу, а затем решил, что папаша просто привёл шлюху на ночь, однако то, что они женаты почему-то выбило Дазая из колеи. Осаму каждый раз при встрече с Чуей испытывал противоречивые чувства, но ему почему-то очень нравилось его бесить, несмотря на то, что всегда отгребал от омеги. Часто Дазай ловил себя на мыслях о том, как он сбрасывает с рыжей вредины одежду, перегибает его прямо на столе в гостиной или на кухне и грубо втрахивает в столешницу, каждым своим толчком, срывая с его губ стоны и крики. Вот и сейчас пошлая картина вновь предстала перед глазами, и Дазай почувствовал, что в штанах становится тесно. Поспешив отогнать от себя развратное видение, Осаму поднялся на ноги и, взяв свой чемодан, прошёл в дом.
***
— Какая же сволочь! — ругал сына своего мужа Накахара, зло меряя шагами их с Мори спальню. — Вот же урод!
Чую взбесили слова Дазая про его внешность и оскорбительный тон, которым они были произнесесены. Накахара подошёл к зеркалу, рассматривая свои ярко-рыжие, блестящие волосы и голубые, как небо, глаза.
— Подонок, — поноси́л Дазая Чуя. — Он специально делает всё, чтобы вывести меня из себя. И вовсе они не тусклые и не грязно-рыжие, да и глаза голубые, а не серые, водянистые. А рост уж тем более не метр двадцать. Дазай скотина, как же сильно он отличается от отца. Наверняка и внешностью, и характером пошёл в своего второго родителя, такого же урода, как и он сам.
— Я не советую тебе, Чуя, трогать моего второго родителя, — неожиданно раздался где-то за спиной Чуи холодный ненавистный голос.
Накахара резко обернулся к двери и прорычал:
— Что ты делаешь в нашей с Мори спальне, ублюдок?! Я же запирал дверь.
— Хреново запирал, милый, — Дазай шагнул к Чуе ближе и притянул его к себе, сразу же накрывая чужие губы поцелуем.
Накахара упёрся руками в грудь Осаму, пытаясь того оттолкнуть, но Дазай сжал Чую в объятьях железной хваткой. Поцелуй альфы вскружил Накахаре голову: так страстно и одновременно нежно его ещё никогда никто не целовал. Сердце забилось чаще, а воздуха стало катастрофически не хватать. Тем временем Дазай проник руками под одежду Чуи и принялся оглаживать его спину, доводя и своё возбуждение, и возбуждение омеги до критической точки. Не соображая, что делает, Чуя принялся отвечать на поцелуй, перебирая между пальцами каштановые пряди волос, а когда он закончился, Чуя всё же оттолкнул от себя Дазая. Часто и тяжело дыша, неотрывно глядя в карие омуты, Чуя прорычал:
— Что ты себе позволяешь, мразь?! Я расскажу обо всём твоему отцу.
— Ну давай, — с ухмылкой сказал Осаму, а затем склонился к уху Чуи и прошептал: — Интересно кому он поверит? Своему родному сыну или шлюхе, которую он подобрал в борделе? Я скажу ему, что это ты на меня вешался и молил, чтобы я тебя трахнул, ещё в нашу первую встречу. Видишь ли, Чуя, мой отец безумно ревнивый. Ты об этом, наверное, не знал, так как не давал ему повода к ревности. Но теперь он есть, потому что ты меня хочешь, и я об этом знаю.
— Что?! — выкрикнул Чуя, в очередной раз отталкивая от себя Дазая. — Откуда ты знаешь про бордель?
— Выяснил кое-что о твоём прошлом. Мне известно, что именно там ты и познакомился с моим отцом.
— Да пошёл ты, скотина! Ненавижу тебя! Проваливай, чёртов ублюдок, и больше никогда ко мне не приближайся!
Дазай усмехнулся и отошёл от Чуи на несколько шагов, произнеся, прежде, чем выйти из комнаты:
— Всё равно я тебя трахну, и что бы ты сейчас не говорил, я знаю, что ты меня хочешь.
Когда Осаму ушёл, Чуя со злостью ударил кулаком в стену, чуть не вскрикнув от боли, и прошипел:
— Мразь!
Накахару просто колотило от злости, и он решил выпить. Спустившись в гостиную, Чуя открыл мини-бар и налил себе виски, прежде бросив в стакан несколько кусочков льда. Дазай сегодня его конкретно взбесил, к тому же Чуя понимал, что он в чём-то прав. Накахара не раз ловил себя на мыслях о том, какой Осаму красавчик, и как бы ему хотелось, утонуть в его жарких объятьях, однако Чуя не мог так поступить с Мори, после всего, что он для него сделал. Да и, в конце концов, он понимал, что с Дазаем вряд ли у него может получиться что-то серьёзное, а потерять мужа он не хотел и боялся. Ведь в этом случае Чуе снова придётся вернуться на панель.
Расположившись на диване, Чуя сделал несколько глотков из стакана. Полностью погрузившись в свои мысли, Накахара не услышал чужих шагов, а заметил чьё-то присутствие лишь тогда, когда сильные руки легли на его плечи и принялись их разминать. Резко обернувшись назад, Чуя увидел Дазая и тут же вскочил с дивана.
— Какого хера ты тут забыл, придурок? — взвился Накахара, зло посмотрев в карие глаза.
Дазай ничего не ответил, а, подойдя к бару, наполнил свой стакан виски. Сделав из него несколько глотков, Осаму удобно устроился на диване, закинув одну ногу на другую.
— Вообще-то, — проговорил он. — Это мой дом, и я могу ходить, где захочу. Это ведь ты приживала, безродный щенок, а я сын хозяина этого дома и его законный наследник.
— Ты не сын, — парировал Чуя. — А просто ублюдок, во всех смыслах этого слова. Когда мы с Мори заведём собственного ребёнка, ты окажешься на улице, так как я сделаю всё, для того, чтобы мой сын стал единственным наследником, а тебя просто вычеркнут из завещания.
— Я думаю, — холодно произнёс Дазай, встретившись взглядом с голубыми озёрами, которые сейчас метали молнии. — Мой отец будет безумно рад услышать подробности твоего изощрённого плана, — с этими словами Осаму вытащил из кармана телефон, и Чуя понял, что Дазай записывал их разговор на диктофон.
— Подонок! — выкрикнул Чуя и запустил стаканом в голову Осаму, от которого тот лишь чудом уклонился. В Дазая полетели брызги недопитого алкоголя, а стакан со звоном разбился, ударившись об стену, Чуя же поспешил покинуть комнату.
— Акутагава! — позвал прислугу Дазай, вскоре послышались шаги, а затем в гостиную вошёл худощавый брюнет.
— Да, Дазай-сан, — произнёс он, слегка склонив голову.
— Приберись здесь, — Дазай кивнул головой на осколки от стакана, валявшиеся на полу у стены. — А потом возвращайся.
— Хорошо, — ответил тот и вышел из комнаты, отправившись за щёткой и совком. Прибравшись, Акутагава вернулся в гостиную и встал перед Дазаем, ожидая новых распоряжений.
Дазай допил своё виски и попросил Акутагаву наполнить новый стакан.
— Налей себе, — предложил он.
— Мори-сан будет не доволен, если почувствует от меня запах перегара, — возразил тот.
— Не дрейфь, отец вернётся не скоро. Я звонил ему. Всё выветрится.
Акутагава кивнул и наполнил два стакана виски, один из которых передал Осаму и отошёл от него на несколько шагов.
— Что ты, как неродной? — спросил Дазай посмотрев в серые глаза. — Присядь.
Акутагава снова кивнул и присел на диван рядом с Дазаем, делая глоток виски из стакана, а тот накрыл его колено ладонью и провёл рукой по направлению к бедру.
— Ты будто не рад меня видеть, — произнёс Осаму, продолжая смотреть в глаза омеги.
— Ну что ты? Я очень рад, — заверил его Рюноске, снова отпивая виски из стакана.
Дазай залпом допил своё, а дождавшись, когда Акутагава опустошит стакан, произнёс:
— Поставь на стол.
Акутагава поднялся с дивана и, взяв стакан из руки Осаму, поставил его на стол, а затем и свой.
— Иди сюда, — позвал его Дазай, а когда тот подошёл, взял его ладонь в свою и потянул на себя, усаживая на колени.
Накрыв губы Рюноске своими, Дазай запустил руки под его одежду, оглаживая спину омеги. Акутагава задышал чаще и зарылся пальцами в каштановые волосы, ощущая своими ягодицами стояк альфы. Разорвав поцелуй, Акутагава прошептал:
— Пойдём в спальню.
— Не хочу, — произнёс Дазай и, резко поменяв позицию, положил Акутагаву на спину, расстёгивая его рубашку.
— Дазай, — простонал тот. — Вдруг Чуя-кун нас увидит.
— Не увидит. Я его конкретно выбесил, и он не скоро решится спуститься, зная, что я здесь.
Осаму быстро освободил любовника от одежды и сбросил свою, после чего проник пальцами в истекающий естественной смазкой анус, быстро задвигав рукой. Акутагава застонал, а Дазай оставил несколько поцелуев на его бедре, прошептав:
— Скучал?
— Безумно, — ответил Рюноске, двигая бёдрами вперёд, пытаясь насадиться на пальцы сильнее.
— Я вижу, — хмыкнул Дазай, вытаскивая из партнёра пальцы. — Твой зад уж точно скучал.
Дазай обхватил Рюноске за ягодицы руками, придвигая его ближе к себе и приставил головку довольно большого члена к дырке, толкаясь внутрь, отчего Акутагава вскрикнул, ощутив, как орган любовника проехался по простате, подарив целый фейерверк ощущений и эмоций. Снова толкнувшись вперёд, Осаму вошёл глубже, а следующим толчком погрузился в тело омеги до конца. Крепче сжав бёдра Рюноске, Дазай резко двинул его на себя, одновременно с этим толкаясь внутрь глубже, срывая этим движением очередной стон с губ партнёра. Акутагава обхватил Осаму руками за спину, впиваясь в неё пальцами, а ногами за талию, двигаясь навстречу очередному толчку, со стоном насаживаясь на член. Дазай ускорил движения, вбивая разгорячённого омегу в диван, с хриплыми стонами проникая внутрь, ощущая, как чужие ногти раздирают его спину. Толкнувшись в любовника ещё несколько раз, Дазай почувствовал его дрожь, а затем Акутагава выгнулся на диване, конвульсивно сжимаясь вокруг члена альфы, с криками изливаясь на свой живот. Дазай с рыком протолкнул в него узел, тоже кончая.
Испытав несколько оргазмов вместе с омегой, альфа услышал какой-то шум и посмотрел в сторону лестницы. Там стоял Чуя и смотрел на происходящее широко распахнутыми глазами. Дазай улыбнулся ему, совершенно не смутившись, а Акутагава, повернув голову и тоже заметив наблюдателя, выругался.
— Вы совсем совесть потеряли, уроды?! — услышали любовники возмущённый возглас Накахары.
— Да, — кивнул Дазай, выходя из омеги и поднимаясь во весь рост, замечая шокированный взгляд Чуи, который распахнул глаза ещё шире, увидев внушительных размеров достоинство альфы.
Совершенно не стесняясь, Дазай медленно направился к Чуе, а тот застыл на месте, словно в ступоре.
— Нравится? — спросил Дазай, подойдя к Чуе совсем близко и кладя его руку на свой член. От всего происходящего Накахара опешил, а придя в себя, со злостью оттолкнул Дазая и, сжав руки в кулаки, быстро взбежал по лестнице.
Дазай усмехнулся и обернулся к Акутагаве, который к тому времени уже полностью оделся. Заметив осуждающий взгляд любовника, Осаму проговорил:
— Люблю бесить его. Не принимай близко к сердцу.
Акутагава ничего не ответил, а, развернувшись, поспешил покинуть гостиную.