Разукрась воспоминаниями

Аделина

Сегодня я отпросилась с последнего урока, потому что мама позвонила и сказала, что её брат, мой дядя приезжает из Турции. Ясмину я не застала, лишь успела сообщить ей о своём отъезде по телефону. Она согласилась, пообещав навестить меня после школы, чтобы всё обсудить. Но в её голосе звучало что-то странное, смех, адресованный кому-то ещё. Ревность кольнула сердце, и я не выдержала, спросив напрямую: "Кто там с тобой?". В ответ она солгала, что связь не ловит, и выключила телефон.

Я специально написала ей, но она была не в сети. Я уже хотела развернуться и пойти к ней: потребовать объяснений за её тупое поведение с самого утра.

После неловкого обмена гранатовым соком с Алексом, оставившего после себя натянутую, но терпимую атмосферу, я добралась до дома. Продолжая безуспешные попытки дозвониться до Ясмины, я открыла дверь своим ключом и вошла в пустой дом. Видимо, дядя с мамой ещё не приехали.

Едва успев снять платок, услышала стук в дверь. С тяжёлым вздохом, накинув обратно капюшон, я направилась открывать. На пороге стояла взволнованная мама и дядя с суровым выражением лица, которое мгновенно смягчилось при виде меня.

Мы не часто видимся, но он мне как родной отец – строгий и неприступный для других, но невероятно добрый и ласковый с дочерьми и племянницами. У него их четверо, четыре кузины для меня. 

— Ты одна дома? — обеспокоенно спросил дядя, неспешно входя в дом вслед за мамой, которая выглядела потерянной.

— Она редко остаётся одна, — ответила мама за меня.

— Я только со школы, — закрыла дверь я, приглашая их в гостиную.

— Как успехи? — улыбнулся дядя.

Я шагнула к нему, чтобы обняться. Он крепко прижал меня к себе, коснувшись губами моего лба. Так всегда делал папа. Этот жест пробуждал щемящую тоску и одновременно залечивал раны от его потери.

После коротких расспросов я поинтересовалась Мариной. Дядя с грустью ответил, что её болезнь прогрессирует. Она психически нездорова, как и её мать.

Мама сообщила, что дядя пробудет Во Франции неделю или даже больше по работе. Его самый младший сын приехал с ним, но остановился у своего друга, как дядя сам сказал. 

Вечером мы все вместе пили чай с купленным малиновым тортом и воздушными зефирками. В этой суете я совсем забыла о телефоне. Когда я наконец осталась одна в своей комнате, меня ждал настоящий шок. Мои брови взлетели вверх, а губы приоткрылись от удивления. Ясмина оставила 54 уведомления и 23 пропущенных вызова.

В голове замелькали тревожные мысли. Беспокойство взяло верх, и я тут же набрала её номер, даже не прочитав сообщения. Она ответила после первого гудка.

Ясмина: — Где ты была? Я звонила тебе целых... - начала она, но я её перебила.

Аделина: — Целых двадцать три раза. Могла бы ещё раз позвонить, чтобы было чётное число, а то мой перфекционизм молча страдает.

Я усмехнулась и уже более серьёзно спросила, что случилось.

Ясмина: — У меня супер-пупер история, ухтишка.

Аделина: — И поэтому ты решила действовать импульсивно и звонила мне, когда я была не в сети?

Ясмина: — Не перебивай. Значит, так. Когда ты ушла из школы, мне стало интересно, кто тот тайный пользователь. Точно не Алекс. Честно, я даже думала, что это тот самый жуткий парень. Маркус его вроде зовут.

Аделина: — Ты прекрасно знаешь его имя, просто не хочешь, чтобы я знала, что ты знаешь его, потому что думаешь, что я посчитаю, что ты влюблена в него.

Ясмина: — Подожди, мне нужно всё переварить.

Тишина повисла в воздухе. Я оттолкнулась от рабочего стола, скомкала ненужную бумажку и, прицелившись, отправила её в мусорную корзину. Затем, с удобством устроившись на подоконнике, потянулась к стопке комиксов, намереваясь погрузиться в чтение, пока Ясмина обдумывала свой ответ. Но не успела я выбрать подходящую историю, как она произнесла:

Ясмина: — А-аа... Ну уж нет! Я вполне могла бы обидеться на такие предположения.

Её возмущённый тон заставил меня улыбнуться.

Аделина: — Да я и не думала так. Просто проверяла твою реакцию. Слишком бурное отрицание – признак согласия.

Снова тишина.

Ясмина: — Значит, ты мне соврала?

После этих слов она долго и красноречиво цокала языком, выражая своё осуждение.

Ясмина: — Врать нехорошо.

Аделина: — Ладно, признаю. 1:0.

Ясмина: — В мою пользу, разумеется.

Аделина: — Так, я жду продолжения истории.

Я отложила комикс и устремила взгляд в окно, на слабо мерцающие фонари, блекнущие в сравнении с серебристым сиянием луны.

Ясмина: — Угадай, кем оказался тот незнакомец?

Недолго думая, я прочистила горло и выпалила:

Аделина: — Маркус?

Ясмина: — Вот эта часть шокирует даже меня. Это оказался не он. Это была Сэм. Представь себе.

Наглая девица, возомнившая, что может запросто занять моё место? С какой стати ей вступаться за Ясмину, особенно после её высказываний в адрес мусульман, живущих во Франции?

Аделина: — Зачем ей вообще тебя защищать?

Ясмина: — Она сказала, что считает меня своим другом. А друзей, говорит, в обиду не даст. Правда, прикольная?

Аделина: — Она подозрительная.

Ясмина: — Да брось! Ты так думаешь только из-за сегодняшней ссоры. Кстати, она мне тоже всё рассказала.

Аделина: — Да? И как, признала свою правоту?

Ясмина: — Наоборот, извинилась за то, что не объяснила тогда. У неё мог начаться приступ астмы из-за жары, поэтому она так рвалась к окну.

Аделина: — И? Она имеет право грубить, если у нее астма?

Ясмина: — Она бы так себя не вела, если бы дело было не серьезным.

Аделина: — Я не хочу это комментировать.

Я с досадой бросила телефон на подушку, пытаясь унять раздражение. Меня бесило, что она защищает ту, которая явно выступила против меня. Может, и мне стоит начать защищать Майлу, с которой Ясмина постоянно конфликтует?

В телефон пришло уведомление, и я все-таки решила проверить, что ответила Ясмина.

Ясмина: — Знаешь, что она еще рассказала?

Аделина: — Что? — Я закатила глаза, предчувствуя затянутую интригу.

Ясмина: — Это секрет. Но ты никому, слышишь, никому не говори.

Аделина: — Если это её личный секрет, то лучше не рассказывай. Чужой секрет — это чужой аманат.

Ясмина: — Это не совсем её секрет. И потом, я спросила, можно ли тебе рассказать, и она не возражала.

Аделина: — Про кого речь?

Ясмина: — Про Алекса.

При его имени брови невольно сошлись к переносице, а сердце забилось сильнее. Почему я так реагирую? Хотя всё понятно. Сегодня я влепила ему пощёчину за его фальшивое «оскорбление», вот и чувствую вину.

Ясмина: — Ты сейчас просто обалдеешь. Готовься. *смайлик: взрывающая голова*

Аделина: — Ты так любишь меня интриговать? Я жду.

Ясмина: — Ха-ха, — рассмеялась она в трубку. — В общем, сенсация! Алекс и Тони... сводные братья!

Простите... что?!

Аделина: — Быть не может! Ни за что не поверю. Хотя, если подумать... что-то общее в них есть. Оба сердцееды, самовлюбленные индюки...

Ясмина: — Не напоминай мне про индюка!

Аделина: — Прости, — я постаралась сдержать смех.

Ясмина: — И не смейся надо мной! Я чуть не умерла от страха тогда. Кстати, я решила сама спросить у Алекса, но его нигде не было, а Закир сказал, что сообщения до него не доходят.

Аделина: — Странно. Я видела его после школы.

В трубке послышалось осуждающее цоканье.

Аделина: — Что? — возмутилась я.

Ясмина: — Ничего, — она странно откашлялась, словно что-то скрывала. — Просто... кажется, вы с ним слишком близки. Это как-то... ненормально.

Я громко фыркнула, готовая яростно опровергнуть её абсурдные намеки, но Ясмина бесцеремонно перебила:

Ясмина: — Слишком бурное отрицание – признак согласия.

Я поджала губы, позволяя тишине стать моим ответом. Сейчас не хотелось спорить. В голове уже вихрем носились мысли, анализирующие сходства между Тони и Алексом. Как они могут быть сводными братьями?

Я так и спросила у Ясмины, выуживая подробности, рискуя тем, что она подумает обо мне и Алексе. Хотя никакого "нас" и в помине не было.

Аделина: — Можно поподробнее про твою сенсационную новость?

Ясмина: — Интересно всё-таки? — хихикнула она.

Аделина: — Начинай, или я кладу трубку, — раздражённо вздохнула я.

Ясмина: — Когда мы шли домой вместе с Сэм после того случая, она рассказала, что отец Алекса развёлся с его матерью, когда та была беременна, и женился на своей беременной любовнице, которая, по удивительному совпадению, оказалась лучшей подругой матери Алекса.

Аделина: — Мамы? — не поняла я.

Ясмина: — Да, мамы Алекса. Её зовут Розана. Она была беременна почти в одно время со своей соседкой и лучшей подругой – матерью Тони. А тот «патриархальный мерзавец», как выразилась Сэм, решил оформить брак с матерью Тони, чтобы ребёнок не был внебрачным, а потом вернулся к другой, когда та снова забеременела, спустя два года после первого ребёнка.

Аделина: — Но я не помню, чтобы у Алекса была сестра или брат на два года младше. Только Джейна.

Ясмина: — Потому что случился выкидыш из-за того, что этот недомужчина её избил.

Аделина: — Ужас, — с сочувствием покачала я головой.

Ясмина: — Я раньше не понимала, почему между Алексом и Тони странные тайные отношения. Вернее, они старались избегать друг друга.

Аделина: — То, что они тщательно скрывают свои отношения, говорит о том, что они не воспринимают друг друга как братьев.

Ясмина: — Грустно, что из-за одного тюбика страдают дети и женщины.

Аделина: — "Тюбика"? — усмехнулась я. — От Сэм научилась?

В ответ тишина, но я буквально почувствовала, как она кивнула. Не знаю, как это работает.

Дальше мы болтали о подробностях сегодняшнего дня, о том, как Сэм защитила её, вступившись за неё против того парня, который её оскорблял. Она даже подралась с ним, выполнив несколько крутых приёмов карате. Оказывается, Сэм ходит на карате, и когда Ясмина попросила её записаться туда, она охотно согласилась, конечно, не забыв спросить и моё мнение: хочу ли я пойти с ними. Я отказалась. Не хотелось видеть эту девчонку.

После разговора я пошла умываться, готовясь к совершению четырёхкратного намаза — последнего из пяти. Зачесала волосы назад, провела по ним мокрыми руками, предварительно тщательно промыв лицо. Вышла из ванной, прислушиваясь к приглушённому разговору мамы и дяди, сидевших на кухне.

— Она не в себе. Не стоит так близко принимать всё к сердцу. Она поправится, — звучал мягкий голос мамы.

— Врач сказал, что я — причина её приступов. А я... ничего не могу с этим сделать. Просто отдалиться от неё и смотреть, как она разрушается?

— Знаю... тебе сейчас трудно. Я тоже очень волнуюсь. Не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Но ведь всё наладится. Я помню, как ты успокаивал меня строками из Библии, когда умер Ахмед, — при упоминании отца в душе кольнуло, и я невольно сгорбилась, снова ощутив на себе всю тяжесть утраты. Я грустно улыбнулась и решила оставить их наедине, вернувшись в свою комнату. Ночью, перед тем как заснуть, я думала о папе. Точнее, о той беззаботности и тех чувствах, что возникали в его присутствии.

Я так скучаю по нему.

Аманат — термин, который в переводе с арабского означает «верность данному слову, преданность, надёжность и честность». Также «аманат» может означать «чужие права, которые обязан соблюдать и охранять каждый человек».