Плыви [Russian Translation]

Палящее солнце Флориды обжигает мои обнажённые плечи.

Если я в ближайшее время не найду какой-нибудь кондиционер, то потеряю сознание и окажусь на бетонной площадке для приёма пассажиров рядом со стоянкой аэропорта, где, в конце концов, какой-нибудь несчастный сотрудник службы безопасности аэропорта может наткнуться на моё бесчувственное тело и на него ляжет неприятная обязанность привести меня в чувство.

Ладно, может быть, я немного преувеличиваю.

Но, тем не менее, сейчас начало четвертого, и я единственный человек, у которого хватило глупости выйти из прохладного терминала аэропорта и направиться на парковку, где температура, должно быть, переваливает за тридцать семь, или, по крайней мере, за тридцать два градуса.

Я прищуриваюсь, вглядываясь в дорогу в поисках каких-либо признаков моей тёти Рейчел. Но я даже не знаю, какого цвета машину ищу, поэтому просто стою под палящим солнцем, чувствуя себя идиоткой. Мокрой, липкой идиоткой.

Перестану ли я когда-нибудь потеть?

Возможно, надеть джинсы было не лучшей идеей. Я не умею планировать заранее; когда я садилась в самолет на Аляске, я была одет так, как оделся бы любой нормальный житель Аляски. Ну, не совсем так. На Аляске нету нормальных людей. Мой родной город,  или, как его знает большинство людей, четвёртый по холодности город в Соединенных Штатах, населён, по большей части, климатологами и университетскими исследователями, а также горсткой разочарованных активистов, которые думают, что одно их присутствие может каким-то образом остановить таяние ледяных шапок и спасти всех белых медведей. 

Но я оделась так, как оделся бы житель Аляски.

Это означает, что я должна была надеть большой свитер и достаточно плотное пальто, чтобы укрыться даже от самых холодных зимних ветров. Я не понимала, что с моим выбором одежды что-то не так, пока не заметила, что я единственная в самолете, кто не надела шорты. И хотя я была счастлива снять с себя свитер и пальто, оставшись в одной майке, мне совсем не хотелось снимать джинсы и расхаживать в одних трусах.

Службе безопасности аэропорта это бы не понравилось.

Они уже успели бросить на меня недобрый взгляд, когда услышали, как колёсики моего чемодана заскрипели по линолеуму. Как оказалось, из-за того, что я семь лет таскала одну крошечную сумку на колесиках туда-сюда между домом моей мамы и квартирой отца, металлическая конструкция сильно износилась. 

Я начала по-настоящему ненавидеть этот мерзкий чемодан с его колёсиками и сломанными молниями. Не говоря уже о том, что он маленький и чёрный, и при получении багажа я испытала настоящий ад.

Именно тогда я решила, что выкрашу его в неоново-зелёный цвет. Может быть, с оранжевыми полосками. Ну, знаете, чтобы я могла найти его, когда вернусь на Аляску. У Рейчел, наверное, много красок, она художница-фрилансер. Мой отец, исследователь, который слишком заботился о том, чтобы быть точным и организованным, никогда не соглашался с тем фактом, что его младшая сестра - художница. Она переезжала из штата в штат, когда ей хотелось сменить обстановку. Она оказалась во Флориде, когда встречалась с инженером парка развлечений по имени Финеас Джонс. Но с тех пор как Финеас ушёл от неё, чтобы найти себя (что бы это ни значило) в отдалённой тибетской деревне буддийских монахов, Рейчел и застряла в Холдене.

После того, как я минуту или две смотрю на свой чемодан, представляя его в разных цветах и пытаюсь решить, какой выбрать - в полоску или в горошек, я поднимаю глаза и практически слепну, когда вижу мчащуюся на меня машину.

Это неоново-зелёный Фольксваген-жук.

Я поднимаю руки, чтобы прикрыть глаза от солнечных лучей, отражающихся от кузова автомобиля. Жук стал бы неплохим референсом для моего чемодана. Как можно пропустить что-то такого цвета?

Я наблюдаю сквозь пальцы, как машина подъезжает ближе и начинает притормаживать передо мной. Переднее колесо автомобиля заезжает на бордюр у моих ног, и неоново-зелёный Фольксваген наконец останавливается.

Из открытого окна со стороны водителя высовывается женщина и застенчиво улыбается. Мне хватает одного взгляда на неё, чтобы понять, кто это. Спутанные каштановые волосы и россыпь веснушек хорошо знакомы по семейным фотографиям, которые папа развесил по стенам своей квартиры.

— Я врезалась в бордюр, да? — Спрашивает Рейчел, разглядывая шину.

— Может быть, немного, — говорю я.

— О, дерьмо, — шипит она, затем спешит исправиться. — Я имею в виду - блин.

— Тётя Рейчел, мне семнадцать. Я всё это слышала.

Рейчел отрывает взгляд от свидетельств своей ужасной работы на парковке и окидывает меня беглым взглядом. Я, вероятно, сильно изменилась с тех пор, как она видела меня в последний раз. Сейчас я, конечно, выше ростом, и мне хочется думать, что я стала меньше походить на подростка с прыщавым лицом и брекетами на зубах, а больше на девушку, обладающую обширным знанием бранных слов.

Рейчел, похоже, решила, что я выгляжу достаточно взрослой, потому что она кивает и говорит.

— Ну, тогда дерьмо.

Я смеюсь и наклоняюсь, чтобы поднять свой чемодан. Но к тому времени, как мне удаётся вытащить выдвижную ручку, Рейчел спрыгнула с водительского сиденья и обвила своими тонкими веснушчатыми руками мою шею так крепко, что я не могу дышать.

— Ты такая высокая, Уэйверли! — Восклицает она. — Когда я видела тебя в последний раз, ты едва дотягивала до моего живота. Посмотри на себя сейчас!

Рейчел откидывается назад и улыбается мне. Мы обе представительницы прекрасного пола. Но Рейчел за тридцать, и она научилась держать себя в руках. Мне, с другой стороны, семнадцать, и я всё ещё чувствую себя немного неловко. Ладно, это ещё мягко сказано. Синяки, которыми усеяны мои голени, могут свидетельствовать о моей не самой лучшей координации движений.

Я бы пошутила насчёт роста Рейчел, но я не уверена, как она к этому отнесётся. Я не знаю, будет ли Рейчел одной из тех, кто притворяется, что я лучший друг, или нет.

Поэтому я ограничиваюсь улыбкой и кивком. Это мой запасной вариант общения с продавцами, учителями и дальними родственниками.

— Ну, пойдём, милая, — говорит Рейчел.

Она протягивает руку мимо меня и хватается за ручку моего крошечного чёрного чемоданчика, прежде чем я успеваю сказать ей, что мои руки работают нормально и я могу нести его сама. Рейчел оборачивается, чтобы что-то сказать через плечо.

— Мне нужно, чтобы ты въехала до ужина. Я бы хотела сводить тебя в мое любимое место, если ты не против.

Я не хочу есть вне дома, особенно если это означает, что мне придётся провести на улице даже секунду в эту изнуряющую жару. И после того, как я провела более четырех часов в тесном кресле самолета, у меня действительно нету настроения находиться в обществе большего количества людей. Тем более, если я услышу плач хотя бы одного младенца, я точно взорвусь. Но Рейчел, похоже, не терпится показать мне свой любимый ресторан, так что я решаю просто молчать и молиться, чтобы в Холдене было не так много детей. Я следую за Рейчел к её неоново-зеленому Фольксвагену. Кондиционер работает на полную мощность.

Это рай. Холодный, пронизывающий рай.

Рейчел отъезжает и машину трясёт, когда мы съезжаем на обочину, а затем едем по дороге.

Холден находится прямо на берегу Атлантического океана. Я никогда раньше не видела Атлантический океан, поэтому не смогла удержаться и опустила стекло, высунулась из машины и вытянула шею в надежде увидеть прозрачную голубую воду, когда мы проезжали мимо стены песчаных дюн, окаймлявших дорогу. Дюны постепенно перешли в пологий пляж, и я обнаружила, что смотрю на сине-зелёный океан поверх поля идеально белого песка. Я закрываю глаза, когда холодный солёный воздух ударяет мне в лицо.

— Что думаешь? — Спрашивает Рейчел.

— Это великолепно, — говорю я ветру.

— Возможно, тебе всё же стоит всунуть голову обратно, — говорит Рейчел. — Мы в центре города, и мне бы не хотелось объяснять твоему отцу, почему тебе отрубило голову в течение часа после того, как ты оказалась на моём попечении.

Я чуть не смеюсь, но, учитывая недавнюю демонстрацию Рейчел полного пренебрежения к бордюрам, возможно, её замечание является не столько шуткой, сколько серьёзным предупреждением. Я ещё раз глубоко вдыхаю солёный воздух, прежде чем нырнуть обратно в машину.

Деловой район Холдена небольшой и походит почти на все прибрежные городки, которые я когда-либо видела в фильмах. Все магазины выкрашены в разные цвета: яркие оттенки красного, оранжевого и небесно-голубого соседствуют с лимонно-зелёным, а витрины и двери отделаны ослепительно белым. Я замечаю кафе-мороженое и книжный магазин. Вдоль белого песчаного пляжа тянется длинный дощатый настил, на котором натянуто несколько волейбольных сеток. У кромки воды стоят водные мотоциклы, а в кристально-голубом океане несколько сёрфингистов терпеливо ждут следующей большой волны.

— Итак, ты думаешь, что будешь сидеть дома и читать всё лето?— Язвит Рейчел.

— Возможно, — отвечаю я, пожав плечами. — А чем ещё мне заниматься?

Рейчел смеётся, решив, что это шутка.

Но что ещё мне остаётся делать? Ребята из Холдена знают друг друга очень давно, поскольку никто из них никогда по-настоящему не переезжал в Холден или из него. Это изолированный мир, и я в нём явный нарушитель. Я не загоревшая, у меня нету ни одной пары шорт, и я никогда не заходила в водоём, который не был бы моей ванной.

Океан под запретом.

— Вот мы и на месте! — Объявляет Рейчел, отвлекая меня от моих тревог.

Её дом оказывается больше, чем я ожидала для одинокой женщины, живущей на зарплату художника, — два этажа, круглое крыльцо, приличных размеров лужайка перед домом. А я-то думала, что проведу лето в пляжной хижине, сложив из ведёр с краской самодельную мебель. Дом по соседству был почти таким же, как у Рейчел, только вместо ярко-оранжевого цвета заката он выкрашен в бледно-зелёный.

— Хочешь, я покажу тебе твою комнату? — Спрашивает Рейчел, когда мы выходим из её машины. — Можешь переодеться, а потом мы сходим куда-нибудь поужинать.

— Я готова, — говорю я.

Взгляд Рейчел опускается на мои ноги и она морщит нос.

— Что? — Обеспокоенно спрашиваю я, гадая, не прицепился ли к моей ноге один из тех гигантских флоридских комаров, о которых я слышала легенды. Но когда я опускаю глаза и принимаюсь отчаянно отмахиваться, там ничего нет.

— Ты уверена, что тебе подойдут джинсы? — Спрашивает Рейчел.

— У меня нет шорт, — признаюсь я.

— Ты не взяла с собой шорты?

— Нет. У меня нет шорт.

У Рейчел отвисает челюсть.

— Ну, я думаю, ты можешь влезть в мою одежду, — бормочет она.

Рейчел скептически оглядывает себя. Ей за тридцать, и я думаю, что в это время женщины убеждают себя, что с их телом, должно быть, что-то не так, и что таблетки для похудения и чай для похудения живота - их единственная надежда. Я закатываю глаза и следую за ней в дом, где меня наконец-то радует качественный кондиционер, благодаря которому в комнате установилась приятная температура, как на Аляске.

Я следую за Рейчел через гостиную и поднимаюсь наверх.

— Это будет твоя комната, — говорит Рейчел, затаскивая мой чемодан в комнату в конце коридора.

Она пуста, если не считать односпальной кровати, небольшого письменного стола, комода и одиноких (и очень безвкусных) электронных часов в виде ракушки.

— И это всё моё? — Спрашиваю я.

— Да. Извини, что она такая маленькая.

— Она идеальна.

— Вот. В шкафу есть несколько коробок с моей старой одеждой.

Она роется в них, а затем вытаскивает пару шорт цвета хаки рядом с джинсовыми шортами, ожидая моего одобрения.

— Какие выберешь? — Спрашивает она меня.

Я указываю на джинсовые.

— Я неплохо проводила в них время, — говорит Рейчел с мечтательной улыбкой.

Я беру шорты, не спрашивая, что там за история. Рейчел оставляет меня переодеваться, закрыв за собой дверь спальни.

Шорты Рейчел не слишком велики — и это хорошо, потому что случайное мелькание моего нижнего белья произвело бы не самое лучшее впечатление на добрых жителей Холдена. Особенно во время ужина. Я возвращаюсь в ванную и несколько секунд смотрю на себя в зеркало, прежде чем застонать от того, какой ужасно бледной я кажусь по сравнению с Рейчел. На моём теле нету ни единой морщинки от загара. Как я могу пройти по такому городу, как Холден, и не привлечь к себе пристальных взглядов?

Это похоже на татуировку "Посторонний" на лбу.

— Уэйверли? Ты готова? — Раздаётся голос Рейчел из гостиной.

Нет. Я не готова.

Но я всё равно спускаюсь.

Рейчел обхватывает меня рукой и тащит обратно к своему неоновому автомобилю. Но прежде чем мы успеваем свернуть на подъездную дорожку, я слышу, как со щелчком открывается дверь. Звук негромкий, но эхом разнёсся по пустой улице. Рейчел, должно быть, не обратила внимания, но я поднимаю голову и ищу источник звука. Мой взгляд падает на бледно-зелёный дом по соседству, входная дверь которого широко распахнута.

На крыльцо вышел мужчина лет пятидесяти с небольшим, одетый в шорты цвета хаки и белое поло. За ним следует женщина с платиновыми волосами и на пятидюймовых каблуках. Она выглядит довольно молодо. Я хмурюсь, пытаясь понять, как они могут быть связаны, когда мужчина в шортах цвета хаки наклоняется и целует её в губы.

Ладно, значит, не дочь.

Мужчина уже собирался спуститься по ступенькам крыльца, когда заметил Рэйчел, стоявшую в конце подъездной дорожки рядом со своей неоновой машиной.

— Рад тебя видеть, Рэйчел! — Кричит он.

Рэйчел машет ему рукой.

— Привет, Джордж! Мне нравятся твои туфли, Хлоя. Вы вдвоем куда-то идёте?

Блондинка рядом с Джорджем улыбается и кивает.

— Он пригласил меня на ужин-сюрприз! — Щебечет она, обхватив своими короткими, тонкими, как зубочистки, ручонками большой живот Джорджа.

Я стараюсь не закатить глаза, когда понимаю, что они являются одной из таких пар. Знаете, когда мужчина достаточно взрослый, чтобы быть отцом своей девушки или жены, а девушка, вероятно, занимается этим только ради денег. Но тут Джордж и Хлоя улыбаются друг другу, и мне становится неловко за свои предположения. Они оба выглядят взволнованными, стоя рядом друг с другом.

— Как мило! — Воркует Рейчел, прижимая руку к груди.

— Скажи? — Спрашивает Хлоя, переводя взгляд на Джорджа, который краснеет. — Куда ты направляешься?

— Я веду Уэйверли...о! Как грубо с моей стороны. Это моя племянница Уэйверли! Уэйверли, это Джордж Гамильтон и его жена Хлоя, — сообщает мне Рейчел. — Как я уже говорила, я встретила Уэйверли в аэропорту около часа назад. Сейчас я веду её поужинать в Холден-Пойнт.

— Мы как раз туда и собирались! — Говорит Джордж.

— Почему бы нам не поужинать всем вместе? — Предлагает Хлоя.

— Серьёзно? Мы бы не хотели вмешиваться в ваше свидание, — говорит Рейчел.

— О, да вы вовсе не вмешиваетесь. Ты же знаешь поговорку: "Чем больше народу, тем веселее!" — Говорит Джордж, обнимая Хлою за плечи и улыбаясь нам.

— Кроме того, я хочу услышать о полёте Уэйверли, — выпаливает Хлоя.

— Она только что прилетела с Аляски, — говорит Рейчел.

Джордж тихо присвистывает и спрашивает меня.

— Как переносится изменение температуры?

— Справляюсь.

Это абсолютная ложь. Я чувствую, что вот-вот упаду в обморок.

— Она крутая, — улыбается мне Рейчел.

— И не говори, — кивает Джордж, затем поворачивается ко мне. — В какой класс ты пойдёшь в следующем году, Уэйверли?

— Я буду старшеклассницей.

— О, тебе стоит познакомиться с Блейком! — Говорит Хлоя.

Блейк?

— Где он сегодня вечером? — Спрашивает Рейчел. — У детей опять вечеринка на пляже?

— Думаю, да, — отвечает Джордж, — но Блейк сейчас нянчится.

Хлоя уже открывает рот, чтобы что-то добавить, но её прервает пронзительный смешок. Джордж и Хлоя одновременно оборачиваются и видят, как малышка, одетая в розовый комбинезон, вразвалочку выходит на крыльцо вслед за ними и бросается бежать. Гамильтоны переглядываются. Хлоя ловит малышку, прежде чем та успевает спуститься по ступенькам крыльца, и подхватывает её на руки, поправляя розовый бант на тонких белокурых кудряшках девочки.

— Блейк! — Кричит Джордж.

Я смотрю на Рейчел, чтобы понять, обеспокоена ли она тем фактом, что этот Блейк, очевидно, является одним из худших нянь на свете, но Рейчел только смеётся, роясь в сумочке в поисках ключей от машины. Когда я оглядываюсь на бледно-зелёный дом, на крыльце стоит ещё один человек.

Блейк.

Признаюсь, он привлекательнее всех, кто живёт в Аляске. Хотя я могу видеть только его профиль, квадратную челюсть и густые каштановые волосы, но этого достаточно, чтобы покорить меня. Не говоря уже о том, что его глаза такие яркие, что я могу сказать, что они голубые, даже с того места, где стоит машина Рейчел.

— Не мог бы ты хотя бы попытаться присмотреть за Изабель? — Шипит на него Джордж.

— Я уже говорил тебе, что не хочу за ней присматривать, — небрежно отвечает Блейк, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к дверному косяку.

— Отдай свой телефон, — приказывает Хлоя.

Она взяла малышку Изабель в одну руку, а свободной потянулась к телефону, о котором шла речь. Я удивлена тем, насколько авторитетно Хлоя может говорить, особенно учитывая, что она примерно на пятнадцать сантиметров ниже Блейка. Даже на своих каблуках.

Его глаза расширяются, когда он смотрит на руку Хлои.

— Ни за что!

— Блейк, — отрезает она, — телефон.

Его рука дёргается, как будто он собирается дотянуться до телефона.

— Сейчас же, — голос Хлои понизился на октаву, а тёмные глаза сузились.

Блейк издаёт разочарованный стон, засовывает руку в карман своих шорт и вытаскивает сотовый телефон. Он кладёт его в руку Хлои и закатывает глаза. Хлоя торжествующе улыбается, прежде чем передать телефон Джорджу. Затем она поворачивается к Блейку и протягивает Изабель. Блейк неохотно подхватывает ребёнка.

— Блейк! — Изабель щебечет счастливым детским голосом, хватая его за нос.

— Ты, должно быть, шутишь, — бормочет он, запрокидывая голову, чтобы она не могла дотянуться до него. Но Изабель довольно настойчива, поэтому вместо этого она хватает его за подбородок и, подтянувшись, ударяет прямо по переносице.

— Только посмотри на это! Как мило! — Воркует Рейчел.

Блейк смотрит туда, где мы стоим.

— О, Блейк! — Говорит Рейчел, как будто только что что-то вспомнила. — Это моя племянница, Уэйверли. Она приехала на лето.

Блейк смотрит на меня.

Его лицо розовеет.

Я вдруг отчётливо осознаю, как невероятно глупо я выгляжу в джинсовых шортах, которые на несколько размеров больше, чем нужно, и болтаются на талии. Глаза Блейка сужаются, а губы сжимаются в напряжённую линию. Он смотрит на малышку у себя на руках. Хлоя хлопает его по плечу, затем шепчет что-то, чего я не слышу. Блейк закатывает глаза и поворачивается ко мне с выражением боли на лице.

— Приятно познакомиться, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы.

Я просто киваю в ответ, боясь что-либо сказать. Я всегда молчала в присутствии незнакомцев, особенно с идеально симметричными лицами, и у меня никогда не получалось поддерживать разговор с парнями. В конце концов я всегда говорю какую-нибудь глупость или слишком громко смеюсь над тем, что даже не является смешным.
Но в свою защиту могу сказать, что Блейк пристально смотрит на меня. И взгляд у него довольно устрашающий. А вы бы не испугались парня, который выглядит так, будто хочет стереть вас в порошок? А затем измельчить этот порошок в блендере и включить режим пюре?

Да, я так и думала.

— Ладно, Блейк. Мы идем ужинать с Рэйчел и Уэйверли, — говорит Джордж, поворачиваясь к сыну, — так что не спускай глаз с Изабель. Мы вернёмся через час или два, и если ты хочешь, чтобы я хотя бы подумал о том, чтобы отпустить тебя на вечеринку, тебе лучше вести себя прилично.

Блейк закатывает глаза.

— Хорошо, — ворчит он.

— Значит, встретимся на месте? — Спрашивает Рейчел, доставая ключи от машины из недр своей сумочки.

— Показывай дорогу! — Отвечает Джордж, беря Хлою за руку.

Я спешу к пассажирскому сиденью машины Рейчел и ныряю внутрь, стиснув зубы, когда понимаю, что в машине ещё жарче, чем снаружи. Рейчел, должно быть, заметила мой дискомфорт, потому что поспешила включить кондиционер.

Когда мы выезжаем с подъездной дорожки, Джордж и Хлоя запрыгивают на переднее сиденье симпатичного маленького серебристого седана, припаркованного перед их домом, я смотрю в зеркало заднего вида. Блейк стоит на крыльце и раздражённо вздыхает, когда Изабель пытается забраться ему на плечи и вцепиться в его тёмные волосы. Так что, конечно, я измотана от того, что провела несколько часов в крошечном кресле самолета и вспотела как свинья, потому что никогда не бывала при температуре выше восемнадцати градусов, но, по крайней мере, сегодня вечером я повеселюсь больше, чем Блейк Хэмилтон.