Мармарис

Одичавшие на закате волны бьются о скалы, разбиваются на сотни брызгов, оставляя соленый привкус на потрескавшихся обветренных губах. Под ногами бурлит пенное море, за спиной город, который ему так и не удалось полюбить, оголодалый взгляд устремлен только вперёд к темной точке вдали. Он подносит к глазам бинокль, всматривается в спасение, которое сам себе придумал, и завидует волнам-самоубийцам, гибнущим в попытке пробить высокие белые стены, за которыми раскинулся рай. Они говорят, там ад. Возможно, они правы, ведь зазубренные кончики подпирающих небеса стен, как и колючая проволока, обмотавшая эти самые кончики, напоминающая клок так и не распутанных, выдранных в отчаянном желании избавиться волос, никак не обещают рая. Но что тому, кто нашел свой реальный ад, его подобие?Там точно рай, и он будет упорно продолжать в это верить, потому что его ад за спиной, и он не оставил на его теле свободное от ожогов место. Это его доза покоя, сказка, которую он придумал еще в детстве, и в которую убегает, оставаясь в одиночестве. Там, за стенами, живет страшный и злой Дракон, из пасти его валит адское пламя, он охраняет сундуки с сокровищами и топит заплутавшие в ночи корабли. В детстве он воображал себя рыцарем и представлял, как нападет на замок, а поверженный дракон падёт к его ногам и объявит его своим правителем. Последние три года он мечтает просто оказаться там и сидеть под брюхом Дракона, будучи уверенным, что не найдут, не доберутся, не заберут. Ему нужна вера в то, что где-то лучше, не важно, что он тащит в новое место и себя, что истинный мрак, сдавливающий горло, затаился в нем самом, и умудряется пачкать черным чистый и светлый Кале, дышащий в его спину и душащий его самого. Пусть это так, пусть он плохой, не способный ценить то, что имеет, жадно всматривающийся вдаль, все стремящийся опробовать, проверить, разочароваться или обрести. За этими стенами точно безопасно, туда ни одно зло не проползет, и он не будет верить в то, что главное зло сидит за ними же. Это его отдушина, место спасения, уголок покоя на чужой мертвой и скупой на ласку земле.

<center><b>***</b></center>

— Ополаскиватель.

— Есть.

— Жвачка.

— Есть.

— Парфюм.

— Есть.

— Иронично, как выкурив сигарету за две минуты, ты потом десять минут убираешь ее последствия, — хохочет невысокий блондин, прислонившийся к фонарному столбу, и смотрит на сидящего на тротуаре собеседника.

— Мне девятнадцать лет, а я не могу самостоятельно решать, гробить ли мне свое здоровье или нет. Не дай бог его величество зайдет и почувствует запах, — кривит рот парень, но за пачкой не тянется. Он вертит меж пальцев зажигалку, следит за тенями, прячущимися за мусорными баками, и думает, что, возможно, он тоже тень. Все в этом городе тени и его на самом деле не существует. Они живут в голове какого-нибудь художника психопата, который выводит на холсте черные кляксы и только одну оставил в синеве белой. Этому городу — ни мертвому ни живому — черный подходит. Он ему к лицу.

— Так мы зайдем или нет? Все ждут короля, — потягивается Дэн, обнажая свой подкаченный пресс, и кивает в сторону входа.

— Зайдем, конечно, папочка сегодня зажжет, — поднимается Феликс и, поправив кожаный воротник черного замшевого пиджака, сперва двигается к бакам.

— Ты куда? — таращится на присевшего на корточки у бака парня друг.

— Крысу увидел, — идет обратно Феликс. — Хотел проверить жива или сдохла. Сдохла.

— Нахуя? — никак не привыкнет к странностям парня Дэн.

— Если ранена, мы бы ей помогли.

— Ты где вообще видел, чтобы крыс из мусорки к ветеринарам тащили? Ты точно сигареты курил?

— Почему собак и кошек тащить можно, а крыс нельзя? Думаешь, они сами решили стать разносчиками эпидемий? — идет ко входу, ерошит на ходу волосы, и только в отражении стекла прямо у двери можно уловить кардинально изменившееся выражение лица. Всё это время стоящая у двух автомобилей охрана, наконец-то, выдыхает и садится внутрь.

Ли Феликс не просто отпрыск богатых родителей, чрезмерно пекущихся о безопасности своего чада, он второй претендент на трон правителя столицы Кале города Иос.

В клубе, как и всегда, душно и накурено, хотя курить в закрытых помещениях запрещено еще с прошлого года. Те, кто готов хорошо раскошелиться на зеленых (так зовут носящих зеленую форму сотрудников МВД Кале), игнорируют это правило. Феликс, спустив пиджак до локтей, лениво идет в сторону лучшего столика, закрепленного за ним пожизненно, и, плюхнувшись в красное бархатное кресло, притягивает к себе свою новую подружку Алишу. Девушка, чьей красоте позавидовали бы знаменитые модели страны, покорно садится рядом и, положив голову на его плечо, играет с его пальцами. Феликс кивает подходящим поздороваться парням и девушкам, имитирует интерес к рассказу сына местного автомобильного короля и медленно потягивает любимый коктейль. Скучно. Нет огня, желания, страсти, будоражащей кровь. Одни и те же лица, повторяющиеся шутки, безвкусный алкоголь, стоящий несколько сотен, и попытки всем угодить, сблизиться, заполучить внимание.

— Мы тусить пришли, а ты только дрыхнешь, — легонько толкает в плечо девушку Феликс.

— Мне скучно, и я устала от этих тусовок, — зевает Алиша, поправляя блестящие под софитами черные волосы. — Наверное, отец прав, не встречу я своего истинного и пора бы смириться и пойти по их пути.

— Ага, выйти замуж за первого же толстосума, а потом усыновить ребенка и повторять, что любовь придет со временем, — без злобы говорит Феликс, с сочувствием смотря на девушку. — Тогда тебе лучше поторопиться, с этим демографическим кризисом скоро и усыновлять будет некого. За детей нынче и так требуют целое состояние, как бы скоро их только избранным выдавать не начали.

— А тебя твое будущее не беспокоит? — внимательно смотрит на него Алиша. — Не боишься, что тоже так и не встретишь истинного альфу и не сможешь стать папой, не почувствуешь настоящую любовь?

— Мне плевать, — улыбается Феликс. — Я никогда его не искал, да и детей особо не хочу. Нужно быть реалистами, Алиша, шанс встретить истинного сегодня равен чуть ли не нулю. По последней статистике, из трех миллионов населения истинных встретили только сто шестьдесят пять тысяч человек. Не нужно быть гением математики, чтобы понять, что не каждому это дано.

— После разговоров с тобой хочется утопиться, — вздыхает Алиша и откидывается на спинку дивана.

В современном мире альфы и омеги могут стать родителями только если они истинная пара, поэтому многие, уставшие ждать той самой встречи, строят семьи, а детей усыновляют в специальных приютах, в которые их приносят те, кому посчастливилось встретить своего истинного. За одного ребенка для приюта сегодня государство предлагает дом, машину и хорошо оплачиваемую работу. Некоторые не продают детей в приют, где будущие родители должны ждать своей очереди, а сдают на руки, таким образом получая огромные суммы денег.

— Всё, надоело, — резко поднимается на ноги через полчаса Феликс, за ним сразу подскакивают его друзья, только Алиша задремавшая на его коленях, жалуется, что ее побеспокоили. — Поехали, поплаваем.

— Ночь на дворе, — подает голос единственный, кто может оспорить его предложение — друг детства Дэн.

— Плавать под луной — особый кайф, — убеждает его Феликс. — Отвезем Алишу домой и нырнем. Вы продолжайте бухать, — поворачивается к другим парням и подает девушке руку.

Через сорок минут автомобиль с двумя парнями паркуется прямо у пристани, и они, выйдя из машины, идут к мостику. Вся пристань обложена кораблями, как пиявками, издали слышны голоса спорящих мужчин, внизу скрипит покачивающаяся на волнах лодка.

— Почему мы не могли поехать на пляж? — ноет плетущийся позади Дэн.

— Потому что это скучно, а понырять среди кораблей интересно. Ты можешь не нырять, — стаскивает через голову футболку Феликс.

— Тут грязно из-за твоих любимых кораблей, еще и зацепиться за что можешь, недаром плавать здесь запрещено, — не унимается Дэн, который точно не собирается нырять и, присев на мостике, свешивает ноги вниз.

— Не ссы, — отбрасывает в сторону штаны Феликс и тянется к резинке боксеров.

— Ты голым будешь плавать? — разинув рот, пялится на него Дэн. — Ты охренел? Ты блять омега, а ведешь себя как раздолбай альфа.

— И что? Мой член их члену не уступает, — хохочет Феликс. — Да и вообще, вариантов нет, я же плавки не взял, а мочить одежду не хочу, — потягивается уже абсолютно обнаженный парень и, проверив взглядом территорию на наличие лишних глаз, прыгает в воду.

Телохранители Феликса ныряют за ним, а Дэн закуривает сигарету.

Воля бы Уена, он бы называл свою семью правителями всего региона, но умный политик, знает, что слишком многое на себя брать нельзя, ведь тот, кто сейчас затаился и не подает признаков жизни, может проснуться от долгого сна и лишить его всего. Уен не готов сейчас к войне. Несмотря на постоянную тревогу за свое будущее в случае необдуманных поступков, Уен все надеется, что, как и планировал, за следующие два года под руководством нового правителя, то бишь своего сына, захватит и простирающиеся за морем земли, и его семья станет единолично править всем регионом. Уен из бывшего подручного местного оружейного барона дорос до кресла одного из основных поставщиков, а еще через семь лет с помощью грязных денег и влияния смог свергнуть бывшего короля Кале и занял его трон. Уен сам наделил себя огромной властью, установил жесткие законы, действующие на всей территории страны, и карает всех нарушителей. Кале под его правлением процветает, развивается за счет добычи полезных ископаемых, которыми богат, и, плюс ко всему, получает отличный доход за транзитные пути и выход к морю. Это то, что можно прочитать в учебниках, на деле всё по-другому. В первую очередь Кале известен торговлей оружия в третьи страны. Супруга Уена Сюзи не интересуется бизнесом мужа, владеет клиниками красоты, где главный и постоянный клиент она сама, и не пропускает ни одно светское мероприятие. У Уена два сына, старший сын, альфа Кристофер, пошел в отца, он уже носит звание генерала, у него железная хватка, острое чутье и закаленный характер. Он гордость Уена и следующий претендент на его место, которое он получит уже совсем скоро. Кристоферу Ли двадцать семь лет, у него отличное образование и опыт управления не просто бизнесом отца, но и армией во время десятидневной войны с государством Сингх, когда он разнес в пух и прах противника и вернулся героем. Генерал Ли лично присутствовал на поле боя, вел войско и не испугался словить пулю. Этот конфликт стал предметом обсуждения как людей Уена, рассмотревших в Кристофере будущего лидера, так и всего населения. На Кристофера хотят быть похожи, его боятся, его уважают. У Кристофера крутой нрав и нелегкий характер, он не заводит новых друзей, жестко расправляется с врагами, всегда находится в окружении одних и тех же людей, никому не доверяет и ставит во главе всего только интересы семьи и страны.

Феликс — омега, которому недавно исполнилось девятнадцать, и паршивая овца в семье. Он абсолютно не интересуется работой отца, держится подальше от всех семейных сборов и открыто заявляет, что заниматься политикой и тем более оружием не будет. Он не смог доучиться в университете, и только из-за отца его имя продолжало значиться в документах и он получил диплом. Феликс, стараясь в лишний раз не расстраивать Уена, послушно пошёл на вручение диплома, отсидел там час и выслал тому фото с доказательством. Семья для Уена самое главное, именно поэтому он так строг со всеми и отступаться никому нельзя. Весь город берет пример с них, считают его самого идеальным главой семейства, и не важно, что руки семьи Ли по локоть в крови тех, кто пал от продаваемого ими оружия. В глазах общества они богатые, влиятельные и интеллигентные правители, заботящиеся о своей стране, и на них равняются. Родители любят обеих сыновей, но из-за таланта Феликса попадать в передряги и притягивать проблемы, как магнит — ему достается больше всех. Конечно, открыто ему в лицо, кроме членов семьи, никто ничего не говорит, его побаиваются. У Феликса отвратительный характер и острый язык, не каждый рискнет ввязываться в конфликт с тем, кому сразу же проиграет. Феликсу ничего не стоит поставить на место кого угодно, но в то же время он прекрасно знает, что за его спиной выражений для него не выбирают. Он любимая тема обсуждений как молодежи, так и взрослого поколения, которое в шоке с того, что у такого серьезного известного человека настолько невоспитанный сын. А все потому что Феликс любят погулять с размахом, не учился толком, не ходит на практику к отцу, требует, чтобы к нему обращались только «ваше высочество» и вообще прожигает свою жизнь. Более того, благодаря стоящей за спиной семье и, в частности, брату, у него совсем нет тормозов. Два года назад Феликс долго не сходил с первого места в списке обсуждаемых тем самой мало-мальски уважающей себя компании из-за стычки с сыном местного бизнесмена. Кадры с видео, на котором не совсем трезвый Ли требовал у парня в качестве извинений облизать его ботинки, разлетелись по всему интернету. Уену пришлось посадить Феликса под домашний арест и пригласить семью потерпевшего на ужин. Другая тема, которая не сходит с уст обсуждающих парня людей — его внешность. Феликс по праву считается одним из самых красивых омег страны, еще со времен школы он обожал стравливать альф и потом, сидя на скамье, наслаждался тем, как двое парней грызлись ради его внимания. Феликс меняет альф, как перчатки, купается во внимании, каждые праздники или особые даты их дом бывает завален подарками и цветами. Феликсу достался мамин невысокий рост, тонкие кости и пухлые губы, сильно выделяющиеся на кукольном лице. Этого было мало, так Феликс обожает доводить отца до нервного срыва тем, что делает что вздумается. Он только недавно к большой радости Уена избавился от фиолетового цвета и сейчас является обладателем доходящих до пояса платиновых волос.

<center><b>***</b></center>

Феликс лежит на кровати прямо в кожанке, подбрасывает и ловит мячик, молит своих богов, чтобы родители не взяли и его на большое собрание первых лиц материка, где они планируют объявить о переходе управления Кристоферу, и отпустили бы в клуб, где выступает диджей, который ему нравится. Никаких выборов в Кале за последние пятьдесят лет не проводилось. Кресло получает или удерживает тот, у кого больше денег и влияния. <i>«Будто бы такое же нельзя было провернуть и проводя эти самые выборы»,</i> — кривит рот Феликс. Последнее, чего ему хочется — это фальшиво улыбаться и слушать, как отец опять будет толкать речь, восхваляя старшего, который словно не оружие продавать собрался, а цветы раздает. Феликса бесит все, что касается Кристофера. Он не понимает, почему семья и весь город боготворят его брата, прощают ему все проступки, а стоит Феликсу положить стакан не на подстаканник, то разыгрывается целая трагедия. Большие собрания представителей верхушки обычно проходят на нейтральной территории из-за временного статуса-кво с вражеским Мармарисом, а в этом году впервые пройдут в Кале. Вот уже сорок лет как Кале находится в состоянии войны с городом-государством Мармарисом, берега которого частично видны с пирса. Уен пришел к власти в разгар войны с Мармарисом и, поняв, что сейчас не справится, пошел на уступки и заключил с Мармарисом статус-кво, который они пока успешно продлевают, но мужчина знает, что он сидит на пороховой бочке. Любая искра, и кровопролитный конфликт может возобновиться. Мармарис утверждает, что Кале должен входить в состав их государства из-за географического положения и истории, народ же Кале, как и правители, которым не хочется набивать карманы третьей стороны, отказываются на это соглашаться.

Весь Мармарис находится под контролем наследного правителя Им Чонина, но на деле всем управляет признанный Серым Кардиналом страны Хван Хенджин. Все, что известно о Хван Хенджине, это то, что ему тридцать два года, он проживает на защищенной вилле недалеко от берега и редко появляется в самом городе. Помимо дистанционного управления Мармарисом, Хенджин основной торговец оружием в регионе. Именно деньги и есть первая причина того, почему все правительство слушается его. Хенджин постоянно в разъездах, в последние годы от политики отошел, во внутренние дела не вмешивается, но руководящая верхушка прекрасно знает, что он может в любой момент вмешаться и если ему что-то не понравится, никому не поздоровится. На его содержании находится огромная армия, которая дислоцирована в разных частях материка, он обладает несметными богатствами, которые большей частью заработал, продавая новейшее оружие. Оружие создают работающие на него ученые и испытывают на полигоне где-то на секретном острове. Люди любят преувеличивать и придавать его образу чуть ли не зловещие очертания, зовут его «Морским Волком», и он дает им подпитку: кораблям Кале даже мимо Мармариса проплывать запрещено, тех, кто по незнанию посмел — он всех потопил. Как только Хенджин укрепил свою власть в Мармарисе, он объявил, что никому не позволит торговать оружием и будет держать на него монополию. Сразу после его громкого заявления на него собрались и напали объединенные силы двух стран во главе с только пришедшим к власти правителем Кале. Основная цель тогдашнего президента Кале была не просто смерть главного врага, спонсирующего вражеское правительство и объединение территорий под его началом, но желание заполучить контроль над транзитом и самому продавать. Им это даже почти удалось, они успели разрушить частично Мармарис и виллу, но это все было до момента, пока не прибыла основная сила Хвана, о которой те не знали, точнее о ее масштабах. Хенджин привлек военно-воздушную силу и, за счет морской авиации, уничтожил противников в море и на суше. После он сравнял с землей владение президента и его аппарат, а взятых в плен командующих вражескими силами приказал повесить на стенах полуразрушенного города. Они там висели почти месяц, пугая население города, которое через бинокли может видеть упирающиеся в облака стены Мармариса. Хенджин не смог взять под контроль Кале из-за вмешательства медиаторов и отошел. Более того, он, не рискуя привлечь на себя гнев еще нескольких стран, частично убрал монополию на оружие.

Вражда и ненависть между Кале и Мармарисом с каждым годом все сильнее, а новостные каналы, контролируемые правительствами обоих государств, ее только разжигают. Границы между государствами закрыты, в Кале даже популярна шутка, что нужно отстреливать всех птиц прилетающих из Мармариса. Любой гражданин Кале, каким-то образом оказавшийся на территории Мармариса, сразу объявляется предателем и врагом народа и на родине его ждет казнь. То же самое относится и к гражданам Мармариса, рискнувшим побывать в Кале. Уен обещает своему народу возмездие, клянется включить Мармарис в состав государства и заставить Хенджина ответить за всех убитых сыновей его народа. Пока он занял выжидающую позицию, наращивает силы и готовит своего преемника к последней войне за Мармарис. Морской волк так и остается лакомым кусочком для тех, кому он не дает развиваться, ведь пусть монополия частично и отменена, по факту основная продажа оружие в регионе приходится именно на него. Его смерть обогатила бы многих игроков в регионе, а Уену это только на руку, он понемногу собирает вокруг себя озлобленных на Хенджина крупных игроков.

Единственная площадка, где даже враги вынуждены встречаться лицом к лицу — это ежегодное собрание представителей правительств всех стран материка для обсуждения насущных тем. Такие собрания никогда не проходят без скандала и взаимных оскорблений, начинающихся еще в момент проигрывания гимна, когда каждая сторона демонстративно покидает совещание и возвращается после гимна. На собраниях обязательно участие не только самих правителей, но и их семей. Это правило, которому должны все подчиняться, пока правители обсуждают дела, их супруги и дети следуют подготовленной для них программе, участвуют в благотворительных вечерах, ходят на заседания по вопросам культуры и науки и поближе знакомятся. Из-за этого тупого правила Феликс вынужден присутствовать на каждом приеме, но это не мешает ему каждый раз закатывать мини истерику по этому поводу. Феликс не сильно возмущается, когда встреча проходит в других городах, ему нравятся новые места, прогулки по городам, с которыми он знакомится. Феликс устал от Иоса, он знает здесь каждую улочку и задыхается. Это не изменится, он не может покинуть Кале, и отец никогда не разрешит ему уехать из-за соображений безопасности, а главное того, что скажут его люди, ведь будущий наследник не может бросить свой город. Уен долго работал ради трехдневного собрания, ведь обеспечить комфорт и безопасность стольких высокопоставленных людей дело не из легких, особенно если учесть то, что приедет и делегация из Мармариса. Народ, который высыпется на улицы, обязательно попробует закидать автомобили из Мармариса яйцами, и это меньшее зло. Уен боится инцидентов, ведь он гарантирует безопасность каждого гостя и, случись что-нибудь на его территории, ему придется отвечать не только перед международным сообществом, но и перед самим Хван Хенджином.

<b><center>***</center></b>
Мячик не отправляется в новый полет, потому что Феликс слышит с окна звук шин по брусчатке и моментально напрягается. Он приехал. Феликс спрыгивает с кровати, кладет мячик на тумбочку рядом с лежащим на ней биноклем, а потом подходит к зеркалу и, собрав волосы в хвост, волочит себя в коридор. В гостиной внизу разодетые родители пьют чай, Кристофер стоит у кресла матери и что-то ей показывает на планшете, от чего лицо женщины озаряет улыбка. Кристофер выглядит роскошно, как и всегда. Он в идеально сидящем на нем сером костюме, волосы уложены назад, на пальце блестит перстень с семейным гербом. Все омеги на собрании точно будут сражены наповал.

— Спасибо, — тянет старшего к себе Сюзи и целует в щеку.

— Ты не одет, — хмурится отец, завидев спустившегося Феликса.

— Пап, мне там будет скучно, меня никто и искать не будет, — заводит любимую пластинку Феликс.

— Прошу, давай хотя бы раз обойдемся без твоих причин, почему ты не идешь с нами. Поднимись и переоденься, твой костюм уже доставили и, будь добр, убери эти пакли с лица, не позорь меня перед людьми, — прерывает его Уен.

— Отец, — привлекает его внимание Кристофер, Уен сразу умолкает и поворачивается к старшему. — Если ему нравится то, как он выглядит и ему комфортно, то мнение остальных уже не важно. Оставь его, — вроде бы говорит спокойно, но в голосе проскальзывают железные нотки.

— Ты слишком добр к нему, — хмурится Сюзи, — постоянно его опекаешь и идешь на поводу. Дорогой, Феликс пользуется твоей добротой и совсем за грани вышел.

— Он хороший парень, мама, — улыбается Крис, — он просто пока ребенок и образумится.

— Ты таким не был, — вздыхает женщина, а Феликса чуть не выворачивает от «идеальности» старшего.

— Так люди же разные, — усмехается Кристофер, — а ты, — поворачивается к брату, — не расстраивай маму, поднимайся и переоденься, буду ждать тебя в машине.

— Я не хочу одевать тот старческий костюм, надо мной будут издеваться. Я икона стиля Кале... — ноет Феликс.

— Одень что хочешь.

— Кристофер...

— Отец.

Продолжения не следует.

Феликс не спорит, поворачивается к лестнице и поднимается наверх. Через двадцать минут он уже идет к Porsche Cayenne брата и опускается на переднее сидение. Мерседес с родителями выезжает первым со двора, за ним в кольце автомобилей охраны выдвигается порше.

— Не обижайся на отца, он хочет как лучше, — переключает песню Крис.

— Я не обижаюсь, — бурчит Феликс, играя с собранными в хвост волосами, и поправляет рукава шелковой блузки. Он в итоге оделся во все черное, прекрасно зная, как ему идет этот цвет, который красиво контрастирует с его кожей и светлыми волосами.

— Распусти волосы, не слушай отца, — внезапно говорит старший. — Вижу, что хочешь, да и тебе так комфортнее, — усмехается.

— Спасибо, — Феликс сразу снимает резинку и надевает ее на запястье.

Место проведения встречи находится под контролем переодетых в гражданских полицейских, которые все равно численно уступают людям прибывших на встречу лидеров материка. Первые полчаса в вечер открытия приема уходят на приветствия, фальшивые улыбки и общение с представителями семей других гостей, потом наконец-то все, прихватив что выпить, расходятся по углам. Феликс проходит в основной в зал в окружении приятелей, медленно потягивает шампанское и мысленно делает ставки, кто прямо сейчас его обсуждает. К нему постоянно подходят парни и девушки, любезничают, улыбаются, и Феликс знает, что это все из-за его отца, стоит им отойти — они будут поливать его грязью. Он вновь вспоминает о любимом диджее, которого уже не увидит, и грустнеет.

— Вроде бы сын главы Кале, первое лицо государства, а можешь себе позволить явиться на прием голым, тебе не писаны правила приличия, — останавливается рядом с ним Кэсси Лим — дочь папиного близкого друга и партнера, одноклассница и бывшая подруга Феликса, с которой он порвал отношения в девятом классе. Феликс перестал дружить с Кэсси из-за ее одержимости сплетнями, а девушка ему этого не простила. Кэсси второй человек из его сверстников в высших кругах, который может позволить себе так к нему обращаться, и которому он это прощает.

— Я не вижу только твои соски, но меня не интересует, как и что ты одеваешь, с чего ты прицепилась к моей блузке? — оценивающе оглядывает ее откровенный наряд парень.

— Ты на собрание прибыл, а не в клуб, выглядишь как дешевая потаскушка, — шипит Кэсси, поднимая скатившийся вниз лиф платья. — Что за пример ты даешь нашим омегам?

— Съебись и научись отпускать. Тебе не испортить мое настроение, оно и так на дне, — Феликс обходит ее и, прихватив новый бокал шампанского, цепляет фальшивую улыбку и идет к парням в углу, с которыми играет иногда в футбол.

Феликса сразу берут в круг, говорят, что давно не показывался, он всем отвечает, а сам умирает от скуки. Кристофер общается с гостями, флиртует с омегами и девушками, мило улыбается, Феликс кривит рот, поймав восхищенные взгляды, направленные на брата. Как же бесит — идеальный сын, брат и правитель. Будто бы Феликс так не может, он просто не хочет, а Крис из кожи вон лезет доказать всем, какой он прекрасный. По последним опросам он уже переплюнул отца, и люди счастливы видеть его во главе семьи Ли. Да ради бога, Феликсу плевать на трон и власть, пусть родители сюсюкаются с идеальным Крисом, он ему почти не завидует. Его раздражает фальшивое соответствие Кристофера всем параметрам, приписанным альфам, и желание отца сделать из Феликса идеального омегу для такого же амбициозного, одержимого желанием нравиться всем альфы. Только Феликсу никогда не быть идеальным — разбитую вазу не склеить.

Он так и ходит с бокалом шампанского, косится на поднос с закусками, даже тянется за тарталеткой со сливочным сыром и ломтиками семги, но передумывает. Вот бы улизнуть и покурить. Феликс двигается к выходу, но не дойдя до двери, замирает, потому что в комнату проходят двое широкоплечих, одетых в одинаковые военные формы альфы и, расступившись, пропускают вперед высокого брюнета с зачесанными назад волосами, который словно принес с собой тишину. Даже официанты замирают с подносами по углам, не осмеливаются шевельнуться. Феликс так и стоит посередине зала с глупым выражением лица, не понимая, что именно произошло, и почему все внезапно решили изображать статуи, а потом видит, как отец и брат багровеют, еще секунда и вспыхнут. Охрана останавливается позади брюнета, не увеличивает расстояние между ними, а Феликс рад, что наконец-то на нем нет внимания, все смотрят на мужчину, уже перешептываются. Смотреть есть на что. Брюнет красивый, у него подтянутое тело, синяя рубашка с раскрытым воротом под черным пиджаком выделяет накаченную грудь, на запястье поблескивают массивные часы, на поверхности протягиваемой гостям ладони набит...

И Феликс его узнает. Он понятия не имеет, зачем его мозг запомнил это, но он слышал разговор брата и отца пару лет назад, и они говорили что у Морского волка на руке набит корабль, проходящий сквозь шторм. Теперь понятно, почему все в шоке. Хван Хенджин до этого не посещал собрания, Феликс бы точно его запомнил, он присылал своих людей, но в этот раз, видимо, решил сделать исключение. Феликс поражается его смелости и наглости, но рад, что о нем на ближайшее время забудут, и он сможет выкурить хоть три подряд.

— Вот каким должен быть альфа, — остановившись рядом, вздыхает Кэсси, смотря на Хенджина, — душу бы продала за его внимание, если бы он не был врагом. Пусть горит в аду.

— Дура, — кривит рот Феликс, ждущий, когда отец отойдет, чтобы проскользнуть к выходу, — ради какого-то альфы душу продать.

— А ты чары включи, вдруг он и тебя на своем корабле покатает, — не унимается скрестившая руки на груди Кэсси. — А мы потом тебя на площади камнями закидаем. Я булыжник возьму.

— Ты заебала уже, — рычит Феликс, чей организм срочно требует никотин. — Еще слово, и я сделаю так, что ты будешь одеваться на помойке и жить в принципе тоже будешь там. Вот тогда все, что тебе останется — это торговать душой.

— Рано ты истинное сучье обличье включил, — не отступает девушка, — только ты забыл, что ты в семье ничтожество.

— Ошибаешься, — скалится Феликс и кивает в сторону Криса, — это ты забыла, чей я брат и на что он способен. Хочешь, чтобы я пустил твою семью по миру? — наступает.

Кэсси бледнеет и делает шаг назад. Феликс вдвойне бесится, потому что она права, с ним не считаются, а стоит намекнуть на старшего, как все готовы на колени падать.

— В следующий раз будешь знать и выбирать выражения... — уже не может остановиться парень, которого душит обида, и чувствует что что-то не так. Кэсси смотрит со страхом куда-то за плечо, а не на него, и Феликс, резко обернувшись, утыкается лицом в грудь новоприбывшего гостя. От него потрясающе пахнет — первое, о чем сигналит возбужденный перепалкой мозг парня, он еще раз вдыхает смешанный запах амбры и мускуса и только потом делает шаг назад, и жалеет. Смотреть в глаза Морского волка не стоило, в них нет угрозы, агрессии, но такой холод, что можно заморозить всю планету.

— Простите, — на автомате выпаливает первое, что приходит на ум, Феликс.

— Прощаю, — ухмылка трогает красивые губы Хенджина, а Феликс, которому надо бы обойти мужчину и исчезнуть как с его поля зрения, так и с поля зрения нескольких десятков пар глаз, прямо сейчас уставившихся на них с ненавистью, врастает в землю.

Хенджин больше ничего не говорит, но при этом тоже с места не двигается, внаглую с неприкрытым интересом рассматривает красивое лицо, а когда вновь ловит его взгляд, Феликсу кажется, что их двоих только что накрыло прозрачным куполом, отрезало от всего что за ним. Феликс ни при ком за словом в карман не полезет, никого не боится и не стесняется, но прямо сейчас его скукожившийся парализованный мозг не в состоянии выдать ни одно приемлемое указание к действию. Омега в нем бьется в немой истерике, заставляет все больше внюхиваться, тянуться, Феликса разрывает от таких странных, неконтролируемых и, главное, новых чувств. Они так и стоят: черное против притворного белого, и сверлят друга друга взглядом, в котором копья ядовитых, не озвученных слов о сталь ломаются. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Столкновение длиной в восемьдесят секунд, а кажется тянется вечность. Феликс видит, как мрак высшей концентрации, нашедший покой в глазах напротив, за пределы переливается, как темнота, от которой он сломя голову прочь бросался, в этот раз веревками вокруг его запястий обвивается, а руки он сам протягивает. Для Хенджина в этих глазах напротив потонувшие давным давно в его любимом море звёзды на поверхность всплывают, в воде плескаются, переливаются, а где-то меж ребер просыпается яростный шторм. <i>Он</i> поднимает морду в самых глубинах души, потягивается и, обнажив клыки, разрывается между желанием защитить или откусить голову. В этой проклятой богом дыре, над которой вечность висит черное облако человеческих грехов, он находит во враге то, что последние десять лет искал по всему миру.

Хенджин, нахмурившись, отходит первым, а Феликс, заметив, как отец двигается к нему, быстрыми шагами идет на выход. Говорить, объясняться, тем более извиняться за слово, сказанное врагу, у него сейчас нет сил. Мимолетная встреча будто бы высосала из него всю душу. Он обходит здание на ватных ногах и, убедившись, что хвостов, кроме охранников, нет, берет у них же сигарету и прислоняется к пыльной стене. Этот вечер запомнит весь Мармарис, сам Хван Хенджин пожаловал на прием к простым смертным. Этот вечер запомнит и Ли Феликс, потому что такого потрясения он давно не испытывал. Он так и не понял, что произошло внутри, и почему в нем всё ходуном ходит, а взгляд черной бездны с памяти не стирается. Феликс судорожно вдыхает и выпускает дым, сразу тянется за второй и прикуривает с первой. Когда он возвращается в зал, Хенджина уже нет, все заняты обсуждением его визита, а разъяренный отец обещает парню поговорить о его поведении дома. Кристофер, нахмурившись, пьет вино, явно не слушает собеседников и всё поглядывает на брата.

Наконец-то наступает заключительная часть сегодняшнего вечера, где Уен объявляет о том, что снимает с себя полномочия и передает их Кристоферу. Отец говорит речь, все поздравляют Криса, Феликс с трудом, но удерживает на лице гордую улыбку за брата и стоит рядом с ним, пока гости не начинают разъезжаться. Первую половину дороги до дома Кристофер молчит, а Феликс теребит подол блузки и никак не может вынырнуть из мыслей о Морском волке. В салоне автомобиля напряженная обстановка, пусть Феликс ни в чем и не виноват, а Кристофер претензий ему не предъявляет, младший явно чувствует ярость альфы и очень надеется, что она в итоге выльется не на него.

— Ну что, чувствуешь радость? Мне тоже называть тебя «ваше высочество»? — первым нарушает тишину Феликс.

— Мог бы хотя бы притвориться, что рад за меня, — продолжает крутить руль старший.

— А чего мне радоваться? — лезет на рожон Феликс. — Ты и так был любимчиком всей страны, а сейчас все в очередь выстроятся, чтобы тебе зад целовать. А все почему? Потому что ты пару человек на войне замочил? Или потому что ты сын правителя? Если только второе, то я такой же правитель как и ты.

— Ты слишком мал и глуп, мой дорогой братец, — спокойно отвечает на его выпады Кристофер и следит за дорогой. — Ты не умеешь контролировать эмоции, ты слишком озлобленный, завистливый и даже подленький. Ты сам это прекрасно знаешь. Это знают и все остальные. Мало родиться в семье правителя, нужно еще доказать, что ты достоин ее.

— Интересно, почему я такой, — кривит рот Феликс и поворачивается к стеклу.

Доехав до дома, Феликс выходит из порше первым и сразу идёт к себе. Приняв короткий душ, он ныряет под одеяло, будучи уверенным, что сразу же отрубится и сильно ошибается. Без пяти три ночи, родители легли, как приехали, а Феликсу не спится, он все время прокручивает в голове встречу с Хваном и понимает, что со стороны он правда выглядел глупо, застыв статуей на его пути. Внезапно со двора доносится странный гул, потом он видит вспышки света, отражающиеся на окне, и сразу за этим слышит стрельбу. Феликс, спрыгнув с кровати, бежит в спальню родителей и удивляется, увидев, что отец не раздевался, более того, он вооружен, а дом оказывается полон его солдат.

— Это генерал Ким. Мы ждали их, так что были готовы, — натягивает бронежилет Уен. — Этот сукин сын давно мечтал о моем кресле и пошел на отчаянный шаг, думая, что в такую важную для Кристофера ночь я потеряю бдительность. Мне нужен был повод избавиться от него, я его получил. Ты с матерью сидишь в спальне, никуда не вылезаешь.

— Отец, не надо, — кричит испуганный Феликс и хватает его за руку. — Не ходи туда, пожалуйста. Пусть этим солдаты занимается. Почему ты сам идёшь вниз?

Ему никто не отвечает, а охрана отца, подхватив его под локоть, волочит в ванную, где сидит на бортике ванны мать, и закрывает за собой дверь.

Стрельба не умолкает, но на второй этаж никто вроде бы так и не поднялся, всех положили на первом. Феликс переживает за отца, который внизу, и, не послушав маму, воспользовавшись тем, что охрану вызвали по рации вниз, тоже выползает в коридор.
Только он подползает к лестнице, чтобы узнать, как там отец, как видит Криса, который утирая рукавами потный лоб, с пистолетом в каждой руке поднимается к нему.

— Какого черта ты тут делаешь? — рычит Крис и, засунув второй пистолет за пояс, хватает парня за руку.

— Как отец? Где он? — сопротивляется Феликс, отказывающийся возвращаться, пока не увидит Уена.

— Он в порядке, — волочит упирающегося парня к спальне Крис. — Мы почти закончили. Этот идиот хотел воспользоваться эффектом неожиданности, но ничего не вышло.

Феликс не слушается, кричит, отбивается, всё зовет отца, а Крис, толкнув его в внутрь, подходит к зеркалу проверить губу, по которой получил прикладом.

— Сиди тихо и не вылезай, не хочу, чтобы тебя нашла шальная пуля. Никому не позволю навредить моей семье, — трогает опухшую губу Крис и, обернувшись к брату, замирает.

— Что ты творишь? — с трудом отлепляет язык от неба шокированный Кристофер, так и продолжая сверлить взглядом целящегося в него Феликса. Младший, видимо, выдернул пистолет из его пояса, пока он волочил его в спальню.

— Тут такой бардак, мало ли, что могло случиться, — кривит рот Феликс, — тебя убили в ходе нападения, бывает.

— Не глупи, Феликс, не делай этого... — шумно сглатывает Крис, но Феликс не дает ему договорить, нажимает на курок, и комнату оглушают два выстрела.

Крис, прижимая стремительно окрашивающуюся в красный ладонь к груди, прислоняется к зеркалу позади, а Феликс падает на колени, держась за плечо, а потом заваливается на спину. За его спиной, прямо на пороге стоит отец, из руки которого выпадает пистолет.

— Ради власти, ради долбанного признания, — шепчет превозмогающий боль Кристофер, сползая на пол, — как ты мог, брат?

Феликс отворачивается к стене и, прикрыв веки, приставляет дуло под подбородок.

Осечка.