Часть 3
Дом Мори остался таким же, как и несколько лет назад. Раньше Фукудзава бывал там довольно часто. Даже слишком часто.
Только переступив порог квартиры своего врага, Юкичи пожалел, что вообще пришёл туда. И не потому, что дома у Огая было как-то некомфортно или неприятно находиться, совсем наоборот, квартирка у Мори была очень уютная. Только вот она навевала воспоминания, которые Фукудзава старательно пытался забыть все те долгие годы, что они с Мори провели порознь.
Босс Мафии гостеприимно угостил своего нового сожителя чаем и даже предложил ему разного печенья. Мори прекрасно помнил какой чай пьëт Фукудзава, сколько ложек сахара кладëт в него, какое печенье он любит. А вкусы Юкичи за несколько лет ни капли не изменились.
Фукудзава старался думать о чëм-то постороннем, о чëм-то не связанном с Мори. Он думал о работе, о правительстве, о своих детективах. Это не помогало. Вся квартира Огая была пропитана воспоминаниями о молодости. Эти воспоминания заполонили собой весь мозг Фукудзавы, вытесняя другие мысли. Так или иначе директору агенства пришлось вспомнить о тех близких отношениях, что были между ним и Огаем, в то время ещё работающим врачом в подпольной клинике. Об отношениях, которые были слишком уж близкими для простых коллег, для врача и его телохранителя, в них было что-то большее, чем простое союзничество или дружба. Никто из них двоих, ни Фукудзава, ни Мори так и не поняли, что же это было. Многовато для дружбы. Маловато для любви. Только почему-то они могли позволить себе проводить друг с другом слишком много времени, периодически жить в одной квартире и не стесняться спать в одной кровати. Никогда не говорили о чувствах, но их действия, их поступки, мимолëтные влюблëнные взгляды и незначительные подарки говорили за них.
Об этом напоминала сама квартира, чай с бергамотом, которым Огай всегда поил Юкичи, ненавязчивый запах в доме Огая, который Фукудзава описал бы как запах уюта, потому что ни с чем другим он не ассоциировался, и сам Мори. Он сидел напротив, грел руки о свою чашку с горячим чаем и понемногу пил из неë. Вот он, так близко: одновременно и злейший враг, и самый близкий человек. Это было странно.
- О чëм думает Фукудзава-доно? - протянул Мори и вывел Юкичи из раздумий, заставив вернуться в реальность.
- Обо всëм на свете, - ответил директор агенства.
- Какой поверхностный ответ. Не хотите со мной делиться?
- А мне Вам, Господин Огай, всю душу открыть?
- Как хотите, - пожал плечами Мори.
И они снова замолчали.
Молчание было даже ещё хуже, чем пустой разговор ни о чëм.
Спустя какое-то время, Мори снова попытался начать диалог, спросил о детективном агентстве, о детективах, о личной жизни. Фукудзава отвечал ему, осторожно обходя некоторые темы, говорить о личном не хотелось, потому что это самое "личное" сидело в тот момент перед ним, улыбалось и задавало вопросы.
Построить диалог получилось довольно быстро. Этим двоим действительно было о чëм поговорить.
Мори периодически предпринимал попытки поговорить о молодости, напоминал Фукудзаве о каких-то моментах, давно оставшихся в прошлом. А Фукудзава быстро съезжал с этой темы и начинал оживлëнно говорить о чëм-то другом. Какой смысл вспоминать о прошлом, если вернуть его невозможно? Мори будто издевался, всё время возвращаясь к одной теме. Будто для него всё это не имело никакого смысла, и он мог спокойно говорить с Фукудзавой о их безвозвратно утерянных отношениях. Ему не было ни обидно, ни больно, и воспоминания ему не мешали.
— Хватит, — одëрнул его Юкичи, когда понял, что не хочет больше слушать рассуждения Мори на тему их совместного прошлого.
Огай замолчал.
— Сколько можно мусолить одно и то же, — добавил Фукудзава, — всё в прошлом, забудь.
Больше Мори не говорил об этом.
Вечер понемногу уступал своë место ночи. За окнами темнело, ночная Йокогама зажигала свои огни. Малышка Элис отправилась спать, пожелав мужчинам спокойной ночи.
Огай постелил для Юкичи постель на диване в гостиной и без лишних предисловий отправился в свою спальню.
Оба легли спать, только вот уснули не скоро.