Эмма
Я откинулась на подушку и положила телефон на живот. Экран потух, и я уставилась в потолок. Квадраты, трещинки, тусклый отблеск уличного фонаря. Всё как всегда. Но внутри — всё совсем не как всегда.
Он назвал меня «красивая женщина». Потом «мечтой».
Что это вообще было?
Я резко села, как будто вдруг забыла, где нахожусь. Нет, ну серьёзно. Это что, мы флиртуем? Мы... заигрываем? После всего?
В груди поселилось странное чувство — то ли злость, то ли волнение, то ли просто слишком много кофеина. Я вспомнила его лицо на балконе — будто хочет сказать тысячу вещей и ни одной не может. И вот теперь, когда нас разделяет стена, он вдруг становится смелым. Наглым. Весёлым.
Я снова включила экран. Сердце бешено колотилось.
"Чао, тупица."
Улыбка сама вырвалась наружу. Чёрт.
Может, я действительно с ума схожу. Может, это не пройдёт. А может... и не должно?
Я написала:
Эмма: Завтра ты снова станешь гадким, высокомерным засранцем? Или ещё немного побудешь человеком?
Ответ пришёл почти сразу.
Крис: Зависит от того, пригласишь ли ты этого «человека» на утренний кофе. С добавкой сарказма и одного твоего фирменного тычка в плечо.
Я уставилась в сообщение и долго не отвечала. Потом просто заблокировала телефон, прижав его к груди, и закрыла глаза.
Я не знала, что будет завтра. И вообще ничего не знала. Но впервые за долгое время мысль о завтрашнем дне не вызывала страха.
Утро.
Я открыла глаза, как будто меня кто-то толкнул. Телефон показал 6:47 — будильник ещё даже не собирался срабатывать. Но сон уже куда-то испарился, будто его и не было.
Пару секунд я просто лежала, глядя в потолок, и вспоминала: было это всё или мне просто приснилось?
Нет. Переписка — настоящая. Его сообщение. "Если пригласишь".
Кофе. Сарказм. Фирменный толчок.
Я села и потянулась, бросив взгляд в сторону балкона. Всё было как обычно — тусклый рассвет, скомканная простыня, тишина. Но внутри — какое-то волнение.
Я поднялась и пошла в ванную. Включила воду, умылась — ледяная, бодрящая. Чистила зубы чуть дольше, чем обычно. Потом ещё раз. Будто от этого зависело, как начнётся утро. Чуть выровняла волосы, поправила футболку. В зеркало на меня смотрела... немного нервная, но странно воодушевлённая я.
Я подошла к двери Криса и замерла.
Рука медленно потянулась к холодному дереву.
Тук-тук.
Три лёгких стука. Я отступаю назад на полшага, скрестив руки. Сердце колотится, будто я пришла не приглашать на кофе, а сдавать грёбаный экзамен.
За дверью тишина. Потом — лёгкий шорох. Скрип кровати. И голос, чуть сиплый, утренний:
— Если это доставка, я надеюсь, вы принесли мне утренние поцелуи и парочку объятий.
Я невольно усмехнулась:
— Нет, только кофе и моё недовольное лицо.
Молчание. Потом дверь медленно открылась.
Крис стоял в дверном проёме — растрёпанный, с одеялом, всё ещё наполовину свисавшим с плеча, глаза чуть припухшие от сна, футболка перекошена. Он выглядел... чертовски притягательно.
— Кофе я беру. А на недовольное лицо можно оформить возврат? Хочу что-то поприятнее.
— Если встанешь и оденешься за три минуты, — сказала я, поднимая бровь, — может, даже сделаю тебе тост.
Он ухмыльнулся, отступая в комнату:
— Что ж, звучит интересно. Ради этого я готов пошевелить своей задницей.
Он закрыл дверь, а я вздохнула и открыла шкаф. Кофе с молоком или без? Хлеб поджарить или просто намазать арахисовую пасту?
Это утро определённо будет странным.
Крис вернулся минут через десять, чуть взъерошенный, но уже бодрый и свежий. На нём была тёмно-оранжевая футболка, лёгкие спортивные штаны и то выражение лица, которое кричало: «Берегись, Эмма, новый день — новые колкости».
Он взял кружку, сделал глоток и с притворным благоговением закатил глаза:
— Какое прекрасное утро. Я и ты. Кофе. Можно было делать так с самого первого дня. Сколько было упущено...
— Ну да, конечно, кофе с тостом исправили бы твой ужасный характер — я закатила глаза и уселась на диванчик у стены. — Тогда мне хотелось лишь вылить на тебя этот сраный кофе, а не напаивать им.
Он рассмеялся и плюхнулся рядом, чуть ближе, чем нужно. Не так, чтобы это можно было назвать неприличным, но достаточно, чтобы я почувствовала тепло от его плеча.
— Допускаю, что ты влюблена в меня с самого первого дня. Знаешь, как в этих фанфиках: она вся такая недовольная и он её бесит, но потом она влюбляется.
— О, так ты всё же читаешь фанфики? Неудивительно. У тебя именно та энергетика: «я веду себя, как придурок, но у меня есть душа». Только душу всё ещё никто не нашёл.
— Говорит девочка, которая вчера назвала меня «малышом», чтобы замаскировать свои чувства. Тебя вообще устраивает, что я стал главным развлечением твоих вечеров?
Я усмехнулась:
— Нет, но ты как надоедливое реалити-шоу. Вроде бесишь, но иногда можно залипнуть.
Он чуть склонил голову и улыбнулся уголком губ. Этот взгляд. Снова. Мы оба знали, что натянутая ниточка между нами стала чуть слабее. Или наоборот — чуть крепче.
— Слушай, — вдруг сказал он тише, — я, кстати, тогда... услышал от Ника, что ты плакала. На вечеринке.
Я застыла.
Он смотрел внимательно, не насмешливо, не по-дурацки.
— Я не хотел... — начал он, — Не хотел делать тебе больно. Серьёзно. Не думал, что это всё зайдёт так далеко. Я думал, мы просто... не знаю. Ссоримся. Флиртуем. А тут вдруг ты...
Я оборвала его с едва заметной улыбкой:
— Не льсти себе. Это было не из-за тебя.
Он замолчал, приподняв брови.
— Тогда из-за чего?
Я глубоко вдохнула. Решила, что если уж он решился быть честным, то и мне нечего юлить.
— Моя мама умерла от рака. Несколько лет назад. — Я старалась говорить спокойно, без надлома. — В голове пронеслось несколько воспоминаний, к тому же, я неплохо напилась и... меня прорвало.
Он молчал. Ни слов, ни реакций. Только взгляд. Тот, который говорит больше, чем любой утешающий жест. И — никакого «сочувствую». Слава богу. Не вынесла бы ни капли жалости.
— Понял, — сказал он наконец. И этого было достаточно.
На пару секунд повисла тишина. Та, в которой оба знают, что надо свернуть.
— Ладно, — выдохнул он и резко сменил тон. — А что вы с Мэттом делали в отеле?
Не знаю почему, но я решила поиздеваться над ним. Пришлось включить в себе актрису и изобразить смущение.
— Эй! Эмма, в чём дело? Что вы там делали?
— Ну... знаешь, это личное.
Стоило бы видеть его глаза, округлившиеся настолько, что были похожи на блюдца.
Чашка кофе в его руке застыла.
— Вы что, переспали?!
Мне резко стало неловко и я тут же пошла в отрицание.
— Нет! Боже, Крис. Ничего не было. Мы просто выпили пива, я немного пожаловалась на тебя и всё, — я вздохнула, — Утром мы уже ехали на убере обратно, чтобы забрать вас и уехать на машине, которую оставили под домом.
— Чёрт, Эмма... Не шути больше, — он сделал глоток кофе и продолжал испепелять меня взглядом, — У меня чуть сердце не остановилось.
— А что такое, милый? Боишься, что меня кто-то тронет?
Я рассмеялась.
— Ладно, закрыли тему, — ответил он.
Я отставила чашку и потянулась, как будто тяну за собой и весь неловкий момент. Крис всё ещё смотрел на меня с недоверием, но уже не так напряжённо — скорее... с тем самым прищуром, в котором читается: «Какая же ты сучка».
— Кофе, кстати, норм, — сказал он, хмыкнув. — Хотя от тебя я ожидал, что ты варишь что-то кислое и горькое, что отражало бы твою натуру.
— А ты с самого утра в ударе, да? — фыркнула я. — Неудивительно, что я тебя ненавижу.
— Ненависть — это всего лишь любовь, на которую не хватило терпения, — отозвался он с театральной интонацией.
— А ты — цитатник для подростков из 2017.
Он улыбнулся.
Я встала, отнесла чашку на кухонную стойку. Он тоже поднялся — кажется, просто чтобы не сидеть внизу, в то время как я выше. Не в его стиле — уступать позицию.
— Что, уже уходишь? — спросил он.
— А ты думал, мы тут до обеда будем чесать языками?
— Ну, если ты решишь полежать на диване и закинуть ноги мне на колени, я, может, не буду против.
— Фу, Крис. Твой флирт переходит все границы.
— И всё же ты улыбнулась.
Я не выдержала и снова прыснула смехом, уже открыто. И как только он это делает — выводит меня из равновесия, как будто с ним всегда на грани: то сцепимся, то поцелуемся. Впрочем... второго пока не было.
— Ладно, — сказала я, — мне надо привести в порядок волосы. Сегодня лекция, не хочу выглядеть как бомж.
— О, так ты реально учишься? А я думал, просто ходишь по кампусу, сеешь драму и падаешь в обмороки.
— Если бы ты не мешал мне учиться, я, может, уже защитила бы диссертацию по теме "Терпение и гадкие соседи".
— Эй, — он сделал вид, что обижен. — Я уже не гадкий. Я стал лучше.
— Гм. Пока что ты просто стал чаще мыться.
— Не недооценивай значение этого подвига.
Он подошёл к двери своей комнаты, открыл её, но замешкался. Я уже собиралась идти к себе, но он вдруг сказал:
— Эм.
Я остановилась.
— Что?
— Спасибо за кофе. И... за то, что не послала к чёрту вчера.
Я немного помедлила. Потом ответила:
— Я всё ещё обдумываю этот вариант. Так что не расслабляйся.
Я закрыла за собой дверь и с удивлением поняла, что улыбаюсь. Слишком широко, слишком глупо.
И это было не к добру.
Впрочем, насрать. Главное, что я чувствую себя уже намного спокойнее рядом со своим наглым соседом.
Лекция была средней степени пытки. Мозг отказывался воспринимать даже простейшие формулы. Я то и дело утыкалась в экран телефона, но Крис не писал. Утром, когда я уходила, он сказал что ему нужно по делам, так что лекцию он пропустит.
И всё же хотелось получить сообщение. Хоть одно. Даже тупое.
Я вышла из аудитории, потянулась, направилась через двор кампуса, когда вдруг кто-то свистнул. Громко, как будто призывая собаку. Я обернулась — и, конечно же, это был Ник.
В чёрной кожанке, солнечных очках, с ухмылкой, как у дьявола, у которого хорошее настроение.
— Здравствуй, моя утренняя нимфа, — сказал он, сложив руки на груди. — Какая честь — встретить тебя среди серых будней.
— Привет, Ник. Ты тут по делу? Или просто сеешь хаос?
— Немного того, немного другого. Крис просил проверить, не сожгла ли ты кампус. Я сказал, что пока что огня не видно.
— Очень смешно.
— А ты чего такая вся... задумчивая? Неужели это последствия утреннего кофе?
Я прищурилась.
— Что ты знаешь?
— Ох, детка, всё. В моей секции общежития работают слухи, как стая голубей. И один из них нашептал мне, что вы сегодня утром мило щебетали.
— «Щебетали»? Мы обзывались, в основном.
— Значит, всё серьёзно, — Ник кивнул, как будто делал профессиональный диагноз. — Крис вообще сегодня подозрительно молчит. Обычно к этому часу он уже хотя бы раз жалуется на жизнь и погоду.
Я не знала, что ответить. Ник чувствовал меня — как трекер настроения на максималках. И сейчас он явно что-то вынюхивал.
— А ты чего тут забыл? — спросила я, чтобы перевести тему.
— Ох, сегодня я помогаю преподам украшать аудитории к Хэллоуину. Это должно быть весело.
— Боюсь представить, что ты там натворишь.
— Раздам стиля с щепоткой хаоса.
Он посмотрел на меня чуть внимательнее. Уже без хохотушек.
— Слушай, Эмм. Я, конечно, шучу и всё такое. Но ты правда окей после всей той ночи?
Я кивнула. Честно. И неожиданно спокойно.
— Лучше, чем ожидала.
— Ну, если Крис снова облажается — знай, у тебя есть альтернатива. Я обожаю пиво, умею слушать и у меня всегда есть жвачка.
— Спасибо, Ник. Я подумаю.
— Не слишком долго, я не вечен.
Он подмигнул, сделал театральный поклон и пошёл в сторону одного из корпусов.
Они, видимо, семейным составом решили сводить меня с ума.