Крис
Я только закурил — сигарета ещё не разгорелась толком — как почувствовал, что за спиной движение. Много движения.
Оборачиваюсь.
Почти хоровод.
— Крис, подожди!
— О, ты уже уходишь?
— Крутая куртка, тебе идёт. Это винтаж?
Да. Ещё чуть-чуть, и они начнут петь хором. Песню под названием «Заметь меня, пожалуйста».
Я усмехаюсь в пространство, делая вид, что меня это забавляет. Хотя на самом деле — нет. Совсем.
Блондинка — та, что особенно старательная, как будто выиграла по жребию быть главной охотницей — приклеивается ко мне с правого фланга. Прямо как банный лист, да. Прости, Эмма, я слышал, как ты про кого-то так говорила, и теперь эта метафора преследует меня.
— Ты часто здесь куришь? — спрашивает, делая шаг ближе, будто мы уже стоим слишком далеко друг от друга.
— Когда могу.
— А гуляешь после пар?
Я выпускаю дым, затягивая паузу.
— Иногда.
— Хочешь пойти сегодня? Я знаю классное место. Музыка, бар, не слишком людно...
Её голос скользит по воздуху, как сироп — сладко, липко, нудно.
Я не отвечаю. Просто слушаю, как она выстраивает план вечера, будто я уже согласился.
Боковым зрением ловлю, как в окне второго этажа мелькает знакомая тень. Эмма.
Она, наверное, всё видит. Может, даже слышит через открытое окно.
И почему-то — хрен его знает, почему — от этой мысли внутри всё скручивается.
Я смотрю на блондинку. Она красивая, всё по стандарту: длинные ресницы, улыбка с отбеливателем, грудь, которую она будто случайно подаёт вперёд каждый раз, когда говорит.
И мне плевать.
— Знаешь, — говорю наконец, — я сегодня не в настроении для вечеринок.
— О, — она явно не ожидала. — Ну, может, завтра? Или как-нибудь?
— Как-нибудь, — киваю и тушу сигарету. — Увидимся.
Разворачиваюсь, не дожидаясь ответа.
Плевать, обиделась или нет. Это неважно.
Важнее — что я не хочу идти с ней. Не хочу с кем-то, кто не знает, что я предпочитаю кофе с молоком, что я не переношу розмарин, и что я ночами разговариваю с братьями, потому что только так могу чаще почувствовать себя там, рядом с ними.
Эмма знает.
Не специально.
Просто... оказалась рядом. Слишком близко.
Я злюсь на себя.
Злюсь за то, что всё чаще ловлю себя на мыслях о ней.
О её мрачном взгляде, о том, как она хмурит брови, когда думает, и как усмехается — почти незаметно — когда считает, что никто не смотрит.
Я бросаю потухший бычок в урну и направляюсь к общежитию. Пытаюсь не думать об Эмме.
Но у меня чертовски плохо получается.
Я толкнул дверь их номера плечом, как раньше. По привычке. Она была не заперта — потому что кто-то из нас всегда забывает, что вообще-то в мире существуют воры.
— Живы? — спросил я на входе, сбрасывая куртку и идя по знакомому маршруту: через разбросанные носки, мимо ноутбука, который орёт какой-то подкаст, и к холодильнику, где возможно осталась моя бутылка пепси.
— Только ты можешь открыть дверь с таким видом, как будто тебе сейчас будет аплодировать толпа, — отозвался Ник. Он сидел на подоконнике, в одной из своих безразмерных рубашек и с банкой пеппера, как всегда, будто из рекламы.
— Как ты, малыш?
— Младше всего на пару минут, — буркнул я, открывая холодильник. Пепси не было. Сюрприз.
— Эти пару минут — целая вселенная, — ответил он с надменной ухмылкой и отхлебнул чай.
Мэтт появился в комнате, как привидение — в наушниках, в толстовке, глядя в пол. Он снял один наушник, увидел меня и тут же улыбнулся. По-настоящему. По-доброму.
— О, ты зашёл. Как там... эм... лаванда?
— Удушающе, — ответил я, плюхаясь на диван. — Эмма, как обычно, смотрит на меня, будто я шутка природы. Не хватает только таблички «не подходи — укушу».
Ник хмыкнул.
— А ты что? Влюблён?
Я чуть не подавился воздухом.
— Серьёзно, Ник?
— Просто наблюдение, — сказал он, взмахнув рукой. — Каждый раз, когда ты говоришь о ней, у тебя начинается этот тон. Знаешь, между «она меня бесит» и «я думаю о ней каждую секунду, даже когда чищу зубы».
Мэтт присел рядом, затягивая рукава на своей толстовке.
— А вы... ладите хоть немного? Или по-прежнему война?
— Она думает, что я придурок.
— Ну... — сказал Мэтт осторожно.
— Осторожно, братан, — кивнул я. — Ты в двух сантиметрах от предательства.
Ник улыбнулся.
— Так ты с ней в одном номере... И не воспользовался моментом? Ты точно Крис?
— Во-первых, я не шакал.
— Смешно, а по перепискам с теми девчонками не скажешь.
— Во-вторых, она не из тех.
— А ты это уже проверил?
Я замолчал. И не потому что мне нечего было сказать. А потому что я чувствовал: если скажу хоть слово, это будет не то.
Эмма не из тех. Осторожная. С колючками. С характером, который тебе либо нравится, либо ты убегаешь.
А я...
Я остался.
— Она не любит, когда к ней лезут, — только и сказал я.
— Может, потому что к ней и правда не надо лезть, — вмешался Мэтт.
— Спасибо, эксперт по человеческим душам, — усмехнулся я. — Ладно, мне пора обратно. А то вдруг моя соседка решит, что я снова где-то пакостничаю.
— А ты не пакостничаешь? — Ник вопросительно вскинул бровь.
— Пока нет. Но день ещё не закончен.
Я хлопнул Мэтта по плечу, показал Нику средний палец (на языке любви между братьями — «спасибо за моральную поддержку») и вышел.
Я не собирался признаваться им — даже самому себе — но...
Мне вдруг захотелось вернуться не потому, что «так надо».
А потому, что она должна была уже вернуться.
С её усталым лицом.
С тем, как она вздыхает, когда думает, что я не слышу.
Эмма. Моя временная соседка.
Моё постоянное головокружение.