Крис
После пары я, по инерции, остался рядом с Эммой.
Привычка. Или... зависимость?
Плевать. Главное — не упустить момент снова потрепать ей нервы.
— Ну, ты почти продержалась. Почти. Заснула на слове «экзистенциализм», — сказал я, закинув рюкзак на плечо.
Она бросила на меня взгляд, острый, как нож для бумаги.
— Крис, если ты сейчас не замолчишь, я разобью тебе лицо. Голова трещит так, будто внутри танцуют панки на стульях.
Я замер. Она не кричала. Но в голосе — усталость, настоящая. И раздражение — не игривое, а колкое, как игла.
— Окей. Без шуток. Отбой, — тихо сказал я. И правда. На секунду мне стало неловко.
Я отступил.
Это было непривычно. Я никогда не был таким "послушным". Меня это начинало даже пугать.
Я развернулся и пошёл к тем, кто уже начал собираться кучками в холле перед аудиторией. Несколько парней обсуждали какие-то списки фильмов, кто-то смеялся, кто-то курил электронку прямо под табличкой «НЕ КУРИТЬ».
Я подошёл ближе — просто, чтобы не торчать в одиночестве. Но сразу почувствовал, как вокруг начало сгущаться внимание.
Девчонки. Трое. Может, четверо — сложно считать, когда все как будто становятся громче, смеются звонче, трогают тебя случайно за плечо.
— Ты новенький? — спросила одна. Светловолосая. В свитере с надписью Cinema Queen.
— Типа того, — ответил я. Не особо улыбаясь.
— Ты классно выглядишь, — сказала другая. — А у тебя есть девушка?
— Пока только соседка по комнате, — усмехнулся я. Легко. Автоматически.
И правда, раньше мне бы это польстило. Я бы разыгрывал всё по сценарию — пару фраз, пара намёков, игра взглядов. Всё по отработанному шаблону.
Но сейчас...
Где-то в стороне стояла Эмма. У стены. Прислонившись плечом. Голова опущена. В руке телефон, но я знал — она не читает. Просто делает вид.
Она смотрела.
Мельком. Взгляд — быстрый, но точный.
И я понял: она всё видит.
Наверное, она подумала, что я кайфую.
Что вот — красавчик, и девчонки вокруг, и я в своей тарелке.
Но, чёрт... она ошибалась.
Не знаю, когда именно, но она стала тем, через чью реакцию я начал фильтровать себя.
Если она раздражена — значит, я перегнул.
Если она молчит — я облажался.
Если она смотрит, как сейчас — с этим странным, тяжёлым выражением... значит, всё идёт не туда.
Я отступил от девчонок. Без объяснений. Просто кивнул и отошёл.
Они, конечно, начали перешёптываться. Я слышал. Но не оборачивался.
Подошёл к автомату с водой, набрал стакан, вернулся к Эмме и молча протянул его.
Она подняла на меня глаза. Уставшие. Красивые, даже сейчас.
— Не отравлен? — буркнула она.
— Пока нет. Но если продолжишь фыркать — подумаю над этим, — ответил я.
Она взяла стакан. Медленно. Не поблагодарила. И это было нормально.
Это было... по-нашему.
Я сел на подоконник рядом.
Мы молчали. Долгую минуту. И это тоже было нормально.
Потому что, в отличие от всех этих девчонок, Эмма меня знала. По-настоящему.
И я, возможно, начал привыкать к этому больше, чем хотел бы признать.
— Почему ты такой... мерзавец? — Эмма сказала это, не глядя на меня. Просто сидела, всё ещё с тем стаканом воды в руках, оперевшись локтями о колени.
Я повернулся к ней, приподнял бровь.
— Это ты сейчас в общем или только в твой адрес?
— В мой. — Она посмотрела на меня. Устало. Но прямо. — Почему ты ведёшь себя, будто всё это — шоу? Почему ты не остался там с... — она махнула рукой куда-то в сторону, где только что кучковались девчонки, — с фанатками? Ты же — ходячее клише. Идеальный красавчик. Ты наверняка играешь в баскетбол, трахаешь всё, что движется, и громко ржёшь над тупыми шутками.
Я усмехнулся. Не в ответ на обвинения, а скорее... потому что что-то внутри щёлкнуло. Узнал себя. Узнал, как меня видят. И не смог не рассмеяться.
— Красавчик, да? — спросил я, наклонив голову. — Так ты всё-таки признала.
— Не льсти себе, — быстро бросила она. Щёки чуть порозовели. — Я не слепая, но и не дура.
Я посмотрел на неё. Секунду. Две. Дольше, чем нужно.
А потом сказал тихо:
— Знаешь, я правда играл в баскетбол.
— Вот видишь, — пробормотала она.
— И да, с девчонками было легко. Слишком легко, если честно. Ты улыбаешься — они уже твои. Ты чуть грубишь — и они считают это харизмой. Ты не отвечаешь — и они называют тебя «загадочным». Всё это было... — я замолчал на секунду, подбирая слово, — предсказуемо.
Она хмыкнула.
— А с тобой ни хрена не работает.
— Потому что я не идиотка.
— Именно.
Она снова замолчала. А я продолжил. Не потому что должен был оправдываться. Просто... вдруг захотелось, чтобы она знала.
— Я не остался с ними, потому что они не знают, кто я.
— А я знаю?
— Ты ближе всех. По крайней мере, ты не ведёшь себя, будто я подарок судьбы с идеальным прессом.
— Это ты сейчас жалуешься?
— Нет, — тихо сказал я. — Это я благодарю.
Она опустила взгляд. Сделала глоток воды. Долго не говорила.
— А мерзавцем ты всё равно остаёшься, — пробормотала она.
— Возможно. Но я же не из вредности.
— А из чего?
Я пожал плечами.
— Из растерянности. Привычки. Инстинкта самосохранения. Назови, как хочешь.
Она усмехнулась. Еле заметно.
— Самый честный мерзавец, которого я встречала.
Я хмыкнул.
— А ты — самая упрямая язва в истории общежитий.
На мгновение мы оба улыбнулись. По-настоящему, как-то спокойно.
И в этой странной, хрупкой тишине, впервые за всё время мне не захотелось говорить что-то ещё.
Потому что, чёрт возьми, она уже всё поняла.
Я думал, что начал новую игру с какой-то девчонкой-соседкой. Но теперь.С каждым днём у меня всё меньше уверенности в том, что я захочу её закончить.