Встретимся потом | 18+

День рождения ублюдка Кевина подарил мне только несчастье. Я пару дней пробыла в больнице с травмой головы. Все время, что была в больнице я пыталась вспомнить, что произошло в этом злощастном месте. И я все помнила. Того, чего не помню - не видела. Я была не настолько пьяна, чтобы забыть. Я до сих пор ощущаю вкус крови на внутренней стороне нижней губы после трех ударов, нанесенные мне братом Скотта.

Но ничего не помнила связанного с самим Скоттом и Фредериком. Теперь я знаю. Прошел уже месяц с тех пор, но до сих пор мне жаль...

— Сегодня закат как никогда красивый, верно? — положила обе руки на железные, но теплые от солнечных лучей ручки инвалидного кресла. Улыбнулась красному небу, рассекающего белые облака, и обняла за шею Фредерика, что отныне навеки инвалид. И все по вине Кевина. Я попыталась схватиться за Фредерика, избивая меня Кевин, но не удержала равновесие и столкнула его с обрыва, у ног которого расположились огромные камни и мусор. Благодарю Бога, что расстояние от обрыва до камней было не таким большим, и скорее всего Фредерик катился сначала по склону, что смягчило падение. Он мог погибнуть. А жить без Фредерика я не хочу.

— Как всегда, — обиженный все еще на жизнь за такую подлость, произнес он.

— Как в детстве, — моя щека терлась о его волосы. — Нынче такой закат не поймаешь.

— Как в детстве, — согласился со мной друг, но на закат не смотрел.

Мне едва удалось сдержать слез. Из всех людей, кого я знаю, мне теперь жало больше всего Фредерика. Он хороший парень. За что его так наказала жизнь?

— Я всегда буду с тобой, ты ведь знаешь? — прижалась щекой к его совсем немного щетинистой щеке и через секунду уткнулась лицом ему в воротник футболки, поняв, что напора слез мне не сдержать. Сейчас я не могу быть сильной.

Фредерик покачал головой, наконец подняв голову к закату. Погладил меня по голове, и тогда я поняла, что я тоже все еще ребенок, хоть и прожила две жизни. Я не Виолетта. Она умерла много лет назад. Я Оливия. У меня совсем другая жизнь. Говорят, что нельзя жить прошлым, а значит нельзя и прошлой жизнью подавно. Есть лишь тонкая шелковая нить, соединяющая меня с ней. Но эту нить пора оборвать.

— Держите.

Фредерик ловко обернулся, стерев невидимую слезу, что растворилась в глазах. Я отпустила Фредерика и приняла бутылку колы от Скотта. Мне не хотелось пить, но комочек в горле мне было необходимо сглотнуть.

— Твой брат заплатит за это, — пролепетала я, не смотря на своего парня. Уже как неделю мы состоим со Скоттом в отношениях. Он мне предложил стать ближе, и я согласилась не думаю о последствиях. Узнав, что Фредерик стал инвалидом, меня поодиночке стали посещать разные мысли: что останусь одна, не окажись беспомощного Фредерика рядом; что стоит вообще начать встречаться с Фредериком, чтобы ему было понятно - я готова ради него на все; что стоит убить Кевина за содеянное; что нужно убиться самой. Но нужно было выбрать один из предоставленных. Я ухватилась за мысль, которая щебетала мне на ушко — выбрать Скотта в качестве второй половинки — хорошая идея.

Скотт мне ничего не ответил. Хоть Кевин и лишил нашего общего друга способности ходить, все равно он - его брат. Очень плохой брат. Самый ужасный в мире брат.

— Жизнь его обязательно накажет, — машинально улыбнулась в ответ своим убаюкивающим словам, прося глазами закат о моей просьбе. Не хочу при Скотте говорить вслух, что желаю смерти его брату, но так оно и есть. Он заслуживает.

Фредерик резко цокнул ключиком колы, сделав огромный глоток. Это стало для меня оповещением, что стоит отпустить тему. Вернула свои ладони на теплые железные ручки инвалидного кресла, и продолжила провожать в полной тишине в добрый путь дышащее огнем темно-красное солнце. Внутри нас тоже есть маленький закат - сердце. И поэтому, закат так обогащает нас изнутри теплотой и миролюбием. Мы любим все, что не мало к нас относится. Что-то обычное, простое, но очень редко нами постижимое.

Весь день я провела со своим любимым другом.

— Попробуй еще раз! — я была в предвкушении настоящего чуда. Очередного.

— Да ничего не получается!

Несколько минут назад мне показалось, что Фредерик пошевелил ногой. Но он говорит, что передвинул ее рукой. Если я переродилась, значит вполне вероятно, что ноги еще можно вернуть к жизни во всей красе. Главное — верить. Нужно во что-то верить.

— Пробуй же! — повысила голос, положив руку на плечо другу.

Фредерик вздохнул как трудящийся несколько часов пожарник и сосредоточился выполнить то, о чем я его попросила. Я ждала чуда, но ему нашлось объяснение.

— Вот секрет фокуса! — Фред и сам был недоволен, но улыбка на его лице все же нарисовалась. Это круто, когда после потери половины возможностей, человек по-прежнему не забывает, что такое счастье, и как испытывать свет в сердце.

Секрет чуда: недавно Фредерик пошевелил ногой сам. Это была неправда. Во-первых, Фредерик бы этим похвастался мне, и во-вторых, сейчас он проделал тоже самое, что и в прошлый раз, но шевеля немного задницей. В прошлый раз он тоже просто хотел сесть поудобнее в кресле, а мне показалось, что нога двигается сама по себе.

— Ерунда, — как можно быстрее хотела составить план мотивации. — Ноги — не самое главное в жизни. Можешь до магазина не дойти, а доехать, например. Просто теперь, ты не сможешь играть в футбол и бегать, как прежде.

Фредерик смущенно расхохотался.

— Но ничего, ничего! Ты ведь не футболист, тебе это не нужно.

— Заткнись, — бросил Фредерик, мельком пропустив по лицу полуулыбку. Потирал большими пальцами рук спицы инвалидного кресла со спинкой из коричневого кожзаменителя.

Сделав один большой шаг, я села на кровать, забрав к себе на колени игрушечного медведя, подаренного мной Фредерику в первом классе. Мы часто что-то друг-другу дарили в детстве. В последнее время, не часто угадываем с подарком.

— Твоя жизнь прекрасна, — заверила я, тремя этими словами дав точный ответ, что имела ввиду в недавно сказанных словосочетаниях.

— Я знаю, — сказал Фред, но я тоже знаю... знаю, что он в это не верит.

Зазвонил мой телефон. Это был Скотт:

— Доброго вечера, — мягким голосом проговорила я в трубку.

— И тебе. Не хотите ли прогуляться по пляжу? Погода радует глаз после вчерашнего двухчасового ливня. Я на колесах.

И правда, на улице было очень свежо. Погода сама меня об этом заверила - поглаживала меня по волосам и груди, намекая, что на улице не жарко и не прохладно. В окне я могла наблюдать за медленно ползущей в сторону луной, играющей в салки со звездами, было которых уйму. Звезд на небе было очень много. И все они были очень хорошо видны.

— Только приходи пешком.

Я не стала говорить вслух, что из-за инвалидной коляски Скотту придется оставить машину там, где она сейчас есть. Я очень сильно боюсь обжечь чувства Фредерика.

— Ладно.

Меня озадачил один вопрос:

— А где твой брат?

Уже который раз я молча заставляю Скотта угадывать мои мысли.

— Не возвращался.

— Скажи ему, пусть никогда больше не возвращается от своей Канадской шлюхи.

— Я не выходил с ним на связь уже месяц.

— Продолжай в том же духе.

Неприятны ли Скотту мои слова? Я думаю, что нет. Его брат разговаривающий кусок лошадиного дерьма. Несчастный человек, не имеющий ничего светлого.

Я бросила трубку, нервно начав обводить звезды по кругу взглядом.

***

Приподнимаю коляску на дыбы, чтобы выехать за порог дома. Крепко сжимаю в кулаках ручки, и качу сидящего в инвалидной коляске Фредерика к дороге. Земля была мокрой, и из-за недавно севшего солнца, нам приходилось дышать спертым и теплым кислородом. Мои легкие словно оказались в сауне.

— Чего так жарко? — Фредерик подул себе под футболку.

Погода меня обманула. Сейчас хоть и вечер, но все равно душно.

— Из-за дождя наверное.

Я остановила коляску напротив чужих окон и стала дожидаться Скотта, который будет проходить здесь, чтобы выйти к моему дому. Пока ждали, успели обсудить Фредерика нескончаемое количество девушек, большая половина из которых теперь отвернутся от него. Есть и такие, которым важно все. Даже, чтобы твой любовник стоял крепко на ногах, чего Фредерик уже не сможет сделать. Не буду говорить слово «никогда».

Мы встретились со Скоттом после того, как поздоровались с Мариам - девушкой, под чьими окнами мы стояли, ожидая моего парня. Она шла с работы и рассказала нам историю, как ее чуть было не обули. Она продает цветы неподалеку отсюда.

— Я был не виноват, что жвачки со вкусом дыни там не было.

— Ты виноват. Я вернулась в магазин, и жвачки с дыней у них были.

Мы решили опять немного полистать нашу память, где хранится настоящих архив со временем, когда домашние телефоны были не во всех домах, так как они считались маленькой, но роскошью. Когда сигареты "Мальборо" были на пике популярности, а бороды и рванные джинсы чем-то странным, но жутко современным.

— Это вообще-то был Николас.

Фредерик молча сидел в инвалидном кресле с телефоном в руках, и кажется, играя в гонки - я уже несколько раз слышала звуки, издаваемые колесами в бою с асфальтом.

— Значит, я не виновата, что испортила тебе настроение в тот день Виолетта.

— А можно вопрос? — возник Фред, прижав телефон к своей груди.

Я стояла за ним, поэтому он и скрыл от меня дисплей телефона. У меня имеется привычка читать его сообщения, а потом издеваться на счет его дурацких смайликов, отправляемые им в неимоверно огромных количестве, или попрекать его девочек за их сексуальные фантазии, которые порой за рамки вон выходящие.

— Какой? - поинтересовался Скотт, положив руку рядом с моей левой рукой - на одну из ручек кресла. Он смотрел на Фредерика как на своего младшего брата. Мне приятно, что Скотт так хорошо относится к моему другу. Он не падший человек, как его брат.

— Вы реально помните все? Прям все подряд?

Мне на секунду показалось, что мы со Скоттом Голливудские звезды на на одной из пресс-конференций. И нам задают такой вот волнующий публику вопрос. И этот вопрос может и пугать фанатов, а может немного ввести людей в шоковое состояние.

— Ну, часто я забываю, что ела сегодня утром, поэтому... нет, я помню не все.

Скотт превратил губы в непонятную ракушку, и отрицательно повертел головой.

— Это было давно, и помню я не все так детально, да, — он был солидарен со мной.

— А на счет этих жвачек? — Фредерик откинулся на спинку кресла, и тем самым, стиснул мою руку под своим весом - вжал спиной в кресло. Мне было больно, и за это я одарила Фреда оригинальным подарком - болючим щипанием шеи.

— Да хватит, - Фредерик выпрямился и схватил меня за руку, чутка посмеиваясь.

Он требовал ответа на свой вопрос, и я пояснила:

— Просто Виолетта любила жвачки со вкусом дыни, которые были очень вкусными, а Николас, — указала пальцем на Скотта, облокачивающегося о подлокотники инвалидного кресла, - Всегда покупал не со вкусом дыни, а обычные, которые не пахли совершенно ничем. Ты бы смог жевать такое дерьмо, Фредерик?

Скотт хохотнул, смотря на меня как в день нашего знакомства в супермаркете. Он хочет меня поцеловать, я это знаю. Хотел и там — между рядами хлеба для тостов и овощей.

— Так почему все-таки вы это помните. Это же мелочь, — Фредерик ничего не понимал и сейчас — после такого сочного рассказа. Ему бы побольше книжек читать.

— Потому, что это было безумно вкусно, и отложилось в памяти сильнее, чем носок, что вероятнее всего, у нее все же терялся. Просто я не помню. Видишь, это я не помню, — я растрепала его волосы двумя руками, пытаясь создать волосяной беспорядок, но попытка обвенчалась крахом. Его волосы не такие длинные, чтобы встать на дыбы.

— Ясно-ясно, — и снова Фредерик перехватил мои руки.

И все-таки, ночной Детройт - это одна из тех причин, ради чего я могу здесь жить. Ночью здесь пахнет кинотеатром, ведь вечером активность кинотеатров повышается, попкорн начинает жариться; двери открываются в десятки раз чаще, испуская эти ароматы, шепча ему (аромату) вслед "Витай по всему штату. Наполняй людей счастьем". После смерти я буду скучать только по этому городу, случись так, что я переродилась вновь.

— Кто верит в чудо? — спрашиваю я, сидя на лавочке, воткнутая в песок. Мы сидели посреди влажного пляжа, стараясь не замарать кроссовки. На суше довольно душно после дождя, а рядом с берегом прохладно. Ветер здесь совсем другой — он пахнет морем и старинным, давно забытым мной запахом горячей, и мокрой земли. Так пахло всегда у бабушки Зои, проживающая в Дирборне, где я провела много дней в дошкольном возрасте. Летом там всегда пахло горячей землей, как сейчас; пропитанным супами ветром; наивкуснейшим чаем с мятой; рассветом с примесью ночи, недавно заменяющая свою подругу - рассвет.

— Я верю, — поднял руку Фредерик, словно сидит на уроке психологии в школе.

— У меня есть весомые доказательства, я не могу не верить, — сказал Скотт.

Лицо Фредерика возмутилось:

— А у меня что, нет? — Фред ткнул указательным пальцем свою правую ногу. — Я упал с обрыва и остался жив. Оливия говорит, что это чудо.

Я посмеялась, на секунду пройдясь взглядом по колесу инвалидного кресла, обутому в черные тоненькие шины. Затем вернула взгляд на ямочки друга, появляющиеся, когда Фредерик начинает спорить, скрыть обиду или пытаться не засмеяться, как сейчас.

— В чудеса верить нужно, — поругала кроссовками друг о друга, подняв голову к небу, будто намыливающее себя кремом для тела — бледно-белыми облаками.

Фредерик минуту посидел в тишине, и достал телефон из кармана. Стал играть. А Скотт смотрел то на меня, глядящую вдаль, то вдаль, подобно своей девушке — мне.

Была слышна только тихая музыка, исходящая из телефона Фредерика, еле слышное дыхание Скотта и хлопанье стаи птиц, состязающихся за лидирующее место. А пройдя несколько секунд, к этим звукам подключился еще один звук - недовольные возгласы.

Я обернулась и увидела пару человек. Кто из них так стонет? Тоже самое проделал и Фредерик, ткнув пальцем на экран телефона, чтобы приостановить игру.

— Я надеюсь, что никого не убивают, — пошутила я, но как говорится, в каждой шутке есть доля правды. Ну, или в каждой шутке есть доля шутки. Это усугубленный пример.

Фредерик халатно ухмыльнулся, с долей недоверия к моим словам глядя себе под ноги, которыми не в состоянии двигать.

— Ты такая мразь! — послышался хлопок в нескольких метрах от меня. Но я обернулась на пару мгновений прежде, поэтому видела как парень с лёгкой щетиной дал пощечину девушке со светло-бежевыми волосами до плеч.

Я сразу вспомнила, как Кевин одаривал меня ударами по лицу не так давно.

— Отвали, придурок! Я тебе все сказала ещё там! И не собираюсь говорить ещё раз! — с размытой тушью под глазами, провопила она, получив ещё одну пощечину от своего парня, которая отправила молодую девушку к нам.

— Вали к черту! — прокричала девушка, готова получить третий удар, но воскликнув Фредерик, что заставило даже меня чуть дёрнуться, мужчина остановился. Он переступил с ноги на ногу, потерев пальцами свои кости на руках.

— Что? — парень выглядел свирепым. Я бы хотела ему сейчас врезать, но почему-то страх прилип к сердцу как никогда. Мне было страшно. Страшно за Фредерика, который и так ослаблен. Уже навсегда.

Девушка посмотрела сначала на меня, затем на Фредерика, и глаз больше не отвела. За секунду дорожки на щеках просохли, и губы перестали дёргаться.

— Ничего. Ты видишь, что встать я не могу, поэтому тебе придётся подойти ко мне, — Фредерик покусал несколько раз нижнюю губу, а потом внутреннюю сторону щеки. Так он делает, когда чего-то хочет. Чего хочет друг сейчас?

Мужчина откашлялся в ладонь, и упёрся обеими руками о подлокотники инвалидного кресла. Он выглядел злым, и мне стало ещё страшнее за Фреда.

— Не суйся, — процедил сквозь зубы парень, часто покапывая ногтями кожаные подлокотники. От злости.

— Остынь, Фредерика завёлся, я знала это лучше, чем тот парень.

— Не суйся, — вновь заверил ему тот, и не успел глянуть Фредерику во второй раз в глаза, как голова лоб его уже соприкоснулся с железным колесом с резиновой обивкой. Фредерика таким злым я не находила даже в день, когда жизнь сделала его инвалидом. Он ударял голову парня о колесо каждый раз с новой силой. Отпустил только после яростной просьбы его спутницы.

Парень еле-еле прищурился от боли, стерев кровь, сочившаяся с раны со лба, подаренная ему Фредериком за хамское отношения к людям.

— Тебе урод повезло, что ты инвалид! — клацая зубами, проговорил парень с окровавленным лицом. Затем он обернулся и хотел взять свою девушку за руку. Но она отказала - дернула рукой, тем же самым освобождаясь.

— Ты что, совсем дура?

Злость в парне, кажется, поникла.

— Была, Эммет! — прошептала она, уже наполненная смелостью. Посмотрев на Фредерика. В нем она видела защиту.

Парень негодовал, хоть и был таким гадом. Каждому гаду нужна любовь. Но каждый гад лишится этого, не пытаясь он учить «учебники про любовь».

— Ты сука Лили, знай, — парень вспорол мягкий песок носком кроссовка, напугав этим свою, уже бывшую девушку.

Фредерик бы ударил его ещё несколько раз, но к сожалению или к счастью, не может встать. Он никогда не мог терпеть, видя, как обижают девочек. Не говоря уже обо мне. Вступаясь за свою подругу, он не раз влипал в потасовки и драки, большая половина которых были серьёзные.

— Спасибо, - девушка утёрла запястьем сопливый нос. — Но не стоило так.

Поникшая голова Фредерика после этих слов, взошла вверх, подобно солнцу на рассвете. Медленно, а неся какой смысл или характер, эмоция — не попятно.

— Не стоило? — он не хотел слышать этот бред. Потому хмыкнул несколько раз. — Его нужно было убить, а ты говоришь мне, что не стоило?

— Я с вами на «вы», а вы на «ты», нельзя так разговаривать!

Фредерик улыбнулся, но эта улыбка давила на голову агрессии, чтобы ты не вырвалась на физиономию моему другу.

— Вы! Вы не правы! Вас чуть не убили, а вы защищаете этого ублюдка, — каждое «вы» Фред произносил с отдельным, с наигранным почетом. Его бесила вся эта ситуация. Готова поспорить, что сейчас он думает: «Какого черта несправедливость занимает такую большую долю в этом мире. Ног меня лишили, теперь и хотят достоинства!»

— Хорошо, я была не права. Вы довольно, что я так сказала? — девушка сглотнула комок, поступивший ещё при потасовке Фреда с её парнем, и села рядом со мной, посмотрев в глаза Фредерика на новом уровне — на новом, максимально ближнем расстоянии.

— Доволен, - Фредерик чуть было не выронил телефон, где дождалась хозяина игра, поставленная на паузу.

Девушка улыбнулся ему, уголки губ заворотило в кожу, глаза сузились от улыбки, и она захохотала как дурнушка.

Фредерик тоже улыбнулся. По-настоящему впервые после трагедии, а не как обычно, подшучивая я над ним уже который день, добиваясь светлых лучиков света в его раненом сердце.

— Во что играешь? - девушка уперлась подбородком о свою ладонь, а локтем о колено. — Гонки, да?

— Гонки, — поставил печать на словах девушки Фредерик, смущаясь при каждой новой рисовавшейся на белом от пудры личике девчушки.

Я хотела ткнуть Скотта локтем, который как оказалось, был не рядом. С вопросом в глазных яблоках, я увидела его рядом с фургоном, где продают соки.