Встретимся потом | 18+

— Почему ты не сказал мне, что это кафе так прекрасно внутри? — скорчила рожицу. Скотт пригласил меня в кафе, как не сам мне сказал по телефону, но оно выглядело как самый настоящий ресторан для элиты. И явилась я туда как хабалка: в ношенных бледно-голубых джинсах и обычной дворовой футболке.

— Ты выглядела прекрасно.

Мы шагали по едва мокрому тротуару, каждый смотря себе под ноги.

— Правда? Спасибо.

Кажется, меня только что назвали красивой девушкой, а не симпатичной бабой, как многие мне кричат вслед в школе. Но эти люди мои знакомые, им можно.

— Виолетта тоже была красивой, — добавил он.

— И Николас не отставал, — одарила я Скотта взаимностью.

Небо становилось все темнее, скоро должен пойти дождь. Я остановилась у ступенек магазинчика — под навесом, села и дернула на себя Скотта, даже не заметившего, что меня уже нет рядом. Я не смогла его усадить рядом с собой, как было задумано — масса этого парня не такая легкая. Его тело было почти таким же, как у Фредерика. Но у моего дружка все равно силенок будет побольше.

— Ты устала? — Скотт присел рядом, облокотившись спиной о стену.

— Нет. Просто скоро ливанет, а терпеть прилипающую к тёплой коже холодную одежду я хочу меньше всего на свете, это же противно, — я словно проклинала свои мысли. Так я выражалась.

— Как по мне, так очень сексуально, — пролепетал Скотт, смочив языком нижнюю губу, как делает каждые десять минут, и поправил пиджак, внутри которого была надета белоснежная футболка.

Я подняла на него взгляд, пытаясь не засмеяться от такой глупости.

— Что?

— Что? — переспросил он, словно бы до этого он ничего глупого не сказал.

— Решил прикинуться дурачком, да?

Кожа его лица стала морщиться от нарастающей улыбки.

— Кажется, ты сказала что мокрая одежда — это сексуально.

— Я сказала, что это мерзко.

— Вообще-то нет!

— Да!

- Сейчас и проверим, — я встала со ступенек и продолжила свой путь. Хотела злонамеренно намокнуть сама и заставить Скотта ответить на свой же вопрос. Что чувствует человек, когда его одежда промокает под дождем.

— Ты куда? — Скотт быстро догнал меня.

— Домой, а куда же еще?

— Ты же боишься намокнуть.

— Хочу почувствовать себя сексуальной,— ехидно ответив ему, я перебежала дорогу, встретив с десяток человек, пытающихся до начала дождя оказаться дома. Тоже самое делала бы сейчас я, не желая я доказать этому молодому человеку, что дождь романтичен единственно в милых фильмах и любовных прозах.

Небеса не заставили меня ждать. Всего за десять секунд почти вся округа стала менять цвет из серого в темно-серый, и из белого в обычный серый. Мне стало холодно, начав ветер мстить мне за мои эксперименты с человеческим организмом. Он замораживал одежду, а потом соединял ее с кожей. В меня будто бы втыкали иголки, настолько мне было противно это чувствовать. Скотт чувствовал тоже самое, но держался.

— Ну как, не столь романтично, да? — я пыталась перекричать так называемую «вечеринку», устроившие капли дождя и крепкий асфальт.

Скотт улыбнулся и завел меня под дерево.

— Конечно! — громко выкрикнул он и взял меня мокрыми ладонями за щеки. Поцеловал меня в губы такими же мокрыми губами.
Никто не обращал на нас внимания. Люди, попавшие под дождь, все они спешили кто куда: быстрее поймать такси; найти будку с навесом; доставая зонты из сумок. И только нас со Скоттом все устраивало. Мне тогда прилипавшая к коже одежда впервые показалась чем-то поистине возбуждающим. Скотт был прав. Но только в этот раз.

***

— Одежда высохла? — спрашивает меня Скотт, когда дождь уже кончился, и мы с ним сидели вдвоем в кузове огромного фургона. Солнце за этот день больше не выглянуло, а чуть позже уже настал вечер, так что ждать его не было и смысла.

— На мне, — я потрогала свои кончики волос. — Да и волосы почти что тоже.

— Рад за твои волосы, — улыбнулся и поднял с пола какой-то оторванный черный провод Скотт.

— Рада за твой пиджак, — шутка была глупой, но и я не умная.

Скотт будто бы прочитал сюжет моим мыслей, что этот провод не внушает мне доверия, и поигравшись с ним немного руками, бросил на меня. Я отпрыгнула в сторону, пытаясь не докоснуться до провода даже подошвой кроссовок. Папа меня в детстве пугал, что вода и ток —заклятые враги, и попадись им человек, с радостью расправятся и с ним тоже. С тех пор боюсь проводов.

— Ты с ума сошел? — смотрела на хихикающего Скотта, взяв старую книгу и бросив ее в ответ в него. Но книга-то током не грохнет!

— Это твой любимый вопрос? — намекает на мою привычку говорить «ты с ума сошел?» Скотт.

— Ты просто козел, — прошептала я.

— Я знаю.

Скотт хотел снова поцеловать меня, это было видно по его взгляду, но я выскочила из кузова фургона раньше. Мне было смешно первые несколько секунд, потом я увидела перед собой Фредерика. Он смотрел на меня как на самого страшного в мире призрака. А спустя еще несколько секунд, таким же взглядом посмотрел и на Скотта.

— Привет, — бархатным голосом выпалил Фредерик, стараясь улыбаться. Его что-то расстроило? Или кто-то?

— Привет, Фредерик, — мне почему-то стало до жути стыдно. После меня с ним поздоровался и Скотт. Голос Скотта тоже немного отдавал стеснением.

Фредерик с капелькой боли в глазах улыбнулся мне и, обойдя лужу, продолжил путь. Этот взгляд заставил меня пожалеть о том, что я вообще родилась на свет. Я не знала, что сейчас в голове у Фредерика наверняка, но мою совесть что-то стало медленно истязать.

— Фредерик! —  окликнула его я, почувствовав руку Скотта на своем плече. Я сбросила его руку с плеча и, без опаски пройдя по глубокой луже, направилась вслед за ним. Догнала и взяла его за руку. После чего почувствовала боль в руке — Фредерик от злости не рассчитал сил и отбросил мою руку слишком сильно. И она врезалась о кузов камаза. Но мне было намного больнее внутри, нежели физически.

— Извини, — даже в гневе, он, не извившись перед своей лучшей подругой и девушкой, что с детства ему как сестра, не смог пойти дальше. Его голос был пропитан неким страхом.

— Ты терзаешь меня! – прокричала я, прижав его к кузову одного из камазов. — Я чувствуя себя гадиной, хотя ничего не сделала тебе! Что я тебе сделала сегодня утром? А сейчас? Почему ты так на меня смотрел тогда, и почему так смотришь сейчас?

Фредерик отказывался говорить. Он с легкостью отцепил мои руки от себя и направился в первоначальном направлении.

— Ты предала нашу с тобой дружбу из-за первого встречного парня, сделавшего покупки рядом с тобой. Неужели у него с тобой больше общего, чем со мной? — казалось, места, куда направлялся Фредерик вдруг исчезло. Теперь он больше никуда не торопился. Он хотел добить меня. Заставить задуматься.

Я проглотила горькое семя, поселившееся в моей глотке и пустила Фредерику звучную пощечину. Уже во второй раз я причиняю этому человеку физическую боль. На этот раз его что-то рассмешило. Он выглядел веселым... и использованным.

— Я ни за что бы не бросила тебя! Ты самый важный человек в моей жизни, и ничто никогда этого не изменит. Ни Скотт, ни его брат, ни моя мама, ни папа, ни отчим, ни твои родные, даже смерть не заставит меня так думать! Я буду покидать этот мир с мыслью, что любила тебя больше всех на свете! — я не могу понять, откуда столько жидкости в моих глазах. Парой каждого нового произнесенного мной слова была слеза. Скажу только слово, а слеза уже бежала по моей щеке и спрыгивала на землю с липкого от высохших капель дождя, подбородка.

— Ты многого не понимаешь, Фредерик, — погладила своего друга по щеке, которую пару минут назад ударила. Она горела и была красная.

— Так скажи мне, что вас так тянет друг к другу, — он все еще был зол на меня, но лицо его было уже более спокойное. И милое, каким всегда бывает. — Когда ты встречалась с этим чудиком Симоном Валеска, мне было все равно, что может быть между вами. У вас была какая-никакая любовь, а между тобой и Скоттом дружба и привязанность!

— Ты все равно не поверишь мне! — от сложности происходящего мне хотелось смеяться, что есть мочи.

— Поверю во все, если скажешь, что это чистая правда! Как в детстве, давай! — Фредерик зашелестел пакетом в руках, который куда-то нес до того, как встретил меня со Скоттом.

И на минуту мне пришлось переместиться в детство.

— Я говорю чистую правду, что этот парень... Скотт... был моим лучшим другом в прошлой жизни, — я выдохнула. — Я помню свою прошлую жизнь, это чистая правда... Он был моим лучшим другом тогда, не сейчас.

Я отступила на шаг от Фредерика, дав ему возможность переварить информацию. Он обязан мне поверить, я сказала ведь, что это чистая правда. В детстве мы придумали такую вот штуку: говоришь «это чистая правда» — значит это чистая, реально чистая правда. А надумав сфальшивить, вскоре вашей дружбе придет конец. И никто из нас никогда не врал. Ни разу.

— Это так? – посмотрел мне за спину, вонзив взгляд в Скотта.

— Я же сказала, что это чистая правда!

— Ты только что сказала невообразимое, я хочу спросить Скотта.

— Я же не сказала, что метаюсь между двумя веками? Я сказала, что всего лишь помню свою прошлую жизнь. Наверняка и у тебя была прошлая жизнь, просто ты не помнишь ничего оттуда. И это нормально. Это мы, — обернулась на Скотта и обратно, — странные!

Фредерик долго отказывался верить в это, но я сказала, что из-за простого парня из супермаркета, я бы ни в коем случае не позабыла о нем. И я не забывала. Просто Скотт словно показал мне первую страницу моей любимой книги, которую я не видела более полувека, признавшись мне, что Николас — это действительно он. Мне хотелось дочитать книжку, но нужно было брать передышку, ведь есть еще что-то важное — друзья. А Фред больше, чем друг.

***

Теперь Фредерик знает мой главный секрет. Я рада, что теперь он знает меня всю. Так долго я хотела ему раскрыться.

— Почему ты не говорила мне об этом? — спрашивает меня друг, скребя пальцами высыхающий песок.

— Потому что это — вне правил этой жизни, — смотрела на лазурно-синее небо вдалеке, нависающее над морем. Мы решили вновь приехать на пляж, который из-за присутствия старшего брата Скотта, стало для меня отвратным. Сейчас мне так вновь не кажется.

— Значит, тебе почти сто лет? — спросил меня на серьезе Фред.

Я слегка хохотнула, высыпав горстку бежевого песка себе на бёдра. Вечер приближался, и пляж становился все менее заметным. В некоторых местах уже включились фонарные столбы.

— Нет, все семнадцать. Прошлая моя жизнь осталась далеко позади. Это теперь не моя жизнь. Теперь моя настоящая жизнь — эта. Рядом с тобой, — тыкнула в плечо Фредерика, — И рядом с тобой, — потом и Скотта. — Рядом со Скоттом Дагласом, а не Николасом Сандерсом.

— Теперь понятно, почему ты такая умная, — с наигранной завистью сказал Фредерик. — У тебя было уйму времени на саморазвитие!

— Это все я сама! - запротестовала я.

— Так уж и поверил! — Фред швырнул в меня песком, за что получил в отместку не менее маленькую горсть. Я попала ему почти что в рот.
Мы стали смеяться, а Скотту было не настолько весело, как нам. Я побежала в сторону воды, и прямо в одежде и кроссовках, отдалась темнеющему морю. Нырнула под воду и через секунду вынырнула обратно, наконец почувствовав то старое чувство, которое уже долгое время не испытывала. Внутри настало умиротворение. Даже воздух показался мне иным — здесь и сейчас я вдыхала звездную пыль. Мои легкие наполнялись с каждым вздохом особенной теплотой.

— Идите сюда! — пока они решались, стоит ли за мной повторять, я могла поразмышлять в последний раз, правильно ли поступила, рассказав тайну Фредерику, и перетасовала бы слова для Скотта, когда сказала, что если бы он не был в прошлом Николасом, то не стала бы с ним водиться. Нет, я бы оставила все, как оно есть сейчас. Я поступила правильно.