CHAPTER 9
Прошла уже почти неделя с того дня, как мы со Скоттом поцеловались. Никто из нас не стал провозглашать нас парой, но это только дело времени.
Почти каждый день мы с ним гуляли по окрестностям нашего небольшого Детройта. Что еще можно делать мне — семнадцатилетней девушке и ему — девятнадцатилетнему парню. А я скажу вам, что еще эти двое могут сделать — поехать на пляж. Сегодня утром он мне предложил эту идею, но отпустит ли меня мама — большой вопрос.
Спускаюсь на первый этаж и сажусь на диван в нашем большом зале, дожидаясь маму, которая проходит здесь сто раз по дню. Спрашивать у Генри я ничего не хочу. Не из-за того, что ни во что его не ставлю, а потому что он снова начнет лепетать неистовую чушь, например, что ночью на пляже намного легче убить человека, нежели днем. А веди никто и не собирается ночевать там, мы просто хотим немного повеселиться. Так я и сказала маме, когда подловила ее:
– Мы с классом хотим немного погулять по пляжу, не более того, — я смотрела на уже настороженную маму и злилась, что мне сейчас могут отказать.
— Я ничего не говорю, Оливия, — мама рассмеялась. — У меня тоже на сегодня дела, так что к нашему приезду вы как раз вернетесь. Вернетесь же? — мама ждала от меня ответа.
— Во сколько ты будешь дома?
Мама, кажется, сама не знала, когда должна вернутся.
— В семь, — выпалила она, и только потом начала думать, так ли это.
Я не знаю, что заставило маму стать такой доброй, но размышлять на эту тему не было особо много времени — я уже сидела на горячем бежевом песке и наслаждалась приятным массажем, делающий мне морской режущий бриз и береговой ветер. Мне не хотелось ни то, что думать о странных маминых словах, мне не хотелось даже двигаться. Казалось, стоит только шевельнуться — все, конец моему наслаждению: нагретый до предела песок перестанет впиваться в кожу, щекоча ее; солнце уйдет за горизонт и откажется показывать мне разнообразные галюцегенные картинки под закрытыми веками.
— Оливия, почему ты одна? — спрашивает меня Фредерик. Новый любовный роман со Скоттом меня конечно искусил, но забывать про лучшего друга я даже и не думала.
— Хочу побыть одна немного, ты пока иди к Скотту, — мне не хотелось открывать глаза, но очень скоро пришлось, услышав новость от Фредерика:
— Не хочешь познакомиться с его братом?
Я обернулась на Фредерика и весь кайф от солнца улетучился.
— Его брат пришел?
— Да, его зовут Кевин.
Я хотела провести этот день исключительно в кругу этих двух парней, а теперь все мои планы провалились в бездну. В планах у меня было всего две идеи: без какого-либо стеснения подурачиться вдоволь с Фредериком как прежде — как в детстве и проводить солнце, закрепив нашу новорожденные отношения вторым с ним поцелуем. Этот поцелуй очень важный. Но теперь обеим идеям придется уйти.
Фредерик и брат Скотта над чем-то смеялись, а сам Скотт смотрел себе под ноги, мельком пропуская по лицу оптимистичные нотки.
Я застегнула все пуговицы на своей красной клетчатой рубашке и села очень близко к Фредерику, так как места было не очень много на этой старой скамье, я могла упасть.
— Привет, — без каких-либо эмоций поприветствовала я брата Скотта. Так я поступила не из невоспитанности и высокомерия, а из-за его взгляда и выражения лица. Еще не доходя до них, я рассмотрела на его лице бесцеремонность и надменность.
— Здравствуй, прекрасная Оливия, —теперь я увидела и льстивость.
Больше ничего говорить я ему не стала. Мне словно приходилось видеть брата Скотта невпервой. Каждый дюйм тела Кевина меня заставлял себя неловко чувствовать. Как-будто ты сидишь за одним столом с врагом. Такое чувство меня ело изнутри.
— В бутылочку? - Фредерик допил свое пиво и поднял бутылку над головой.
—?Никакой бутылочки, — меня взбесила выходка Фреда. — Для игры не хватает еще одной девочки, если конечно вы не собираетесь целоваться между собой, — конечно же, играть я не хотела не из-за того, что нет девушки. Просто целовать в щеку Кевина я хотела меньше всего в этот день. В «бутылочку» я всегда играла на поцелуи в щечку. В губы для меня было чересчур помпезно.
— На желание?
— Нет, Фредерик, я не хочу играть, — мне хотелось порвать Фредерика на две части за такое несуразное поведение в присутствии Кевина. По лицу Кевина было ясно — возраставший балаган приходился ему по душе. Ему нравилось смотреть, как я раздражаюсь.
— На раздевание? — в воздуха вспыхнула эта шутка, и от разрывающего меня изнутри по непонятным причинам гнева, я шлепнула по розоватой пухлой щеке Фредерика.
— Оливия, что ты делаешь? — Скотт был удивлен моему такому поведению. А Кевина и вовсе веселила эта ситуация, хоть и его причастие к этому всему было неизмеримо маленькое. Он просто смотрел, а демоны внутри меня начинали с истерическим смехом ликовать. Уходя в сторону нашей машины, меня стало тошнить. Меня вырвало на песок, вспомнив я взгляд Фредерика — он был поникшим. Только сейчас я поняла, что у последней шутки был голос не моего друга, а Кевина. Это он сказал! Он! Это сказал чертов Кевин!
Я не могла больше находиться на этом пляже. Ни разу не обернувшись, доковыляла с болью в животе до джипа отца Фредерика, на котором мы сюда добирались. Захлопнула дверь и завела машину. К счастью, ключи были вставлены в замок зажигания, иначе бы выглядела я, словно снялась в неудачном дубле неудачного боевика.
Повернула руль в противоположную сторону от пляжа и рванула вперед. Хочу домой. Правильно мне мама говорила, что мальчики — плохая компания для девочки. Там водятся недоумки, подобные Кевину балагурные парни, что ждут цирка. За Фредерика и за Скотта я такого сказать не могу. И не хочу. Они совсем другие. Пошлость Фредерика — даже она от него исходит с добротой, в которую можно закутаться как в мягкое одеяло у бабушки в селе. А от любого доброго слова Кевина пахнет раздором.
Оставляю джип рядом с дома Фредериком — под большим деревом, и иду к себе домой. Мне больше не хочется убить кого-нибудь или подраться, но живот все еще болит. С детства, стоит мне только немножко переволноваться, у меня начинает крутить живот. Иногда от страха начинает подташнивать. Наверное, на пляже из-за присутствия Кевина все эти чувства стали вариться в одном котле. Во мне.
В комнате я сразу легла спать. И я все-таки налюбовалась закатом. Когда засыпала под теплым палантином ветра, крадущийся из-за открытого окна и под лай бескручинных соседских псов.
Я проснулась от громкой музыки и вибраций по моей кровати. На автопилоте вперила глаза в часы, прикрепленные к стене. Полдевятого вечера. Не так уж много времени мне потребовалось, чтобы догадаться, что так громко музыку сейчас слушает мой дружок Фредерик. Кто еще может так громко включить музыку рядом с моим домом? Только он.
Спрыгиваю на траву и медленными шагами заворачиваю за угол. Впрочем, нет никакой разницы, пойду я быстрыми шагами к Фредерику домой, или медленными. Все равно его комната также близко расположена ко моей, что если вдруг он захочет привести к себе очередную дамочку с прозрачным умом, мне придется закрыть окно, чтобы не слушать милое воркование.
Поднимаю ногу на камень и подтягиваюсь к его окну. Набираюсь сил и разом оказываюсь на подоконнике, и тогда заползаю к нему в комнату. Мои уши чуть не закровоточили, так громко играла музыка. Пришлось ткнуть пальцем на кнопку выключения музыкального центра.
— Фредерик, — я неловко потирала руки друг о дружку, шагнув в его сторону.
Фредерик меня игнорировал.
— Фред?
Он на меня даже не глянул.
— Дерере, — мне стало интересно, он вообще слышит что-нибудь? Я обратила внимание на наушники, затыкающие его уши. Черт, я использовала свой добрый голос коту под хвост!
— Фредерик! — я ущипнула его за плечо, и сам перепугалась, испугавшись Фред. Он так резко обернулся, что чуть было не сломал мне палец. — Ты с ума сошел? Ты слушаешь музыку в наушниках и параллельно на музыкальном центре?
— Что? Я только одел, не успел выключить центр!
— Ладно, не важно, — присела на кровать рядом с ним и погладила его по плечу. — Прости меня за эту выходку на пляже.
Фредерик все еще злился на меня, это было хорошо видно по его лицу, но так как он меня очень любит (много раз он это говорил мне сам), он не хотел подавать виду.
— Все нормально, — его губы поджались, изображая что-то похожее на улыбку.
— Я не знаю, что на меня нашло. Просто этот... Кевин... я не знаю как сказать, но что-то меня в нем настолько раздражает, что завожусь в пол оборота, — я снова хотела вмазать этому Кевину прямо по носу. — И «завожусь» — значит злюсь.
Фредерик рассмеялся. Боже, когда он смеется, весь мир кажется мне более красивым и интересным. А стань ему сейчас плохо, мне бы самой стало на душе не лучше. Я люблю этого парня, кто бы что не сказал на пляже и вообще когда-нибудь. Моя любовь к нему не утихнет никогда. И спустя сто лет.
— Все хорошо, я же сказал, — его лицо опять оказалось на неприличном расстоянии к моему. Фредерик смотрел мне прямо в глаза, чересчур мило и беззаботно улыбаясь.
Как за такой милой улыбкой может скрываться такое довольствование ко всему незаурядному и пошлому?
— Ладно, — прощебетала я ему прямо в лицо. Под глазами у него показались две почти невидимые морщинки. Смотрела ему в глаза, но вместо того, чтобы поцеловать его, как всегда бывает в фильмах, я просто-навсего истерически засмеялась. Пихнула Фредерика и повалила его на кровать, имитируя удушение подушкой. Фредерик пытался перехватить мои руки, чтобы доминировать над ситуацией стал он, но у него ничего из этого не вышло — я всегда была сильной девушкой, подход к которой нужен особый.
Какая получилась! Может быть в следующей жизни я буду истинной леди c мороженным в одной руке, а в другой с охапкой красных роз, подаренных мне влюбленными в меня мужчинами.
Я осталась ночевать у Фредерика. Я несколько раз переспросила у него, не войдет ли рано утром его мама в комнату. На каждый вопрос он отвечал по-прежнему «нет». Мне пришлось поверить ему, что делать очень рискованно.
Всю ночь мы пересматривали старые фильмы. Мы по очереди выбирали фильмы. Один будет наслаждаться, другой пытаться не расплакаться от бессюжетности фильма. С таким уговором мы посмотрели четыре фильма. Два раза закатывал глаза он, два раза я.
На утро у меня сушил глотку. Наверное, от смеха. А чувствовалась, будто бы выхлестала целую бутылку алкоголя за раз. За окном погода была просто прекрасная: было тепло, но солнце не торопилось просыпаться. Мне нравится, когда так. Можно гулять на улице без опаски, что перекрасишься из в меру загорелой девушки в жительницу Сенегала.
— Фредерик, воды, — я толкаю его в плечо и понимаю, что увидев меня сейчас кто-нибудь в кровати с мальчиком, мне пришлось бы терпеть упреки и удивленные вздохи, что мол не принято девочке лежать в одной кровати с мальчиком. Но что мне поделать, если детство мое проходило так: Фредерик часто остается у меня до школы; Оливия остается у него с ночёвкой во времена первого класса; миллион раз Фредерик делит с Оливией кровать в новогодние праздники; Фредерик ест вместе с Оливией; Оливия обнимает его всю жизнь как родного брата.
Всю жизнь мы прожили с ним как самые близкие родственники. Наши дома, даже они всегда стояли бок о бок. Не знаю, как меня могут назвать, но я привыкла не видеть в парне, лежащем со мной — парня. Вижу в нем только Дерере и своего лучшего друга.
— Да что? — тихо спросил Фред, не размыкая глаз.
— Пожалуйста, сходи за водой!
— Сходи сама! - спросонья застонал он.
— Я же не у себя дома, — в этот же момент мне в голову пришла одна хорошая, но странная идея. Скорее всего вы уже догадались, какая.
Пытаться разбудить на утро всю ночь не спящего Фредерика — попытка c вероятностью в несколько процентов из миллиона. И так, как мне хотелось очень сильно пить, я оделась и спрыгнув с окна, пошла к себе домой. Выпила воды и вернулась обратно к своему дружку. Фредерик все еще спал. И будить мне его не хотелось, пусть спит, вчера ему пришлось вытерпеть целых два девчачьих фильма, бедняжка.
Лажусь рядом с ним в одежде и уже бодрая. Беру с тумбочки свой телефон и отравляюсь на поиски номера Скотта. Нахожу и пишу текст с извинениями: "Надеюсь, ты не обиделся на меня вчера? Я не знаю, что мной овладело, но злость внутри меня просто закипала. С такой скоростью, что я еле сдерживалась, чтобы не подраться с Фредериком и твоим братом. Прости за испорченный некогда прекрасный день". Отправляю немного грубый текст Скотту и сразу же нажимаю на кнопку блокировки на случай, если мой любопытный друг решит поиздеваться надо мной, грозясь прочитать мои последние переписки.
Телефон издает цоканье, и я понимаю, что это ответное сообщение:
"Это мой брат должен просить у тебя прощения. Ты совсем непричем. Ясное дело, что ты злилась. На твоем месте я бы врезал своему брату, но так как ты девушка, ты сдержалась, я тебя прекрасно понимаю", — пишет Скотт в своем смс.
Знал бы Скотт, что я вообще-то не прочь распустить руки.
"Я простила его. И ты меня все-таки тоже прости", — пишу я Скотту.
"Прощаю", — отвечает он, в конце добавив улыбчивый смайлик.
Блокирую телефон и боковым зрением замечаю, что глаза у Фредерика открыты и дышит и не так, как спящий человек — более ровно. Поворачиваю голову и читаю в глазницах Фредерика удивление. Он читал весь мой диалог! Я даже не заметила, как он проснулся!
— Вы просто друзья? — с серьезным лицом спрашивает он, держась за одеяло.
— А как же? Просто друзья, — солгала я, но видимо, лгунья из меня не очень, и Фредерика мой ответ заставил расхохотаться. Он засмеялся почти также громко, как вчера я, пытаясь его задушить подушкой.
— Ты с ума сошел? Мы просто друзья, я тебе сказала! — я начала отталкивать от себя правду и пытаться запудрить мозги Фредерику.
— Я верю, — спокойно сказал он, подавляя наступающий смех.
— Открой рот, и только попробуй засмеяться!
Фредерик не открыл рот, но даже без этого его заразный смех вновь воцарился в комнате. Я стала щипать его за руки, пытаясь его заткнуть. Мне самой стало смешно, но я не смеялась. На моем лице висела лишь полуулыбка и, кажется, мне тоже приходилось сдерживать смех.
— Стой! — Фредерик схватил меня за обе руки и перестал смеяться. — Скажи честно, между вами что-то случилось?
— Только поцелуй, — не было смысла мне врать. Не хочу держать в сомнении Фредерика. Он должен знать в лицо всех моим парней, ведь только ему я могу их доверять.
— Ладно, — он напоследок ухмыльнулся, но очень угрюмо. И одевшись, вышел за дверь. Он все сидел и что-то обсуждал с родителями внизу, а меня замучило ожидание, и мне захотелось домой.
Сидя в четырех стенах, под вечер Скотт написал мне, что хочет видеть меня.
(Не судите строго главы, мне тоже известно, что там много нераскрытых фраз, сюжет суховат, буквы иногда дерутся между собой. Главы не редактируются, пока я пишу. Начнётся редактирование только после полного написания. Простите за это!))))