Глава 9
Букет белых пионов стоял на подоконнике, словно специально был поставлен туда, чтобы бросаться в глаза при каждом взгляде в окно. Я сидела напротив, с чашкой кофе в руках, и смотрела на него так, будто он вот-вот заговорит.
Записка лежала рядом, я перечитывала её, как будто между строк могло появиться ещё одно приглашение — более объяснимое.
Вивьен,
выставки у вас — на уровне.
А вот способность замечать очевидное — под вопросом.
Завтра, 19:30 — Terrazza Mare.
Если не боишься высоты;)
Рауль
Наглый. Самодовольный. И при этом... чёрт, да. Харизматичный.
Я закусила губу и посмотрела на телефон и тут же набрала Клару. Та ответила с третьего гудка — сонная, но уже заинтересованная.
— Ты не поверишь. Хотя нет — ты как раз поверишь. Он пригласил меня на ужин. На Terrazza Mare.
— Что? Уже? Подожди... он сам пригласил? — голос Клары мгновенно оживился. — А говорил, что ему никто не интересен.
— Он сказал, если не боюсь высоты, — повторила я, ковыряя ложкой остатки молочной пенки.
— Это флирт или угроза?
— В его стиле — и то, и другое.
— у тебя вообще его номер есть?
— . Только адрес и время.
— Псих. Но харизматичный псих, я признаю, — Клара зевнула. — Только, пожалуйста, не опозорь нас.
— За кого ты меня держишь?
— За женщину, которая сначала говорит, что он ей неинтересен, а теперь нервно смотрит на букет, будто он ей что-то должен.
Я не стала спорить.
Я убрала телефон и ещё раз бросила взгляд на записку. Рауль не знал, приму ли я приглашение. Но, кажется, был уверен, что да.
А я... ещё не решила. Точнее, решила, но не готова это признать вслух.
Время тянулось лениво. Я попыталась отвлечься — немного поработала, сделала пару набросков для той самой большой картины с рамой, но мысли то и дело возвращались к сегодняшнему вечеру. К букету. К записке. К нему.
Я стояла у шкафа с привычной нерешительностью — будто собиралась на первый бал в своей жизни. Алое платье, то самое, что я однажды приберегла «на особый случай», висело чуть в стороне — вызывающе, даже немного дерзко. Я поджала губы и повесила его обратно.
Нет. Сегодня я не хочу быть дерзкой.
Я достала другое — шёлковое тёмно-синее, почти чёрное. Платье с тонкими бретелями, открытой спиной и аккуратным разрезом. Оно не кричало, оно шептало. Как вечер. Как вино. Как поцелуй, которого пока нет, но ты его представляешь.
На запястье — тонкий браслет. Уши — маленькие жемчужные серьги. Волосы я собрала в низкий пучок, оставив несколько свободных прядей у висков. Минимум макияжа, только лёгкий акцент на губы и щёки. Я выглядела не как женщина, готовая произвести впечатление. Я выглядела как та, у кого уже есть впечатление — и теперь интересно, что будет дальше.
Когда стрелка на часах двинулась к 19:00, я уже спустилась вниз и ждала. Не знаю, чего именно — Рауля? Своих нервов? Или чтобы кто-нибудь прошептал: «ты точно хочешь идти?»
Но ровно в 19:10 у подъезда остановилась белая машина.
Рауль вышел из машины, как из рекламного ролика для чего-то итальянского — дорогого, утончённого, но без показной напыщенности. Белые брюки с идеальной посадкой, коричневый ремень, тонко оттеняющий загар, поло с расстёгнутым воротом и свитер, небрежно накинутый на плечи. Всё это выглядело так, словно он надел это мимоходом, без усилий — и всё равно вышло безупречно.
Он был одним из тех мужчин, которые не стараются произвести впечатление — просто существуют, и этого достаточно.
Вивьен чуть прищурилась, скользнув взглядом вниз до ботинок — тёмно-бордовые лоферы идеально завершали образ.
— Ну что, — сказал он, подойдя ближе. — Ты готова к высотам ?
— Люблю экстрим, — сказала я, стараясь скрыть волнение за лёгкой дерзостью. Стоять на этом бордюре в своих любимых, но не самых устойчивых туфлях было не лучшей идеей, но теперь уж поздно.
Рауль приблизился, не торопясь. Его взгляд был спокойный, уверенный, с каким-то едва заметным вызовом — как будто он знал меня гораздо дольше, чем позволяла реальность.
— Отлично, — произнёс он тихо, с тем самым тоном, от которого внутри что-то дрогнуло. — Тогда ты по адресу.
Он протянул мне руку. Я вложила в неё свою, почти автоматически. Не успела даже подумать, как он мягко поднёс мою ладонь к губам и поцеловал. Не театрально, не слишком долго — просто точно. Лёгкое касание, почти незаметное... но с тем намёком, который трудно не заметить.
А потом, всё так же спокойно, он чуть крепче сжал мою руку, будто проверяя устойчивость, и помог мне спуститься с бордюра. Это было заботливо, даже нежно — но без сантиментов.
— Осторожно, художница, — сказал он, и я почему-то не нашла, что ответить.
Он подвёл меня к машине. Сам открыл дверь, дождался, пока я устроюсь, и только потом закрыл её. Всё было так просто, будто он делал это сто раз.
Он сел за руль, не спеша, как будто весь вечер уже был под контролем. Не знаю, был ли — но ощущение такое точно создавалось.
— Значит, любишь экстрим? — спросил он, заводя машину.
— Только если с красивым видом, — сказала я, скрестив ноги и поправив подол платья. — И с человеком, у которого есть чувство юмора.
Он усмехнулся.
— А если у него есть чувство ритма, но нет чувства меры?
— Тогда мы, возможно, подружимся.
Машина мягко тронулась с места и почти сразу начала забираться в гору. Пейзаж за окном сменялся с каждым поворотом — старые сосны, обрывистые скалы, низкие каменные дома... А где-то далеко внизу таяло море — голубое, густое, бесконечное. Я пригляделась: горизонт всё дальше, как будто мы и правда взбираемся к краю чего-то неизвестного.
— Красиво? — спросил он, не глядя на меня.
— Да. Но немного страшно.
— Это хорошее сочетание. Такие вещи запоминаются.
Я посмотрела на него. Свет падал ему на скулу, и было видно, как напряжена линия его челюсти, когда он сосредоточен. Но глаза — глаза были живыми. Слишком живыми, чтобы всё это было просто ужином.
— А ты сам боишься высоты? — спросила я.
— Только когда чувствую, что могу упасть.
— А когда чувствуешь, что можешь подняться?
Он повернул ко мне голову.
— Тогда, Вивьен, я приглашаю на ужин.
И снова тишина в машине, но уже совсем другая — не напряжённая, а как будто согревающая изнутри. Флирт перестал быть игрой, стал чем-то... с подтекстом. Нам обоим хотелось знать: кто этот человек рядом?
Когда он свернул с главной дороги, асфальт под колёсами стал шероховатым, с редкими выбоинами. Машина медленно, почти торжественно, ползла по узкому серпантину. Мы поднимались всё выше, и вдруг я заметила: теперь небо — прямо перед нами, а море — уже где-то далеко внизу, в расфокусе. Как будто его кто-то намеренно отодвинул, чтобы оно не мешало нам.
— Рауль... ты же не собираешься парковаться на краю? — спросила я, уловив в голосе лёгкий смех.
— Парковаться — нет. Но остановиться — вполне, — ответил он спокойно, не отпуская руль.
Через пару минут показалась каменная арка, густо обвитая зеленью и подсвеченная тёплыми фонариками. За ней открылся внутренний дворик ресторана, расположенного прямо на склоне скалы. На краю — столики. За ними — только перила и бездонный синий провал.
Рауль припарковался у самой арки, заглушил мотор и, не торопясь, вышел из машины. Обошёл, открыл мне дверь, протянул руку. Я вложила свою — и снова то ощущение, будто электричество на коже.
— Добро пожаловать туда, где даже страх красиво оформлен, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.
Я улыбнулась и кивнула. Да, он чертовски умеет играть с пространством. С моментами. С настроением.
Мы прошли по каменной дорожке, и официант вежливо кивнул нам, когда Рауль сказал ему что-то на английском. Я мысленно удивилась, что он переключился с итальянского — как будто хотел что-то скрыть, или просто держал официанта в тонусе. Но не стала спрашивать. Вечер только начинался.
Он провёл нас к самому краю террасы, к столику, за которым чувствовалось: дальше только небо и море.
Я села, и в ту же секунду у меня сжалось внутри.
Внизу, далеко подо мной, бушевало море — тяжёлое, синее, пенное. Оно с глухим рёвом билось о скалы, раскалываясь на тысячи белых капель, которые исчезали ещё до того, как долетали до поверхности. Я почувствовала, как у меня пересохло в горле.
— Всё хорошо? — голос Рауля был спокойным, чуть ироничным.
— Да, — выдохнула я, пытаясь перевести взгляд на стол, на приборы, на что угодно, кроме той бездны. — Просто... сердце немного быстрее бьётся, чем обычно.
Я перевела на него взгляд. Он сидел напротив, непринуждённо, как будто обедал здесь каждый вечер. Свет от свечи на столе отражался в его глазах, делая их ещё глубже, темнее.
— Не думала, что когда-нибудь встречу человека, который так уверенно садит меня за столик на краю скалы, — сказала я, усмехаясь.
Он поднял бокал, чуть приподняв бровь:
— За тех, кто не боится смотреть вниз.
Еда появилась быстро — официанты двигались почти незаметно, будто не касались земли. Тарелки были как с картинок: изящные, ароматные, вызывающие моментальное желание отложить разговор и просто есть.
На моей — паста с креветками и лимонным соусом, украшенная свежей зеленью и тончайшими лепестками чего-то фиолетового. На его — стейк, идеально прожаренный, с розмарином и маленьким картофелем в масле.
Запах стоил того, чтобы на секунду забыть, кто сидит напротив.
Я отставила бокал, положила вилку на край тарелки. Лёгкий ветер с моря то и дело играл с моими волосами, а небо медленно темнело, выгорая в глубокий синий. Я посмотрела на Рауля, который снова куда-то задумчиво уставился, будто проверяя прочность горизонта.
— Ты давно в Леричи? — спросила я, сделав вид, что это чисто вежливый интерес, а не моё отчаянное желание знать хоть что-то конкретное о нём.
Он повернул ко мне голову, и уголки его губ чуть дрогнули.
— С прошлого сентября. Приехал на пару недель, остался почти на год.
— Затянуло?
— Море делает с людьми странные вещи. — Он приподнял бровь. — Как и ты, я думаю.
Я скосила взгляд, чуть усмехнулась.
— И чем ты занимаешься? Или это тайна, окутанная дымкой загадок?
Рауль посмотрел в сторону официанта, кивнул, как будто собирался что-то сказать, но потом ответил просто:
— Работаю удалённо. Компьютер, цифры, схемы, бумаги. Всё скучно, не переживай — ты ничего не пропустила.
— Звучит подозрительно расплывчато, — сказала я, опершись локтем о стол. — Надеюсь, хотя бы не торговля людьми?
Он усмехнулся. Без тени раздражения.
— Это сейчас популярный вопрос?
— Прости, — я хмыкнула. — Профессиональная деформация — я теперь любую таинственность воспринимаю как потенциальную угрозу.
Рауль наклонился чуть ближе, не меняя выражения лица.
— Тогда тебе точно стоит держаться подальше от меня.
Я поймала его взгляд — он был тёмный, спокойный, но с чем-то искрящимся в глубине. Я снова почувствовала этот странный ток между нами. Ничего определённого, но достаточно, чтобы сердце слегка перескочило удар.
— Очаровательно. Значит, цветы, ужин на краю мира, загадочные фразы... Что дальше? Предложишь подписать отказ от ответственности?
Рауль слегка склонил голову, но глаза при этом не отрывал от моих:
— Только если ты планируешь влюбиться.
Я не сдержала смех.
— Скромность — точно не твоя сильная черта.
— Её у меня вообще никогда не было, — спокойно ответил он, — зато с самоиронией всё в порядке. Ты ведь тоже не из стеснительных, Вивьен Россо. Никто с таким взглядом на мир не пишет картины в полсилы.
Я чуть откинулась назад, бокал в руке, пальцы скользнули по ножке стекла. На секунду между нами повисла лёгкая тишина. Не неловкая — вкусная. С ощущением, что это — не просто флирт, а игра. Где каждый ход подогревает интерес.
— Ну что ж, Рауль, — сказала я, — держаться подальше явно не получится. Придётся выслушать, чем ты там занимаешься, раз устраиваешь такие вечера.
— Я ведь говорил: работаю удалённо, — пожал плечами он. — И, как видишь, иногда весьма эффективно.- подумав немного он снова заговорил.- не хочешь подойти к более экстремальному краю этого ресторана? — спросил Рауль, отставляя бокал и вставая из-за стола.
Я прищурилась.
— Ты же не собираешься сбросить меня с края ради очередной метафоры?
— Это была бы красивая метафора, — ответил он с таким спокойствием, что я не сразу поняла, шутит он или нет. — Но нет. Там рядом смотровая. Ещё выше. Вид — почти как полёт.
Я нехотя оторвалась от кресла — не потому, что не хотелось идти, а потому что снова почувствовала: рядом с ним я как будто в постоянной игре на грани. Не знаешь, на каком шаге потеряешь равновесие.
Мы подошли к ограждённой площадке. Ветер стал сильнее, волосы взбились в лёгкий беспорядок, платье прижималось к телу. Под нами — скалы, пена волн, бездна, в которую хотелось прыгнуть — не от отчаяния, а от внутренней свободы.
— Ну что,? - произнес он, стоя чуть позади,
— Пугающе красиво, — ответила я. — Почти как ты.
Он усмехнулся.
— Только почти?
— Не преувеличивай. Ты просто идёшь в комплекте с хорошим освещением и дорогим костюмом.
— А ты — с завидной дерзостью и ароматом ванили, — парировал он, — не думал, что эти вещи совместимы, пока не встретил тебя.
Я закатила глаза, но не сдержала улыбки.
Он был острым — в словах, в взгляде. Но не колючим. Скорее... поддразнивающим. И в этом было что-то странно притягательное.
Лёгкий аккорд фортепиано пронёсся над вечерним шумом. Кто-то на террасе включил живую музыку — и она, мягкая, чуть джазовая, будто растворилась в солёном воздухе и мягком свете фонарей. С первыми нотами Рауль обернулся ко мне, слегка склонив голову.
— Танцуешь?
Я подняла бровь.
— Здесь? Ты уверен, что пол не обрушится?
— Если обрушится — у нас будет по-настоящему запоминающийся вечер.
Он протянул мне руку, и, не давая себе времени на размышления, я вложила свою в его.
Он притянул меня ближе, не спеша. Двигался медленно, сдержанно, будто знал каждую паузу в музыке и умел двигаться в ней, как по воде. Его ладонь легла мне на талию, другая — обвила мои пальцы. Мы скользили почти неслышно — как будто не танцевали, а плыли.
Мои ноги сами подстраивались под его шаг, тело — под ритм. Было тепло, но не от погоды — от него. От того, как его дыхание совпадало с моим. От взгляда, который он не отводил. От того, как его пальцы чуть сильнее сжали мои, когда я случайно сделала полшага назад.
— Ты хорошо танцуешь, — сказала я, чтобы разбавить тишину. Голос звучал тише, чем я хотела.
— У меня не было выбора, — ответил он. — Иногда единственный способ не взорваться — двигаться.
— Красиво сказано.
— Красиво прожито, — поправил он.
Я подняла взгляд — прямо в его глаза. Темные, как чёрный кофе, с отблеском чего-то более тёплого. Пьянящего. Как коньяк. И в этом взгляде было что-то, что трудно было не заметить — спокойствие, сила и... одиночество. Глубокое, не выставленное напоказ.
Между нами почти не осталось расстояния. Только музыка.
— Жаль только, что ты уезжаешь, — сказала я, будто между делом. Но это было не между делом. Это было внутри, ближе к груди, к тем местам, где обычно прячутся мысли, которые не произносят вслух.
Рауль чуть отстранился, но продолжал двигаться, будто ни к чему не привязываясь.
— Уезжаю? — переспросил он спокойно, чуть выгнув бровь. — А с чего ты это взяла?
— Фабио сказал, что ты, кажется, скоро покидаешь Леричи. — Я пожала плечами, делая вид, что мне всё равно
Он усмехнулся — почти беззвучно, но уголки губ дрогнули.
— Фабио — ходячая антенна. Половину он додумывает, остальное приукрашивает.
Я посмотрела на него с прищуром, чуть наклоняя голову.
— Значит, не уезжаешь?
Рауль на секунду задержал взгляд, затем повернул голову к морю, будто думал вслух:
— Я уеду. Когда всё, что надо, будет завершено. Я не из тех, кто оставляет начатое незавершённым.
— Интригующе. — Я улыбнулась, но в груди что-то мягко ёкнуло.
— Только не спрашивай, что именно я начал, — добавил он. — Сам пока не решил.
— Слишком поздно, — прошептала я, а он услышал. Конечно услышал.
— Тогда придётся тебе остаться, чтобы узнать, — ответил он, и в голосе была лёгкая тень смеха, но глаза говорили другое. Глубже. Тише. Настоящее.
Музыка подходила к концу. Мы всё ещё двигались, не отпуская друг друга. И я впервые за долгое время не хотела, чтобы вечер заканчивался.
Когда мы вернулись к столу, я попыталась отвлечь себя бокалом вина. Но моё сердце всё ещё танцевало, как будто музыка не закончилась. Рауль был рядом — спокойный, собранный.
На парковку подъехал автомобиль. Не просто автомобиль — тёмный, блестящий, словно только что сошедший с обложки журнала. Mercedes с иностранными номерами.
Рауль посмотрел туда мельком — и застыл.
— Что-то не так? — спросила я, замечая, как он слегка напряг плечи.
— Не ожидал увидеть здесь кое-кого, — коротко ответил он, и в голосе мелькнуло что-то неуловимое.
Из машины вышел мужчина. Высокий, уверенный, в лёгкой рубашке и дорогих солнцезащитных очках. Он окинул ресторан взглядом, заметил Рауля — и направился прямо к нам.
— Рафаэль! — крикнул он, на итальянском, но с акцентом. — Не думал, что поймаю тебя здесь. Мы как раз с виллы...
Рауль... отозвался.
Я резко повернулась к нему.
Рафаэль?
Он спокойно поднялся, извиняясь:
— Я на минуту.
И ушёл с мужчиной немного в сторону, где они заговорили быстро и активно. Тот что-то показывал на телефоне, Рауль — или Рафаэль? — сдержанно кивал, один раз даже чуть сжал кулаки, будто держал раздражение в узде.
Я сидела, уставившись на их силуэты. Им было о чём говорить. Что-то, что явно не касалось Леричи, не касалось простого ужина на террасе и уж точно — не касалось меня.
Через пару минут он вернулся. В лице снова спокойствие, даже лёгкость, как будто ничего не случилось.
— Всё в порядке? — спросила я, надеясь, что голос не выдаёт замешательства.
Он уселся обратно, отпив немного воды.
— Да. Появился один старый знакомый, не мог не поздороваться.
— А почему он назвал тебя Рафаэлем?
Рауль... Рафаэль... кто он?
Он слегка склонил голову, будто удивлённо, и спокойно сказал:
— Тебе показалось.
Я вскинула бровь.
— Серьёзно?
Он посмотрел на меня прямо, не моргнув:
— Совершенно серьёзно.
Я замолчала. Не потому, что поверила. А потому, что почувствовала — сейчас он не скажет больше ни слова. Или скажет что-то совсем не то, что я хочу услышать.
И вдруг я поняла, что вечер подходит к концу, но ни один из вопросов, которые у меня были, не получил ответа. Зато появилось ещё больше новых.
Назад Мы ехали в тишине. Машина мягко скользила по дороге, будто берегла этот вечер от лишнего шума. В окна лился ветер с моря, тёплый, с привкусом соли. Где-то позади остался ресторан, та самая терраса, скалы, бокалы, музыка. А я — теперь уже точно не знала, кто сидит рядом со мной.
Рауль держал руль одной рукой, уверенно, спокойно. Свет от фар скользил по изгибам дороги. Он молчал. И я тоже.
В голове крутились слова: Рафаэль. Не показалось. Не могло показаться.
— Ты всегда так ловко уходишь от ответов? — всё-таки не выдержала я.
Он усмехнулся краем губ, не отрывая взгляда от дороги.
— Нет. Иногда я просто не хочу, чтобы ответы всё испортили.
— Тогда ты — либо загадка, либо ловкий манипулятор.
— Может быть, и то, и другое, — ответил он так легко, что у меня по коже прошла дрожь. — Но ты ведь всё равно продолжаешь спрашивать.
Я посмотрела в окно. Фонари редели, дорога становилась уже. Мы приближались к Леричи.
— Просто хочу понимать, кто передо мной.
Он перевёл взгляд на меня, на секунду задержался.
— А если я сам пока не решил? Вивьен я хочу рассказать больше, но нужно немного времени.
Ответ повис между нами. Я вдруг почувствовала, как острое желание узнать его сильнее обычного любопытства. И это было опаснее.
Машина замедлилась у моего дома. Рауль вышел первым, обошёл машину и открыл мне дверь. Я вылезла, стараясь не споткнуться на каблуках.
— Спасибо за вечер, — сказала я, глядя ему в глаза.
— Это ещё не вечер, — тихо сказал он, и вдруг подался ближе, но не поцеловал — просто задержался, как будто что-то решал внутри себя.
— Спокойной ночи, Вивьен.
Я кивнула, обернулась, поднялась по ступенькам. Когда закрыла за собой дверь, сердце стучало громче, чем мотор его машины. Я подошла к окну и успела увидеть, как белый Porsche мягко исчезает в темноте.
Рауль. Рафаэль.
И ни одного ответа.