Глава XX
(Аделина)
Следующие дни превратились в кошмарный сюрреализм. Университет стал полем боя, где каждое утро я надевала броню из безразличия, но каждый взгляд и шепот пробивали ее, оставляя кровоточащие раны.
На лекциях по психологии, где мы разбирали механизмы травли и ее последствия, я сидела как на иголках. Преподаватель, доктор Рейнхардт, с сочувствием поглядывал в мою сторону, словно зная, что я переживаю. Ирония ситуации была невыносима: я изучала то, что со мной происходило в режиме реального времени.
В один из дней на паре по социальной психологии мы разбирали кейс о влиянии общественного мнения на самооценку. Доктор Рейнхардт попросил поделиться личным опытом. Я почувствовала, как кровь прилила к лицу. Все взгляды в аудитории были устремлены на меня.
— Кто-нибудь сталкивался с ситуацией, когда общественное мнение влияло на ваше восприятие себя? — спросил он, и в его голосе я уловила намек на поддержку.
Я молчала, опустив глаза. Кто-то из задних рядов хихикнул. Я почувствовала, как внутри все сжалось в комок.
В другой раз, в кафе, когда я пыталась хоть немного расслабиться с чашкой кофе, ко мне подошла Молли. Она была в короткой джинсовой юбке, обтягивающей черной майке и высоких сапогах на шнуровке. Ее лицо было раскрашено боевым макияжем, словно она собиралась на вечеринку.
— 215 —
— Ну что, как успехи, психолог? — процедила она сквозь зубы, сверля меня взглядом. — Все еще пытаешься изображать невинность?
Гнев вспыхнул внутри меня, но промолчала, глядя в свою чашку.
— Знаешь, — продолжила Молли, наклоняясь ближе, — Эйден сказал, что ты была очень хороша в постели. Он даже добавил, что ты умеешь делать такое, о чем другие девушки только мечтают.
Я почувствовала, как щеки вспыхнули. Хотелось провалиться сквозь землю.
— Оставь меня в покое, — прошептала я, стараясь не смотреть ей в глаза.
Молли презрительно усмехнулась и ушла, покачивая бедрами. Я осталась сидеть одна, чувствуя себя грязной и униженной.
Самое страшное было то, что, несмотря на все унижения и боль, я все еще чувствовала болезненное влечение к Эйдену. Это была какая-то извращенная форма привязанности, смесь ненависти и страсти. Я знала, что он причиняет мне боль, что он разрушает мою жизнь, но не могла выкинуть его из головы. Его образ преследовал меня во сне и наяву.
Однажды вечером, возвращаясь домой после занятий, я увидела Эйдена, стоящего у входа в какого-то общежития. Он был одет в черную кожаную куртку, обтягивающие джинсы и грубые ботинки. Его темные волосы были взъерошены, а в глазах горел безумный огонь.
Хотела пройти мимо, но он схватил меня за руку.
— Аделина, нам нужно поговорить, — сказал он хриплым голосом.
Попыталась вырваться, но он держал меня крепко.
— Отпусти меня, Эйден.
— 216 —
— Нет, выслушай меня. Я знаю, что поступил неправильно. Я был дураком.
Я посмотрела на него с недоверием.
— Ты думаешь, я поверю тебе? Ты разрушил мою жизнь!
— Я знаю. И я хочу это исправить. Дай мне шанс.
Я молчала, глядя в его глаза. В них я видела что-то похожее на раскаяние, но и что-то еще – темную, опасную страсть.
— Я не знаю, что сказать, — прошептала я.
Эйден притянул меня к себе и поцеловал. Его губы были грубыми и требовательными. Я попыталась оттолкнуть его, но не смогла. Его поцелуй был как наркотик – болезненный, но неотразимый.
В этот момент мимо проходила группа студентов. Они остановились и уставились на нас. Я почувствовала, как щеки вспыхнули.
Эйден оторвался от меня и усмехнулся.
— Ну что, Аделина, все еще хочешь быть психологом? Или тебе больше нравится быть моей шлюхой?
С этими словами он отпустил меня и ушел, оставив меня стоять посреди улицы, оплеванной и униженной. Я почувствовала, как мир вокруг меня рушится. Я не знала, что делать дальше. Куда бежать? Кому верить?
Я понимала, что мне нужна помощь. Иначе я просто не выживу в этом кошмаре. Но где ее искать?
— 217 —
***
(Эйден)
Я смотрел, как она стоит, словно под дождем, хотя небо было чистым. Видел, как плечи ее дрожат, но не от холода. От меня. Отвратительно. Но именно этого я и добивался, верно? Разрушить ее, растоптать эту ее невинность, эту ее уверенность, которая так меня бесила.
Внутри что-то скребло. То самое чувство, которое я старался заглушить алкоголем, музыкой, случайными связями. Чувство вины? Нет. Это была злость. Злость на нее, на себя, на весь мир, который казался таким фальшивым и пустым.
Запрыгнул в свою машину, взревел мотором и сорвался с места, оставив ее одну на улице. До дома доехал как в бреду, давя на газ, обгоняя всех, кто попадался на пути. Адреналин бил в кровь, смешиваясь с алкоголем, делая мир еще более размытым и нереальным.
Дома я первым делом схватился за бутылку виски. Пил прямо из горла, не чувствуя вкуса. Нужно было заглушить этот внутренний голос, который шептал ее имя, который обвинял меня.
Включил музыку на полную громкость, стараясь перекричать свои мысли. Танцевал, как безумный, размахивая руками, пока не почувствовал, что задыхаюсь. Рухнул на диван, уставившись в потолок.
Зачем я это делаю? Зачем мучаю ее? Зачем мучаю себя? Я не знал ответа. Все, что я знал, это то, что мне нужно было остановиться. Но я не мог. Это было как зависимость. Болезненная, разрушительная, но неотвратимая.
Я взял телефон и открыл ее страницу в соцсетях. Смотрел на ее фотографии, на ее улыбку, которая казалась такой далекой и невозможной. Нажал кнопку «удалить из друзей». И сразу же пожалел.
— 218 —
Удалил приложение, бросил телефон в стену. Он разлетелся на куски, но мне было все равно. Я просто хотел, чтобы она исчезла. Исчезла из моей жизни, из моей головы, из моего сердца.
Но она не исчезала. Она была там, внутри меня, как заноза, которая постоянно напоминала о моей никчемности. Хотелось её тр**уть и…
***
(Аделина)
Следующие дни превратились в выживание. Я перестала ходить в кафе, старалась избегать людных мест. В университете я чувствовала себя невидимкой, но при этом все взгляды были прикованы ко мне.
На лекциях я сидела в самом углу, стараясь не привлекать внимания. Доктор Рейнхардт больше не смотрел на меня с сочувствием. Он просто читал лекции, как будто ничего не произошло.
Может быть, он думал, что я сама виновата?
С Молли я больше не сталкивалась, но ее подружки периодически бросали в мою сторону ядовитые взгляды и шептали что-то за спиной. Я старалась не обращать внимания, но это было тяжело. Самым сложным было справиться с внутренним голосом, который твердил, что я ничтожество, что я заслуживаю всего этого. Что Эйден прав, и я всего лишь его шлюха.
Однажды после занятий я осталась в библиотеке допоздна, пытаясь написать эссе по социальной психологии. Тема была «Влияние травли на психическое здоровье». Ирония судьбы просто зашкаливала.
— 219 —
Я чувствовала, как слезы подступают к глазам. Не могла больше сдерживаться. Выбежала из библиотеки и направилась в ближайший парк.
Села на скамейку под старым дубом и разрыдалась. Плакала долго и безутешно, пока не почувствовала, что совсем обессилела.
Внезапно почувствовала, как кто-то садится рядом. Подняла глаза и увидела перед собой профессора Рейнхардта.
— Аделина, — сказал он мягко. — Я давно хотел с тобой поговорить.
Я отвернулась, не желая смотреть ему в глаза.
— Не нужно, профессор. Все в порядке.
— Нет, не в порядке. Я вижу, как тебе тяжело. И я знаю, что ты переживаешь.
Я молчала, не зная, что ответить.
— Я сам когда-то пережил травлю, — продолжил он. — Знаю, как это тяжело. Но ты должна знать, что ты не одна. И что ты справишься.
Посмотрела на него с удивлением. Не ожидала услышать такое от него.
— Я не знаю, что делать, — прошептала я. — Я просто хочу, чтобы все это закончилось.
— Это закончится, Аделина. Но тебе нужно быть сильной. И тебе нужна помощь.
Профессор Рейнхардт рассказал мне о психологической службе, которая работает при университете. Предложил свою помощь в учебе. Сказал, что готов выслушать меня в любое время.
Я слушала его и чувствовала, как внутри меня зарождается слабая надежда.
— 220 —
Может быть, все не так безнадежно? Может быть, я смогу справиться со всем этим?
Решила обратиться в психологическую службу. И начать бороться за свою жизнь. За свою душу.
***
(Эйден)
Проснулся с дикой головной болью. Осколки телефона валялись по всей комнате. От вчерашнего безумия остался лишь пустой взгляд и ощущение тошноты.
Ненавидел себя. Ненавидел свою слабость, свою жестокость, свою неспособность контролировать свои эмоции.
Вылез из постели и пошел в душ. Вода лилась на меня, смывая грязь и похмелье. Но она не могла смыть чувство вины, которое въелось в мою кожу.
Я должен был что-то сделать. Что-то, чтобы искупить свою вину. Что-то, чтобы помочь ей.
Пошел в университет, надеясь увидеть ее. Хотел извиниться, хотел сказать, что был не прав.
Но ее нигде не было. Я спрашивал у ее одногруппников, но они отводили глаза и говорили, что не знают, где она.
Тогда я решил пойти к профессору Рейнхардту. Знал, что он к ней хорошо относится. Может быть, он что-то знает.
Я нашел его в кабинете. Он сидел за столом и что-то писал.
— Профессор Рейнхардт, — сказал я. — Мне нужно с вами поговорить.
— 221 —
Он поднял голову и посмотрел на меня с презрением.
— Я знаю, зачем вы пришли, мистер Смит. И я не хочу с вами разговаривать.
— Пожалуйста, выслушайте меня. Я хочу помочь Аделине.
— Помочь? Вы уже достаточно ей помогли. Вы разрушили ее жизнь.
— Я знаю. И я хочу это исправить.
Профессор Рейнхардт вздохнул.
— Я не верю вам, мистер Смит. Но если вы действительно хотите помочь, оставьте ее в покое. Не приближайтесь к ней. Не звоните ей. Не пишите ей. Просто исчезните из ее жизни. Это будет лучшая помощь, которую вы можете ей оказать.
Я молчал, чувствуя, как внутри все сжимается в комок.
— Но я люблю ее, — прошептал я.
Профессор Рейнхардт усмехнулся.
— Любовь? Вы не знаете, что такое любовь. Вы знаете только, как причинять боль.
С этими словами он отвернулся от меня и продолжил писать. Я стоял в его кабинете, чувствуя себя самым ничтожным человеком на земле.
Понимал, что он прав. Я не заслуживаю ее. Я должен оставить ее в покое.
Но как я могу это сделать? Как я могу жить без нее?
Я не знал. Но я знал, что должен попытаться. Ради нее.
— 222 —
***
(Аделина)
После консультации с психологом я почувствовала небольшое облегчение. Но страх все еще преследовал меня. Возвращаясь домой, я заметила его. Эйден стоял возле моего подъезда, опустив голову. Сердце бешено заколотилось. Что ему нужно?
— Зачем ты здесь? А? Эйден… — голос дрожал, несмотря на все мои попытки казаться сильной.
— Я не могу без тебя, да знаю, веду с тобой как полное дерьмо, также вел себя после смерти матери. Да и сейчас ничего не изменилось. Аделина… — он поднял голову, и я увидела в его глазах искреннее отчаяние.
— Эйден, Господи, зачем ты это делаешь? — сквозь слезы сказала я. — Ты ведь знаешь, что ты сделал. Унизил меня перед всеми, назвал шлюхой, которая тра**ется со всеми подряд. Разъебал мою репутацию. И кто ты после этого? Ты полный мудак. А я тебе еще тогда, после первого секса, призналась тебе в любви. А ты вот так ответил мне? — я глотала слезы, не в силах сдержать боль.
Эйден сделал шаг вперед, его лицо исказилось от муки.
— Дай мне последний шанс, куколка, — сказал он, подходя ко мне вплотную, беря мое лицо в свои ладони. Его прикосновение все еще обжигало меня. — Я хочу, чтобы ты была моей девушкой.
Я отшатнулась.
— Я и так твоя, если ты забыл свои слова в лагере.
— Помню… — он провел большим пальцем по моей щеке, стирая слезу. — Обещаю, что завтра слухи о тебе скину, куколка.
— 223 —
Прижалась к его груди и продолжила плакать, чувствуя себя потерянной и сломленной. Его запах, который я так любила, теперь вызывал во мне лишь боль.
— Я ненавижу тебя, — прошептала я, зарываясь лицом в его куртку. — Ты даже представить не можешь, как мне было больно. Чем я это заслужила? Я ведь ничего такого тебе плохого не сделала.
Эйден обнял меня крепче, его тело дрожало. Я чувствовала его вину, его раскаяние. Но достаточно ли этого, чтобы залечить мои раны?
Его руки скользнули под мою куртку, прижимая меня еще сильнее. Он опустил голову и нежно коснулся губами моей шеи. Я вздрогнула.
— Прости меня, Аделина, — прошептал он, его дыхание обжигало мою кожу. — Я сделаю все, чтобы ты простила меня.
Эйден приподнял мое лицо и посмотрел прямо в глаза. Его взгляд был полон боли и мольбы. Я видела в нем того Эйдена, которого когда-то полюбила. Но могла ли я снова довериться ему? Могла ли забыть все, что он натворил?
Он коснулся моих губ своими. Сначала нежно, едва ощутимо. А потом более настойчиво, требуя ответа. Я попыталась отстраниться, но его руки крепко держали меня. Его поцелуй был полон отчаяния, вины и, казалось, искренней любви. Мои губы дрогнули, и я ответила на его поцелуй. В нем было столько всего: боль, гнев, страх, но и нежность, и желание. Нам обоим это было нужно. Нам нужна была эта близость, чтобы понять, что мы чувствуем.
Поцелуй становился всё глубже и отчаяннее, как будто мы тонули друг в друге. Эйден отстранился, жадно глотая воздух.
— Пожалуйста, прости меня.
— 224 —
Он снова впился в мои губы, и на этот раз я ответила без колебаний. Все мои обиды, вся боль на мгновение отступили. Остались только мы, и наше бешеное желание быть вместе. Но как долго это продлится? Смогу ли я забыть все, что было?
Я не знала. Но сейчас, в его объятиях, я чувствовала, что у меня есть шанс. Шанс на исцеление. Шанс на любовь. Я позволила ему вести меня в квартиру, словно во сне. Каждый шаг отдавался гулким эхом в голове, смешиваясь с учащенным сердцебиением. Внутри все боролось: разум кричал об опасности, напоминая о пережитом унижении, а тело предательски тянулось к его прикосновениям, помня тепло и страсть, которые когда-то казались такими искренними.
Дверь захлопнулась за нами, отрезая от внешнего мира. В полумраке прихожей его глаза горели, пожирая меня взглядом. Он медленно приблизился, и я не нашла в себе сил отступить. Он снова целовал – жадно, требовательно, будто пытаясь доказать, что все еще может быть как прежде. И я отвечала, позволяя себе на мгновение забыть обо всем.
Его руки скользнули под мою куртку, расстегивая пуговицы блузки. Ткань упала на пол, и я почувствовала, как по коже пробегают мурашки. Не только от холода, но и от предвкушения. Он целовал мою шею, плечи, спускаясь все ниже. И я стонала, не в силах сдержать чувств.
Мы оказались в спальне. Он смотрел на меня, раздевающуюся, с неподдельным вожделением. Наконец, я осталась в одном белье, чувствуя себя одновременно уязвимой и желанной. Он приблизился и провел кончиками пальцев по моей коже, вызывая дрожь.
— Ты прекрасна, — прошептал он, и в его голосе звучала искренность.
Он снял с себя рубашку, обнажая рельефный торс. Я провела рукой по его груди, чувствуя, как напрягаются мышцы. Мы упали на кровать, переплетаясь руками и ногами.
— 225 —
Поцелуи стали более страстными, требовательными. Он спускался ниже, к моей груди, к животу, вызывая волну наслаждения, которая затопила меня с головой. Я отвечала ему тем же, забывая обо всем на свете.
Его прикосновения обжигали, разжигая внутри огонь. Он вошел в меня медленно, нежно, словно боясь причинить боль. Но боль все равно была – боль от воспоминаний, от предательства, от унижения. И вместе с тем – наслаждение, острое и всепоглощающее.
Мы двигались в унисон, наши тела слились в едином ритме. Каждый толчок отдавался вспышкой света, вытесняя из сознания все посторонние мысли. И вот, когда казалось, что уже невозможно выдержать, наступил пик. Взрыв эмоций, чувств, страсти. Мы замерли, тяжело дыша, прижавшись друг к другу.
Лежа в его объятиях, я чувствовала опустошение. С одной стороны, я получила то, чего так хотела – близость, страсть, ощущение, что я не одна. С другой – я понимала, что это всего лишь иллюзия. Что секс не решит моих проблем, не залечит мои раны. Что мне нужно больше, чем просто физическая близость. Мне нужно доверие, уважение, любовь. Но готова ли я рискнуть снова? Готова ли я поверить ему? Время покажет.
После того, как мы закончили, я чувствовала себя странно. Словно выжатый лимон. Тело расслаблено, но душа в смятении. Эйден лежал рядом, обнимая меня, и казалось, что он правда счастлив. Но я… я не была уверена ни в чем.
— Эйден, — начала я неуверенно, — знаешь, наш универ какой-то странный. За неделю двадцать убийств. Находят тела девушек беззащитных, парней. Мне иногда кажется, что я тоже окажусь на этом месте, как они.
Эйден резко приподнялся на локте, его взгляд стал серьезным.
— 226 —
— Перестань, куколка. Не говори так. Убийцу ищут и найдут. Я не позволю с тобой ничего случиться.
Он обнял меня крепче, словно пытаясь защитить от невидимой угрозы. Я прижалась к нему, чувствуя себя немного спокойнее. Но тревога все равно не отпускала.
— Я просто… мне страшно, — прошептала я.
— Я знаю, — ответил он тихо. — Я буду рядом. Обещаю.
Несколько дней мы провели вместе, почти не разлучаясь. Эйден старался окружить меня заботой и вниманием. Он забирал меня после занятий, заказывал ужин, смотрел со мной мои любимые фильмы.
Однажды вечером, когда мы сидели на диване, обнявшись, Эйден достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Мое сердце забилось быстрее.
— Аделина, — начал он, глядя мне в глаза, — я знаю, что совершил много ошибок. Я причинил тебе боль. Но я хочу все исправить. Я хочу быть тем, кто будет заботиться о тебе, защищать тебя, любить тебя. Позволь мне доказать тебе, что я изменился.
Он открыл коробочку, и я увидела красивое серебряное колечко с маленьким бриллиантом.
— Это… это обручальное кольцо? — прошептала я, не веря своим ушам.
Эйден улыбнулся.
— Нет, это не обручальное кольцо, — сказал он. — Это просто обещание. Обещание, что я буду стараться каждый день быть лучше для тебя. Обещание, что я никогда больше не причиню тебе боль. Обещание, что я всегда буду рядом.
Он взял мою руку и надел колечко на палец. Оно подошло идеально.
— 227 —
— Ты будешь моей девушкой, Аделина? — спросил он.
Я смотрела на него, и слезы навернулись на глаза. В его глазах я видела искренность, раскаяние и надежду. Я не знала, что ждет нас в будущем. Но я знала, что хочу дать ему шанс. Шанс на искупление. Шанс на любовь. Возможно, я дура.
— Да, Эйден, — ответила я. — Я буду твоей девушкой.
Он обнял меня крепко-крепко, и я почувствовала, как все мои страхи и сомнения на мгновение отступают. В этот момент я была счастлива. И я надеялась, что это счастье продлится долго.
Мы стали проводить больше времени вместе, гуляли по городу, ходили в кино, устраивали пикники в парке. Эйден рассказывал мне о своем детстве, о своей матери, о своих мечтах. Я узнавала его с другой стороны, с той, которую раньше не видела.
Однажды, когда мы гуляли по ночному городу, Эйден остановился и взял меня за руку.
— Знаешь, куколка, — сказал он, — я раньше думал, что любовь – это слабость. Что нужно быть сильным и независимым. Но теперь я понимаю, что любовь – это самая большая сила в мире. Она может исцелить, вдохновить, изменить. И я благодарен тебе за то, что ты показала мне это.
Я улыбнулась.
— Я тоже многому научилась благодаря тебе, Эйден.
Мы стояли, обнявшись, и смотрели на звезды. В этот момент я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Но где-то глубоко внутри меня все еще жила тревога. Тревога за будущее. Тревога за университет, в котором происходили странные убийства.
Я знала, что нам предстоит еще многое пережить. Но я верила, что вместе мы справимся со всем. Потому что у нас была любовь. А любовь, как известно, побеждает все. Наверное…