Глава 5. В плену ночи
Антон не спешил, словно боялся спугнуть хрупкое мгновение. Его пальцы, все еще пропитанные запахом виски, скользили по коже Арсения, оставляя за собой горячие следы. Каждое прикосновение было одновременно нежным и властным, будто он изучал тело впервые, запоминая каждую реакцию.
Арсений закинул голову назад, когда губы Антона опустились на ключицу, оставляя влажный след. Он чувствовал, как его собственное дыхание сбивается, как кровь гудит в висках, пульсируя в такт каждому движению. Руки Антона, уверенные и настойчивые, уже освободили его от брюк, и теперь ткань белья казалась невыносимо грубой на фоне жара, разливающегося по телу.
Антон приподнялся, на мгновение оторвавшись, чтобы сбросить собственную рубашку. В полумраке его силуэт казался резким, угловатым — плечи, покрытые шрамами, напряженные мышцы живота. Арсений машинально потянулся к нему, пальцы скользнули по ребрам, ощущая под кожей ровный, учащенный стук сердца.
Потом Антон наклонился снова, и на этот раз его ладонь закрыла запястье Арсения, прижимая к матрасу. Второй рукой он медленно стянул с него белье, обнажая кожу, уже покрытую легкой дрожью. Арсений напрягся, когда пальцы Антона обхватили его, скользнули вдоль длины, заставив выгнуться.
— Ты так реагируешь, будто никто до меня к тебе не прикасался, — прошептал Антон, и в его голосе прозвучало что-то похожее на удивление.
Арсений не ответил. Он не мог. Мысли спутались, растворились в густом тумане желания. Единственное, что оставалось реальным — это вес чужого тела, прижимающего его к матрасу, горячее дыхание на шее, медленные, уверенные движения руки.
Антон отпустил его запястье, и теперь обе его ладони скользили по бедрам Арсения, раздвигая их, прижимая сильнее. Он наклонился, и губы вновь нашли его шею, но теперь поцелуи стали жестче, почти болезненными. Арсений вцепился в простыни, когда острые зубы впились в кожу у ключицы, оставляя метку.
Где-то вдалеке, за дверью, раздался смех — может быть, гости, может быть, просто звон в ушах. Но звук потерялся, когда Антон потянулся к тумбочке, доставая презерватив и маленький флакон.
Арсений видел, как его пальцы блестят в темноте, смазанные, скользкие. Он зажмурился, когда Антон вернулся к нему, прижимаясь всем телом, и губы вновь нашли его рот, заглушая любой возможный протест.
И потом — только жар, только боль, только нарастающее давление, заставляющее тело выгибаться. Арсений впился пальцами в плечи Антона, чувствуя, как его собственные мышцы напрягаются, сопротивляются, а потом — сдаются.
Антон дышал тяжело, прерывисто, его движения становились резче, менее точными. Он прижал лоб к плечу Арсения, и в этот момент казалось, что все — и город за окном, и свадьба, и прошлое — просто исчезло.
Осталось только это.
Только они.
Только ночь.