Без названия, часть 8
Прогресс, Пиксельные Укусы и Странно Теплый Глюк
(Мысли Арлетты)
Рука. У меня есть рука. Черная, контурная, немного размытая по краям, как плохо прорисованный эскиз, но... МОЯ. Я могу шевелить пальцами! Сжимать кулак! Мысленно показывать фигу Сайласу, когда он слишком уж занудно анализирует мой «прогресс» (что, впрочем, случается постоянно). Это невероятно. После вечности в роли статичного многоточия это... свобода. Пусть и в пределах одного пальчато-розочного апгрейда.
Мы шли по виртуальному лесу, который после поляны позора казался менее враждебным. Сайлас двигался впереди с привычной грацией хищника, сканируя окрестности. Но что-то было... иначе.
Раньше он просто был. Как камень. Красивый, функциональный камень, которым при случае можно было разбить витрину. Теперь... я ловлю моменты. Когда он оборачивается, чтобы проверить, следую ли я. Его взгляд скользит не только по моему новому придатку (руке, Арлетта, это РУКА!), но и задерживается на том месте, где должен быть мой взгляд. И... черт возьми, я клянусь, уголок его рта иногда дергается. Почти неуловимо. Как будто пробует новую функцию – «улыбка». Особенно когда я мысленно ворчу на его логические заключения.
«Цель квеста номер два – высвобождение негатива через агрессию к объекту, символизирующему источник раздражения в реальной жизни, – вещал он, отодвигая ветку пиксельного куста. – Тестер Борис упоминал «злого робота-пылесоса». Вероятность найти его в лесном биоме низка. Более реалистично – глючный источник света. Фонарь. Или искрящаяся панель управления, если мы найдем структуру техногенного типа».
*Искрящаяся панель... Аллергия на электричество... Да, это оно. Представь, что эта панель – старый злобный системник моего школьного кабинета информатики, из-за которого я чуть не сдохла в 9 классе. Ох, ненавижу.*
«Согласна, – мысленно кивнула я (моя рука синхронно сжалась в кулак). – Ищи искры. Много искр. Я готова выпустить пар. Годами копившийся, проклятый пар!»
Квест №2: Битва с Воплощением Дерьмового Дня (он же Злобный Фонарь)
Мы нашли его на опушке. Старый, покосившийся уличный фонарь. Один из его стеклянных «глаз» был разбит, из-под козырька выползали мерцающие пиксельные искры, а сам он издавал тихое, зловещее гудение – «Бзззз-кххх...». Надпись гласила: «Неисправный Фонарь (Глючный)».
Идеально. Он даже звучит как тот противный монитор в кабинете информатики.
«Объект обнаружен, – констатировал Сайлас. – Уровень угрозы: минимальный. Но психосимволический потенциал высок. Атакуй, Арлетта».
Атакуй. Легко сказать. Я же все еще парящий комок с рукой и розой! Как?! Мысленно кидать в него камни?
«Эм... как именно?» – мысленно спросила я, неловко махнув своей новой конечностью в сторону фонаря.
Сайлас задумался на секунду. «Психоэмоциональная атака. Сосредоточься на объекте. Визуализируй его как источник своей фобии/раздражения. Выпусти накопленный гнев вербально или... ментально-энергетически. Если твой статус позволяет генерировать условные «эманации»...»
Эма...что? Откуда он таких терминов понабрался? Скачал последнее обновление?
Вербально?! Мысленно орать на фонарь? Это же еще позорнее, чем танец!
Но гул фонаря становился громче: «БЗЗЗЗ-КХХХ!». Искры сыпались чаще. Воспоминания нахлынули: боль в висках, тошнота, насмешки одноклассников, ощущение собственной ущербности... Ярче, чем виртуальные искры.
Вот ты... кусок пиксельного дерьма! Ты и твои собратья испортили мне жизнь! Из-за вас я как прокаженная! Не могла в кино, не могла с друзьями нормально погулять, не могла... жить! Ты думаешь, ты тут такой важный, искришь?! Да я тебя... Я ТЕБЯ!..
Я не просто мысленно кричала. Я воплотила ярость. Вся моя чёрная дымка сжалась, потом резко расширилась, как взрывная волна. Моя новая рука инстинктивно выбросилась вперед, пальцы растопырились, как когти. Лепесток на груди загорелся чёрным огнем (иллюзорным, но эффектным).
«ЗАТКНИСЬ!» – мысленный рёв вырвался таким мощным импульсом, что фонарь... затрещал! Его гудение сменилось на паническое: «Пип-пип-кхх!» Одна из искр отлетела и погасла в воздухе.
Да! Получилось!
Я «наступала» мысленно, изливая на фонарь всю свою многолетнюю фрустрацию. Каждую боль, каждую насмешку, каждое «ой, извини, у меня телефон зазвонил», из-за которого мне приходилось убегать. Я «кричала» о несправедливости, о желании быть нормальной, о том, как ненавижу этот гул, эти искры, этот страх... Что там греха таить, я даже рыдала!
КР-Р-РАХ!
Фонарь не выдержал. Его стекло окончательно треснуло, свет погас, и он затих, испуская последние клубы пиксельного дыма. Я «стояла», тяжело «дыша» (мысленно), моя рука дрожала, а лепесток медленно затухал.
Прогресс! На этот раз не заставил себя ждать. Там, где была просто чёрная дымка лица, проступили... очертания. Глаза? Нос? Рот? Пока еще очень условно, как детский набросок углем. Но это было ЛИЦО! Мое лицо! Я могла чувствовать, как мысленно открываю «рот» от изумления.
«Невероятно, – прозвучал голос Сайласа. Но не спокойный аналитический. В нём была... хрипотца? – Эмоциональный выплеск вызвал существенную перезапись визуальных параметров. Ты...»
Он не закончил. Он смотрел на моё новое, размытое, но присутствующее лицо. И выражение его собственного лица... Это было нечто новое. Не анализ. Не научный интерес. Его глаза были широко раскрыты, брови приподняты, губы слегка приоткрыты. Он выглядел... потрясенным. По-настоящему. Как человек, увидевший что-то невероятное. И в его глазах... горел тот самый огонёк, но теперь он был смешан с чем-то тёплым. С восхищением?
Он... восхищается мной? Из-за того, что я наорала на фонарь?
«Сайлас?» – мысленно позвала я, мои новые «очертания губ» мысленно попытались сложиться в улыбку. Получилось криво, но факт!
Он вздрогнул, словно очнувшись. Его собственное лицо попыталось вернуться к привычной маске невозмутимости, но... не до конца. В уголках глаз остались лучики морщинок от того потрясённого выражения. «Ты... выглядишь иначе, Арлетта. Более... завершённо. Это соответствует цели квеста».
«Завершённо»? Это все, что он может сказать?! После такого взгляда?!
Но я заметила кое-что ещё. Его рука, та самая, детализированная и реальная, непроизвольно поднялась. Словно он хотел... коснуться? Моих новых, размытых черт? Но остановился в сантиметре, пальцы слегка дрогнули. Он сжал кулак и опустил руку.
«Эффективность метода подтверждена, – сказал он, но голос звучал чуть тише обычного. – Остается квест номер три. Но его можно отложить. Ты... потратила много энергии».
Энергии? Он что проявил заботу? Настоящую, не связанную с «прогрессом»?
Неожиданная Развилка: Пиксельные Волки и Защитный Рефлекс
Нам не пришлось долго искать приключений. Из чащи выползли... волки. Ну, как волки. Пиксельные, с квадратными мордами и горящими красными точками глаз. Надписи: «Глючный Волк (Агрессивный)», «Глючный Волк (Очень Агрессивный)». Классика.
Они зарычали низким, цифровым рыком и начали окружать. Сайлас мгновенно принял боевую стойку (откуда он это знал?!), его тело напряглось.
«Аномалии, – произнес он, глядя на волков. – Вероятно, привлечены выбросом энергии от твоего... взаимодействия с фонарем. Будь осторожна, Арлетта. Отойди назад».
Отойди? Куда? Я же парю! И у меня теперь есть рука и почти лицо! Я не просто тень!
Один из волков, «Очень Агрессивный», прыгнул на Сайласа. Тот ловко увернулся, движение было молниеносным, почти нечеловеческим. Но второй волк, «Просто Агрессивный», выбрал цель... меня. Он прыгнул, его пиксельная пасть разинулась, нацеливаясь на мой драгоценный лепесток!
Я мысленно вскрикнула, инстинктивно подняв свою черную руку, чтобы прикрыться. Это было бесполезно.
Но Сайлас... Сайлас увидел. Он только что отбил атаку первого волка, был в полуобороте. Увидел прыжок ко мне. И на его каменном лице мелькнуло нечто... первобытное. Страх? Гнев? Не расчёт, а чистая, неконтролируемая реакция.
«НЕТ!» – его крик прозвучал не просто громко. Он был живым. Насыщенным эмоцией – ужасом за меня.
Он не думал о траектории, о логике. Он просто бросился. Пересёк расстояние между нами за долю секунды, подставив своё тело под удар. Пиксельные клыки впились ему в плечо. Не в виртуальную проекцию, а в его детализированную плоть. Раздался звук рвущегося кода – «ШРРРРК!».
Сайлас даже не вскрикнул от боли. Он просто схватил волка за пиксельную шерсть и с нечеловеческой силой швырнул его в ближайшее дерево. Волк рассыпался в клубе пиксельной пыли. Второго волка он добил каким-то молниеносным ударом ребром ладони в «шею».
Тишина. Только лёгкое шипение от места укуса на его плече. Там зияла рваная «рана» – не кровь, а мерцающие, нестабильные пиксели, как разорванная текстура.
Он стоял ко мне спиной, дыша чуть чаще обычного. Потом медленно обернулся. Его серые глаза искали меня. Не для анализа. Чтобы убедиться, что я цела. И в них... это было невозможно отрицать... был СТРАХ. Настоящий, животный страх. За меня. И... облегчение, когда он увидел, что я невредима (ну, кроме морального урона от испуга).
Он... он подставился под волка. За меня. И закричал. От страха. За меня.
«Ты... ты идиот!» – мысленно выдохнула я, моё новое «лицо» мысленно исказилось от смеси ужаса, злости и... чего-то тёплого и щемящего. «Тебя же укусили! Смотри, ты... ты истекаешь кров... Пикселями!»
Я «подплыла» ближе, моя чёрная рука инстинктивно потянулась к его ране, но снова прошла сквозь него. Фантом. Я не могла даже коснуться. Отчаяние сжало моё виртуальное горло.
Сайлас посмотрел на свою «рану», потом на мою протянутую руку. Он поднял свою реальную руку и... осторожно, очень осторожно, прикрыл ею место укуса. Не для лечения. А будто... стыдясь этой уязвимости? Или не понимая, что с этим делать?
«Функциональность не нарушена, – произнес он, но голос дрогнул. Впервые. – Это... просто визуальный глюк. Стабильность ядра не затронута». Но он не смотрел на рану. Он смотрел на меня. На моё новое, размытое лицо, на котором, я надеялась, читались все мои эмоции. Его собственное выражение было... потерянным. Он явно не понимал того вихря, который бушевал в нём. Страх, ярость, облегчение – все это было ново, странно и, вероятно, пугающе для существа, привыкшего к логике.
«Почему?» – мысленно спросила я, не отрывая «взгляда» от его раны. «Зачем ты так сделал? Ты же мог... перезагрузиться или что-то?»
Он долго молчал, глядя куда-то вдаль, потом медленно перевел взгляд на меня. В его серых глазах, обычно таких ясных и холодных, теперь плавали непонятные тени. Смущение? Растерянность?
«Я... не рассчитал, – сказал он наконец, избегая прямого ответа. – Реакция была... автоматической. Неоптимальной. Ошибка в оценке риска». Но он снова непроизвольно коснулся раны. И снова этот жест был не аналитическим, а... защитным. Человеческим.
Он не понимает. Не понимает, что это были чувства. Настоящие. Он назвал это «автоматической реакцией». Но я видела его глаза. Видела страх.
«Автоматическая... да, – мысленно пробормотала я, чувствуя странную смесь обиды и нежности. – Главное, что ты... функционируешь. А теперь давай найдем тебе пластырь. Пиксельный. Или перезагрузку. Что там у вас, глюков, принято в таких случаях?»
Он кивнул, всё ещё не смотря на меня прямо. «Да. Необходимо стабилизировать текстуру. Впереди вижу структуру. Возможно, подходит для укрытия».
Мы двинулись к каменному выступу, напоминающему пещеру. Сайлас шел чуть медленнее, чуть осторожнее, будто прислушиваясь к себе. К этим новым, странным ощущениям внутри. А я плыла рядом, глядя на его профиль, на напряженную линию челюсти, на ту самую «рану», которая медленно, очень медленно, начала зарастать стабильными пикселями. Слава Богу, он регенерирует.
Он получил укус за меня. Испугался за меня. И теперь он... смущен. Как подросток после первой драки. Это... чертовски мило. И страшно. Потому что если он начнет чувствовать по-настоящему... что это значит для нас? Для его «стабильности ядра»?
Но одно я знаю точно: этот глюк в чёрной рубашке, который не понимает любви, только что совершил самый человечный поступок в своей виртуальной жизни. И моя новая, размытая «грудь» с черной розой и лепестком сжалась от чего-то тёплого и колючего одновременно. Третьему квесту – «Признание в Лояльности Коду» – быть. Но не сегодня. Сегодня... сегодня он заслужил просто тишину и мою немую (пока еще) благодарность.