Глава 5. Лектор, лирика и лёгкая неловкость
Алиса согласилась участвовать в поэтическом вечере факультета исключительно по одной причине: на афише было написано «Открытый микрофон. Анонимность приветствуется».
Это означало, что она могла говорить всё, что хочет.
О ком хочет.
И как хочет.
А её «хотеть» в последнее время было сосредоточено исключительно в районе профессора Воронцова.В смысле — внимания.Конечно, внимания.
Аудитория 5-17, украшенная гирляндами, выглядела как студенческое Рождество в стиле «разбери, где плач, где искусство». На импровизированной сцене один за другим выступали:
— парень с гитарой и травмой после расставания,
— девушка, читающая стихи о луне и токсичных отношениях,
— и кто-то, читающий отрывки из «Мастера и Маргариты», но с интонацией, будто он затаил обиду на Маргариту.
Алиса ждала своего выхода. В руке — лист с её текстом. В голове — голос Воронцова, говорящий:
"Иногда подтекст слишком очевиден."
Так вот, сегодня он будет ярче прожектора.
Она вышла на сцену.
— Это... будет без имени. Просто строки.
В зале тишина.
Почти.
— Иногда ты говоришь сухо.
Интонация — как нож по стеклу.
Но я всё равно слышу в этом:
«Осторожно.Мне не всё равно».
Ты — как уравнение, где чувства
спрятаны под строгим «зачтено».
И если я провалю этот курс —
пусть будет громко.Пусть будет кино.
И снова тишина.
Но на этот раз — глухая. Почти напряжённая.
И тут голос. Позади.
Спокойный. Знакомый.
Слишком узнаваемый.
— Хорошая работа с ритмом. И довольно... личная.
Алиса обернулась.
Он.
Профессор. В тёмной водолазке. Без пиджака.
В зале.
С бумажным стаканом в руках.
И выражением лица: «да, я здесь, и да, я всё слышал».
Организаторы были в культурном шоке.
Студенты — в тревожном возбуждении.
Алиса — в лёгкой агонии.
— Вы что, пришли за вдохновением? — язвительно бросила она, спускаясь со сцены.
— Скорее... за контекстом, — сказал он, не моргая. — И теперь я его получил. Даже с рифмой.
— И?
— И теперь мне нужно пересмотреть свою систему оценок. Кажется, некоторые тексты не вписываются в стандартную шкалу.
Она скрестила руки на груди.
— Вы шпионите за своими студентами?
— Вы выступаете на публике. Стихи. О преподавателе. Анонимно. Почти.
— Могли бы не приходить.
— И что бы я тогда делал вечером? Пил бы в одиночестве в кабинете, проверяя чужие курсовые?
— Звучит как план, — фыркнула она.
— Звучит ли «прогуляться после мероприятия» как альтернатива?
Алиса подняла бровь.
— Это — официальное приглашение?
— Это — предложение разбора в условиях, приближённых к жизни.
И она пошла рядом с ним.
Медленно.
Под светом гирлянд и шёпот «это что, профессор?!» за спиной.
И ей было... всё равно.
Потому что теперь у них была их сцена.
И их сюжет.