Часть 14
— Арс, ты стал каким-то другим...
Попов вздрогнул. Голос Лёши вытянул его из мыслей. Арсений, до этого застёгивавший пуговицы на тёмно-синей рубашке, повернулся. Он посмотрел на парня, который лежал на белых простынях, укрытый одеялом. Золотистые кудри спадали на лоб, а изумрудные глаза блестели в свете ламп.
— Что? — Переспросил историк.
— Ты стал другим. Более холодным что ли. Молчаливым. Тебя что-то беспокоит?
— Да брось, ничего не изменилось, тебе кажется. И да, я же говорил, между нами только секс. Ничего больше. Поэтому не нужно интересоваться моей жизнью, ладно, Лёш?
Парень кивнул, но не перестал обеспокоено смотреть на мужчину. А Арсений в голове прокручивал, изменился ли он на самом деле. Может быть. Ответа учитель не знал. Переживал ли он? Конечно. Но разве мог Арсений сказать своему любовнику, что беспокоится о каком-то семнадцатилетнем мальчишке, который проживает в его квартире? Конечно же нет. Поэтому Арс оделся и, не прощаясь, покинул номер отеля, оставляя Лёшу наедине со своими подозрениями и мыслями.
Антон как обычно ждал учителя дома. Он готовил ужин, убирался, делал уроки, ломал голову над вариантами по обществознанию и разговаривал по телефону с друзьями. Арсений уже привык к этой уютной домашней атмосфере. Именно этого не хватало мужчине раньше: какого-то банального тепла, заботы, жизни. Его квартира пустовала, как и жизнь. Всё было скучно и однообразно, а Шастун, словно художник, раскрасил его серый мир яркими красками. И Арсений уже не удивлялся, когда видел лежащие на столе учебники или слышал смех Шастуна. Школьник делал его жизнь счастливее.
Антон и не подозревал, что давал Попову одним своим присутствием — надежду.
Надежду на счастье, на жизнь, на радость. Что всё может быть хорошо. Антон будто был солнышком в маленьком, затянутом тучами мире историка, внезапно появившимся и таким ярким-ярким, что Арсений не мог оторвать от него свой пронзительный взгляд.
— Привет, Тош.
Историк прошёл в кухню. Антон снова что-то готовил. Арсений был благодарен ему за заботу, но парень всё ещё не ел полноценную пищу. Они с Антоном ходили к знакомому врачу Попова, тот прописал какие-то лекарства, которыми учитель пичкал своего подопечного ежедневно. Шаст хотя бы немного начал есть, потихоньку приходя в себя. Конечно, от страшной болезни было так просто и быстро не избавиться, но Арсений всеми силами хотел, чтобы Антон выздоровел. Врач предлагал положить парня в больницу, чтобы ему помогли специалисты, но Попов был против. Во-первых, он знал, как некомфортно и тяжело будет Антону среди незнакомых людей. А во-вторых, историк не хотел отпускать его от себя так далеко. Поэтому они сошлись на том, что Антон будет выполнять все предписания, а Арсений — следить за этим.
— Здрасьте, — Антон повернулся к учителю и широко улыбнулся. Кудряшки спадали на высокий лоб, тень падала на лицо парня. От такого зрелища у Арсения внутри всё ожило. Он сам не заметил, как расплылся в глупой ответной улыбке.
— Как дела? — Спросил Попов, присаживаясь на край диванчика.
— Нормально, — кивнул Антон. — Сделал домашку, посмотрел тот вебинар по праву, про который вы мне говорили, убрался, погулял с друзьями, вот, решил ужин вам приготовить.
— Спасибо, что бы я без тебя делал, — пробормотал учитель.
— Жили бы себе в грязи с мышами в холодильнике, — отшутился ученик.
— Антон?
— М?
— Пил лекарства?
— Угу...
— Антон!
— Пил, пил... И даже ел немного.
— Слава Богу, — прикрыл глаза учитель.
— Да ну, Арсений Сергеевич, я пока ещё хочу жить, — усмехнулся Шаст. — А на самом деле, если бы я умер, то вряд ли бы что-то изменилось.
Антон нервно рассмеялся. Он не увидел тревожный взгляд Попова, который неотрывно смотрел на худую спину подростка. Арсений всё-также молчал. Шастун уже подумал, что эта случайно выкинутая фраза, которая должна была разрядить атмосферу, но только усугубила положение дел, останется без комментариев. Но Попов в очередной раз удивил.
— Нет, Антон.
— Что — «нет»?
— Многое бы изменилось. И вообще, хватит так шутить. Ты же понимаешь, что смерть — не выход?
— Честно, прозвучало, будто плакат с улицы: «Суицид — не выход!». Ещё скажите, что мне надо к психологу.
— Если бы можно было заставить тебя пойти к нему, то я бы не медлил ни секунды.
— Как хорошо, что у меня такой говняный характер.
— Антон!
— Арсений Сергеевич!
Вообще, Попова удивляло то, что Шастун никак не хотел сокращать дистанцию между ними и называть его просто по имени. Но всё-таки, Шаст ясно дал понять, что субординация важна для него. И как бы не хотел того Арсений, но ученик будет называть его на «вы», даже если они вместе смотрят сериал или идут за продуктами.
— Шастун, ты невыносим... — Пробормотал учитель и поднялся со своего места. Серьёзный разговор всё-таки не состоялся, а ведь Арсений серьёзно беспокоился по поводу внутренних демонов своего ученика. Мало ли, что может прийти в его светлую головку.
— Это взаимно, Арсений Сергеевич, — хмыкнул парень.
Историк закатил глаза и прошёл в свою комнату, взял одежду и направился в ванную. Он закрыл дверь на замок и скинул грязную одежду. Горячие струи ударялись о мужскую грудь, текли по плечам и торсу. Арсений сравнивал двух таких похожих, но таких разных людей: Лёшу и Антона. Первый был словно пламя свечи: страстный, подвижный, вспыльчивый, яркий. Шастун же почему-то ассоциировался с тихим лесом, неизведанным, глухим и таинственным. Со спокойствием, с тишиной. Лёша — страсть, Антон — нежность. С последним хотелось просто быть рядом. Можно даже молчать, тишина бы не нарушала ничего. Просто смотреть, держать за руку, проводить рукой по волосам. Его хотелось любить.
Арсений резко выключил воду.
Нет, что за неправильные мысли? Он же сам говорил, что любви нет, что этот мальчишка — просто ученик, которому нужна помощь и поддержка. Тогда что он сейчас себе напридумывали? «Попов, твои мысли тебя погубят,» — подумал Арсений.
***
Оксана слишком устала.
Очень сильно она старалась сохранить отношения с Серёжей, но больше врать девушка не могла. Она не чувствовала к Матвиенко ничего, кроме дружеской симпатии. Фролова понимала, как больно будет ему узнать правду, но ещё более несправедливо было бы скрывать её.
После похода в кино с Серёжей, Ирой и Антоном, пары разошлись. Шаст пошёл провожать свою девушку, а Фролова и Матвиенко направились в сторону дома блондинки. Зима в этом году выдалась очень снежная и морозная. Оксана куталась в тёплый пуховик, пытаясь согреть руки в карманах. Волосы, спрятанные под шапкой со смешным помпоном, развевались с каждым порывом холодного ветра. Они шли, изредка о чём-то переговариваясь, а Фролова в голове прокручивала их будущий разговор.
Ребята остановились у подъезда. Слабый жёлтый свет падал на их лица. Они стояли напротив друг друга.
— Ну, я пойду, — Серёжа хотел отнять девушку, но та отстранилась.
— Серёж, нам нужно поговорить. Ты очень-очень хороший, смешной, весёлый, с тобой легко. Ты просто замечательный. Но я не могу больше тебя обманывать. Понимаешь, ты для меня друг. И вряд ли когда-нибудь станешь чем-то большим. Прости меня, если сможешь. Я понимаю, как тебе больно это слышать, но я не могу больше врать. Я бы не хотела потерять такого друга, как ты. Прости, если сможешь. Видимо, отношения не для меня.
Оксана боялась поднять взгляд и встретиться с тёмными глазами Матвиенко. Ей самой было тяжело говорить эти слова, тонкий голос дрожал, она то и дело сбивалась. Повисло напряжённое молчание. Фролова думала, что он уйдёт или наорёт на неё. Но к тому, что сделал Серёжа, Оксана не была готова.
Парень притянул её к себе и заключил в крепкие объятия. Девушка на секунду замерла, но сразу же обмякла в крепких и родных руках. Серёжа уткнулся носом в её макушку, не отпуская от себя.
— Спасибо за честность, — прошептал парень.
Они простояли так ещё долго, хотя никто не знал, сколько времени прошло. В конечном итоге Оксана зашла в подъезд, а Серёжа отправился домой. Он пытался держаться, но как только достиг своей комнаты, то сполз вниз по стене и закрыл лицо руками.
Говорят, что парни не плачут. Что у них нет чувств, что расставания проходят для них намного легче, чем для девушек. Считают, что парням легче найти кого-то на замену партнёра. Просто они никогда не показывают, как им тяжело. Серёжа никому не мог рассказать о своих чувствах и проблемах. В лицах всех своих знакомых он был беззаботным и вечно весёлым коротышкой, который всегда был за любой движ. Вот только сейчас Матвиенко не мог сдержать ту боль, что рвалась наружу. Хотелось кричать во весь голос, колотить по стене и царапать обои. Хотелось сделать что-нибудь. Осознание собственного бессилия подкашивало и без того слабый дух парня. Но что он мог сделать?
Серёжа подозревал, что Оксана с ним только из жалости. Конечно, кто в здравом уме посмотрит на такого как он? Некрасивого, низкого армянина с хвостиком? Ещё и такого тупого идиота. Правильно, никто. Он никому не интересен, как партнёр. Как друг — да, но не как человек, которого можно любить.
У каждого человека в жизни есть свои демоны. У кого-то это отношения с родителями, у кого-то — отсутствие друзей или любви. Но абсолютно каждый хочет быть нужным. Каждому необходимо знать, что он важен, что о нём беспокоятся.
Серёжа мечтал ощутить именно это — собственную значимость, тепло и заботу. Он хотел, чтобы в нём увидели не только клоуна, но ещё и человека. Человека с ранимым и очень чутким сердцем. Но этого так и не случалось.
Матвиенко пишет сообщение единственному человеку, который может хоть как-то поддержать его. «Мы расстались», — всего два слова, а сколько боли. В голове появляется образ Оксаны: светлые волосы, хрупкая фигура, большие голубые глаза, словно два блестящих сапфира, розовые от мороза щёки, длинные ресницы. Она была идеальна: умная, добрая, красивая, весёлая, заботливая. Но только отношения ей были не нужны.
Дима отвечает сразу же. Они общаются до глубокой ночи, Позов успокаивает его, тихим голосом шепчет тёплые слова, от которых хочется расплакаться ещё больше, ведь Серёжа считает, что недостоин иметь такого друга.
***
Оксана давно поняла, что ей не нужны отношения.
Это всё сказки для дураков. В жизни нужно полагаться только на саму себя. Ставить цели и достигать их. Только так, а не иначе можно чего-то добиться. И тратить время на кого-то ещё может быть слишком дорогой ценой для человека, у которого его и так мало.
Девушка сидит за уроками до глубокой ночи. Она решает пробники, параллельно смотрит видео по нужным темам, а в перерывах читает параграфы учебников. Она знает, что обязательно добьётся своего. Раньше Оксана бы окунулась в отношения с головой, отжала бы этому человеку часть себя. Но со временем Фролова поняла, что ни один человек не стоит того времени и нервов, что она тратит на него. Слишком много боли было в её жизни. Она не хотела повторения. Оксана хотела просто поступить в университет и съехать от отца и мачехи.
Разве она так много желала?
Оксана набрала номер подруги. Последовало несколько гудков, а затем Фролова услышала голос Иры.
— Привет!
— Мы расстались.
Тишина.
— Оу... Сочувствую, — выдохнула Кузнецова.
— Я сама предложила.
— А... Хочешь встретиться?
— Уже поздно. Давай завтра?
— Хорошо, тогда спишемся.
— Давай, спокойной ночи.
— И тебе.
Оксана отключилась и кинула телефон на кровать. Её голова коснулась подушки, и девушка прикрыла глаза.
***
Арсений ужинал на кухне, а Антон сидел напротив. Шаст положил руку под щёку и неотрывно смотрел на учителя. Попов с аппетитом поглощал приготовленную подростком еду.
Зазвонил телефон. Тихо выругавшись себе под нос, историк извинился и покинул кухню, закрыв дверь за собой в комнату.
Антон кинул грустный взгляд на посуду. Он знал, что подслушивать плохо, но любопытство взяло верх.
Шаст прислонился к двери. Он пытался расслышать голос Попова. Получалось не очень, но некоторые слова Антон всё же смог различить.
— Лёш, снова? Почему ты каждый раз... Хорошо-хорошо, я приеду. Я приеду! — Повысил голос Арсений. — До встречи. Завтра увидимся. Да, как всегда в пять. Нет, нет, Лёша. Прекрати этот цирк. Я ничего не обязан. Всё.
Антон кинулся в ванную, так как она находилась ближе всего к комнате Попова. Он заперся на замок и включил воду.
— Антон, ты где? — Услышал Шаст голос учителя.
— Арсений Сергеевич, я сейчас! — Крикнул парень.
Антон умылся холодной водой. С кем всё время говорит Арсений? Что это за Лёша, который так отчаянно требует встречи? И, кажется, каждый раз получает её.
Глупое чувство, но всё-таки ревность. Вот только к кому? К своему историку, у которого ты живёшь? К своему другу, заботящемуся о тебе? Или же всё-таки к более важному сердцу человеку?
Антон запутался.
Он понимал, что конкретно запутался в своих чувствах к голубоглазому учителю истории и обществознания. Жизнь, текущая серой и однообразной рекой, после появления этого человека вдруг стала меняться, преображаясь и приобретая всё больше радужных оттенков.
Но разве так можно?
Ведь Арсений — его учитель. Он взрослый человек со своей жизнью. А Антон... Антон вообще состоит в отношениях. Он не должен думать о каком-то голубоглазом Попове...
«А может, всё-таки?..»
Антон покинул ванную, закрыв за собой дверь. Арсений уже доел ужин и поставил тарелку в посудомойку.