Немножко в разводе

— Каким ветром тебя сюда надуло, мать моя женщина? — поражённо выдыхает Тэхён. 

— Да вот, с карьерой медика как-то не пошло... — мямлит Чимин, прикидывая степень неловкости, которая в теории может быть при сексе со старым другом, вызвавшим тебя на целую ночь. 

— Ну охренеть у тебя знакомства, конечно, — тем временем отлипает Чонгук, про которого шокированные встречей друзья успели подзабыть. — То растаманы, то проституты...

— И стри... ик! тип... ик! ... зик! — Тэхён пытается перебороть бутылку коньяка и внезапно начавшуюся икоту. 

Пока что 1:0 в пользу коньяка и икоты. 

— Стриптизёр, алкашня, — фырчит Чонгук, за шкирку притаскивая Тэ поближе к себе: новым знакомствам он не доверяет в принципе, а Тэхёна — тем более. — Вы, эм, того, простите нас. Он накидался чутка, вот и вызвал вас, приношу дражайшие извинения за беспокойство! У вас есть техподдержка, ну там, приложение, сайтик? Мы бы поставили пять звёзд и всё такое... 

— Ага, — Чимин приблизительно врубился в происходящее, и теперь режим шуточек за сорок не остановить никому. — У нас и профсоюз имеется, «Почётные проститутки Штатов и Подштатьев». Ты-то уж мне про этого дурачка не рассказывай, мы с ним в молодости от одной рюмки слонов и жирафов в общежитии видели. 

— Розовых! — Тэхён, всё это время мирно пускавший слюни на кофту Чонгука, резко очухивается, чтобы донести до окружающих крупицы важной информации, которые, предположительно, спасут мир... ну или же ни черта не изменят, тут как пойдёт. 

— Господь, ты что, ещё от травы не отошёл? — чертыхается Гук, спешно укладывая бредящего Тэхёна на кушетку в гостиной. 

— А он что, ещё и траву курил? Ебать-копать, алкогольное отравление, — орёт Чимин, закатывая рукава и на ходу поправляя сползшие колготки. 

— Да? — панически вздыхает Чонгук. — И что нам с ним делать?! 

— Что-что! — передразнивает Чимин. — Очищать организм, вот что. Советую снять шмотки, если они тебе дороги, как память, потому что процесс... гхм... очищения обещает быть грязным. Так уж и быть, красавчик, всё самое пахучее я возьму на себя, а ты принеси воды, тазик и активированный уголь. 

Размяв конечности, Чимин дожидается необходимых вещей от суетящегося Чонгука, после чего силком вливает в Тэхёна стакан воды и морщится, шепча что-то в духе: «а сейчас моя любимая часть». 

Тэхёна рвёт с пол минуты, и всё это время Дабл Ч, как мысленно окрестил их спасательный дуэт Чонгук, с выражением крайней степени дзена на лице наблюдают за непереваренной до конца пищей, извергаемой из измученного организма в нелепый таз с жёлтыми цветами. Когда Тэхёна малость отпускает, он обессилено падает ничком на облюбованную им кушетку, однако Чимин неумолим и заставляет своего первого за ндцать лет практики пациента подняться вновь, чтобы проглотить таблетку активированного угля и только потом спокойно уходить на покой. 

— Всякое в моей жизни бывало, — признаётся Чонгук Чимину, когда они укладывают Тэ в кровать и удаляются в смежную комнату их апартаментов выпить чаю. — Взрослые женщины — были, запои со стриптизёрами — были, проституты-медики... Эээ, ну такого в моей практике пока не встречалось. 

— Всё когда-то бывает в первый раз, — философски изрекает Чимин, опрокидывая в себя чашку с ромашковым чаем.

***

Тэхён просыпается от оглушительной головной боли: взбунтовавшийся организм не хочет мириться с творящимся в последние дни беспределом, да и в принципе смутно сознаёт происходящее. Ещё недавно Тэ вёл праведный образ жизни, стабильно посещал фитнес и занимался сексом чётко по расписанию — раз в неделю, по пятницам, сразу после показа «Игры Престолов» по ТВ.

«Когда я... Ик! Занимался с С... Ик! Этим... Я представлял, что мой бесплблнзный муж — это Джн Сноу» — Тэхён хочет прибить себя табличкой «Добро пожаловать в Кливленд», которая непонятным образом оказалась в их номере, когда вспоминает, что в пьяном угаре наговорил Чонгуку о себе и своём сексуальном опыте.

«Слава Богу, что я не описывал позы, в которых мы трахались, и на том спасибо!»

— Нет, описывал!

Тэхён мучительно громко икает, поворачивая голову в сторону лучезарно улыбающегося Чимина.

— Всё действительно было так плохо? Ну, я имею в виду, столько лет в двух стандартных позах — это ж затрахаться можно, хаха, понял каламбур?

— Чимин-а! — Тэхён счастливо смеётся и лезет к старому другу с обнимашками.

— Ну всё, всё, пьянь, — Чимин похлопывает младшего по спине, легонько чмокая его в тёмную макушку. — А у вас что-то есть с этим мальчиком-одуванчиком? — спустя пару минут заговорщически шепчет он.

— С кем это? — сначала не понимает Тэхён. — С Чонгуком?!

Чимин досадливо морщится: касательно этих двоих ему и так всё ясно, вопрос был чисто для приличия, а вот так орать чревато неприятными последствиями для похмельного организма.

— Айщ! — проститут тире врач тире друг довольно хмыкает: что-что, а знания живут вечно, если не брать в расчёт школьную программу по математике.

— Кстати, а где Гук? — спрашивает Тэ ещё пять минут спустя, когда заботливый Чимин приносит ему компресс и бутылку воды с нужной таблеткой.

— За молоком пошёл твой принц, — Чимин криво улыбается, — да и я, пожалуй, пойду.

— За молоком? — Тэхён глупо хлопает ресницами, ещё в университете являвшимися предметом всеобщей зависти. — Зачем, если Чонгук уже...

— Балда, — Чимин тепло смотрит на Тэ, приглаживая чужие растрепавшиеся вихры и напоследок приобнимая за плечи. — Ухожу я, в смысле, домой, было приятно повидаться, пусть даже при таких стрёмных обстоятельствах.

И, наверное, ещё с неделю-две назад, когда Тэхён жил своей идеальной жизнью примерного омеги и успешного начальника, имел лучшего друга (того самого, с которым ему в итоге изменили), он бы позволил Чимину уйти, но сейчас...

Сейчас это абсолютно иной, более разбитной и менее правильный Тэхён, у которого, если так посмотреть, не осталось никого близкого, кроме случайно подхваченного в каком-то блядюшнике стриптизёра. Да и тот, так-то, чёрт его знает, почему возится с ним, и неизвестно, когда ему это надоест и он уйдёт, помахивая белыми трусами. На фоне всего этого отпустить Чимина кажется большой глупостью: кто разбрасывается врачами, проститутами и друзьями, особенно когда это всё — один человек? Тэхён поступит умнее: привяжет старшего к стулу и запрёт в ванной, разумеется, только в том случае, если он добровольно не пойдёт на контакт.

— Почему ты уходишь? — Тэхён дёргает друга за рукав спешно напяленной куртки и валит к себе, на кровать, в которой, собственно, проснулся, и продолжает возлежать по сей момент.

— Тэхён-а, мне нужно работать!

— Кем, проститутом? Как ты вообще додумался до такого, когда у тебя было образование, понимающие родители, любящий парень и с сотню благ, свалившихся на голову? Почему именно так, Минни, почему так?! — у Тэхёна выступают слёзы на глазах: мир внезапно кажется таким холодным и несправедливым!

Почему парень, который мог стать прекрасным врачом, ушёл в проституцию?

Почему с сотню людей ежедневно отказываются от собственной жизни за пару зелёных купюр в час?

Тэхён шумно втягивает сопли и большим усилием воли берёт себя в руки: если жалеть всех и вся, то можно и с моста скинуться, а Чимина ещё не поздно спасти.

Он, к слову, полностью игнорирует вопрос младшего, утирая указательным пальцем помокревшие глаза и шепча, что всё в порядке. На какой-то момент в номере повисает уютная тишина, разбавляемая лишь равномерным дыханием двух парней, но вскоре ленивую негу разрывает противный, трещащий рингтон.

— Это, наверное, началь... — начинает Чимин, заводя руку за спину и доставая из карманов джинс (судя по всему, их ему выдал Гук вместо эпатажных колготок) надрывающийся телефон, но Тэхён оказывается быстрее и сообразительнее.

Со скоростью света хватая мобильник и пропуская мимо ушей возмущённые вопли старшего, он наспех пишет с десяток матов так называемому начальнику, упоминая, что больше ни в жизнь не сунется в проституцию и иже с ней. К его величайшему удивлению, ко всему этому не следует никакого напоминания про контракт, неустойку или какие там гарантии берут сутенёры у проститутов? Первый лишь слегка удивляется тону, в котором ему написал «Чимин», после чего абсолютно спокойно пишет, что тот может забрать деньги за последний заказ завтра.

— Что ты наделал? — Чимин хватается за голову, пропуская мимо ушей всякие оправдания Тэхёна. — На что мне теперь, мать твою, жить?!