7. Silent Night
Хёнджин еле переставлял ноги по дороге домой. Даже без лыж они ощущались тяжёлыми и неповоротливыми, с раздражающе скользкими подошвами ботинок и отмёрзшими пальцами.
Пока СоИ восхищалась безалкогольным яблочным пуншем, грея о стаканчик руки, нос и губы, а её сестра вместе с Минхо громко обсуждали планы на завтрашние свершения на горном склоне, Хёнджин плёлся позади молча, не в силах притворяться таким же впечатлённым и радостным.
Зима всегда казалась ему изматывающей.
В детстве снижение температуры и появление снега значило, что у его бабушки с дедушкой не будет работы, в подростковом возрасте вечные простуды, а теперь вот лыжи, для которых он абсолютно точно не был создан.
СоИ смеялась с него весь спуск с Пальвансан, и её раскрасневшееся от мороза лицо всплывало в его памяти всякий раз, как он слышал намёк на её хохот. По дороге вниз она частенько припоминала ему его испуг на канатной дороге, а он вынужден был опровергать, что тоже утомляло.
Даже после шестидневной рабочей недели с переработками по вечерам он не чувствовал себя настолько уставшим, как после одного дня с СоИ и её роднёй. Его единственной мотивацией двигаться в сторону «Принцессы Ёнпхёна» и дома были тепло от камина, возможность переодеть мокрые носки на сухие, мягкая кровать и контракт, который он непременно заключит, если продолжит быть заботливым, милым парнем.
— Здесь мы, видимо, разойдёмся, — Минхо состроил расстроенную мордашку специально для СоИ, уже ступившей на расчищенную подъездную дорожку, ведущую к её дому.
Его страдальческий взгляд Хёнджину не понравился. Так же, как и флирт с СоИ в прокате.
Насколько же он наглым и бесстрашным был, что смел расстраиваться, когда чужая девушка уходила?
— Но увидимся уже завтра, — сказала СоИ, пряча улыбку за пустым стаканчиком.
— К сожалению, — скривилась БоЫн.
Её никто никогда не спрашивал, но она не умела сдерживать едкие комментарии. Вредности у неё было хоть отбавляй — теперь Хёнджин чуть лучше понимал, почему СоИ недолюбливала сводную сестру.
— Да, увидимся, — повторил Минхо. — Если что, я буду после обеда, так как впереди у меня ночная смена...
После ночной он должен был бы отсыпаться весь день, а не только до обеда, по скромному мнению Хёнджина, которое вряд ли кого-то интересовало.
— Да-да, увидитесь, — сказал он, опуская руку на плечо СоИ. Он притянул её ближе, чем рассчитывал, так что её щека коснулась его куртки. — Теперь пойдём, милая.
Он развернул её в сторону дома, в окнах которого горел тёплый жёлтый свет, и заставил идти вместе с ним, легонько надавливая на её спину. СоИ терпела это вплоть до порога, оглядываясь пару раз и улыбаясь двоим, глядящим им в след, но как только они ушли, смахнула с плеча руку Хёнджина.
— Мне не нравится, когда ты зовёшь меня «милой», — сказала она, громко топоча ногами, чтобы отряхнуть обувь от снега.
— Очень жаль, но «малышка» уже занято, — Хёнджин был немного не в духе из-за смертельной усталости и Минхо, и его ответ прозвучал чуть резче, чем он рассчитывал.
— Мне и «малышка» не нравится.
В такие моменты Хёнджина настигало осознание, что СоИ скорее его наказание, нежели спасение.
— Тогда мне звать тебя «любимой» или «красоткой»? — он понизил голос из-за того, что она толкнула входную дверь вперёд, первой врываясь в светлый, тёплый дом, пропитанный запахом домашней еды и звуком потрескивающих в камине дров.
— Да, — она кивнула, скидывая сапоги рядом с обувью, от количества которой ломилась деревянная полка. — «Любимая» звучит солиднее, а «красотка» заставляет меня чувствовать себя лучше.
— А ты меня как звать будешь? — спросил Хёнджин, тоже с радостью прощаясь с промокшими ботинками и ступая на тёплый пол. — «Любимый» или «красавчик»?
У СоИ вырвалось насмешливое фырканье.
— Лично я думала между «рабом» и «подкаблучником», — сказала она. — Но при дедушке, пожалуй, ограничусь твоим именем.
Она всё ещё не хотела идти на контакт и помогать, и постепенно Хёнджин избавлялся от ожиданий.
И почему он думал, что СоИ будет интересно узнать его чуть ближе? Откуда взялась эта глупая надежда на то, что ей самой будет весело дразнить его каким-нибудь уменьшительно-ласкательным?
В офисе и здесь она воспринимала его как угрозу её спокойствию, а с угрозами не сюсюкаются и не ведут себя дружелюбно.
— СоИ, господин Хван, — дедушка неожиданно провёл черту, выглянув из кухни в гостиную. До этого он спокойно тыкал ему вместе со всеми. — А БоЫн не с вами?
— Нет, к счастью, — вторую часть предложения СоИ добавила тише, распутывая морские узлы, которые Хёнджин завязал на её шарфе.. — Она устала и пошла в «Принцессу» за мамой и отцовской машиной, вовсю нахваливая спа в их дорогущем отеле и их шведский стол...
Дедушка беззаботно отмахнулся, желая показать, что его ничуть не задевает решение бывшей невестки остановиться в пятизвёздочном отеле вместо их, двухзвёздочного.
— На их шведском столе никогда не будет такого вкусного сундубу по бабушкиному рецепту, как я приготовил для вас, — он довольно потёр сухие, шершавые ладони. Звук этого трения вызвал у СоИ сильное желание сбегать в свою комнату за увлажняющим кремом с ароматом пряника.
Её дедушка много работал, не покладая рук, как в отеле, так и дома ради семьи. Его ладони быстро состарились и потрескались от холодного, сухого воздуха, моющих средств и накрахмаленных простыней.
— Ты сам всё приготовил? — спросила СоИ несколько возмущённо. — Дедушка, нужно было просто подождать нас. Мы с Хёнджином сами бы всё сделали.
Она закатала рукава свитера и направилась в кухню, к раковине, заваленной посудой. Тщательно моя руки прохладной водой, она заодно помыла пару чашек из-под кофе, оставленных папой и мачехой. Дедушка говорил ей бросить это дело и покушать сначала, пока всё горячее, а Хёнджин подглядывал за этим, прислоняясь плечом к дверному косяку, выкрашенному в тёмно-красный, в тон выцветшим рождественским украшениям из красных ягодок и картинок с шапками Санты.
Он совершенно отвык от семейной атмосферы, искренней заботы и готовых ужинов. Он даже не был уверен, был ли знаком с этим по-настоящему, а не понарошку, потому что его дедушка с бабушкой были не особо тёплыми и любвеобильными людьми. И он всё понимал — он не был желанным внуком, чтобы получать сундубу на ужины. Он вообще в какой-то степени не был им внуком.
Зато дедушка СоИ явно души не чаял в своей внучке. Это читалось в его искрящимся взгляде и в действиях, вроде осторожных подталкиваний в сторону накрытого стола и ласковых поглаживаний СоИ по волосам.
— Не очень замёрзли сегодня? — к удивлению Хёнджина, он обернулся, кажется, адресуя вопрос именно ему.
— Нет, — быстрее ответила СоИ, незаметно для дедушки махая Хёнджину со своего места и жестом приказывая ему занять соседний с ней стул. — Кататься было здорово. Я ужасно боялась, что за год разучилась стоять на лыжах, но всё обошлось, я была...
— Идеальна, — перебил Хёнджин, спеша сполоснуть руки и вытереть их бумажными полотенцами. Усевшись за стол, он выдавил из себя улыбку. — Я даже не подозревал, что СоИ такой прекрасный лыжник и инструктор...
— Не подозревал? — дедушка хмыкнул с подозрением, передавая им чашки с рисом. — Разве она не говорила, что с детства катается на лыжах, коньках и санях?
Хёнджин ошибочно полагал, что успешно пережил допрос днём, но оказалось, что он ещё даже не начался.
— Она говорила, — эта мелкая оплошность сделала его нервным, и он не смог с первого раза поднять со стола палочки для еды. — Но вы знаете, моя любимая... любит приукрасить и преувеличить, поэтому с ней я придерживаюсь правила «доверяй, но проверяй, что она знает, как застёгивать лыжи и пользоваться палками»...
О чём речь, если резюме она указала уровень английского C1, но Хёнджин однажды слышал её попытки объясниться с иностранным клиентом по телефону? Судя по этому разговору, и у неё был даже не B1.
СоИ, как раз поднёсшая ко рту ложку с горячим бульоном, фыркнула, и красные брызги разлетелись по столу.
— Это я люблю приукрасить?!
На самом деле она хотела спросить что-то другое. Что-то вроде «Это меня нужно проверять на умение пользоваться лыжами?»
С неприкрытым сарказмом обязательно.
Хёнджин как-то упустил момент, когда её лицо так раскраснелось. Он молился, чтобы это было из-за перепада температуры, а не из-за закипающего гнева, но её взгляд был острым, как бритва, а ноздри слегка раздувались на выдохах.
Господин Юн внезапно всплеснул в ладони, и его смех, похожий на смех добродушного пузатого старика в красном костюме и с седой бородой из магазина с игрушками в торговом центре в Каннаме, моментально разрушил напряжение, возникшее между «влюблёнными». Хёнджин первым разорвал зрительный контакт и улыбнулся искреннее, чем в предыдущий раз, чувствуя себя как-то спокойнее из-за этого хохота.
— Это напомнило мне, как в детстве СоИ завела первых друзей в младшей школе, рассказав всем, что её отец — олимпиец, — с улыбкой начал господин Юн. — Помню, возле отеля очередь за автографом выстроилась. Сын был в восторге от внезапного внимания, пока какой-то мелкий не начал расспрашивать об Олимпиаде...
— Мне было восемь, — сказала СоИ с обидой.
— А теперь тебе двадцать пять, а ты всё ещё приукрашиваешь чужие и свои заслуги, — заметил Хёнджин, наконец, пробуя суп и рассыпаясь довольными стонами. — Вау, как вкусно! А как горячо... То, что нужно после целого дня на ногах!
— На заднице, ты хотел сказать, — СоИ не сдержалась и снова заговорила об том, о чём зареклась не говорить. — Деда, знаешь, сколько раз Хёнджин за сегодня «садился» посреди трассы? Больше сотни раз! Забыла глянуть, не протёр ли он случайно папины штаны в интересном месте...
Она хотела, чтобы Хёнджину было так же неловко и неприятно, как и ей, но его улыбка стала только шире, когда он спросил:
— Разве забыла? По-моему, ты весь день только туда и глядела, — он склонил голову в быстром поклоне перед стариком. — Простите, не к столу будет сказано...
СоИ шумно втянула воздух через нос, и искорки, что летели от неё, были даже ярче искорок, взлетающих в камине.
— Раз я такая озабоченная, — она чеканила каждое слово, искоса поглядывая на Хёнджина. — Мой парень не может спать в моей комнате. Ведь так, дедушка?
Он изначально так считал, — что нельзя ночевать вместе до свадьбы или хотя бы до помолвки, — но невестка с сыном весь вечер убеждали его в том, что СоИ уже достаточно взрослая, а мир достаточно прогрессивный, чтобы не беспокоиться о таком. Главным их аргументом было то, что в Сеуле у молодёжи и так было достаточно возможностей нарушить всевозможные правила старой школы и давно перейти на последний уровень отношений.
— Конечно, — дедушка кивнул. — Я всё равно собирался забрать господина Хвана и Санмина спать к себе в комнату.
Снаружи дом казался большим, но внутри было всего три спальни, гостиная-проходная по пути в туалет и кухня, в которой они сидели. Одна комната была дедушки с бабушкой, вторая раньше принадлежала родителям СоИ, а третья — сама маленькая — единственной дочке-внучке. Очевидно, мама с папой не планировали изначально расширяться даже до двух детей, а в итоге их стало целых трое. Неудивительно, что Хёнджина некуда было деть.
— Разве вам хватит места на троих? — СоИ беспокоилась больше об удобстве дедушки, нежели остальных.
— Да о чём речь? — усмехнулся он. — Конечно хватит.
Почему-то Хёнджин ему не поверил. И оказался абсолютно прав в своих догадках: комната господина Юна была немногим больше спальни СоИ, и там была всего одна полуторная кровать.
После вкусного ужина, шепчущих угроз СоИ вылететь из её дома, как пробка от шампанского, если ещё раз посмеет выставить её в дурном свете перед родными и незнакомцами, и горячего душа ему было не столь принципиально, где спать, но брошенные на пол у кровати покрывало и подушка оказались неприятным сюрпризом.
А для себя и своего внука господин Юн как раз стелил постель, пользуясь хитростями горничных из отеля, пока заправлял простыни. Он тихонько напевал какую-то спокойную песню, похожую на колыбельную, но Хёнджин не сомневался, что она каким-то боком связана с Рождеством. Всё в этой комнате так или иначе было связано с ним: и коллекция стеклянных шаров с искусственным снегом, плавающим в воде, и фонарики на карнизе в форме ёлочек, и постельное бельё в крупную красную клетку и с белым пушистым ободком, и коврик в форме красноносого оленя на выходе... Хёнджин в жизни не встречал настолько повёрнутых на этом празднике. Хотя о чём это он? СоИ была такой же, и у неё на входе в спальню тоже лежал рождественский коврик, только в форме эльфа в красной шапке.
— Ты собираешься лечь пораньше, господин Хван? — господин Юн прервал своё пение, чтобы спросить это.
Было только начало девятого и для постели было откровенно рано, но Хёнджин так устал за день, что вместо полноценного ответа сладко зевнул.
— Для крепкого сна и сладких снов на ночь необходимо выпить чашку травяного чая с мёдом или же чашку какао, — с поучительными интонациями добавил старик.
— Спасибо, — Хёнджин не хотел никого напрягать, и ещё больше не хотел, чтобы напрягали его. — Но я, пожалуй, откажусь. После горных склонов мой сон и так будет крепким, а сновидения... Мне крайне редко что-то снится, чтобы беспокоиться о содержании.
Он положил стопку вещей, в которых приехал из Сеула, внизу импровизированной кровати, а в пижаме господина Юна младшего забрался под одеяло, натягивая его до подбородка и чуть морщась от света уличного фонаря, что светил прямо в окно спальни. Место для подушки было не очень подходящим, но он был не в том положении, чтобы жаловаться, и просто повернулся на бок.
Пока в нескольких метрах от него возились, он старался предугадать коварные планы СоИ на завтра и составить свои по завоеванию расположения семьи Юн, в котором остро нуждался для заключения сделки. От усталости его голова работала не так хорошо и интенсивно, иногда пропуская какие-то бредовые мысли о том, как ещё показать свою любовь к девчонке, что ни во что его не ставила, и он сам не заметил, как провалился в сон. За тихим посапыванием он упустил уход господина Юна и приход Санмина, а также галдёж в гостиной, пока отец СоИ громко обсуждал ужин с гостями в отеле и слабый напор воды в нескольких номерах центрального здания. Для Хёнджина ночь была тихой и спокойной, как в той песне, что мурлыкал хозяин комнаты.
Но утро выдалось не таким.
Хёнджин проснулся на рассвете, когда уже выключились фонари, последние звёзды исчезли с небосвода, а в гостиной скрипели половицы под чьими-то быстрыми шагами. Но сил встать и посмотреть у него не было. Его голова налилась свинцом, шея ныла при малейшем повороте, а горло саднило так, словно кто-то скрёб его всю ночь.
«Ну вот и простуда», — подумал он, хмурясь от злости на все эти сквозняки и снег, что не раз и не два вчера оказывались у него за шиворотом.
Снова закралась мысль, что весной или летом с ним бы такого не случилось. Не так просто и не так быстро. Но какой толк был в мысленных ворчаниях, если они теряли всякий смысл при каждом болезненном сглатывании?
Хёнджин осторожно перекатился с бока на спину и с трудом сдержал хриплый стон, когда пришлось сесть быстро и резко, до головокружения. Он не был уверен, работает ли тут доставка из аптеки, ещё и по воскресеньям, но это было единственное, о чём он мог думать, пока шёл в кухню.
К тому моменту, как он встал и вышел, шаги в гостиной прекратились, а в доме вновь стало очень тихо. Это позволило ему прокрасться в кухню незамеченным и с неким облегчением обнаружить, что электрочайник закипел совсем недавно.
Где что лежит он не знал, потому о чае даже не мечтал, но в одну из кружек в форме снеговика он плеснул горячей воды, опираясь на столешницу и принимаясь потягивать её маленькими глотками. Глотать по-прежнему было больно, и морщинки между чёрными бровями выдавали его чувства, но не для сонной СоИ, вплывшей в кухню в шаркающих тапочках. В полутьме она даже не сразу заметила силуэт, пристроившийся у раковины. Думая, что совсем одна здесь, она надломила пряничного человечка из тарелки со сладостями и заглянула в чашку с остатками кофе, брошенную её дедушкой, а когда повернулась к шкафчикам с посудой, чтобы и себе достать чашку, дёрнулась от испуга.
— Хёнджин, — она узнала его по высокому росту, который минимум на пятнадцать сантиметров превышал рост всех в её семье. — Чёрт тебя дери!
— Он уже, — донеслось тихое, а сразу после она расслышала покашливание.
— Ты меня напугал, — забурчала СоИ, привставая на носочки, чтобы забрать с крючка чашку, которая ей больше всего нравилась. — Почему ты не спишь?
— Горло болит, — его жалостливый тон не произвёл на неё никакого впечатления.
— Это из-за того, что ты вчера от какао отказался, — упрекнула СоИ.
Она достала два чайных пакетика, ничего не спрашивая у Хёнджина о его предпочтениях и просто закидывая один в его чашку. Она воспринимала это не как заботу, а скорее как помощь безрукому.
— Не вздумай болеть, потому что нас уже ждёт Пальвансан, — приказала она ему. — Вчера были пробные катания, а сегодня мы пойдём с папой и Санмином, и ты должен проявить себя лучше десятилетки.
Он был не вправе спорить или жаловаться, поэтому просто кивнул, утыкаясь носом в чашку, из которой теперь пахло лесными ягодами.
— И ещё сегодня первый ужин всей семьёй, — сказала СоИ.
— С караоке? — предположил Хёнджин, уже даже не беспокоясь о том, что опозорится.
— Нет, караоке будет в Сочельник, а пока просто посиделки в отельном баре, очередной допрос от дедушки, БоЫн со своим «малышом», мама с папой и их извечный морской бой...
— И Минхо? — Хёнджин поджал губы, в более ярком утреннем свете выглядя каким-то напряжённым.
СоИ понятия не имела, откуда эта неприязнь, но её определённо веселило то, что доставляло ему дискомфорт. Это он и должен был чувствовать весь отдых здесь, потому что ей из-за него тоже было неудобно.
— Надеюсь, — сказала она, усмехаясь про себя.
Хёнджин же ещё больше насупился, среди головной боли и шума в ушах различая назойливую муху из отеля, которая не была частью семьи Юн, но лезла, рискуя сорвать гениальный план.
Всё указывало на то, что сегодня Хёнджину нужно будет немного постараться, чтобы закрепить за собой позицию любимого бойфренда и прихлопнуть постороннее жужжание от всяких местных парней.