8. Do you like scars?
Холодный свет ламп видно сквозь пелену. Он не режет глаза и не вызывает никакого дискомфорта. В стойком облаке ароматов медикаментов, чувствуются тонкие фруктовые нотки. Джисон моргает несколько раз подряд, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чём-то. На потолке белая плитка с серым орнаментом, квадратные лампы. Он пытается повернуть голову и осмотреться. Никак, тело будто сковано, словно налито свинцом и кажется неподъёмным.
— Доктор Гилберт…
Женский голос тонет в сознании Хана и мужчина вновь закрывает глаза. Он улавливает отдельные слова, точно сторонний наблюдатель, но не может собрать смысл воедино.
*
Джисон дёргает рукой и слышит лязг металла. Он второй раз за сутки приходит в себя. Сейчас всё не так туманно. Боль чувствуется каждой клеточкой, в голове полная каша, но Хан цепляется за отголоски воспоминаний, чтобы собрать картину в одно целое.
Он помнит грузовик, твёрдый графитовый асфальт со свежей разметкой и столкновение. В ушах стоит свист шин, звон сирен и голос Минхо. Говорят, в последние секунды перед смертью вся жизнь перед глазами пролетает. Хуйня полная. У Джисона одна мысль: какой же он придурок, что не справился с такой банальной для него вещью. Попал под колёса грузовика, не ушёл от встречи с десятитонной машиной, отвлекаясь на любимый голос. Кажется они тогда что-то говорили про романтическое путешествие. Зачем он вообще сейчас об этом думает. Его не просто арестовали, он, может, и на ноги после такой аварии не встанет.
Хан зажмуривает глаза до цветных пятен, давит подступающие слёзы и пытается унять бешеное сердцебиение, от которого прибор в палате стал ускоренно пищать. Но Минхо ведь выбрался? У него с Чонином проблем по пути на базу не было, вор говорил спокойно и словно вообще не беспокоился о погоне. Странно, что собственная судьба не особо заботит, когда появляется тот, ради кого хочется продолжать своё бессмысленное существование. Тот, кого ты больше можешь не увидеть.
Сука.
Джисон сжимает левую руку в кулак, правая на подобное действие не поддаётся. Сквозь боль мужчина наклоняет голову. Ему мешает воротник и убойная доза препаратов, которыми его пичкают. Хан подмечает вязкое головокружение, нетипичную лёгкость в теле и до боли знакомое чувство жажды. Желания прекратить разрастающуюся боль и скрыться от невыносимых мыслей. Его что, решили наверняка свести в могилу после такой неудачной аварии? Неужели кроме наркотиков не нашлось других обезболивающих? Джисону противно от ожидания новой дозы. Забытые с таким трудом ощущения всплывают на поверхность. Он гонит навязчивые мысли и пытается осмотреть помещение, где вынужден проводить своё время.
Небольшая палата со светлыми стенами и такого же цвета мебелью. Помимо больничной койки здесь есть низкий столик, кресло и телевизор. На экране кадры фильма, из динамиков доносятся приглушённые реплики героев. В этом самом кресле сидит мужчина в форме полицейского, бесцеремонно закинув ноги на стол. Очевидно тот уснул на службе, не особо беспокоясь о Джисоне. На поясе кобура, а на полу стоит стаканчик с кофе.
До Хана доносятся звуки шагов за стеной и он машинально закрывает глаза, напрягаясь всем телом. Дверь с лёгким щелчком поддаётся.
— Спасибо, Кристина, — уставший голос смешивается с окружающей обстановкой. Женщина принимает протянутый планшет с приколотыми бумагами, среди которых большую часть составляли результаты анализов. — У меня скоро нервный тик начнётся из-за этого, — она кивает в сторону полицейского.
— Месье Фортен, — медсестра расталкивает мужчину, — ваш напарник ждёт в коридоре.
Девушка в светло-голубом костюме и с неимоверно вежливой улыбкой пытается выпроводить нежеланного посетителя. Того, кто по несколько раз за день выражал своё недовольство. Ему надо допросить подозреваемого и не важно, что он был в коме целый месяц.
— А этот? — первое, что произносит полицейский.
— Ещё спит, — сухо отвечает доктор, по привычке листает бумаги и сверяет цифры анализов с нормой.
— Будите.
— Что? — женщина привыкла к подобной наглости. В больнице, в которой она работает, было много пациентов в таких же обстоятельствах. Тех, кто перешёл дорогу стражам правопорядка.
— Не расслышали?
— Я поняла вас предельно ясно, — Милана Гилберт растирает виски и смотрит ледяным взглядом на полицейского.
— Это невозможно, мы не имеем права…
— Молчи, я не с тобой говорю, — Фортен одаривает презрительным взглядом медсестру. Он отрывает себя от кресла и подходит к больничной койке. Склоняет голову на бок и с надменной усмешкой вглядывается в лицо преступника. — Вам помочь?
Женщины в недоумении переглядываются.
— Что вы собираетесь сделать?
— Привести эту тварь в чувства и наконец поговорить по душам, — всё с той же ехидной улыбкой говорит мужчина.
— У вас нет никаких прав делать это, — доктор остаётся непреклонна.
— Правда? Он ограбил Лувр со своими подельниками. Поверь, — полицейский наклоняется вперёд и практически сталкивается с лицом женщины, — у меня сейчас полный карт-бланш на что угодно.
— Джордж.
— Что, Кристи? — обращается к медсестре Фортен. — Он, — мужчина тыкает пальцем в грудь Джисона, — совершил самое громкое преступление века и вас это не беспокоит? Мы повязали двоих, но они молчат и ничего узнать нам не удалось.
— Это не повод идти против закона, — не отступается доктор Гилберт. — Даже если он сейчас проснётся, то не скажет вам ничего существенного, поверьте моему опыту. Мы должны оценить состояние пациента и лишь после этого можем дать разрешение на допрос.
— Серьёзно? — Джордж с каменным выражением лица хватает Джисона за подбородок и разворачивает к себе. — Мне придётся ждать вашего благословения?
— Месье Фортен! — голос женщины срывается, она перехватывает чужое запястье. — Я сейчас вызову охрану.
Мужчина выпрямляется, скидывает чужую руку со своей и отходит на шаг назад.
— Высокомерная сука, — выплёвывает он в лицо врача и покидает палату, где ему явно не рады.
— Нужно переводиться в другую больницу, — женщину заметно потряхивает. — Это становится невыносимо.
Кристина забирает планшет с медицинской картой и вешает его на кровать.
— Мистер Хан, — девушка убирает с лица пациента отросшую чёлку, на осторожное прикосновение мужчина машинально дёргается.
— Нехорошо игнорировать, когда к вам обращаются, — строго говорит женщина, она складывает руки на груди и не сводит своего пристального взгляда.
— Спасибо, — хриплый голос еле слышно. Джисон улыбается уголками губ. — Спасибо, что не сказали ему… Я ведь в состоянии ответить на все вопросы.
— Не думай, что я падка на твоё милое личико, просто этот…
— Доктор Гилберт, вас могут услышать.
Женщина закатывает глаза. Понимает, что сказать сейчас лишнее будет глупой ошибкой.
— Как вы себя чувствуете? — она возвращается к привычному профессиональному амплуа.
— Мне больно, — шепчет Джисон.
Доктор коротко кивает медсестре на капельницу и этот жест остаётся понятым без лишних слов. Кристина набирает стандартную дозу сильнодействующего обезболивающего и вводит его в систему.
*
Хан находится в полусидячем положении. Изголовье кровати приподнято на сорок пять градусов. Перед ним стоит поднос с безвкусной едой. Он тратит последние силы на то, чтобы вооружившись вилкой, съесть любезно предоставленный омлет. Кусок в горло не лезет. Кажется так говорят при абсолютном отсутствии аппетита.
— Здравствуйте, меня зовут Ванесса, — в палату заходит медсестра с ярко-рыжими волосами, они собраны в высокий пучок, из него ни одна прядка не выбивается. — Лично мы с вами не знакомы.
Джисон кивает и продолжает орудовать столовым прибором в пластиковой тарелке.
— Сегодня у вас назначено обследование, — девушка сверяется с документами. — Нам придётся везти вас в другую больницу, но не переживайте, никаких неудобств это не доставит.
Медсестра ведёт себя слишком неуверенно, Хан по своему опыту предполагает, что та совсем недавно устроилась на работу. А он прибывал в приличном количестве медицинских учреждений, когда в полной мере наслаждался старым увлечением.
— Хватит няньчиться, — сквозь распахнутую дверь проходит широкоплечий парень. Ему от силы лет двадцать пять. Следом идёт практически его копия, — за ним уже приехали.
— Доброе утро, — на молодом лице растягивается вежливая улыбка.
Джисон несколько секунд смотрит не моргая и начинает давиться завтраком. У него галлюцинации от моря морфина или…
— Это мой клиент? — приподнимая бровь, спрашивает Чонин.
— Да, док, — хмыкает парень и убирает еду из рук Хана, — щас упакуем этот подарок в вашу карету.
— Подождите, — Ян забирает у медсестры карту и вчитывается в назначения. Шепчет себе под нос, когда читает перечень препаратов, — по графику через час у него приём лекарств.
— Вы что, не успеете?
— Хотите рисковать его состоянием? — встречный вопрос осаждает пыл медработников. Вот только даже после этого они не решаются что-то сделать.
Ванесса обходит Чонина, из кармана достаёт стеклянную ампулу.
— Хватит до обеда, — робко говорит девушка.
— Хоть кто-то знает свою работу, — уголки губ Яна ползут вверх, а рука опускается на плечо медсестры. — А вы, — он переводит полный безразличия взгляд на санитаров, — спускайте пациента на первый этаж и передавайте моей бригаде.
Он замечает как на лицах парней все краски потухли, ехидство сменило раздражение.
В отличие от них, Чонин привык не выдавать своих чувств и эмоций. У них всё рассчитано по минутам, но излишняя нервозность и паника не даст желаемого результата. Сынмин без труда устроил запись на обследование в другой клинике, плюс ко всему и время изменил. У них есть два часа чтобы без проблем вывести Джисона. Идеально.
За одним небольшим исключением.
— Дэн, — Джордж подкуривает сигарету, наблюдает как санитары везут на каталке подозреваемого до машины скорой помощи, — после этого дела мне точно нужен отпуск.
— Ты говоришь это каждый раз, — полицейский моложе своего напарника лет на десять. — Может тебе сразу на пенсию уйти, я заебался твоё нытьё слушать.
Фортен улыбается на грубость коллеги.
— Я подумаю, предложение и правда заманчивое.
— Не хочу вас отвлекать, — низкий голос прерывает бессмысленный диалог полицейских, — но если вы к нам не присоединитесь мы поедем без вас.
Парамедики первыми забираются в машину. Чонин садится на переднее сиденье рядом с водителем. Поправляет маску на лице из-за которой дышать ужасно неудобно. Утешает то, что не ему одному приходится так мучаться. Хёнджин так вообще разошёлся на нелестные выражения, когда надевал спецодежду.
— Все на месте? — водитель смотрит в зеркало заднего вида, оценивая обстановку в салоне машины.
Феликс двигает кардиомонитор в сторону к самой стене, так чтобы аппарат не мешал, но всегда был в зоне доступа.
— Все, — сухо откликается Дэн.
Они едут по набитым до отказа улицам, дорога по ощущениям кажется дольше необходимого. В салоне машины душно. Фортен расстёгивает верхние пуговицы рубашки и обмахивается.
Джисон бегает взглядом по знакомым лицам, скрытыми за масками. Он порывается подняться и спросить какого хуя здесь происходит.
— Не двигайтесь, — рука Феликса останавливает, — в вашем состоянии нужно сохранять спокойствие.
У Хана нет физических сил спорить и он закрывает глаза, проваливаясь в привычный наркотический сон.
— Ты видел её вообще? — Хёнджин откидывается на спину. — Какую красотку наш Нини привёл.
— Сложно не заметить, — Феликс поддерживает диалог. — Задница зачётная.
— Вам что, обсудить нечего? — Ян сверлит взглядом коллег.
— Извините, док, восхищаемся вкусом нашего друга.
— Вы на работе, а не в клубе, — огрызается в ответ на Хвана. — За показателями следите.
Феликс за маской корчит недовольную гримасу, о которой говорит лишь выражение глаз.
— А вам какие нравятся? — Хёнджин толкает плечом Фортена и поигрывает бровями. — Какой вид больше привлекает, спереди или сзади?
— Сверху, — сухо отвечает мужчина.
— Ясно, с вами лучше не шутить, — Хван поднимает руки в примирительном жесте.
— Со мной тоже, — с переднего сиденья доносится злой голос Яна.
— Через пять минут будем на месте, — водитель умело скрывает свой акцент и поправляет тёмные солнцезащитные очки.
В салоне повисло молчание после такой неудачной попытки разговорить полицейских. Мужчины смотрели друг на друга, изредка сверяясь с видом за окном. Дэн поглядывает на часы, у них скоро обед и нарушать привычный режим не особо хочется.
— Помнишь, я тебе рассказывал про Джорджию?
Феликс сдержанно кивает, проверяет показатели монитора и переводит взгляд на Хвана.
— Смотри какие у неё данные, — мужчина протягивает руку с телефоном, где фотография незнакомой девушки. Дэн косит взгляд на экран смартфона в надежде разглядеть его содержимое.
— Мило.
— По твоему третий размер это просто мило? Да она такое своим…
Автомобиль резко входит в поворот. Полицейские машинально хватаются за ручки над головой. Дэн ударяется спиной, а Фортен практически падает на колени. Кардиомонитор раздаётся протяжным писком, на экране ровная линия.
— Блять! — орёт Феликс.
— Сколько до больницы? — спокойно спрашивает Чонин.
— Один квартал.
— Начинайте реанимацию, — Ян встречается с ухмылкой водителя и расслабленно сползает по сиденью.
— Док, нужна ваша помощь, — Хёнджин сводит брови на переносице.
— Тебе рассказать лекции по оказанию первой помощи?! Или забыл как дефебрилятор выглядит?
— Сука, — ругается себе под нос мужчина. Он расстёгивает рубашку Джисона, достаёт необходимый аппарат и на секунду тормозит.
— Проблемы? — Джордж хватается за край каталки.
— Нет, просто, — Феликс в момент секундной заминки бьёт Фортена по затылку. Мужчина теряет сознание, заваливаясь вперёд.
Хёнджин повторяет действие друга, но в ход пускает один из электродов дефибрилятора.
— У вас всё в порядке? — в наушнике Хван слышит обеспокоенный голос.
— Да, солнце.
— Хорошо, — Сынмин выдыхает, напряжение уменьшается ровно на половину. — Когда приедешь покажешь мне эту красотку с третьим размером.
В голосе опасные нотки, Хёнджин нервно сглатывает.
— Это не то что ты подумал…
— Джин! — Майкл тормозит у заброшенного здания на окраине Парижа. — Хватит пиздеть.
Вокруг ни одной живой души. Старая богом забытая фабрика приветствует выбитыми окнами, красным кирпичом и просторным парковочным местом. Майкл первым выходит из машины, громко хлопает дверью и ждёт когда к нему присоединится Чонин.
— Ты своим языком нас в могилу сведёшь.
— Не драматизируй, я хотел разрядить обстановку, — отзывается Хёнджин на претензию давнего друга.
— Я с тобой полностью согласен, — Феликс выпрыгивает из кареты скорой помощи, переступая через тела полицейских.
— Поддерживаю, — соглашается Чонин.
Хван остаётся привычно один в своих убеждениях. Он снимает каталку, на которой лежит Джисон с тормоза и толкает её вперёд. Жаль что копы не догадались сесть подальше от выхода и теперь нужно через них перетаскивать Хана. Хёнджин роется по чужим карманам в поисках ключей, не особо хочется ковыряться в наручниках, чтобы их снять. Феликс снимает с пояса полицейских запасные браслеты и пристёгивает копов. Рации и телефоны летят на асфальт. Ян со всей силы наступает на них массивной подошвой, пока не слышит характерный звук треснувшего пластика. Следы преступления они прячут в ближайшем мусорном баке, который не вывозили должно быть вечность.
Возле машины скорой помощи стоит фургон с логотипом компании доставки. Майкл подкуривает сигарету, делает три большие затяжки и тушит её носком ботинка. Он захлопывает двери скорой помощи и снимает газель с сигнализации.
Феликс с Чонином не без труда затаскивают Джисона в машину. Каталка несколько раз ударялась о дверцы.
— Нам эта хуета вообще нужна? — Хёнджин скептически оглядывает кардиомонитор, один датчик которого так вовремя был отключён Феликсом. Все многозначно переглядываются. — Вот и я так думаю, — он отрывает оставшиеся провода и оставляет аппарат посреди парковки.
Они садятся в машину, Феликс нетерпеливо постукивает пальцем по колену и это единственное, что выдаёт его волнение. Майкл закрывает их зеркальными пластинами, а свободное пространство забивает коробками с канцелярскими товарами.
— Главное сидите тихо, когда мы через границу проезжать будем, — он бьёт ладонью по закрытым дверям и садится на водительское место, проворачивая ключ и заводя машину.
*
— Они сделали это, — Сынмин зарывается пальцами в волосы и отталкивается от компьютерного стола.
— По-твоему самое страшное позади? — Минхо не спешит поддаваться радости хакера.
— Они пересекли пограничный пункт, за ними нет хвоста. Какие ещё доказательства тебе нужны, Хо?
— Не знаю.
В комнату тихо стучатся и дверь приоткрывается.
— Можно? — Наён переминается с ноги на ногу, не зная куда себя деть и как вообще разговаривать с незнакомыми ей людьми.
Парни в унисон кивают и девушка заходит в комнату. Она ставит перед ними тарелку с домашними бургерами.
— Вы тут весь день и даже не обедали, — её попытки разглядеть что-то на экране компьютера не увенчались успехом и девушка вскоре уходит, возвращаясь на кухню.
Она моет посуду, убирает её на положенное место и вздрагивает, когда на стол опускается перепачканная тарелка.
— Спасибо, было вкусно, — Минхо давит улыбку, но она больше походит на восковую маску.
— Не за что, — девушка начинает протирать тарелку губкой с моющим средством.
— Наён, — вор нажимает на кран, выключая воду. Ему неудобно начинать разговор, но кажется другого подходящего момента не представится, — что у тебя с Чонином?
Она смотрит пристально, с неприкрытым осуждением и не спешит отвечать. Оставляет в раковине керамическую посуду и вытирает руки о полотенце.
— Ничего, из-за чего тебе стоило бы волноваться.
— Хорошо, — Минхо присаживается на барный стул и утыкается взглядом в одну точку. — Они сделали это, — повторяет слова Сынмина на грани шёпота.
— Как… — девушка поворачивается, упираясь поясницей в кухонный стол, — как с этим справиться?
— Просто ждать, — вор складывает руки в замок, сжимая пальцы до побелевших костяшек, — Они вернутся.
*
Кажется, Наён делает уже третью чашку чая. Минхо пьёт на автомате, не чувствуя вкуса. Пустота в голове перекликается с тишиной вокруг. Ожидание неподъёмным грузом давит на плечи. В момент, когда выносить эту пытку нет сил, с улицы слышится шум подъезжающей машины. Мужчина переглядывается с Наён, но никто из них не двигается с места. Молчаливый диалог длится несколько бесконечных секунд, пока чужой топот по лестнице не выводит их из оцепенения. Наён первая решается выйти в гостиную, будто подсказывая Минхо, что нужно делать. Паника в его глазах слишком очевидна.
Краем глаза девушка замечает, как Сынмин спешно обнимает своего парня. Их тихий разговор предназначен только друг для друга. Ноги сами несут её к Чонину, что заходит в дом спиной вперёд. Он помогает Феликсу перевести каталку, через порог. Парень оборачивается и практически врезается в Наён. Она тянется к нему рукой, но одёргивает её, пряча в карман. Ян опускает взгляд.
— Всё нормально, — с лёгкой улыбкой отвечает он на незаданный вопрос. Наён облегчённо выдыхает. Она рада, что всё прошло хорошо, а ещё то, что её не заставляют произносить вслух слова, пока дающиеся с трудом.
Короткий, еле слышный свист привлекает внимание к новому гостю. Он элегантным движением надевает на голову шляпу трибли. Широким шагом подходит к разрисованной стене, на которой висит безбожно испорченное произведение искусства. На картине вероломным образом среди тонко выполненного пейзажа
затесались корабли с флагами. Некоторые из них просто зачёркнуты, а на других нарисованы языки пламени.
— Странно, что именно вы так относитесь к живописи. Ничего святого, — Майкл морщится и отворачивается. Тёмно-синяя рубашка с золотым узором заправлена в брюки, жилет растёгнут, а потёртости на дорогих замшевых ботинках добавляют образу лёгкой, но изысканной небрежности. Он точно Хёнджин, решивший отрастить недельную щетину.
Феликс оставляет каталку посреди гостиной и все взгляды устремляются в сторону застывшего Минхо.
— Отвезём его в твою спальню, — он ждёт пока вор хоть как-то отреагирует. Минхо рвано кивает и Феликс толкает каталку в нужном направлении. Едва уловимый хрип прерывает стук колёс по паркету. Комната погружается в тишину. Слишком громкую, сводящую с ума. Джисон размыкает веки. Моргает медленно несколько раз. Открывает рот в попытке набрать в лёгкие больше кислорода. Глаза беспорядочно шарят по потолку. Он силится повернуть голову, но воротник не даёт этого сделать. Шумно вдыхает, сдавленный стон срывается с губ, когда у него всё же получается взглянуть в сторону. Взгляд, что ещё мгновение назад был затянут стеклянной пеленой, проясняется, когда он видит Минхо. Их разделяет всего пара метров. Сухие потресканые губы расплываются в улыбке и Джисон проваливается в забытье.
Минхо пугается, бросается вперёд.
— Он потерял сознание, успокойся, — останавливает его Феликс и продолжает прерванный путь.
Мужчина тенью следует за друзьями. Их суета и негромкие разговоры между собой проходят как будто стороной. Кто-то просит придержать дверь. Кажется Феликс говорит про какие-то ключи. Особенно чётко слышно брата, просящего принести воды. Звон металла. Незнакомый голос начинает отсчёт.
— Раз. Два. Три.
Тёплая рука касается его плеча.
— Если что зови, мы рядом, — тон участливый, обеспокоенный. Пахнет дорогим знакомым парфюмом. Это Хёнджин. За ним открытая дверь в комнату, через которую проходить страшно и жизненно необходимо. Минхо зажмуривается, выдыхает и делает первый шаг.
Чонин не ушёл, он отодвигает пустую каталку подальше от кровати.
— Вода, — Наён оставляет графин со стаканом на тумбочке. Минхо слышит, что она останавливается у порога.
— Хо, — Ли отрывает глаза от пола, — всё будет хорошо, слышишь? — берёт чужую, холодную ладонь и крепко сжимает.
— Спасибо, — на грани слышимости говорит Минхо. Чонин не выдерживает. Обнимает брата, пару раз гладит по спине, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь.
Тёмные волосы в беспорядке рассыпаны на подушке. Естественный медовый оттенок кожи стал бледнее, под глазами тёмные круги. На брови, вместо одной из серёжек от пирсинга, свежий шрам. На правой руке из-под гипса выглядывают татуировки, которые так нравятся Минхо, а он никогда не питал симпатии к чернилам. Одна из штанин немного задралась, отчего видны белые бинты вокруг лодыжки. Минхо поправляет больничную одежду Джисона. Вынимает из комода плед, осторожно укрывает, а сам стоит рядом, боясь дотронуться. Непонятно, как ведёт себя время. Оно остановилось совсем или прошло уже несколько часов. Хан сквозь сон хмурится, а Минхо будто оживает. Потребность прикоснуться, почувствовать желанное тепло, буквально причиняет физическую боль. Минхо обходит кровать, с предельной осторожностью забирается под плед и ложится бок о бок с Джисоном. Тот дёргает рукой, Ли обхватывает его предплечье, крепче прижимая к себе. Утыкается носом в мягкие волосы. Вместо родного аромата, запах медикаментов, но Минхо всё равно не может надышаться.
— Вот мы и встретились, Джи, — шёпот дрожит. Солёные дорожки стекают по лицу, но мужчина улыбается. — Я люблю тебя, родной, — поцелуй в висок оставляет после себя влажный след. — Я так сильно тебя люблю, — устраивается на подушке, обводит кончиками пальцев контуры лица и только теперь замечает слегка пробивающуюся щетину. — Мы поедем куда ты захочешь. Будем жить вдвоём, можем даже завести собаку. Только не оставляй меня.
Минхо говорит чуть слышно, чтобы не потревожить сон Джисона. Глупо рассказывать о своих чувствах спящему человеку. Просто ему нужно выговориться. Наконец произнести слова, что так долго сжигали изнутри. Он всё повторит. Будет признаваться каждый день их жизни. Как только его Джи очнётся.
Хан пришёл в себя среди ночи. Словно в бреду ворочался, а потом полуобморочный стон сорвался на крик.
Минхо, который сначала ласково поглаживал его, давая понять что рядом, резко принял сидячее положение. Секундное замешательство и он уже пытается перебить чужой вопль своим голосом.
— Джисон, милый, я здесь. Я с тобой, — обхватывает его лицо руками. Волосы прилипли к вспотевшему лбу и вискам.
Неожиданно включенный свет на мгновение ослепляет.
— Что у вас происходит? — сонный низкий голос Феликса кажется грубее. За его спиной появляются другие жильцы дома и все как один в полном недоумении и изрядно напуганы.
Хан широко распахивает глаза, с силой сжимает зубы, все мышцы в теле окаменели от напряжения, в уголках глаз застыли слёзы.
— Дайте пройти, — нетерпеливо произносит Наён. Мужчины расступаются пропуская её в комнату, — Ему больно, — девушка уверенными движениями открывает аптечку, быстро находит обезболивающее. Раздавливает несколько таблеток, ссыпает получившийся порошок в стакан. Размешивает ложкой, чтобы лекарство быстрее растворилось в воде. — Приподнимите его.
— Переломы, — напоминает Сынмин, когда Минхо и пришедший на помощь Чонин слегка отрывают Хана от постели.
Наён подносит к его губам стакан с горькой жидкостью, она стекает по подбородку, уменьшая дозу и без того малодейственного обезболивающего.
— Снимите, — слабо хрипит Джисон. От горечи во рту всё немеет. Расстёгнутый воротник летит в сторону. Девушка даёт запить противное ощущение в горле чистой водой, но Хана всё ещё колотит.
— Скоро станет легче, — в тоне будто бы нет сочувствия, но на самом деле Наён слишком хорошо его понимает.
Джисон опускается на подушку. Брови сведены, на шее вздулись вены.
Звук дверного замка отрезает эту комнату от остальных. Для такой небольшой виллы, слишком много народа и непривычно тихо. Настолько, что даже придя на кухню все слышат, как крики Джисона сменяются приглушённым стоном, а потом всё сначала.
Горлышко бутылки бьётся о стаканы. Руки Хёнджина дрожат, но он наполняет стекляную посуду алкоголем, ровно до половины.
— Что это? — Чонин смотрит перед собой. Тянется к спиртному, но не спешит пить.
— Ломка, — на выдохе отвечает Хван.
— Мы всё сделали правильно, — Феликс оправдывает общее сомнение.
Вытащить Хана было проще простого. Промедление даже в один день могло значить то, что они никогда больше не увидели бы друга.
— Извините, ребят, но я несколько дней почти не спал, — Сынмин поднимается с места, гладит Хёнджина по плечу. Тот легко касается его поясницы.
— Скоро приду.
Майкл без слов забирает бутылку с алкоголем. Он здесь явно лишний и всё равно ничем не может помочь. Лучшее, что он может сделать — не мешать своим присутствием. За его спиной Чонин просит Наён идти в спальню, которую парень любезно отдал ей, переселившись на диван в гостиную. Оставшиеся синхронно отпивают из своих стаканов. Алкоголь приятно греет изнутри.
— Уснул, — у Минхо покрасневшие глаза. Лицо осунувшееся, уголки губ отпущены. Он жадно пьёт нетронутое кем-то спиртное.
— Его месяц держали на наркоте. С такими болями нельзя резко бросать. Он так не выдержит, — глухо отзывается Феликс. От собственных слов противно, но это ведь правда. Какая бы она не была.
— Хо, — Хёнджин выпрямляется в полный рост, — я могу связаться с нужным человеком. К утру всё будет у нас.
Минхо закусывает губу, будто решает внутреннюю дилемму и коротко кивает.
— Спасибо.