ГЛАВА 10
Поздний ночной разговор с Алекс на следующий день даёт о себе знать. Я вся как на иголках. Язык так и чешется спросить Джареда, как долго он собирается водить меня за нос, но держусь просто потому, что интересно, как он выкрутится в будущем. Настоящее счастье, что он не попадался на глаза и, более того, под горячую руку. Быть обманутой не самое приятное ощущение, ведь нам далеко не по пути. Он тратит час, чтобы забрать меня с работы и отвезти домой. Да, это подкупает, но я всегда предпочитаю правду. И он мог предложить, а не пускать пыль в глаза. Ему несказанно повезёт, если случайно не столкну с колеса обозрения.
— Ты лежишь так уже час, — голос Алекс нарушает тишину.
Я бросаю короткий взгляд в сторону двери, где она стоит, сложив руки под грудью.
— Я медитирую. Именно так в йоге выглядит поза трупа.
— Или придумываешь, как расправиться с Картером, — с нотками веселья, щебечет она.
— Я очень терпеливая. Дождусь, когда правда всплывёт самостоятельно.
— Надеюсь, ты не будешь против. Я пригласила Бекку раньше остальных.
— Так даже лучше, мне нужно отвлечься.
Она проходит в комнату и садится на край кровати, сконцентрировав внимание на мне.
— С одной стороны, я рада, что ты не садишься в такси к незнакомцу ночью, а с другой... — вздохнув, подруга начинает теребить шов одеяла. — Вы можете убить друг друга на обратном пути в его машине. Мы как будто катаемся с вами на горках в одном вагончике.
— Я пытаюсь выпрыгнуть из этого вагончика.
— Не получится. Он связал тебя по рукам и ногам.
— Боже, он ведь даже не нравится мне, — простонав, я принимаю сидячую позу и приступаю растирать виски. — Он нестабилен.
— А кто стабилен? — Алекс поднимается на ноги и улыбается. — Мы молоды и безумны. Нам ещё свойственны эмоциональные качели.
Я фыркаю.
— Когда Джаред успел обернуть тебя в свою веру?
— Я всего лишь говорю, как оно есть. Было бы странно, если бы вы вели себя как неотёсанные подростки в тридцать.
Она отлучается, когда раздаётся стук в дверь.
— Эй! — Выкрикивает подруга. — Поднимайся, Лиз, тут пицца и вино!
Если что-то способно поднять меня с кровати, то только пицца.
Я покидаю стены комнаты, обнаружив в руках Алекс весьма привлекательный пакет, из которого льётся многоговорящее лязганье стекла, в то время как Бекка держит внушительных размеров коробку с пиццей. Один аромат из прорезей усиливает слюноотделение, и в животе начинает урчать.
— Предлагаю послать всех к чертям и устроить пижамную вечеринку, — Бекка шевелит бровями. — Девчачий вечер, а?
Мы обоюдно приходим к согласию.
К черту парк!
Вечер становится намного увлекательней, когда перетираем кости всем недругам, не забывая о тех, кто приносит рвотные позывы сегодня. После чего жалуемся на что-то неидеальное в собственном теле, следом выкрикиваем песни так, что задыхаемся от смеха и загибаемся от колик в животе. Но стоит Тэй-Тэй заиграть любимую песню, как в руках оказывается пульт. Глаза Алекс загораются, как звезда на главной ёлке у Рокфеллер центра.
Алкоголь бурлит в крови, комната превращается в сцену и перед глазами всё плывёт. Несмотря на это, мы продолжаем выкрикивать слова, которые чередуются с истеричным смехом. Всё происходящее со стороны выглядит чистым безумием и даже близко не напоминает выступление, ведь каждая из нас витает в облаках. Думает о ком-то определённом. О том, кто создан для неё, как поёт Тэйлор.
Бекка приземляется на диван и задыхается от смеха, вытирая слёзы. Рука Алекс повисает на плече, наш заливистый хохот смешивается и наполняет квартиру сумасшествием. И мы замираем, стоит аплодисментам нарушить веселье.
Сердце подпрыгивает к горлу.
Четвёрка парней давится от смеха, загибаясь пополам. Не понимаю, как мы не заметили. Том к таким ситуациям привык, а вот для остальных отыграли своё лучшее шоу.
— Ну надо же было им всё испортить, — хмыкает Бекка.
— Мужчины всегда всё портят, — ворчит Алекс.
— Согласна, — подтверждаю я, обнимая себя руками, чтобы отгородиться от тяжёлого взгляда Джареда, который он задерживает на мне.
— Вы же в дрова, — Том указывает на пустые бутылки. — Это все или вы уже избавились от предыдущих?
— Не будь занудой, Томми, — хихикает Алекс, спрыгнув с дивана и повиснув на его шее. Она обращается к нам: — Никто им не сообщил?
— Сообщил о чём?
— О, мы передумали идти, — похлопав его по груди, подруга разбегается и запрыгивает на диван так, что едва не вышибает из меня воздух и не ломает руку в трёх местах.
— Сказочные твари, не будьте как дома, вам тут официально не рады! — Протягивает Бекка, процитировав Шрека. — Это факт!
Я переглядываюсь с Алекс и разражаюсь хохотом, наблюдая обескураженные лица в пороге. Кажется, сейчас нас рассмешит даже пальчик, изображающий червяка.
— Подняться сюда, было моей лучшей идеей, — издав смешок, говорит Крис.
— Сколько вы выпили? — Интересуется Трент, окинув нас насмешливым взглядом.
Я встречаю взгляд Джареда и рывком поднимаюсь с дивана, чтобы умыться холодной водой, потому что испытываю неистовое желание прямо сейчас спросить о лжи, которую он скормил. Прикусив язык, направляюсь в ванную комнату, где включаю ледяную воду и умываюсь, желая умерить пыл.
Это плохая идея, Лизи, ты всё испортишь, — напоминаю себе.
В конце концов, мы соглашаемся поехать. Я предпочитаю чёрненький Рендж Ровер Криса, чтобы не дышать с Джаредом одним воздухом. Выбрать компанию Трента и Криса сейчас намного благоразумней, кроме того, заднее сидение полностью в моём распоряжении, потому что Алекс и Бекка исчезают в машине Джареда, который сверлит меня недоверчивым взглядом до тех пор, пока не скрываюсь внутри салона. Я опускаю стёкла по обе стороны, растягиваюсь на кожаном сидении и наслаждаюсь холодным воздухом, хлещущим по щекам.
— Ты в порядке? — Завернув голову, спрашивает Трент, пока Крис пристёгивает ремень безопасности и заводит двигатель.
— Могу пробежать марафон, — отзываюсь я, вытаскивая из кармана просигналивший мобильник.
Джаред: Я не оценил твой выбор.
Уже было хочу вернуть телефон обратно, но поступает новое сообщение.
Джаред: Мы поговорим об этом, ты не уйдёшь от ответа.
Я: Прекрати писать мне, когда ведёшь машину.
Джаред: Мне бы не пришлось писать, если бы ты села в МОЮ машину.
Я: Я бы села в ТВОЮ машину, если бы ты не водил меня за нос.
Джаред: О чём ты?
Я фыркаю и блокирую экран, предварительно переименовав его в «лживый ублюдок». Так-то лучше. Ему к лицу.
Но Джаред не был бы собой, если бы не продолжил.
Экран снова вспыхивает.
Лживый ублюдок: О чём ты, чёрт возьми?!
Я: Отвали.
— По-моему, он сейчас взлетит, — смеётся Крис, убавив музыку.
— В открытый космос, — кивает Трент.
Я приподнимаюсь на локтях и смотрю вперёд, увидев белую точку, в которую на горизонте превратилась машина Джареда. Нет необходимости писать ему о разрешённой скорости, потому что этим в данную секунду наверняка занимается Том. И оказываюсь права, когда догоняем их несколькими минутами позднее.
Спустя час мы бредём по тёмным тропинкам парка аттракционов. Жуткое место, если приходить сюда ночью. Аттракционы не внушают доверия, а различные рожицы с плакатов и экспонатов наводят ужас. По спине прокатывается холодок при виде них. Опьянение как рукой снимает. Если нас поймают, то привлекут к уголовной ответственности за разбой, хулиганство и ещё несколько статей, и сей факт кружит голову, помогая страху отбрасывать назад все оптимистические нотки. Насколько бы сильно ни любила приключения, будет неловко начинать карьеру с подобными записями в личном деле. Но пути назад нет, надеюсь, я хотя бы быстро бегаю.
Я стараюсь не отставать от друзей, бросая косые взгляды в сторону Джареда, который предпочёл делать вид, будто меня вовсе не существует. Иногда приходится ловить себя на желании бросить в него камнем. Я не в состоянии понять себя, когда дело касается его. Но к чёрту. Я не обязана нырять в его машину.
Я упоминала, что на улице жутко?
Нет.
Жутко в комнате кривых зеркал в темноте.
Мозг активируется, вспоминая все фильмы ужасов с подобными сценами. И вот, я уже мотаю фрагменты фильма «Оно» или серию из «Сверхъестественное». Хорошее время, чтобы умереть от страха. Потом судмедэкспертиза покажет, что я была пьяна и всё объяснят тем, что смерть — это самоубийством под дурманом. Чудно. Всё, как и мечтала.
Брожу между зеркал, разглядывая собственное отражение, но фонарик не дарит так много света, как хотелось бы, поэтому процесс можно описать, как пытаюсь рассмотреть. В конечном счёте понимаю, что Крис где-то затерялся с Беккой, вдали эхом звенят голоса Тома и Алекс. Вот тогда понимаю, где нахожусь: между двух огней. Либо где-то между небом и землёй.
Взгляд находит Трента, который направляется ко мне, следом оживает Джаред.
Ну надо же, я всё-таки существую. И мне это не нравится. Очень не нравится
— Тут нечего делать, пошли к колесу, — предлагает последний.
Фонарик Трента нацеливается на нём, и я делаю шаг назад, потому что на лице Джареда сгущаются мрачные тучи.
— Не расходитесь, — раздаётся голос Тома, а следом он появляется из темноты.
Я глубоко втягиваю ветхий запах, но в него внедряется морской, солнечный аромат, как будто Трент представляет собой длинный, песочный пляж в самые ясные дни. От него веет теплом. Но я не сгораю под его солнцем. Это просто приятный летний день.
Джаред разворачивается и направляется во тьму, где вскоре исчезает. Я следую его примеру, чтобы покинуть страшное место. Дело в том, что в определённых ситуациях чувства обостряются. Например, когда человек испытывает опасность. Эту опасность ощущаю каждой клеточкой тела, когда улавливаю шорох и ясный свет фонарика, а следом из-за пустой сувенирной лавочки появляется мужской силуэт.
Я застываю на месте, то же самое делает Трент, Том и Алекс, столкнувшись со мной. Джаред остановился несколькими шагами впереди, и я могла бы спрятаться за его спиной, если бы знала, какое действие он предпримет. Но понятия не имею, что у него на уме. Дыхание сбивается и тогда, когда лёгкие начинают гореть из-за нехватки кислорода, мужчина отклоняется в противоположную сторону.
Джаред оглядывается на нас — парализованных у шатра — и дёргает уголком губ.
— Не обмочитесь.
Я открываю рот, чтобы возразить, но на ум ничего не приходит.
Он отклоняется в сторону колеса обозрения, конструкция которого переливается яркими цветами, притягивая внимание. Заворожённая, направляюсь к нему как Рокфор на запах сыра. Я никогда не могла устоять перед ним, перед опасностью и эмоциями, которое оно способно подарить, стоит только оказаться на самой высокой точке.
— Где вас черти носили? — Спрашивает Том, когда к нам присоединяются Крис и Бекка.
— Прогулялись, — равнодушно отзывается Крис.
Перевожу взгляд на Бекку, которая в ответ пихает локтем, отставая от компании вместе со мной.
— Мы просто прогулялись. Не смотри так на меня.
— Как? — Смеясь, я вскидываю руки в знак капитуляции. — Я ни о чём не думала.
— Я рассталась с парнем меньше двух месяцев назад. Мне не нужны временные интрижки и отвлечение.
— Предпочитаешь справляться самостоятельно?
— Я бросила его и сменила номер, — сдавленно произносит она. — Ничего не сказала, что поступила в Нью-Йоркский, так что кто из нас и может чувствовать себя дерьмово, так это я. Йен этого не заслуживал, а я эгоистка.
Я стираю удивленное выражение. Никогда бы не подумала, что она способна взять и исчезнуть из жизни, предварительно не объяснившись.
— Ты бессердечная, знаешь об этом?
— Мы бы всё равно расстались. Он выбрал калифорнийский, а я сделала нам одолжение, исчезнув из его жизни. Можем никогда больше не говорить об этом?
Я киваю, хотя любопытная часть меня желает узнать подробности. Такое вообще возможно?
Задрав голову, останавливаюсь вблизи колеса и задумываюсь, почему мы до сих пор не посетили Луна-парк в рабочее время. Его настоятельно стоит добавить в список прогулок.
Верхушка колеса упирается в ночное небо, скрываясь из виду. Я бросаю разочарованный взгляд на массивную цепь, отрезающую путь наверх. Но и подняться невозможно, ведь аттракцион в спящем состоянии.
— Пошли, — вполголоса говорит Джаред, кивнув в сторону подступа к колесу, где в дневное время наверняка скапливается очередь.
Я вздрагиваю, покрываясь гусиной кожей.
— Оно не работает.
— Я знаю другой путь. Или ты боишься?
— Нет, — выпаливаю раньше, чем соображаю. Эта наигранная храбрость когда-нибудь выйдет боком.
— Разве? А, по-моему, ты боишься.
— Если я упаду и разобьюсь, то убью тебя.
Джаред фыркает от смеха.
— Если ты разобьёшься, как собираешься убить меня?
— Я буду являться в кошмарах. Однажды ты предпочтёшь самоубийство, потому что не сможешь закрыть глаза. В ином случае сойдёшь с ума без сна.
Он склоняется ближе, внедряясь в моё личное пространство так, что нас никто не может услышать. Я выдерживаю его взгляд.
— Нет худшего кошмара, где ты не смотришь на меня.
Джаред направляется к колесу, уверена, специально задев плечом. Я в панике оттого, что делаю нерешительные шаги следом за ним. Ноги двигаются самостоятельно.
Ради всего святого, я сбрендила?
— Картер?! — В голосе Тома появляется намёк на гнев. Он с неприкрытым ужасом наблюдает, как Джаред взбирается по лестнице между перекладинами. — Какого черта ты вытворяешь?
Я проглатываю страх и стоит оторваться от друзей, как возникшую тишину нарушает тревожный голос Алекс.
— Лиз? Ты сошла с ума?
— Вы оба рехнулись! — Рявкает Том.
— Так и есть, — со смешком, соглашается Крис. — Безумная парочка.
Ощущаю на затылке настороженный взгляд Трента, Бекка обнимает себя руками и качает головой, говоря, что это плохая затея. Я это знаю. Мы все это знаем. Но лучше откушу собственный язык, нежели дам Джареду повод для шуток.
Он ждёт несколькими ступенями выше, и я даже проникаюсь благодарностью. Если бросит меня снова, это будет ещё один повод расправиться с ним.
Я прокалываю путь за Джаредом, пока перед глазами пролетает жизнь. Как убегала от разбрызгивателя с Алекс; как наши семьи вместе отмечали праздники; как пошли в школу; как гордились и поддерживали родители; как первый раз поцеловалась и сходила на вечеринку; как радовалась, когда поступила в университет и прилетела в Нью-Йорк. Каждый раз — смотря вниз — сердце начинает стучать сильнее и быстрее. Словно жизнь делится на до и после.
— Не смотри вниз, — на половине пути, говорит Джаред.
Именно в такие моменты хочется посмотреть вниз. Но воздерживаюсь.
— Спасибо, капитан Очевидность, — ворчу в ответ, не удержавшись от сарказма.
Джаред пристально следит за каждым моим движением. На лице непроницаемая маска, лишь прямая линия губ говорит о том, что он напряжен, как и все, кто остался внизу. Я не успеваю соображать, как руки и ноги перебирают ступени и перекладины. Лестница издаёт мерзкие скрипы, их заглушает свист ветра. Насколько я безумна, если рискую из-за него?
Он протягивает ладонь, и без толики сомнения хватаюсь за неё, как за тонкие ниточки, связывающие с жизнью. Не буду скрывать, мне намного спокойнее, когда крепко сжимаю его руку. Джаред переплетает наши пальцы, поднимаясь выше. Не удаётся упустить и то, как согревают прикосновения. По телу расползается жар, и холодные порывы ветра практически неощутимы. Из-за таких мелочей хочется расплакаться и задаваться вопросом «почему». Я не могу не реагировать на него. Это невозможно.
Мы забираемся в кабину, и я отпускаю его ладонь.
Дыхание сбивается, когда поднимаю взгляд.
Это что-то совершенно невероятное. Потрясающее. Незабываемое. Нереальное. От такого напрочь сносит крышу. Тёмная гладь океана, по поверхности которого Луна расстелила дорожку, смешивается с городскими огнями. От картинки перед глазами перехватывает дух. Где-то внизу проносятся машины, прогуливаются жители и туристы, понятия не имея, что упускают, не оказавшись на моём месте. Именно в такие моменты остро ощущается вкус жизни.
— Риск окупился? — Рокочет голоса Джареда. Он так близко, что жар его тела окутывает моё, и по рукам ползут мурашки. Между нами слишком маленькая дистанция.
Я выдыхаю и бросаю короткий взгляд через плечо.
— Определённо.
Он закусывает губу, подавив улыбку.
Я вытаскиваю из кармана мобильник и делаю несколько снимков, чтобы сохранить воспоминания. Если вдруг произошедшее покажется выдумкой, всегда смогу открыть галерею и лишний раз убедиться, что это действительно реально. Я тут — на колесе ночью — могу упиваться видом и фотографировать столько, сколько душе угодно. Наслаждаться свободой, которую предлагает собственное безумие.
Всё меняется.
Ладонь Джареда ловит мою руку. Он перебирает по запястьям и проскальзывает между пальцев. В горле пересыхает, а голова идёт кругом. Перед глазами всё плывёт, я замерла как олень в свете фар.
Медленно поворачиваюсь и встречаю его потемневшие глаза, в которых переливаются городские огни. Изучаю черты лица, на котором мерцают различные оттенки, когда конструкция меняет цвета. Как бы ни пыталась сопротивляться, сейчас моя ладонь прижата к его, и некогда уверенное противостояние скоропостижно гаснет.
Джаред пробегается пальцами по щеке, заводит выбившиеся локоны за ухо.
— Вот он, — его голос вибрирует под кожей, подушечка пальца очерчивает контур моих губ.
— Что?
— Этот взгляд.
Он сокращает жалкий остаток расстояния между нами.
Чувствовать его близость так волнительно и одновременно приятно. Одурманивает аромат восхитительного парфюма. Свежесть гор, смешанная со скошенной травой и бергамотом, дарит ощущение безмятежности, бодрости. Именно так пахнут мужчины в солидных костюмах, но Джаред предпочитает бунтарский стиль. Всё в нём кричит о вызове, на который клюю, и в данную секунду не виню девушек, одержимых им. С ним априори чувствуешь себя особенной, хоть и на время. До тех пор, пока он не снимет с пьедестала и не поднимает туда новую.
Он поднимает подбородок указательным пальцем, и наши губы оказываются в нескольких дюймах от неизбежного. Горячее дыхание опаляет лицо. Его глаза заглядывают в мои. Не уверена, что на земле нас удерживает сила гравитации. Поддавшись вперёд, он почти соприкасается с моими губами, будто дразнит, даёт возможность сбежать, но в то же время не отпускает. Так близко. Это сводит с ума.
Рингтон мобильника похож на ведро ледяной воды, которую выливают на наши головы и возвращают в реальность.
Я резко отшатываюсь назад и ударяюсь затылком о металлическую перекладину, что зубы сводит. Наверное, на моём лице читается ужас. Если это знак, то урок усвоен.
Джаред сводит брови и напрягается. На его шее пробивается пульс, а пальцы сжимаются вокруг телефона, который он вынимает из кармана.
— Серьёзно? — Буркает он, принимая вызов. — Решил стать моей мамочкой?
На другом конце линии слышится мужской голос, и Джаред морщится.
— Сейчас спустимся, — в голосе звучит сухость и, если не ошибаюсь, разочарование.
Глубокий вдох и медленный выдох нарушает тишину, как будто он не знает, что сказать. Но всё же говорит.
— Мы должны вернуться, пока он не извёлся.
Джаред снова раскрывает ладонь, смотря на меня из-подо лба притуплённым взглядом, но на этот раз не принимаю, делаю самостоятельный шаг вниз. Сердце кровью обливается, когда вижу вспышку боли в его глазах, но мы только что едва не потеряли остатки рассудка, переступив черту. Больше этого не должно повториться.
Спускаюсь намного быстрее, нежели поднималась. Это больше похоже на бегство. Его взгляд сверлит затылок, обжигает кожу, но не оборачиваюсь. И когда ноги касаются земли, благодарю всё на свете, потому что осталась жива.
— Какого чёрта?! — Грубый мужской голос буквально способен пригвоздить к земле.
Сердце падает в пятки, когда свет фонарика направляется в нашу сторону. Секунда — и друзья срываются с мест, поднимая пыль. Страх мешается с адреналином, когда Джареда хватает мою руку, и спустя мгновение бегут что есть мочи. Сердце бешено грохочет в груди, потому что выбор мужчины падает именно на нас. Освещая путь, он пытается догнать, но благодарю молодость и энергию, которые есть внутри. Именно они помогают удрать.
Джаред тормозит возле шатра и толкает меня внутрь. Я почти не дышу, хотя воздуха критически мало. Гравий хрустит под ногами преследователя, когда он оказывается в опасной близости от нас. Сердце очередной раз проваливается в пятки. Стоит только отодвинуть навес и направить фонарик, как мы тут — на блюдечке с золотой каёмочкой.
Шаги на минуту затихают, как будто мужчина пытается прислушаться и найти признаки нашего местонахождения. Пульс в истерике, я буквально чувствую, как медленно лопаются нервные клетки.
Мы все же остаёмся неразоблаченными.
Страх отступает, а понимание, что тело заключено в объятия Джареда — приходит.
Моя спина плотно прижата к его груди. Одной рукой обнимая вокруг плеч, второй вокруг талии, он удерживается нас в вертикальном положении, ведь мои колени трясутся. И Джаред явно не торопится отпускать. Он продолжает удерживать меня, хотя вряд ли это можно назвать удержанием, ведь не пытаюсь вырваться, оцепенев на месте. Неровное дыхание постепенно выравнивается. Не знаю, сколько проходит времени, в моей голове всё слишком раздуто и приукрашено.
Вздрагиваю, когда Джаред роняет лоб на моё плечо.
— Чёрт побери, Лиз, ты должна бежать в таких ситуациях, а не стоять на месте.
— Я бежала! — Возражаю в ответ.
— Ты намного охотней убегаешь от меня.
Воцаряется гнетущая тишина.
Безусловно, он должен был напомнить об этом.
— Нужно уходить, он вызовет копов, — нехотя шепчет Джаред, продолжая держать в объятиях. Если это не шутка, то по всем ощущениям он прижался теснее.
Я отрывисто киваю и выхожу из состояния потрясения, роняя руки вдоль тела.
— Тогда отпусти меня.
Это звучит так двусмысленно, и я не пытаюсь объясниться. Мне действительно нужно, чтобы он отпустил сейчас и на последующее время. Возможно, навсегда.
— Не могу, Лиз.
Я набираюсь духом и покидаю его объятия. Выглядываю на улицу и осматриваюсь, чтобы поскорей убраться из парка. Нам категорически нельзя оставаться наедине. Его сомнительная репутация пугает до чёртиков, а ярлык «очередной» того хуже. Будь проклята внутренняя борьба: сердце и разум; чувства, отрицание и желание.