ГЛАВА 6
― Куда-куда ты поедешь с Марком? ― удивленно переспрашивает Катя, недовольно сопя в трубку.
― Куда-куда... На Кудыкину гору собирать помидоры. Ты чем слушаешь: ушами и компотом? Я тебе же сказала: в Москву, через две недели.
― Ох, капельницу мне в зад, вот это новости с утра пораньше. ― И тут я слышу голос Ромы, который интересуется, о каких новостях идет речь. ― Ром, все потом, я немножечко в печали, ― говорит ему Катя и снова переключается на меня: ― А на сколько дней поедете?
― Оу, я даже не посмотрела в документах и не уточнила этот вопрос. Мы просто в спешке заполнили заявления, затем Марк Александрович исчез, будто его и не было вовсе.
― Ну, бюрократия никогда не отличалась размеренностью. Хочешь, скажу честно?
― А разве у нас бывает по-другому? ― устало спрашиваю я.
― Я немного в шоке от всего этого и одновременно безумно рада за тебя! Танька-а-а-а! Ты ж моя молодчина! И в Москву поедешь, и в отеле поживешь, и тебя будет сопровождать самый сексуальный преподаватель нашего университета. Скажи, ты возьмешь то красное кружевное белье?
― Катя, притормози-ка! Ты не забыла, что я как бы занята?
― Вот именно «как бы», ― смеясь, отвечает она. ― Эм... Ты чего? ― уже тише спрашивает.
― Это ты мне? ― Не понимаю я.
― Нет, нет, подружка, прости, отвлеклась. Ну так что? Значит, белье?
― О, боги, спасите меня, ― стону я. ― Скажи, ты озабоченная?
― Ну, как тебе поведать истину мою, я больше практичная, ― деловито отвечает она.
― Еще скажи ясновидящая, ― бурчу я.
― А то, я эта... седьмая вода на киселе. Тьфу ты, магиня седьмого поколения, ― исправляется Катя, но меня уже не остановить от безудержного хохота.
― Ох, ты мой кисель клюквенный, ― отдышавшись, говорю подруге. ― Ладно, я уже на месте. С тобой мы уже не увидимся сегодня. Буду учить билеты, и тебе советую. Ты же помнишь, у нас на неделе экзамен.
― Да, я тоже хочу провести этот день плодотворно. Нет, Рома, не в том смысле. Господи, одно только на уме. ― Я даже отсюда могу понять, что она закатывает глаза. ― Ладно, подруженька, до связи, встретимся завтра. Пока, целую крепко.
― Пока-пока, Катюш. ― Отключаю телефон и смотрю на затянутое облаками небо. Пусть и не солнечно, главное, что не холодно. Все же май непредсказуем своей погодой.
Есть что-то прекрасное в том, чтобы просто наблюдать за небом, независимо, какое оно ― кристально чистое или по нему величественно плывут облака. Улыбнувшись, я делаю шаг вперед и нечаянно сталкиваюсь с внезапно возникшей преградой. Пробормотав извинения и не смея от стыда поднять взгляд, я быстро обхожу объект моего конфуза и поспешно направляюсь в сторону своего многоквартирного дома.
― Танечка! ― Слышу такой до боли знакомый голос. В полнейшем шоке резко останавливаюсь, но не смею повернуться к нему лицом. ― Даже не поздороваешься с родным отцом?
Все так же глядя на входную дверь ― на мое спасение, ― я холодно отвечаю:
― Вы ошиблись, у меня нет отца. ― И продолжаю свой путь, чувствуя, как сердце наливается свинцом, а душу разрывает от боли, которую он мне причинил когда-то и не единожды. Я вычеркнула этого человека из своей жизни много лет назад, а он, спустя столько времени, решил напомнить о себе. Но теперь я другая, и, повзрослев, понимаю, что есть вещи, которые никогда нельзя простить ― и он является одной из них.
Преодолев все лестничные пролеты за несколько минут, будто за мной гналась стая волкодавов, залетаю в квартиру и быстро закрываюсь на все замки, еще раз перепроверив на надежность. Не хочу знать, как он меня нашел, не хочу о нем думать вообще. Он больше никто, абсолютно чужой человек. Какие цели бы он ни преследовал, наплевать. Я очень надеюсь, что эта встреча была последней, иначе мне придется сменить место жительства, что будет совсем нецелесообразным решением. Но оставлю это на самый крайний случай, если не окажется другого выхода.
Внезапная мелодия пришедшего уведомления, которая, казалось, была оглушительна, заставляет меня от страха подпрыгнуть на месте.
― Господи боже, так и заикой можно остаться, ― говорю самой себе и вынимаю телефон из кармана джинс. На дисплее высвечивается сообщение МЧС об ухудшении погодных условий. Этого еще не хватало. Терпеть не могу холодную весну.
Решаю как следует расслабиться перед подготовкой к экзаменам и плотно пообедать. Хорошо, что я вчера разобрала с Катей сложные вопросы, и теперь осталось повторить (доучить) пройденный материал на лекциях и практике. Накрыв себе на стол, я неспешно кушаю, затем убираю все с кухонного стола и принимаюсь за работу. Изначально все шло хорошо, я читала вопрос и записывала на него ответ, но в какой-то момент мои мысли стремительно переносятся в прошлое. В то время, когда мне было девять лет...
Я шла со школы домой, но у меня не было особого желания там появляться ― все потому, что я очень боялась своего отца. Он был человеком настроения, и мы с мамой никогда не знали, как он поведет себя в той или иной ситуации. От чего у него возникала злость. Почему он мог резко закричать и ударить свою жену или дочь. А может и обеих сразу. Я медленно шагала по асфальту, пытаясь оттянуть действительность, но понимала, что все равно от нее никуда не деться. И я неоднократно спрашивала себя: почему он до сих пор живет с нами? Почему мы его терпим? Почему мама его не выгоняет, а лишь плачет, прижимая меня к себе и проговаривая: «Потерпи, доченька, он же твой папа». А если я не хотела терпеть? Сколько мне еще должно быть больно? Все больше и больше злясь и закапываясь в отчаянии, я потеряла нить времени и оказалась у калитки родного дома. Из окон не доносился гневный голос отца, значит, у него сегодня было, скорее всего, хорошее настроение.
Простояв на одно месте несколько минут, я взялась за ручку и толкнула деревянную дверь. Пересекла внутренний двор и зашла на крыльцо, стараясь прислушаться к звукам, доносящиеся из-за двери, но ничего, кроме телевизора, не услышала. Успокоив себя, я зашла внутрь и громко поздоровалась с родителями:
― Привет, мам! Привет, пап.
― Здравствуй, дочка, ― тепло меня поприветствовала мама и принялась вытирать влажные руки полотенцем. ― Давай, скорее переодевайся, мой руки и за стол. Сегодня на обед уха.
Я вздрогнула. Фу, терпеть ее не могу, но и маму обижать не хотелось, она ведь так старалась.
― Конечно, мамуль, я сейчас. ― И я побежала к себе в комнату.
Пока неспешно приводила себя в порядок, переложила школьные принадлежности, решив подготовиться к завтрашним урокам заранее, а на потом оставить только выполнение домашнего задания. Напевая про себя детскую песенку, я резко застыла на месте, так как услышала яростный крик отца:
― Ты что за бадью сварила?
Приглушенный ответ мамы я так и не разобрала.
― Ты меня отравить решила, тварь? Или считаешь, что я какой-то скот, что меня можно скармливать этим дерьмом?
― Сереженька нет, ты что? Я не хотела... ― Теперь уже я четко уловила, как мама сквозь слезы пыталась убедить отца.
― Ты, сука, нихуя не умеешь делать! Я живу будто в свинарнике, жру всякую парашу!
И мои глаза стали больше от шока, когда я услышала звон стекла, а затем что-то тяжелое приземлилось на пол. Секунда тишины, глухой стон мамы и слова отца:
― Сдохни, сука.
Боже... Он... Он что... МАМОЧКА!
Я закрыла рот руками и тихо заревела, до меня, словно сквозь туман, доносились кашель и хрипы мамы. Я не знала, что мне делать. И мне было очень-очень страшно. Постояв еще мгновение в своей комнате, я рванула к двери, со всей силы открыла ее и побежала в гостиную, застав самую страшную картину в моей жизни, которая навсегда отпечаталась в моем сознании. Отец сидел на моей маме и со всей силы ее душил.
Нет... НЕТ!
Она пыталась его остановить, но он даже не обращал внимания на ее движения. Его взгляд стал диким, словно все человеческое просто напросто покинуло его. Что я чувствовала в тот момент ― не описать словами. Набрав в свои легкие побольше воздуха, я закричала:
― ПАПА, НЕТ! ― И заплакала еще сильнее.
Он перевел животный взгляд на меня, но продолжал душить маму, пока она окончательно не ослабла, и ее руки безвольно не стукнулись об пол.
Мама...
Я посмотрела на нее, до сих пор не веря в происходящее: налитые кровью глаза мамы были открыты и смотрели в пустоту, кожа лица приобрела синий оттенок, а рот так и застыл в немом крике.
Мама, очнись, пожалуйста. Мамочка...
Затем в доме раздался мой нечеловеческий вопль. Отец резко вскочил, в два шага добрался до меня, размахнулся и сильно ударил по голове, отчего меня унесло назад. И я потеряла сознание...
Вырвавшись из жуткого воспоминания, я закрываю лицо руками и начинаю рыдать.