----
У Чонгука глаза — отражение миллиарда звёзд. У Тэхёна в глазах одна самая сияющая и важная. Эта звезда пьяная, спокойная и красивее целых галактик. У Тэхёна крыша едет, потому что Чонгук хватается рукой за его бедро, чтобы не утонуть и не пойти под воду. Он тонет, совершенно точно тонет. Тэхён сдаётся, прикрывает веки и сам старается держать того на плаву.
Если бы Тэхён был океаном, Чонгук бы стал утопленником прямо сейчас, потому что руки его обнимают теплые, а губы его отдают ментолом сигарет, которые дал ему он сам целой пачкой пару дней назад. Если бы Чонгук был звездой, Тэхён сгорел бы заживо от этого столкновения двух миров, которым встречаться нельзя. Чонгук не понимает, почему становится резко так холодно сверху, почему его больше не тревожат бабочки внизу живота, но всё ещё держат сильные руки под головой. — Чонгук, — серьёзней, чем того требует ситуация. Тэхён будет ругаться на него? Прямо после их первого поцелуя? У Гука поджимаются губы, он глаза не хочет открывать, потому что боится увидеть то выражение лица, которое расстроит его — виноватое, хмурое. Но в ответ прилетает повторное и более мягкое: — Чонгук, солнце, мы поедем домой сейчас, ладно?
▪︎▪︎▪︎
Чонгук пьяный и хочет пить ещё больше, вливать в себя без остановки, потому что то, что он чувствует сейчас, когда Тэхён везёт его домой на машине его деда, — не должно чувствоваться покалыванием пальцев, игрой гормонов. И всего этого в целом быть не должно. Тэхён ведёт медленно, кидая неспокойные взгляды на пассажира рядом. Тот же почти засыпает, но держится, явно обеспокоен не меньше. Чонгук вываливается из машины и собирается гордой и независимой походкой стартовать до собственного двора, но его под талию хватают и куда-то сверху басят что-то вроде "пойдём ко мне, мои свалили, а ты своих разбудишь только зря". Хочется верещать, что Тэхён, старый извращенец, собирается изнасиловать его, чего по выражению лица Тэхёна не особо можно заметить. Тот и правда, видимо, без злого умысла тащит ребёнка к себе в дом, подбирает миски, которые этот ребёнок роняет на ходу и с огромными усилиями укладывает того к себе на кровать. Чонгук падает мешком картошки на огромную постель, разваливаясь звездой. — Ты спишь? Тишина. Он будто даже не дышит. — Чонгук, ты спишь? Ну и слава богу. Тэхён собирается аккуратно выскользнуть из комнаты, чтобы не мешать. Утром тот проснётся, позавтракает, посмотрит на собаку (это обязательно) и свалит к себе. Тэхён последний пункт очень хочет оттянуть. – Ты поцеловал меня, чтобы я согласился поехать домой? Тэхён останавливается и промаргивает пару раз, чтобы понять суть услышанного вопроса. — Тэхён, зачем ты поцеловал меня? Что творится в голове у Чонгука – понятно только самому Чонгуку. Он смеётся, прячет лицо в изгиб локтя, почти стонет от больной головы. Речь всё ещё едва разбирается из-за алкоголя, что мешает жестикулировать. А им это и не нужно: они понимают друг друга без слов, но в то же время не поймут друг друга и с тысячей разговоров. — Чонгук, что за.. — что он должен ответить сейчас? — Тэхё-ё-ён, — не может угомониться. Тэхён, быть честным, очень разнообразен в спектре эмоций сейчас, у него в голове выстраивается свой топ-лист вещей, которыми он хочет эту ситуацию обозвать: это мило, неловко, смущающе, бессмысленно, а ещё очень эротично. Блять, да Чонгук на его кровати выглядит ебейшим чудом, таким открытым, странным и не таким, как это всё вокруг. Он болтает ногой, зачем-то стонет его имя, смеясь, ждёт ответа на самый глупый вопрос в мире. Села не существует, тусовок тоже, ничего из. Здесь есть только они, их личные мысли, чувства и действия, и это настолько ценно, что от трепетности момента хочется повеситься на собственной улыбке. Чонгуку приходится поднять голову, чтобы проверить, не ушёл ли Тэхён. Тот стоит совсем недолго, пытаясь держать себя в руках, улыбку за сжатыми губами, а член в адидасах. — Что ты хочешь услышать? — шаг вперёд. Этот шаг к Чонгуку, но последний почему-то снова смеётся, смотрит сверху вниз и не выглядит взволнованно. У него в глазах легкая дымка, точно как после их поцелуя, и теперь Тэхён чуть лучше может распознавать эмоции и чувства младшего: хочет здесь не только он. — Зачем ты поцеловал меня, Тэхён? – он приподнимается на локтях, показывает то, как настроен на разговор, как тянется к ответу (и к Тэхёну). Это неправильно и несерьёзно, глупо, несуразно и, в конце концов, не православно. Тэхён к кровати подходит вплотную, почти нависает, а Чонгука к себе за лодыжку рывком притягивает. Спокойствие младшего раздражает и выводит из себя: неужели волнуется здесь только Ким? Это не должно быть так. Чонгук не должен быть так уверен в себе. Даже закрадываются подозрения, что этот ребёнок обладает телепатическими способностями, вычитывает эмоции, энергию и ловит её на лету, потому что от Тэхёна веет дикими феромонами сейчас, меньше — алкоголем. Они находятся так близко физически, но так далеко ментально, ведь ни один из них не понимает, что происходит прямо сейчас. Одно известно: алкоголь здесь не играет такой роли, как играют чувства. — Чонгук.. — тихо и ласково. Чон ответом почти мурлычет, носом на авось ведёт по чужой щеке. Совсем развезло, видимо. — Я нравлюсь тебе? — точно кот, ластится, ближе жмётся, хочет чувствовать это тепло ближе и ярче. Тэхён в замешательстве, ведь днём он наблюдает что-то скрытое, смятое и непонятное для всего мира, а сейчас Чонгук с ним такой, каким не будет ни с кем другим. И в этом вся ценность момента. Ким целует снова, как только их взгляды встречаются: противостоять этому невозможно и совсем желания нет. Чонгук похож сейчас на тех самых фольклорних нимф, которые путают в своих сетях, играют в догонялки, блестят под лунным светом и смотрят очень глубоко. Фактически Чонгук сейчас не смотрит так глубоко, как может казаться Тэхёну, не играет в игры, не думает практически, но в своих пьяных убеждениях всецело уверен. Он падает обратно на кровать, за ворот тянет за собой. — А что ты будешь делать, когда мне придется уехать обратно в город? — какой-то дохуя разговорчивый в такой ненужный момент. Каждый из них задумывался об этом, пусть они и знакомы не так много, но ведь от реальности никуда не убежишь.
— Ты читал "Даму с собачкой" Чехова? — он спускается вниз, почти не целует, не вылизывает, просто касается губами открытой кожи. Чонгук прикрывает тяжёлые веки и поднимает руки, чтобы было легче стянуть его футболку, а сам мычит отрицательно на вопрос. — Мужчина встретил даму на отдыхе в Ялте. У них завязался страстный роман. Тэхён водит руками и боится сломать, не давит сильнее нужного, только изучает и рассматривает, пока выдыхает все слова куда-то под рёбра. — Но им нужно было прощаться, ведь у каждого есть дом, семья и своя жизнь. Они не виделись три года, но всё время вспоминали эти дни и ночи, что провели вместе. И что думаешь? Совсем тихий вздох сверху. — Правильно. Мужчина приехал за своей дамой в чужой город, забрал её к себе и..Чонгук? Чужой выдох отдаёт не возбужденным, а посапывающим, потому что его владелец заснул. Взял и заснул? Руки Чона всё ещё слабо держатся на шее Кима, а сам он, закинув ноги, коалой и с чистой совестью, правильно, спит. Тэхён смотрит на это не так долго, чтобы расплыться в довольной улыбке: хватает секунды.
▪︎▪︎▪︎
— Нет, нет, нет. Тэхён, скажи, пожалуйста, что это всё не так. – Да, мы переспали, Чонгук, – Тэхён держится со всех сил, чтобы не рассмеяться с Гука, пытающегося найти вещи, которые, кстати, на нём. Тот мельтешит по комнате, ищет что-то в своем телефоне, но ничего не находит и почти скулит. — Пиздец! Прости, пожалуйста! — у Чонгука большие оленьи глаза и море обиды и печали в них. У него был первый секс, а он даже не помнит его? Тэхёна начинает давить жалость, но он смотрит всё ещё максимально серьёзно. — За что? — Я же наговорил глупостей, да? Я наговорил глупостей, определённо. Ну, технически, Чонгук. — А теперь ты беременный, да. Эмоции у Гука сменяются одна за одной, он не особо понимает, с него рофлят или что. Тэхён не сдерживается и лопается в громком смехе, сразу получая несколько оплеух. Ни черта не смешно. — Ты можешь нормально сказать, что вчера было? — Ну, смотри, — Тэхён свой кофе допивает, а сам отходит к чайнику, чтобы снова вскипятить воду – теперь уже с какао для Чонгука. — Мы поехали на канал, ты нахрюкался, а я, как добросовестный и честный сосед, решил довести тебя до дома, но ты почему-то присосался ко мне пиявкой, ах! И мне пришлось вести тебя к себе. Такой негодник! У Чонгука в голове бьёт обезьяна. Он стоит посередине кухни в шортах и своей помятой кофте (сам помят не меньше), уже представляет, что за гнездо на его голове. — Ты врёшь. — Зачем врать? Ладно, немного. Я полез целоваться первым, — хихикает старший и сыплет больше сахара в кружку с какао. Подзывает рукой к себе. — Зачем? — Ну, вот. Ночью я этот вопрос уже слышал столько раз, Чонг.. — Зачем, Тэ? — Потому что нравишься, Гук. Тэхён оставляет кружку на столе, Чонгука со своими мыслями, а на его щеке — быстрый поцелуй, после чего вылетает из дома, ведь "Сегодня новый завоз сеновалов, вернусь к вечеру. Собака в вольере, выходить можешь не бояться!"
Ну да, неплохое утро.