Danke

 За всё это время он не так часто останавливался. Даже в самые тяжёлые моменты говорил очень мягко, почти бережно, растягивая слова и слегка улыбаясь. Ностальгически заглядывая мне за плечо, будто на стене позади меня вся эта история отображалась обрывками фотографий из старенького проектора. Но сейчас молчит уже несколько минут. И я, честно, не хочу его торопить, но экран планшета тухнет уже в пятый раз, и это раздражает. — А дальше? И вот он очухивается, смотрит на меня как-то тупо, проводит рукой по голове и падает на кровать, хватая пушистую розовую подушку и заглушая ей безумный рёв. — А может не надо? — доносится до меня, и мне, правда, надоело его пинать за эту фразу, но приходится, — Мне это не нравится. — Антон, ты обещал! — Мне не нравится, что ты пишешь фанфик о моих школьных годах! — резко поднимается он, кидая на меня почти злой взгляд. Я показываю ему язык. Дурилка, кого он запугать пытается, — Это же не только моя история, Таш! — Я изменю имена, — пожимаю плечами, пролистывая заметку в приложении. Никакого текста, просто обрывки, чтобы было легче вспомнить сказанное и написать всё заново, — И сюжет, а то главный персонаж слишком косячный получится. — Не сестра ты мне больше! — с присущим ему драматизмом кричит Антон, и его глаза так забавно округляются, мультяшно почти, — Ты, — указывает на меня пальцем и набирает в лёгкие воздуха, чтоб вышло ещё драматичнее, — Сука! — Антон! — тут же доносится из кухни, и я давлюсь смешком на то, как он сдувается в своей притворной злобе, — Что за выражения?! А ну быстро кушать идите! Не то чтобы мне остро нужен сюжет, или я хочу Тоху помучать. Просто даже сейчас, сидя за столом и поедая вкуснейший обед, приготовленный его прекраснейшей матерью, он выглядит так, будто сидит на гвоздях. Годами. Будто каждую секунду своего времени терзает сам себя, ненавидит то, что сделал. Или что сделали с ним? Ох, как же сложно! Мне нужно это узнать! Я должна во всём разобраться! — Как дела в школе, Тош? — неожиданно раздаётся прямо над головой. Не успеваю я ответить, как нежный поцелуй в макушку полностью выбивает меня из реальности. Затапливает таким счастьем, что я не сразу слышу второй вопрос, — Никто не обижает? — Нет-нет! — спешу проговорить я, улыбаясь, видимо, даже слишком ярко, потому что она тоже улыбается мне в ответ, садясь рядом с уже привычно задумчивым сыном и уже привычно успокаивающе гладя его по плечу, — На самом деле у меня очень добрые одноклассники оказались. Придурочные немного, но милые, — начинаю тараторить, наконец, найдя, кому можно рассказать о сегодняшнем дне, — А учителя такие прикольные! Русич очень забавный, физрук такой милый! И я определённо влюбилась в англичанку!.. Антон громко давится соком, сгибаясь пополам и еле дыша. Мать рядом с ним только устало качает головой, даже не собираясь помогать чаду. Она невозмутимо продолжает поглощать лёгкий овощной салат, источая спокойствие, граничащее с усталостью. — Видимо, склонность влюбляться в преподавателей иностранного языка передаётся по наследству, — будто между прочим замечает женщина. И, пока Антон продолжает задыхаться, до меня доходит: — Мама знает?! — Конечно, знаю, — не давая сыну даже слова вставить, возмущается она каким-то опасным тоном, подозрительно попахивающим сарказмом, — Я же мать! Я знаю всё про своего ребёнка! — Так, ладно, — встаёт Антон, красный как рак, хватает меня за руку и ведёт в комнату. И пищит ещё, почти на ультразвуке, слишком смущённый, — Спасибо за обед. Всё было очень вкусно! Уже в комнате он заваливается на мою кровать, прижимая к себе всё ту же подушку и нервно сжимая уже линяющий розовый пух. Будто не видя вокруг себя ничего, кроме большого пустого пространства, шумно дышит куда-то вниз, и я уже начинаю беситься из-за того, что ничего не понимаю. Аккуратно сажусь в кресло возле него, всё так же подхватывая планшет и открывая огромную заметку. Почему он так боится рассказать, что было дальше? — Всё же было так хорошо. Нет? Отрывает взгляд от пустоты и смотрит на меня, а я вздрагиваю от того, как его круги под глазами от недосыпа темнеют буквально за секунды, челюсть сжимается в спазме, а в глазах полыхают огоньки чего-то, чего я пока не понимаю. — Эта история не такая приятная, — сипит сквозь зубы, — Это не то, что хочешь прочитать на досуге. — Но это то, что я хочу услышать, — наклоняюсь, хватая его за голову и с любопытством заглядывая в глубину зрачков, — И то, что ты должен отпустить. Прошлое не изменить, так? — Антон улыбается, чмокает меня в лоб и, пока я дезориентирована, затаскивает на кровать. Я ложусь ему на колени, раскидывая волосы по всему пространству вокруг, отчего он тихо хихикает, и готовлюсь быстро печатать, — Так почему именно сейчас тебе стало тяжело рассказывать? — Потому что именно в тот момент я встретил особу, из-за которой начались все мои проблемы, — чешет задумчиво затылок, дёргает серёжку на своём ухе, в задумчивости её прокручивая, подбирая слова, — Всю прелесть своего положения я понял только в середине декабря...