День четвёртый. Вечер. Продолжение продолжения
День четвёртый. Вечер. Продолжение продолжения
— А дети есть?
— Я же сказал, что не был женат. — наклонившись к дровам и пытаясь раздуть огонь сказал мужчина.
— Ну, наличие детей и жена— это разные вещи.
— Ну, может быть у вас и разные, а у нас, вполне себе, одинаковые.
— Я хочу сказать, что брак детям не помеха. То есть дети могут появляться и без брака.
Черномор внимательно на меня посмотрел. И тут догадка добежала до моего сознания.
— Так вы, что? Никогда с женщиной... не фру-фру? — я пыталась подобрать более-менее подходящее слово, но в голову кроме дебильного «фру-фру» ничего не лезло.
— Странным словом вы сношения называете. Слышал, в Кияж-Граде называют это «тараканиться». Правда, драконы тоже забавно это дело называют. Для них мама— это святое, остальные дамы— не святое, вот и перхолетятся налево и направо. И да, — продолжил мужчина: — а нам можно познать девушку только после обряда венчания.
Ничего себе! Вот я влипла! Столетний девственник! И что мне с ним делать? Надеюсь, он не рассчитывает на мой опыт? А что это я переживаю? Если им до свадьбы шпинголетиться нельзя, значит руки распускать не будет. Да он, особо, ничего и не распускал. Честно говоря, я была бы и не против небольшого распускания, но он даже ни разу не поцеловал меня по-настоящему. Может, он не умеет? А все мои эмоции от касание его губ и бороды, наверно из-за отсутствия регулярного секса. От греха подальше, тему разговора надо менять.
— Я всё спросить хотела. А почему драконов на Буяне не любят?
— О-о-о, — потянул Черномор, — занятная история с ними там приключилась.
Язычки пламени весело танцевали на дровишках, то и дело выпуская фонтанчики разноцветных искр. Жених сел рядом, приобняв одной рукой.
— Давно это было. Я только принял командование полком. Казармы находились тогда на Буяне. Помощницей поварихи мы взяли местную девушку твою тёзку. Танюшка была проворной и всё схватывала на лету. Всем она нравилась и людям и драконам. Так вот, однажды, после прогулки по острову, она нарвала пахучих трав и заварила из них для всего полка чай. Но не убрала из сбора ромашку. — в этом месте Черномор почему-то захихикал. — Правда, позже она уверяла, что и знать не знала и ведать не ведала о ромашке.
— И чего тут такого плохого в ромашке? Она очень полезна и я тоже люблю чай с ней. — недоумевала я.
— Для людей она, может быть, и полезна, — говорил мужчина вперемешку со смехом, — но у драконов вызывает... так скажем... послабляющий эффект. Отужинали мы, значит, чайком запили и тут, как назло, боевые учения объявили. Весь драконий полк на крыло встал и кратчайшим путём через остров на материк и полетел. И, как понимаешь, весь этот «эффект» в воздухе и произошёл. Обычно они сбрасывают «груз» в море, но тут не дотерпели. Весь следующий день местные жители отмывали улицы и крыши домов, матеря и вслух и про себя крылатых засранцев. Да, и Танюшек они тоже не очень жалуют.
Отсмеявшись мы уставились на огонь. Небольшой костерок притягивал к себе внимание, но особого тепла не давал. Грелась я наглым образом примкнув к телу мужчины.
— Черномор... — я в первый раз обратилась к нему по имени.
— Да?
— Странное у вас имя.
— Обычное. — сказал жених нанизывая на веточки колбаски.
— А что оно означает?
— Давным давно мы не все умели болезни лечить. И случались повальные эпидемии— чёрные моры. Согласно обычаю, существовавшему в Царстве-государстве издревле, подобные имена давали детям для того чтобы не искушать судьбу и отвести зло. То есть со значением прямо противоположным тому, что ожидали или желали родители для детей. В моём случае, надеясь иметь здорового мальчика, родители назвали меня Черномором.
— Ого как всё перевёрнуто! То есть я могу вас называть Чумой?
— Можешь, — немного подумав сказал мужчина и добавил: — если не боишься наказания.
И протянул мне поджаренную на огне колбаску, от которой тянулся непередаваемый моим скудным лексиконом аромат. Нет, он определённо издевается. Щас я лопну. Может, мой внутренний мир и красив, но не думаю что в буквальном смысле этого слова.
— Я слышала, что вы на самом деле жениться не хотите, а конкурсы устраиваете, чтобы от вас отстали. — вспомнила я разговоры, услышанные на Буяне.
— Почему это не хочу? Очень даже хочу! Только та единственная не полюбила пока меня. Я, скажу честно, не совсем простой человек и хочу чтобы было всё по обычаям, по домострою. Жена заботится о доме, о домашних. В мужские дела и политику не лезет. — и он щёлкнул меня по носу.
И тут проснулась моя внутренняя... нет, не богиня как в очень популярной книге [1], проснулась моя внутренняя Клара Цеткин [2] и тут же забила молоточками по мозжечку.
— Что это значит «мужские дела»? И почему это не лезет?
— Потому что у меня есть...— мужчина снизил голос до шепота, — орешки, а у тебя— нет.
— Зря вы так! Не зная человека возводите на него напраслину. У меня тоже есть! — парировала моя Клара Цеткин. А я на всякий случай проверила на месте ли драгоценный подарок от Белки.
— Два!— уже смеясь продолжил мужчина.
— И у меня! — нас на мякине не проведёшь!
— Можешь показать?
— А вы?
Ни секунды не взяв на переваривание информации, Черномор скинул обувь, расстегнул ремень и хотел уже снимать штаны, как я запоздало его прервала криками: «Верю, верю!» Да что ж я за тормоз такой? Или местный климат способствует накоплению тормозной жидкости?
— Размерами мериться будем или признаешь своё поражение?
— А у вас и штангенциркуль для точной оценки есть? — не унималась я, в уме соотнося размеры фундука с известной мне ранее частью Васиного причинного места. Фундук однозначно проигрывал. А из того, как Черномор резво принялся с себя стягивать штаны, сделала вывод, что «чем похвастаться» в наличии имеется.
— Нужно будет, найдём!
— Ну, вы, Чума, даёте! Вы, что? Собирались стриптиз устроить?
И не успела я даже закончить фразу, как получила очень даже ощутимый подпопник.
— Это тебе за «чуму», в следующий раз будет ещё весомее.
— Не смейте на меня руку поднимать! Это вам... не тут! — я задрала указательный палец вверх и потрясла им. Клара Цеткин залезла на трибуну. — Это у вас, может быть, такие правила, а я к такому не привыкла и привыкать не собираюсь!
— А кто тебе про правила говорит? У нас законы и для тебя закон один: женщина сидит в углу и помалкивает. И ждёт времени, чтобы слово перед мужем молвить. — грозно надвигаясь на меня и выпуская клубы пара из ноздрей сказал Чума.
— Помалкивает? А как же плюрализм, феминизм и равенство? Да вы, батенька, сексист, однако! — я уже не пятилась, а встала прямо уперев руки в боки.
— Мне твои бесовские словечки не ведомы. Да и на тебя глядючи делаю вывод, что они не пошли на пользу. И ветошь, которая на тебе мой взгляд не радует. Прорехи ты хотя бы залатала! Или сними уже это.
— Снять? — чувствую, что краснота с щёк перетекла в глаза. Кто-то пытается контролировать уже что мне одевать, таким макаром скоро будет контролировать где мне сидеть и по команде рот открывать. — По какому праву вы мне такие вещи говорите? Вы кто мне? Брат? Сват? Да вы мне даже не Чума! Вы— чумачечая Чума, батенька!
Ждать реакции мужчины я не собиралась, рванула, да так, что пятки сверкали. Добежала я до ближайшего дерева и спряталась за стволом. Чуть отдышавшись, я встала на четвереньки около расположенных тут же кустов и попробовала разглядеть в сиянии луны что там Черномор делает. Но вдруг мир перевернулся и я, словно пушинка, оказалась на плече. Хорошо, что на плече Черномора, а не бурого медведя. Я ведь даже не поинтересовалась кого здесь нужно опасаться.
— Набегалась?
— Па-ма-ги-ти! — закричала я во всё горло, — Насилуют! Грабят! Пожар!
— Да, хоть заорись, здесь кроме нас никого нет, — сказал он и зачем-то отломил веточку от дерева.
— Зачем это вы зелёные насаждения ломаете?
— А кому-то урок не пошёл на пользу. Будем закреплять.
Это он меня бить собрался?
— Черномор, это не наши методы! — попыталась вразумить его. — Я больше так не буду! Честно, честно. Мамой клянусь! — добавила с грузинским акцентом.
Дотащив меня до места нашего пикника, Чума сел на плед. Он положил моё тельце себе на колени, сильно прижав одной рукой к своим ногам. Другой он принялся хворостиной хлестать по многострадальной попе. Визжала я знатно, хотя больно совсем не было: слава китайским производителям джинсы.
Затем он меня перевернул и, наклонившись надо мной, прямо глядя мне в глаза прошептал:
— Продолжить воспитание?
Я энергично замотала головой.
— Педагогика— это древняя наука, не будем отступать от её постулатов. Теперь воспитание пряником. — сказал мужчина и укусил меня за нижнюю губу.
Тихий стон вырвался из моего рта. Но больно также не было: слава отечественным производителям меня.
То, что дальше понеслось, изрядно смешалось и перепуталось в сознании. Хронология событий изрядно пострадала, некоторые моменты пропали вовсе. Вихрь быстрых бешеных и голодных поцелуев всего лица и шеи сменялся затяжными поцелуями в губы. Было всё по-взрослому: с языком, в засос. Его горячие руки пробрались мне под футболку поглаживали спину вдоль позвоночника. Наслаждение было превышено в десятки, нет, в пятидесятки или даже шестидесятки раз.
Я не помню в какой момент и как мы оказались в маленьком домике на одной кровати почти без одежды. А дальше тоже было всё по-взрослому: мужчина крепко прижал меня к себе и сказал...
— Спи.
Легко сказать «Спи»! Спираль удовольствия, закрученная его поцелуями, со скрипом стала раскручиваться, принося с собой неудовлетворённость и непонимание того как он смог сдержаться. Но усталость брала своё. Мягкая постель, уютные объятия делали своё дело. Я почти заснула, когда один вопрос сам спросился:
— Черномор!
— Ммм?
— А вы и с остальными невестами так романтики проводите?
— О, женщина!— застонал он в ответ. — В следующий раз откушу тебе язык, чтобы ты глупые вопросы не задавала. Спи, невеста.
Примечания:
[1]— отсыл к книге «50 оттенков серого», где героиня ведёт диалог со своим Альтерэго и называет его богиней.
[2]— Клара Цеткин— политический деятель, активистка за права женщин. Считается, что является автором идеи международного праздника 8 марта.