День четвертый. Вечер. Продолжение
День четвертый. Вечер. Продолжение
Окружающая обстановка ничем не отличалась от местности с бабусиной избушкой. Так же вдалеке слышался шум воды. Мы прошли ещё немного и вышли к живописнейшей местности. В заходящих лучах солнца яркие и сочные краски растений, блистали всеми цветами радуги, которые даже усиливались, а не гасли в лучах заката. Около лениво плещущейся воды лежал плед с подушками.
Но не вся эта неописуемая красота привлекла моё внимание, а плетёная корзина, которая стояла рядом. Я искренне надеялась, что она была набита едой.
Черномор сел на подушку, и потянул меня к себе. Я удобно плюхнулась к нему на колени. Вся какая-то двусмысленная ситуация, смущающая меня теснотой и плотным прилеганием к мужским нижним конечностям, отошла на второй план. На первый вышел запах, который клубился над корзинкой. Мне очень хотелось спросить что же там, но из-за слюны, наполнившей мою ротовую полость, это сделать было проблематично. Рука Черномора лежала на моём животе, а он, плохой человек, не смог сдержать смеха, когда моё пузо заурчало и завибрировало будто телефон, стоящий на беззвучном режиме.
Мужчина пересадил меня на плед. А сам стал извлекать как фокусник из шляпы дивы-дивные: кусок жареного мяса на косточке, овощи, фрукты, бутылку из тёмного стекла с жидкостью, что-то ещё. Мой взгляд не хотел фокусироваться ни на чём другом кроме мяса. Понятное дело, красивый кусок мяса оттягивал на себя всё внимание.
Взрыв моих вкусовых рецепторов сопровождался множественными вспышками удовольствия, которые я могла сравнить только с оргазмами. Желудочными. Это просто праздник какой-то!
Когда пришла в себя, картина меня не обрадовала.
— Ой! — ойкнула я и запоздало прикрыла жирной рукой рот, из которого секундой раньше вырвался звук отрыжки. В другой руке я держала обглоданную кость.
Стыдливо посмотрела на Черномора. Он лежал на животе, подпирая голову руками и внимательно меня разглядывал.
— Извините, — не веря собственным глазам, когда это я успела обглодать кость,— это как-то само собой получилось. Очень вкусно. Вы тоже хотите?
И я протянула немного недообглоданную кость мужчине.
— Да, нет, — хохотнув ответил он, — я воздержусь. — в ответ он протянул мне салфетки и бокал с соком или вином.
Приятный бархатистый напиток я выпила залпом. Лажа, как говорится, не приходит одна. В догонку к отрыжке пришла икота. В довершении всего мне оставалось только громко пукнуть и программа максимум «как отшить жениха за три дня» будет выполнена.
— Извините, ик, — попыталась объяснить конфузливую ситуацию: — всё очень вкусно, ик.
Как же неудобно всё вышло! Вот, что теперь про меня подумает жених? Что мы, землянки, все такие прожорливые и бескультурные? Чувствую, что щёки заливает румянец. Румянец алого оттенка на всё лицо. Хорошо, что уже почти темно и рачья окраска, надеюсь, не сильно бросается в глаза.
— Что-нибудь ещё будешь? Есть вкуснейший пирог с клубникой и ревенем.
Пузо моё чуть не лопалось, но я с интересом заглянула в корзину. Сделала над собою усилие и отрицательно повертела головой, потому что представила картину: кусочки Тани, разбросанные по периметру в перемешку с клубникой и неведомым мне ревенем.
Может растолкать пирог по карманам?
Наверно, я так ясно представляла себе куда бы заныкать пирог, что Черномор спросил:
— Ты действительно сутки ничего не ела?
— Ну, мне, конечно, удавалось пообедать, но не всегда.
— А почему ты об этой проблеме не доложила в канцелярию?
— Я говорила Альдебарану, а он сказал, что это такое испытание.
— Это испытание было только для первого дня, а потом? — немного злясь спросил Черномор.
— А потом всё завертелось, закрутилось... И потом не до этого было. — врала я. А как тут правду скажешь, если все мои мысли крутились только вокруг еды?
— Сердешная, ты моя, бедолага. — не то в правду, не то смеясь сказал он, притягивая меня к себе, так что я спиной облокотилась на жениха.
Несколько минут я наблюдала как солнце совсем скрылось за горизонтом, и на небе стали проступать первые звёздочки. Лепота!
Черномор неуловимо касался губами моих волос. Он делал вид, что получается у него это незаметно, а я делала вид, что не замечаю этого.
В какой-то момент мужчина повел носом по сгибу шеи и шлейф ощущений, который потянулся от его бороды повёл за собой не табун мурашек, как пишут в женских романах, я сама стала этой мурашкой, с нервными окончаниями наружу. Это, наверно, потому что моими скудными (по количеству) партнёрами были неопытные юнцы. Хотя Ваське было около тридцати, но его главной задачей в сексе стояло удовлетворение самого себя любимого. Иногда и мне перепадали крохи с его студенческого стола. Про студенческий стол я сказала так, для аллегории, чтобы стало всем понятно что наши любовные игрища можно было сравнить с дешёвыми пельмешами под майонезом. Укропчиком они были приправлены крайне редко. В основном мне доставался ненасыщенный бульон. Вот, и мне такой стол, в конце концов, надоел. В крайнем случае, этих пельмешей я могла сварганить себе сама. Ну, вы понимаете о чём это я.
И тут вдруг, ни с того ни с сего— царские харчи подвалили. Почки верчёные, икра чёрная, икра красная. Думаю, что с заморской икрой баклажанной спешить не стоит, хорошего помаленьку, а то вдруг моё пищеварение не справится и какой-нибудь катаклизм случится в виде вздутия живота. А об этом думать мне ещё рано. Вот, до чего же голод меня довёл, что даже во время романтических объятий я еду представляю, даже с набитым, по самое не хочу, пузом.
Собственная реакция меня насторожила и удивила. Однозначно ни о какой романтике и речи быть не может. Свалю я скоро домой с полными карманами алмазов и бриллиантов и заживу припеваючи. Или я латентный геронтофил, который от моложавых старичков тащится? Не смешно.
Но как же он так приятно делает! Я закрыла глаза. Его «незаметные» вначале поцелуйчики перерастали в вполне заметные. Я бы даже назвала их пощипываниями. Но к моему уже негодованию они не продвигались дальше узкой полоски вдоль моей щеки. Вот, люблю я целоваться! И даже попыталась потянуться к его губам. Но мои телодвижения явно были не так поняты, потому что Черномор сказал:
— Озябла? Мы сейчас костерок разожжём.
Озябла? Это я дрожу? Дожила уже... Если я мечтаю о поцелуях первого встречного пенсионера. Интересно, а как он целуется? Борода мешает? Не щекочется, не колется? Это из-за вина, наверно, мне такие мысли в голову лезут. Ему же сто лет! Но для столетнего, скажу вам, он прекрасно сохранился. А может быть по поводу возраста наврали?
— А сколько вам лет?
— Скоро сто лет отмечать будем.
Не наврали, блин.
— Давно пора женой обзавестись и детишками. — подмигнул мне Черномор, сооружая горку из дровишек.
— А вы были женаты? — продолжала проводить сбор анкетных данных.
— Нет, не был.
— А дети есть?
— Я же сказал, что не был женат. — наклонившись к дровам и пытаясь раздуть огонь сказал мужчина.