День третий. Утро
День третий. Утро
Проснулась утром от дурманящего запаха еды. Странно, но я была укрыта одеялом, под головой лежала мягкая как облако подушка. Спать на голой деревяшке было очень неудобно, но, хоть тепло. Вчера мне так и не посчастливилось поужинать. Зато почти впотьмах нашла ведро с водой и выпила, наверно, целый литр. Мысль, что нужно её для безопасности вскипятить или как-нибудь процедить, пришла только после. Мелкие потребности справила за кустиками. А задумавшись про «большие», испугалась: как же я без туалетной бумаги обойдусь? Тут и газеты не найти. А вдруг они для этих целей бересту используют? Или как в древнем Египте камушек? На заметку взяла с утра поискать лопух, или, на худой конец, камень. С такими невесёлыми мыслями легла на скамейку, и, укрывшись своей курткой, заснула без задних ног.
— Ну, и горазда же ты спать, девонька, — проскрипела старушка недовольно меня разглядывая, — петухи уже давно пропели.
— И вам доброе утро. — мне это брюзжание было глубоко по барабану, так как организм требовал своё. —Бабуся, а где у вас сортир?
— Чаво? — недоуменно спросила она.
— Ну, туалет.
— А-а-а, — понимающе протянула она. — До ветру сходить? За избой есть тропинка, чай, не заблудишься.
Тропинка привела меня к шедевру архитектурной мысли. Сооружение не имело двери, вообще. Обзор изнутри открывал красивейший вид на океан. И выражение «до ветру» максимально точно описывало интимную процедуру, когда утренний морской бриз, пардон, ласкал мои ягодицы. Зато с вентиляцией полный порядок.
Зачерпнув воду из ведра, стоящего около избушки, вымыла руки и лицо. Окатить себя ледяной водичкой, как хотела, передумала.
Усевшись без приглашения за стол, наглым образом подтянула к себе деревянное блюдо с рыбой. Похоже, что она была запечённой. Бабуся подвинула мне ложку. Я так и не научались есть рыбу с помощью вилки и ножа. А деревянной ложкой — чистой воды эквилибр. А, подумала, бабуся меня не осудит, и с жадностью принялась за трапезу голыми руками.
Разломив рыбку пополам, я отправила приличный такой кусок в рот. И даже застонала! Ничего вкуснее я в жизни не пробовала! При том что я рыбу не очень то и люблю.
— Какая вкуснотища! Бабуся, вы мой кумир! — и я полезла с жирными руками и губами целоваться.
— Кхе, кхе, — довольно закряхтела бабушка, — это не меня благодари.
Неужели Альдебаран обо мне позаботился?
— А своего благоверного, — продолжили она.
Я аж закашлялась.
— Кого?
— Как кого? Касатика своего.
— Касатика? — всё ещё откашливаясь, спросила я.
— Да, ты никак с печки упала, горемычная! И что он в тебе нашёл? Мужчина то, красавец, косая сажень в плечах, — начала расхваливать старушка, заодно хлопая меня по спине, — умён, молод, статен, богат, вон, грязной работы не чурается. Не чета он тебе. А ты, хотя бы голову свою прикрыла, неприлично девице на выданье ходить с мужицкой причёской.
Решила сменить тему разговора. Продолжила старушку задабривать на будущее. Хотелось мне своё пребывание здесь сделать хотя бы сытым, раз с комфортом не повезло.
— Спасибо вам, бабусенька, за одеяло, а то бы замёрзла.
— Дак, не я это.
— А кто?
— Ну, дурында, ты девка, право слово.
Ничего себе! Так что это получается? Не я накормила, напоила и спать уложила, а меня накормили, напоили и... Правда, в не том порядке, но всё же.
Схомячив две рыбы, раздумала, сейчас бы в ванне полежать.
— Бабуся, а где мне помыться можно?
— Так, в бане. Затопим в субботу, как полагается, и помоемся.
Дома, в моём мире вчера был понедельник.
— А сегодня какой недели?
— Вторник.
Предчувствия меня не обманули. Вот и что делать? У меня не было элементарной зубной щётки, не говоря уже о чистой одежде. Нужно обязательно дозвониться до одного жёлтого хрюнделя.
— Мне по делам уехать надобно, а ты пока хозяйничай. Посуду помой, воды наноси, избу прибери. — бабушка сняла с себя фартук и поправляя головной платок вышла из избы.
Загрузили меня, значит, работой. Ничего, я быстро со всем этим справлюсь. На свою скромную двушку я могла и полдня на уборку убить, а здесь и убирать почти нечего. Решила начать с посуды. Бли-и-ин, а как её мыть то? Ни средства для мытья посуды с безопасным ph-фактором, ни губки, естественно, не было. На печке стоял горшок с горячей водой, обойдусь как-нибудь без достижений цивилизации. Сняла курточку и взялась за работу. Мой энтузиазм был прерван стуком в дверь.
— Мир вашему дому.
На пороге стояли двое мужчин в рясах. Наверно, к старушке пришли.
— Мы проводим обязательную евангелизацию населения, — сказал тот что постарше. — Ты редко, девонька, ходишь в храм, знать, мы сами пришли с просвещением.
Отошла немного от шока. Не считаю себя верующей, но и позицию других уважаю. Верьте как хотите и во что хотите, лишь бы это не нарушало моих границ.
— Да, я только намедни в эти хоромы заехала, — попыталась отшутиться. — Ещё не успела ознакомиться с местными достопримечательностями. Даже не знаю где магазин.
— Магазин находится при храме, — вещал на полном серьёзе поп, который постарше и потолще. — Тама можно и просвиры купить и свечки. — ага, подумала, самые необходимые мне вещи. — Но ты редко, девонька, в храм ходишь, поэтому свечки тебе надобно не тонкие, а толстые покупать.
Ну, вот. Ну, не люблю я когда пытаются ввести в заблуждение путём полного или частичного обмана несведущего или наивного в каком-то деле человека и выманить у этого человека, т. е. меня, деньги. Иначе говоря, развести на бабки. Решаю идти в контратаку.
— А как ваша религия относится к магии всякой и колдовству? — делаю вид, что разговор о свечках меня никак не задел.
— Отрицательно относится. Не богоугодное это дело колдовать, грех это.
— Так почему вы не боретесь с этим? — ехидненько так поинтересовалась.
— С чем это?
— Ну, с магией, с волшебными оконцами, к примеру. Вы же не будете их отрицать?
— Ну, ты насмешила, девонька, — оба попа захихикали, — это же пространственно-временной портал. И работает он по принципу Фуко-Гузи, а это программа по элементарной физике за четвёртый класс. Ты что, неграмотная и в школе не училась?
Ну, что сказать? Провалилась моя атака. Зайду с другой стороны.
— А как религия относиться к разного рода... излишествам, например к обжорству? — медленно и красноречиво перевела взгляд на толстое пузо попа.
— Онуфрий! Ты куда постоянно пялишься? — зашипел толстый поп на второго. А этот, молодой, действительно во время всего нашего разговора косился на моё декольте. — А тебе, девонька, — уже гневно обращаясь ко мне, — в церковь ходить надобно и грехи свои замаливать.
Избушка опять задрожала. Ещё один такой визит кого-нибудь нервного древнее строение вряд ли переживёт.