Глава 5
Легко сказать — пойду к родителям. Но как это сделать, как объяснять эту фантастическую историю не слишком доверчивому отцу? Олег думал, пока голова не разболелась, но ничего конкретного так и не решил.
Как же хотелось курить! Сигарета всегда помогала упорядочить мысли и успокоиться. Нет, он не жалел, конечно, о данном обещании, но маялся и нервничал, стоя на гостиничном балконе без привычного никотинового допинга.
— Открытие Олимпиады началось, — позвала Катя.
Опустели Руднинские улицы, горожане прильнули к экранам телевизоров. Повезло тому, кто имел связи и средства, чтобы купить цветной телевизор «Рубин»! Эти счастливчики могли в полной мере насладиться цветной картинкой и яркими красками незабываемого зрелища. Вот спортсмены в белых трусах и майках пронесли олимпийский огонь по улицам, полные зрителей трибуны, бой курантов, неулыбчивый Брежнев с высокопоставленными товарищами.
— Ух ты, это голограмма? — заинтересовался Владик сменяющимися картинками на трибуне.
— Не-е-ет, это не голограмма. Там стоят люди с цветными шапками, манишками, флажками, щитами... По команде они меняют их — получаются разные изображения.
— Красиво!
«Может, сейчас сходить домой? — вяло думал Олег. — Отец наверняка смотрит Олимпиаду... А, была не была, пойду. Буду действовать по ситуации».
Со дна сумки он достал смартфон, повертел в руках и сунул в карман джинсов.
— Ты куда? — оторвалась от экрана Катя.
— Я... в гастроном за жевательной резинкой. Курить страшно хочется, а жвачка отвлечься помогает.
— И мне купи, пап! — оживился Владик. — А она шпионская?
— А то, для самых настоящих шпионов. Они только и делают, что жуют жвачку, если не стреляют.
В холле гостиницы работал телевизор, перед экраном на креслах и стульях сидели постояльцы, у которых в номерах такой роскоши не было.
— Джень добры!
— Добрый, — отозвалась администраторша. — Казимир Янович, а вы что же Олимпиаду не смотрите?
— Дела... — виновато улыбнулся Олег и устремился к выходу.
Если бы не третий этаж, он бы предпочёл покинуть номер через окно. Вчера, когда они выходили в город, директор лично поинтересовался, где же организатор и когда будут документы. Олег сочинил на ходу с три короба про форс-мажорные обстоятельства и с огорчением подумал, что через несколько дней придётся выселяться: им не продлят проживание без паспортов.
Ехать по городу на машине без водительских прав и документов, ему, живущему в гостинице на птичьих правах, было неоправданным риском, поэтому приходилось пользоваться общественным транспортом. Только Олег подошёл к остановке, как из-за поворота вывернул полупустой трамвай. Сколько же стоит билет? Вроде три копейки... Он кинул монету в кассу и оторвал билетик.
«Здравствуй, папа!.. — стал сочинять речь Олег. — Нет, папой называть нельзя, это будет странно и сразу оттолкнёт. Как же сказать, как же напроситься в дом, где можно спокойно поговорить? Соврать, что из горгаза? Нет, надо придумать что-то такое, чтобы они сразу поверили... а что?»
Он шёл по тихой и безлюдной улице. Обычно в летнее время здесь с утра до ночи бегала горланящая детвора, проносились на велосипедах мальчишки, играли в палисадниках девочки. На лавках у калиток сидели бабушки с головками подсолнуха, и матери выкатывали громоздкие коляски с младенцами. Сейчас же все от мала до велика смотрели Олимпиаду.
Дом был точно таким же, каким помнил его Олег мальчишкой. Синие ворота с табличкой: «Осторожно, злая собака!», побеленные стены, крытая шифером крутая крыша, знакомая скамейка, вкопанная в землю у забора, мальвы и любимые матерью красные гладиолусы под окнами. Калитка была не заперта, но он не осмелился войти, стоял и давил кнопку электрического звонка.
Найда скулила и прыгала возле ворот, бешено молотя хвостом. Олег представил, как мать выглянет в окно, отодвинув тюлевую занавеску, увидит радостную Найду и скажет: «Кто-то свой, собака не лает».
Очевидно, так и произошло, потому что отец в трико и домашней рубашке вышел на крыльцо и крикнул:
— Ты, что ли, Валера? Заходи, открыто.
Олег чуть помедлили и отворил калитку. Найда только этого и ждала, бросилась на грудь, облизала лицо своим длинным розовым языком.
— Найда, фу! — испугался отец. — Пошла вон, место! Извините, товарищ, я думал, это свояк пришёл. Вы ко мне?
— Я из горгаза. Состояние газовых приборов проверяем на вашей улице.
Отец кивнул и сделал приглашающий жест. Не узнал он в Олеге ночного гостя, слава богу, даже посочувствовал:
— Вот работка у вас, не дают даже Олимпиаду посмотреть.
От волнения пересохло во рту и так задрожали руки, что пришлось стиснуть кулаки. Олег почувствовал запах одеколона и мыла «Красный мак», которым батя любил умываться после работы, увидел вблизи его глаза и улыбку.
— Ничего, потом повтор будет — посмотрю.
Знакомая прихожая с деревянной вешалкой, детский велосипед у стены — да это же его «Орлёнок»! — кухня с белым буфетом со стеклом, стол с пластиковой столешницей, такие же табуреты на металлических тонких ножках. Кот Васька, дремавший на подоконнике возле горшка с геранью, поднял голову, принюхался, немедленно спрыгнул на пол и стал тереться пушистым боком об Олеговы брюки.
— Чуют доброго человека, — улыбнулся отец. — Плита вот, смотрите... там — колонка, сейчас котёл покажу.
Олег с волнением осматривал родные стены, вбирал в себя знакомые запахи и звуки. И не вдруг вспомнил, что должен делать вид, будто осматривает газовые приборы. Подошёл к газовой плите, покрутил ручки, зажёг фитилёк колонки. Наверно, он делал что-то не то и не так, потому что взгляд отца стал настороженным.
— А где же ваши инструменты?
— Нету... — глупо ответил Олег. — Найда меня узнала, и Васька узнал. Батя, присмотрись, это я, Олег, только взрослый. Мы с семьёй попали в восьмидесятый год из две тысячи десятого. Не знаю, как это случилось, но могу доказать... вот... — Он полез в карман и достал смартфон, но не удержал. Тот рыбкой выскользнул из рук и упал на крашеный деревянный пол.
— А ну стоять! — гаркнул отец, когда Олег наклонился за телефоном.
— Пап, идём Олимпиаду смотреть, интересное пропустишь! — послышался из комнаты мальчишеский голос.
— Ты кто такой? — У отца заиграли желваки на скулах.
— Я твой сын, у меня родинка на бедре, сейчас покажу! — И Олег торопливо стал расстёгивать брючный ремень.
Разговор явно не задался. Отец крепко взял его за плечи и вывел из дома, пообещав переломать руки-ноги, если увидит ещё хоть раз.
— Пап, да выслушай меня...
— Какой я тебе папа, ненормальный? Моему сыну семь лет!
Найдочка навострила уши, услышав шум, увидела Олега, завиляла хвостом. Отец зыркнул недобро: «Небось, прикормил, мерзавец, иначе с чего ей так радоваться?» и закрыл калитку на щеколду.
— Пап, а кто это был? — сунулся к нему Олежка.
— Да никто... сосед. Дверь никому не открывай, если нас с мамой дома нет, ясно?
— Ясно. Ну идём смотреть!
***
Ах, как обидно, что не получилось разговора. И отцу не помог, и себе поддержку обрубил, теперь совершенно не к кому обратиться, если их попросят из гостиницы. Олег бегло оглядел объявления на столбе: квартиры и даже комнаты никто не сдавал. Вот не везёт же, придётся снова в машине ночевать.
И тут ему пришла в голову одна идея, терять нечего, а тут хоть какой-то шанс. Купил в киоске блокнот, ручку и конверт, огляделся по сторонам: где же можно присесть и спокойно подумать? На глаза попалась пельменная. Олег вошёл и занял свободный столик, выдернул из блокнота листок, задумался, потом стал писать.
Он надписал конверт и, не доверяя почте, вернулся к родительскому дому и опустил в почтовый ящик. Завтра утром мама вынет его и положит на стол — у неё нет привычки читать чужие письма.
Олег сел в трамвай. Подходя к гостинице, поднял голову и увидел на балконе Катю. «Меня поджидает», — подумалось ему.
— Ты долго... Куда-то ещё заходил, кроме магазина? — с порога спросила жена.
— Да так... по городу гулял, любимые места вспоминал. Попалась мне по пути замечательная пельменная, сейчас пойдём ужинать!
Катю не обманул беспечный тон и наигранная весёлость. Она пристально смотрела на него, будто сканировала.
— Ты ходил к отцу, я правильно догадалась?
Будто тень набежала на лицо Олега.
— Да, ходил... Я знаю, знаю, мы хотели вместе, но я решил, что сначала надо самому. Подготовить как-то... а не обухом по голове.
— И что же? Судя по твоему лицу, разговора не получилось, — занервничала Катя и сцепила руки в замок.
За эти дни в Рудниках восьмидесятого года она устала так, будто пахала год без выходных и отпуска. Устала морально от невесёлых мыслей о будущем, от переживаний, да вообще от всего. И физически чувствовала себя неважно: тупая головная боль, недомогание и вялость.
«Какая здесь может быть романтика? — думала она. — Не понимаю, как Олег может спокойно гулять по городу, восхищаться всякой ерундой, вроде мороженого и докторской колбасы. Колбаса как колбаса, не лучше и хуже нашей. А как нам снова пережить девяностые, ведь они не за горами, как ещё раз пройти этот ужас? Не хочу. Не-хо-чу!
— Да уж, разговор пошёл не в том направлении, потом расскажу, как Влад спать ляжет.
Владик, забравшись с ногами в кресло, листал журнал «Весёлые картинки». Интересный журнал, даже название в виде смешных человечков и животных.
— Пап, а жвачку купил?
— Купил. — Олег высыпал кубики жевательной резинки в красных и голубых фантиках с мультяшными волком и зайцем. — Собирайся в столовую, агент 007, пойдём ужинать.