В лесном краю

Вик, привычный к диковатому, полузвериному образу жизни, который был такой же неотъемлемой частью его натуры, как и способность говорить, ходить на двух ногах и носить одежду, прятался за густой зеленью колючего шиповника, ждал, что станет происходить на дороге, но никак не мог навести порядок в мыслях.

Джейми сказал… А что он сказал? Смысл слов младшего брата не укладывался у Виктора в голове, они как будто пришибли его посильнее всех былых невзгод. Вот как это так? Добрые слова — и пришибли?

Может, оттого, что оказались совершенно неожиданными, такими, что хоть стой, хоть падай? Не до конца понятные, невероятные, неправдоподобные, они вертелись на языке, потому что хотелось повторить их, будто так в них проще стало бы поверить.

Джейми сказал… Он сказал, что родители ошибались. И Джейми ошибался. Все ошибались. И так он это сказал… совершенно честно, как до этого хлестал чем-нибудь обидным. Малой, мать его, всегда во всём был правдив. Так неужели ж и в этом не соврал?

Вик никогда и ни от кого не слыхал ничего хоть сколько-то хорошего в свой адрес, и потому, должно быть, так оторопел теперь и не мог думать ни о чём ином, кроме как о брате и его такой резкой и странной перемене.

Нет, не верилось. Однако в душе у Крида всё клокотало и разрывалось похлеще, чем когда бы то ни было. Не злость рыдала внутри, ни боль, ни отчаянье, а…

А что тогда?

Вик почти перестал дышать. И не потому, что боялся выдать себя — некого и нечего ему было бояться, ни раньше, ни теперь. Нет. Просто… Что творилось у него внутри? Что-то такое, чему он не знал названия, но от чего цепенел и недоумевал, что и делать-то со всем этим.

Вик бросил растерянный и рассеянный взгляд на дорогу, туда, где Джейми по совету своей драгоценной шлюхи что-то там «чинил» в колесе повозки. И старшему из когтистых братьев вдруг почудилось, что ему плевать на эту языкастую дрянь с её идиотской выходкой. Когти и ноздри вдруг перестало свербить в мечтах о её крови. Чёрт с ней, с этой дурой набитой, пусть живёт. Главное, что Джейми сказал… А что он сказал? Да ничего особенного — просто то, чего Виктор ждал от него всю жизнь, с самого детства, хотя, по правде сказать, и не надеялся услышать.

Джейми, мелкий засранец… Виктор многим делился с ним когда-то, всем делился, даже самым сокровенным, но тот не понимал его слов. И притом всё же лыбился и тянулся ручонками, не боясь когтей и не брезгуя ими.

А теперь вдруг взял и понял без слов.

Джейми, хмырь ты косматый, неужто и впрямь всё понял?..

***

Виктор Крид, всё ещё ошарашенный неожиданным признанием брата, напрягся и встряхнул головой. Сбросить с себя эту чёртову оторопь по-прежнему было трудно, однако к повозке уже подъехали люди в красных мундирах, и Джеймс, отчаянно хмурясь, попытался соврать им.

Но какой он, к лешему, лгун? Эх, если б мог Вик так же, как и младший брат, спрятать когти! Он бы наплёл этим олухам чего угодно, любой чепухи, и уж точно не покраснел бы. Ни бровью б не повёл, ни глазом не моргнул. Не то чтоб Виктор так уж любил обманывать (по натуре своей он, как и Джеймс, был довольно прямолинейным), однако при необходимости мог, и очень даже. А этого правдолюба, того и гляди, выручать придётся. Выручать, но при этом кишки людишкам не выпустить. Так просил ведь, поганец, так просил… Как ему отказать-то теперь?

Ладно, можно и попробовать. Любил Вик какое-никакое разнообразие в жизни. Да и вообще, день сегодня оказался таким хорошим, что молодому человеку зверство показалось излишним. Вроде как и не хотелось. А ведь он не привык делать то, чего ему не хочется.

Виктор Крид, отогнав от себя последние остатки недавнего наваждения, весь обратился в слух, зрение и обоняние, привычно сосредоточился на том, что происходило здесь и сейчас. А происходило вот что…

***

— Кто такие? — спросил, не спешиваясь, один из служивых людей, усатый и уже немолодой, но довольно важный и горделивый.

От бедняги Джеймса так и разило напряжением, которое, того и гляди, выплеснется во что-нибудь неподходящее моменту, но он же герой — сдерживался.

— Хоулетт. Я и моя жена, — отводя глаза и сжимая кулаки, выдавил он, и чёрта с два хоть кто-то мог бы поверить этим его ужимкам.

— Откуда прибыли? Куда едете и для чего?

Офицер был холоден и почти безучастен, будто очень устал, потому у Джейми всё же была некоторая надежда не облажаться.

— Из Виннипега, сэр. В Брандон. Охотой промышляю.

— Охотников тут и без тебя — яблоку негде упасть, — брюзгливо процедил военный. — Ладно. Здесь комендант гарнизона разрешения на охоту выдаёт, или его заместитель. В Брандоне ставка пограничной службы и представительство торговой гильдии, там и спросишь обо всём.

— Хорошо, сэр, — нелепо буркнул Джейми и даже попытался изобразить нечто почтительное, отчего Вик едва не заржал в своём укрытии. Смешной он, что и говорить, но у Виктора как никогда было легко на сердце, и вся ирония сама собой перерождалась в исключительное, небывалое для Крида добродушие. Всему научится малой, а если что, старший брат подскажет дельное.

Однако за то время, в продолжение которого Вик сдерживал смех и проявлял к младшему родичу снисхождение, надменный офицер и его подчинённые уехали. Но отчего-то не все. Один — довольно молодой, похожий на кривоватую жердь — остался и потребовал досмотра повозки…