Эпилог
Море.
Оно плескалось прямо под нашими ногами. Волны одна за другой кидались на берег, пенились и, захватив новую порцию гальки, сползали обратно.
Море.
На востоке всходило солнце. Оно выбиралось из воды на горизонте, отряхивалось и готовилось к дневной работе. На воде лежала огромная солнечная дорожка и блестела так, что хотелось жмуриться.
Море.
Море — это ветер. Это скрипящие мачты и занозистый штурвал. Это волны, это брызги, это соль и солнце.
Море — это то, что я люблю больше всего на свете.
— Пойдём, Джек, — сказал Хью, с кряхтеньем поднимаясь на ноги. — Пойдём. В полдень будем отчаливать отсюда, надо идти готовиться.
Я полной грудью вдохнул свежий утренний воздух и тоже встал. В кустах отчаянно стрекотали цикады.
Они о чём-то весело балагурили всю ночь, но под утро совсем расшумелись. Я — пролежавший, просидевший и проходивший всю эту ночь здесь — прекрасно это знал.
— Смотри, Джек, — сказал Хью, задирая голову к небу. — Звёзд уже совсем не видно. А ведь ещё минут десять назад от них в глазах рябило. Куда они все деваются?
Хью пришёл ко мне за пару часов до рассвета. Устроился рядом и, как ни в чём не бывало, начал говорить. Мы болтали очень долго и, кажется, успели обсудить много чего интересного, но сейчас я — хоть убейте — не могу вспомнить ни единого слова из нашего тогдашнего разговора.
— Куда деваются звёзды? — переспросил я. — Никуда не деваются. Остаются. Просто их не видно, потому что солнце гораздо ярче. Звёзд много, но солнце ближе к нам, чем все остальные. Что ближе всего, то мы и видим.
Мы помолчали. А потом Хью вдруг сказал:
— Джек... Вчера наши ребята перетащили на "Чёрную Акулу" последний ящик с деньгами. Всё, сокровищ здесь больше нет — все на судне.
— Быстро вы. Меня не было всего два часа, а я столько успел пропустить...
— Да, мы времени зря не теряли. Так что сейчас мы придём на "Чёрную Акулу", растолкаем всех этих тюленей, которые там храпят, и можем отчаливать.
Я улыбнулся:
— Это замечательно. Осталось только решить, что мы будем делать в Англии. Не думаю, что с твоим прошлым тебя там тепло встретят, да и твои друзья по шайке Белого Черепа твоей дружбы со мной не одобрят.
— Я и сам этой дружбы не одобряю — так, случайный союз.
Я вопросительно уставился на Хью. Он усмехнулся и, подмигнув мне, заявил:
— А ещё я не собираюсь в Англию. Там меня слишком многие знают.
Знаете, что меня по-настоящему напугало? То, что я, услышав это, едва успел подавить грустный вздох. "Так нельзя, Джек! — сказал я самому себе. — Этот человек — пират. Из-за него больше половины твоей команды сейчас гниёт на морском дне".
Так-то мне надо приставить этому человеку пистолет к виску и заявить, что он арестован и будет в кандалах отправлен на суд в Англию... Но я этого не делал и понимал, что сделать не смогу.
Чёрт знает, что за человек этот Одноглазый Краб. Чёрт точно знает — ему натура Хью, я думаю, близка, как никому другому.
— Кстати, — ближайший родственник дьявола улыбнулся, — я не только сокровища выкопал. Я ещё и...
— Тот самый твой гениальный план? Я догадался, да?
— Догадался. Испанцы храпят, как убитые, и, я думаю, не планируют ничего менять до конца дня.
— Сработало?!
— Сработало, Джек. А ты сомневался во мне?
Нет, не сомневался. Только одному лишь Джону Хью на всём белом свете могла придти в голову такая идея.
Мы не знали, что нам делать с испанцами — их ведь на острове огромная толпа. Да, пока что они сидят под дулами мушкетов и вполне хорошо себя ведут, но что будет, если они вдруг накинутся на нас, когда мы попытаемся отплыть? Навалиться такой огромной толпой на наши маленькие шлюпки и захватить их — дело нехитрое.
Весь собранный нами совет недоумевал и не имел ни малейшего представления, что с этим делать. И когда мы уже было отчаялись найти выход, одноглазый вдруг встал — мы сидели на бочках — и заявил, что может уложить их всех спать на целый день.
Да, он разбирался даже в травах. Весь вчерашний день он проходил по острову и насобирал целую шляпу каких-то странных круглых листьев. Мы вывалили их в огромный котёл, где для испанцев готовился ужин, и...
И это оказалось вполне себе действенным снотворным. Теперь нам никто не может помешать убраться с этого острова.
— Вот и отлично, — сказал я и поинтересовался: — А куда ты собираешься направиться? С нами в Англию?
— Думаю, вы сможете ради меня пожертвовать парой дней пути и сделать небольшой крюк.
— Какой ещё крюк? — напрягся я.
— Небольшой. Высадите меня на первой же попавшейся обитаемой земле. Если мне не изменяет память, то сейчас ближе всех к нам островок Пуэрто-Рико.
— И что ты будешь делать на этом острове? Там ведь и людей вроде бы почти нет, десяток домиков и всё.
Хью снисходительно улыбнулся:
— Джек, ты не был на Пуэрто-Рико, а я был. И я, поверь, прекрасно знаю, что там есть и чего нет. Люди там точно обитают, а значит, у них найдётся пара-другая шлюпок. А уж со шлюпкой, поверь, в Карибском море ты не пропадёшь. А ведь я ещё прихвачу мешочек золотых монет из трюма "Чёрной Акулы", так что...
— Но ведь... — я всё ещё не мог поверить, что Хью действительно готов в одиночку высадиться на едва знакомом ему острове. — Но ведь у тебя всё осталось в Англии... Друзья, дом...
Одноглазый посмотрел на меня так, словно он — учитель в школе, который вынужден рассказывать своим ученикам самые очевидные истины.
— Дом? — переспросил он. — Друзья? Откуда? В свои сорок с лишним лет я не обзавёлся ни тем, ни другим. Единственным моим настоящим другом был Пауэрс, да вот только он отправился с нами на штурм корабля Тича и попутно отправился на тот свет. Да и я, наверное, уже скоро туда отправлюсь. Рано или поздно кто-нибудь меня всё равно пристрелит...
Я хотел возразить, но понял, что это не имеет смысла. Все мы рано или поздно откинем копыта.
— Но слушай, Джек! — Хью положил мне руку на плечо. — Если ты вдруг когда-нибудь прочитаешь в какой-нибудь газетёнке, что я подох... То знай, что я подох с улыбкой. Всю жизнь у меня не было ни дома, ни друзей, но никогда за всю свою жизнь я не жалел о том, что выбрал такой путь. Да, я мерзавец и пират, и я, якорь мне в глотку, горжусь этим! Потому что я прожил жизнь так, что если начну рассказывать о ней в аду, все черти соберутся послушать.
Он наклонился и посмотрел прямо мне в глаза.
— Но у нас ведь ещё всё впереди. Мне сорок с лишним лет, тебе двадцать пять, и у нас всё впереди. Мы с тобой ещё переживём всех своих врагов, Джек. Дай мне несколько лет, и я клянусь, что обо мне ещё все услышат. Всё-таки я — Джон Хью...
— Одноглазый Краб, — поправил я и улыбнулся.
— И Одноглазый Краб тоже. А ещё — Белый Череп. А ещё совсем скоро я снова стану главным на Карибском море, а то тамошние разбойнички совсем позабыли, как выглядит настоящий пират. И как выглядит — Хью расправил плечи и сделал важное лицо — король трёх океанов.
И мы, посмеиваясь, зашагали по песку.
Шумели волны.
Кричали чайки.
А над горизонтом уже поднялось и вовсю сияло яркое южное солнце.