Глава 11. Джек, надо бежать!
Когда я растянулся на песке под деревом и закрыл глаза, то, проваливаясь в сон, подумал, что буду, наверное, спать так, как убитые не спят. И какое-то время эта догадка оправдывалась.
Но потом я вдруг проснулся. Мне приснилось, что кто-то очень большой, какая-то огромная живая гора мускул гналась за мной с гигантским ножом мясника в единственной руке, и поэтому, открыв глаза, я не сразу пришёл в себя.
«Дурак ты, мистер Шерман! - сказал я себе. - Совсем дурачок. Меньше спать надо».
И тут вдруг меня как осенило - неожиданно вспомнились все события вчерашнего дня (а особенно вечера), пушечная пальба, жирная рожа запрятавшегося где-то Ортего, вопли связанных испанцев, которых мы одного за другим отправляли на дно, шлюпка, побег из Восточной бухты...
После такого действительно можно спать так, что хоть из пушек пали - всё равно не добудишься.
Но почему я тогда проснулся? Есть же, наверное, какая-то причина?
И до меня вдруг дошло, что где-то невдалеке кто-то истошно вопит. Вопит? Но зачем кому-то так орать? Ночью, на необитаемом острове...
Я обернулся в ту сторону, откуда доносились крики, и оголтело уставился на море. Там явно творилось что-то странное.
Во-первых, в паре-другой кабельтовых от берега стояло двухмачтовое судно. Я сразу узнал его - слишком знакомые очертания, такое не забыть. Это был пиратский бриг.
«Мы на пляже Черепах», - напомнил я себе. А это значило, что «Чёрная Акула» села на мель - отмель перед этим самым пляжем простиралась чуть ли не на милю в море.
Интересно, Хью действительно идиот или только прикидывается? Любой дурак, побывавший на острове хоть раз, знает об этой отмели, а уж тем более одноглазый, помнится, нарекавший это чем-то вроде своих земельных владений.
Да, нос пиратского брига был чуть задран, а корма чуть опущена. Наверное, сел не очень крепко, но всё же сел. Позор тому, кто стоял за штурвалом.
Но... Подождите.
Я вскочил на ноги. Или мне кажется, или совсем рядом с ним покачивается на волнах ещё одно судно? И на нём, кажется, копошатся люди. Чёрт!
Вот ведь какая мерзкая особенность моих глаз! Сначала они смотрят на то, что больше, но что вдалеке, и только потом обращают внимание на более маленькое и близкое ко мне.
Признаться, от увиденного я чуть не сел обратно в песок. Что здесь вообще происходит?
От двух судов к берегу бежали люди. Не плыли, нет, а именно бежали по воде так, словно... А, якорь мне в печёнку, там же мелководье. Они бежали по этому мелководью, бежали по лунным дорожкам на волнах, ломали их ногами, заставляли плескаться и взлетать в воздух брызгами... И бежали. Бежали так, словно за ними гонятся все Джеки Шерманы этого мира.
Может быть, я ещё не проснулся?
Я ущипнул себя за бок, ущипнул ещё раз. Морок не проходил. И я понял, что это происходит наяву.
Пираты узнали, что мы сидим здесь, и у них не хватило терпения сесть в шлюпку? За прошедшие несколько часов темноты они построили себе новую шхуну? Хью решил устроить общую пробежку рано утром? Что вообще происходит?
Надо разбудить парней. Кажется, вчера они забрались спать вон в те кусты. Это я как дурак храпел под пальмой, рискуя после очередного порыва ветра получить по лбу кокосом, а они, люди разумные, решили от греха подальше укрыться в зарослях. Интересно, они всё ещё спят? Или тоже щипают себя, пытаясь понять, сон ли всё то, что они видят.
- Парни, - зашипел я в кусты, - вы тоже это видите?
- Не один ты такой глазастый! - злобно прошипели из темноты.
- Мне это не нравится, - заявил я.
- Ты посмотри, как они несутся! Просто загляденье!
- По-моему, надо что-то делать, - как бы невзначай заметил я.
Тут из зарослей появилось возмущённое лицо нашего боцмана Элисона.
- Для начала стоит разбудить кого-нибудь ещё, - пробурчал он. - А потом надо убираться отсюда, и побыстрее. Эти черти скоро будут здесь, а испытаний моей шкуры на прочность мне в жизни и так хватает.
- А мне кажется, - сказал я, - что бежать незачем. Вряд ли они выследили нас и решили таким странным способом добраться до нашего логова. Судя по их воплям, их либо режут, либо сильно пугают. Просто так команда пиратского брига не будет прыгать в воду.
- Меня напрягает то, что у Хью, насколько я помню, была она посудина. А мы их видим почему-то две.
- В этом есть что-то странное, - согласился я. - Но эти корытца далеко, а пираты близко. Давайте поднимем всю команду и усядемся вот в этих вот кустах. После таких забегов по мелководью вряд ли у кого-то из них останется что-то огнестрельное - они все по макушку мокрые. А мы зажмём их на берегу, и им некуда будет деться. А там и решим, что дальше делать.
Элисон злобно сплюнул себе под ноги:
- Джек, ты всё-таки дурак. Их больше раза в четыре!
Времени на споры просто-напросто не оставалось. Я состроил самую серьёзную мину, какую только умел, и угрожающе проговорил:
- Кто тут капитан: вы или я? Будите людей.
Через минуту все уже стояли на ногах. Хоть некоторые нетвёрдо, но всё же стояли, а это, как известно, самое главное. Когда мы в спешке уходили с «Подруги Шквалов», то скинули в шлюпку немало оружия, и сейчас оно нам ох как пригодится.
Мы раздали его нашей немногочисленной команде. Да, нас действительно было совсем не много, но ведь в наших силах не дать пиратам об этом догадаться, не так ли? Я буду вести переговоры в одиночку, а в темноте будет довольно сложно посчитать тех, кто готов поддержать меня пулей. К тому же, у наших врагов, судя по тому, как быстро и с какими криками они несутся, времени стоять и придумывать планы по обходу нашей засады не будет.
Да, их что-то напугало на том, новом судне. Но мы пока бесстрашны. Сейчас заставим всех поднять руки вверх и поговорим обо всём, что их волнует. Спокойно всё выясним, всё разузнаем и решим, что делать дальше. А пока...
А пока я, прикинув границы той части берега, на которой могут появиться пираты, обозначал границы засады и расставлял стрелков. Ещё буквально несколько часов назад нам казалось, что абсолютно всё потеряно и игра проиграна, но сейчас внезапно (и, пожалуй, впервые за эти дни на острове) у Джека Шермана под носом запахло удачей. Такой шанс упускать нельзя, кто знает, сколько раз мне ещё осталось вдыхать этот аромат.
Ребята один за другим выныривали из темноты, получали от меня оружие и парочку указаний, а потом снова растворялись в черноте кустов. Слышался чей-то удивлённый шёпот, чьё-то недовольное ворчание, луна заливала чем-то серебристым воду и прибрежный песок, а чёрные силуэты пиратов были всё ближе и ближе.
Как же они неслись! Я не понаслышке знал, каково это - бежать по воде, когда твои ноги вязнут в ней, она кажется густой, словно желе, песок под ступнями разъезжается, летят брызги... Что там у них случилось надо будет узнать как можно скорее - не так уж легко заставить орать от ужаса целую команду головорезов.
Во главе этого стада перепуганных быков была какая-то до боли знакомая фигура. Я чувствовал, что видел её десятки раз, но никак не мог понять, кто это, и лишь когда человек выскочил на берег, яростно выругался и с опаской оглянулся назад, на два судна, мне стало всё ясно.
Быстрее всех удирал Джон Хью. Я усмехнулся - вот он, конечно, опозорился, а потом вдруг остолбенел. Повторил про себя то, что только что сказал.
Быстрее всех удирал от этой опасности Джон Хью. Джон Хью?!
Я ни разу не видел его убегающим. Видел волнующимся, видел командующим отступление капитаном, но возглавляющим бегство с поля боя...
Тут либо что-то очень, очень плохое, либо мне всё это снится. Чёрт, наверное, снится! Ладно, спокойно, мистер Шерман. Сейчас всё разузнаем.
Рядом с одноглазым из воды выбежал какой-то пират - не знаю, кто именно, света в этой сцене катастрофически не хватало. Даже несмотря на шумевшие под порывами ветра листья пальм, я услышал, как он ухватился за плечо капитана и захрипел:
- Что... Что делать, Джон?
Грудь у обоих ходила ходуном - вверх и вниз, вверх и вниз. Тот, что спрашивал капитана, чуть ли не задыхался. Впрочем, после таких скачек по воде это неудивительно.
Хью несколько мгновений молчал, а потом сжал руки в кулаки, снова оглянулся на корабли за спиной, на догоняющую команду, и заорал:
- Бежим! Бежим как можно дальше! Если он нас догонит, то все ещё перед смертью в ад попадём!
И король трёх океанов, этот прославленный пират, затопивший столько кораблей и даже, помнится, когда-то зарубивший на дуэли самого Эдварда Тича, во весь дух припустил к кустам.
«Чёрт меня дери, - лихорадочно подумал я. - Сейчас у меня есть шанс устроить самое эффектное появление в истории!». И я вгрызся в заросли кустов, чтобы, вопреки своему обыкновению, оказаться в нужное время в нужном месте.
И у меня, чёрт возьми, получилось! Когда одноглазому оставалось два шага до зарослей, я выдохнул, собрал всю свою силу духа в кулак и выпрыгнул из тени кустов ему навстречу.
Тот сначала вообще не совсем понял, что происходит, и лишь в паре дюймов от меня вдруг догадался, что на его пути стоит невесть откуда взявшийся человек с мушкетом в руках. Я стоял лицом к лунному свету, и он узнал меня, и заорал так, что закачались пальмы, и дёрнулся было назад, но оступился и покатился по песку.
- Джек! - заорал он, тут же вскакивая, весь покрытый налипшим на мокрое тело песком. - Джек, тебе надо бежать! Всем надо бежать!
- Меня таким не возьмёшь... - начал было я, но вдруг осёкся.
Я разглядел наконец лицо своего врага и обомлел, ни в силах сказать ни одной язвительной фразы.
Таким лицо Джона Хью я видел впервые. Белое, как полотно, белее луны за его спиной, искривлённое ужасом. Самым настоящим животным ужасом, какой, наверное, бывает у свиньи, когда её кладут под нож мясника.
Это точно капитан «Чёрной Акулы», которого я уже восемь лет знаю как самого бесстрашного человека в мире?
Да, это он, в этом не может быть никаких сомнений. Но что с ним случилось?
- Дже-е-ек! - снова истошно, словно безумный, заорал он. - Всем надо бежать, и тебе надо бежать, убираться отсюда к чёртовой матери!
- Но я...
- Хочешь подыхать - пропусти меня! Они все, - он ткнул дрожащим пальцем на уже собравшихся за спиной матросов, - они все ничего не сделали! Но меня, меня пропусти, Джек! Меня-то ведь он не простит!!!
- Кто он?! - теряя терпение, рявкнул я. - Кто тебя не простит, небритая ты собака?
- Тич! - прохрипел Хью прямо мне в лицо. - Я убил его, и я пинал его мёртвую тушу, но я ведь не знал... Дже-е-ек!
Я снова ущипнул себя. Нет, пожалуй, всё происходит наяву. Такое даже приснится не может.
Одноглазый Краб встал передо мной на колени! Даже не встал, а рухнул. И лишь спустя пару мгновений я внезапно понял, что он издаёт странные звуки.
Он рыдал. Слёзы из единственного глаза текли у него по грязной щеке, и он хватался за мои рваные штанины и хрипел:
- Джек, пропусти! Он убьёт меня, убьёт!
Да он совсем с ума сошёл что ли? Что вообще происходит?
- Это очередной гениальный... - собирался было поинтересоваться я, но меня опять перебили рыдания, перемешанные с воплями «Пропусти!».
- Так! - гаркнул наконец я, когда слушать это стало просто невозможно. - Встань, собачий ты сын, и скажи внятно, что случилось?
Где-то справа громыхнул выстрел - видимо, один из пиратов не внял предупреждениям и попытался пробраться через кусты. В них бес вселился? Куда они торопятся?
Сказать, что я ни черта не понимал - это значит не сказать ничего. Но... Но что-то ведь явно случилось! И пусть этот Хью хоть земные поклоны мне бьёт, но пока я не пойму, что вокруг за хаос, он дальше не пройдёт.
- Джек... - простонал одноглазый, и я наклонился к нему и заорал:
- Что происходит, чёрт тебя дери?!
Он вдруг замолчал и наконец поднял на меня свой единственный глаз. И теперь там читалась не мольба, а неприкрытая злоба - казалось, что он даже светится красным в темноте.
- Хорошо, Джек, - неожиданно спокойно и тихо, почти шёпотом проговорил Хью, - я объясню тебе всё. Наклонись ко мне.
Я, не понимающий ничего от слова «совсем», наклонился правым ухом к капитану, готовый услышать что угодно. Да, я готов был услышать что угодно.
Но рассказ одноглазого, видимо, оказался слишком интересным, чтобы рассказывать о нём на английском языке, и поэтому он выбрал язык зверей. Он вдруг яростно взревел и вцепился зубами в моё ухо. Я заорал от боли, дёрнулся, пытаясь вырваться, но лишь запутался в собственных ногах и рухнул на песок. Мою голову тут же будто сдавили железными тисками, лицо уткнулось во что-то тёплое и мягкое, в шее что-то хрустнуло...
И я провалился в темноту.