Король трёх океанов: Старые счёты

Три ярда. Три, чёрт их побери, ярда отделяло нас от борта шхуны. Это всего лишь несколько взмахов вёсел...

Тут не то что нельзя было терять времени, тут ни секунды нельзя было потратить на размышления. И я, не мудрствуя лукаво, выхватил из-за пояса нож и заорал, как укушенный:

— За вёсла! Вперёд! Раз, два! Прирежу на месте, скот сидячий!

Сказать, что пираты были изумлены и сбиты с толку — значит ничего не сказать. А поэтому, видя мой нож с запёкшейся кровью на лезвии, дружно взмахнули вёслами.

Слава небесам, что они даже не вспомнили о своих кортиках!

Взмах.

Ещё взмах.

И ещё.

Всё. Я вскочил на ноги, одним скачком оказался на носу шлюпки и, подпрыгнув, зацепился за фальшборт. Зашатавшаяся, черпающая бортами воду шлюпка осталась внизу. А я подтянулся на руках, перевалился вниз головой на палубу и покатился по ней, гремя, как сто чертей.

Помнится, кто-то где-то говорил мне, что  в опасные моменты силы человека удваиваются. Я, как человек, побывавший в стольких переделках, что и не сосчитать, заявляю: да, это так и есть. Когда ты знаешь, что от одного потраченного мгновения можешь расстаться с жизнью, организм становится послушным не тебе, а послушным инстинкту самосохранения, который использует все силы, содержащиеся в теле.

В жизни я самый обыкновенный парень. Да, немного владеющий приёмами фехтования и обладающий элементарными знаниями о мордобое, но всё самый обычный парень.

Сейчас же... Сейчас я чувствовал себя сильнее всех их, этих растерявшихся мерзавцев, захвативших моё судно и теперь не имеющих понятия, как его сберечь от настоящего владельца.

Я вам покажу, кто такой Джек Шерман. Это тот самый человек, который познакомит вас со сталью своего клинка.

Я вскочил на ноги. По сути, ничего в обстановке особенно и не поменялось — у мачты всё так же лежал Тёрнер, только теперь уже не воющий, а отправившийся на тот свет (надеюсь, в ад). И всё так же из люка, ведущего в кубрик, торчала голова ошалевшего от происходящего вокруг матроса.

Я кинулся к нему. Тот не сразу сообразил, что к чему, а когда понял, то было уже поздно — я воткнул ему в грудь ножки по самую рукоятку.

Извини, парень. В следующий раз не лезь, куда не надо.

Какая удача! Он, услышав вопли Тёрнера, прихватил с собой тесак, но из-за узкого люка так и не сумел им воспользоваться. Мне удалось сжать его лезвие в ладони прежде, чем тело владельца покатилось по трапу вниз, на пытавшихся подняться наверх остальных членов вражеской команды.

По ладони, не предназначенной для острых лезвий и саднившей от полученной глубокой царапины, потекло что-то красное и горячее, и я даже догадался, что это. Перехватил тесак, взялся за рукоять... И ощутил себя непобедимым.

Внизу, подо мной, выпалили из пистолета. С такой дистанции было очень сложно промахнуться, но мне повезло — единственному успевшему оценить ситуацию стрелку помешал труп его же товарища, сползавший вниз по лестнице, и пуля просвистела где-то очень рядом со мной, но меня не задела.

Я захлопнул крышку люка и, кинувшись к трупу Тёрнера, притащил его для того, чтобы он немного задержал пиратов — пусть хоть одно доброе дело в жизни сделает, полежит в нужном месте.

Куда теперь?

Неужели все обитатели корабля находятся в кубрике? Слабо верится, но опровергнуть догадку мне пока было нечем, и я побежал к фальшборту помогать ребятам забраться на палубу.

Я думал, что они сидят в шлюпке, как чурбаны, и хлопают глазами — ни один из них не полез вслед за мной. Но теперь стало понятно, почему: за те полминуты, которые ушли у меня на наведение временного порядка на шхуне, они успели прикончить и выбросить за борт трёх пиратов: гребцов и визжащего, как поросёнок, Граймса.

Позади меня уже слышались долетавшие из трюма яростные ругательства и стук чем-то тяжёлым по люку. Всё, эффекта внезапности больше не было — пираты наконец-то поняли, что к чему. 

— Ребята, забирайтесь! — скомандовал я. — Быстрее же соображайте, чёрт вас подери!

Синглтон бросил весло и, вскочив, подпрыгнул и ухватился руками за фальшборт. Шлюпка закачалась из стороны в сторону, Кроун едва не вывалился за борт.

Уоткинс бросил весло и, вскочив, подпрыгнул и ухватился руками за фальшборт. Шлюпка ещё сильнее закачалась из стороны в сторону, и Кроун полетел за борт, а сверху его накрыло наше перевернувшееся вверх дном судёнышко.

Я выругался:

— Идиоты! Прыгаете, как коровы. Уоткинс, скинь ему вон ту верёвку. Остальные за мной.

Прозвучало красиво и убедительно. Проблема была только лишь в том, что из "остальных" у меня в команде был только Синглтон.

Люк кубрика распахнулся, когда нам до него оставалось не больше двух шагов. Оттуда высунулась голова, но, увидев, что к ней стремительно несётся кто-то с тесаком в руке, нырнула обратно.

Нельзя было терять ни секунды — нас чёрт знает во сколько раз меньше, и единственное, что мы можем противопоставить врагам — это натиск.

Я подлетел к люку и спрыгнул в него, даже не глядя вниз. Попал ногами на что-то мягкое — очевидно, на спускавшегося пирата, закричал я, закричал он, небо поменялось местами с землёй, и мы покатились вниз по лестнице, чувствуя, как хрустят наши кости. 

Как известно, тело человека не предназначено для такого. Но что мне было делать? Я, в последний раз ударившись затылком об ступеньку, во мгновение ока оказался на ногах. Страшно болела голова, кровь молотом стучала в висках, но, если мне хотелось жить, то я не должен был останавливаться ни на мгновение.

Мой тесак описал в воздухе полукруг и воткнулся во что-то мягкое. Пират дико заорал, схватился за живот и повалился назад, на своего стоявшего сзади с ножом наготове товарища. Тот растерялся от неожиданности, и я, пользуясь этим, насадил их обоих на тесак, словно цыплят.

Зарядив сапогом по морде до сих пор валявшемуся у меня под ногами пирату, я сделал ещё один выпад, и ещё один мой враг рухнул на пол, как подкошенный. 

— Сколько вас там ещё? — заорал я. — Не стесняйтесь, подходите по одному! Уоткинс, ты где пропадаешь, тюлень?

— Я здесь! — отозвался сверху матрос. — Вы, мистер Шерман, мне пройти не даёте. 

— Так бы сразу и сказал!

Я отскочил от лестницы, и в набитый дружелюбными моряками кубрик спрыгнул ещё один человек — единственный из присутствующих, кто не накинулся на меня с ножом.

— Осталось всего трое! — воскликнул я. — Ну-ка, дружище, давайте-ка мы быстренько разберёмся с ними и...

Но договорить я не успел. Пираты, увидев, что число атакующих и защищающихся уже почти сравнялось, кинулись врассыпную. 

— Стойте! — взревел я, припуская за ними. — Стойте, скотины вы этакие!

Но они уже знали, как я умею махать тесаком, а поэтому неслись даже не оборачиваясь, ныряли под гамаками, перепрыгивали через ящики и бочки...

А потом я понял, куда они бежали — разглядел в дальнем углу целую кучу мушкетов. Кому они понадобились в кубрике? Зачем их сюда притащили?

Логика пиратов, сложивших оружие в кубрике, и по сей день остаётся для меня загадкой. Одно было точно ясно: они бежали к этим мушкетам, и если им не помешать, то не пройдёт и минуты, как нас изрешетят пулями.

Ножа со мной не было — я бросил его, чтобы взять тесак. Он же есть у Уоткинса!

— Уоткинс! — крикнул я. — Швырните в них нож! Быстрее!

— Я не умею! — откликнулся тот.

— Плевать! Швыряй!

Матрос взмахнул рукой, нож просвистел чуть ли не в футе от лысой головы ближайшего к нам врага и со звоном покатился по полу. Промах.

До мушкетов пиратам оставалось всего несколько шагов. А нам раза в три больше.

Нужно срочно что-то придумать.

Вот! Чёрт, как же я раньше-то не увидел?!

Мне пришлось сделать резкий поворот направо. Пираты, не ожидавшие этого, нашли лишнюю секунду и бросили в мою сторону недоуменный взгляд.

А потом, ещё через секунду, они поняли, куда и зачем я бегу и заорали...

Но было уже поздно. В один прыжок я оказался около ящика, на котором стоял фонарь. У света в трюме было только два источника: фонарь и открытый люк. И один из них сейчас со звоном разлетелся на осколки от удара моего лезвия.

Я чуть не рухнул на пол — там растекалось масло. Но своего я добился: в этой, дальней части кубрика теперь царила темнота, и выпущенные пиратами в неё наугад пули пропали даром.

Горе-стрелки взвыли сначала от досады, а потом от страха — теперь их местоположение было известно всем, а где находимся мы никто понять не мог. К счастью, у Уоткинса хватило ума не выдавать себя шумом, а уж я-то крался тихо, как мышь.

Пиратам надо было снова сразу же броситься в разные стороны и при этом не кричать, как недорезанным. А они сделали всё наоборот: забились в угол, прижались друг к другу и орали так, будто бы надеялись, что их услышит кто-то кроме нас.

Растерявшиеся люди всегда беспомощны, и я в очередной раз доказал это — бесшумно подполз к ним на четвереньках, а потом резко выскочил из темноты и прикончил обоих.

Ещё с минуту на судне царила тишина — я замер над трупами и прислушивался, пытаясь понять, есть ли на судне ещё кто-то живой.

Но, судя по всему, мы перерезали всех лишних людей, и слышно было лишь как волны плещутся у борта и как скрипят мачты наверху.

— Мистер Шерман! — окликнули меня из темноты. 

— Чего тебе?

— С вами всё в порядке? 

— Более чем. Запомни: если за дело берётся Джек Шерман, то непорядок может быть только у врагов!

Якорь мне в глотку, кто меня тянул за язык?! Не очень-то верю в приметы, но моряки — народ суеверный, и на море как-то боязно делать то, что запрещается в приметах. А я сделал именно это, и, наверное, сглазил.

Хотя вряд ли только поэтому всё, что должно было произойти с нами в ближайшем будущем, оказалось настолько плохим, что вряд ли в этом виноваты одни дурные приметы.

Впрочем, не стоит забегать вперёд. Пока что мы с Уоткинсом, довольные, поднимались по трапу на палубу и обсуждали схватку.

— Сколько мы вообще там резались? — поинтересовался матрос.

— Не знаю, — пожал плечами я. — Мне показалось, что целая вечность прошла. 

— Ну, резались мы явно меньше, — улыбнулся Уоткинс. 

Я указал в сторону фальшборта:

— Судя по тому, что ребята там до сих пор возятся, спрыгнули вниз мы пару минут назад, не позже.

Синглтон и правда только что вытащил из воды Кроуна — с того ручьями лилась вода и ругался он так, как будто в него бес вселился.

Его спасатель выхватил нож и, развернувшись, кинулся было к нам на помощь, но, увидев, что мы с сияющими лицами идём к ним, остановился и развёл руками:

— Кажется, вместо того, чтобы драться, я вытаскивал этого (он кивнул на Кроуна) тюленя из воды. Угораздило же его! 

— Ну я что сделаю! — развёл руками "тюлень". — Вы там все прыгали, как ужаленные.

Я посмотрел за борт. Перевёрнутая вверх дном шлюпка медленно дрейфовала всё в тех же трёх-четырёх ярдах от борта шхуны, и как будто бы ничего особенно и не поменялось. Только на палубе шхуны стояли уже не пираты, а мы.

— Ну что, ребята, — сказал я, расстилая на столе в кают-компании помятую, какую-то заплёванную после пребывания в руках пиратов карту, — мы с вами порадовались, выпили в честь праздника... Теперь настало время и о деле поговорить.

Кроун, явившийся на наш совет почти голым — вся его одежда сохла на залитой солнцем палубе — обвёл рукой каюту:

— В таком содоме думать сложно.

Обстановка в нашей резиденции и впрямь не располагала к размышлениям — здесь, как, собственно, и вообще на всём судне — после пиратов всё было перевёрнуто вверх дном. Не имею ни малейшего понятия, зачем они это делали. Может быть, искали карту сокровищ. Хотя не думаю, что они принимают нас за таких уж идиотов, которые оставляют ключ к сундукам с золотом там, откуда они убегают. 

— Ничего не поделаешь, — сказал я. — Можно было бы выбраться на палубу, но там слишком жарко. Поэтому придётся сидеть здесь.

Матросы уселись за стол. 

— Чувствую себя капитаном, — усмехнулся Синглтон. — Сейчас бы ещё по стаканчику винца...

— Рома с нас хватит, — заявил я. — Нас ждут великие дела, а пьяная голова помешает их делать. Итак, мы вчетвером прикончили девятерых, и на повестке дня только один вопрос: куда нам убраться? Здесь нам оставаться нельзя — пропажа Граймса и его дружка точно не останется незамеченной, и Хью может нагрянуть сюда, и тогда все наши планы накроются огромным... огромным куском парусины.

— Резонно, — заметил Уоткинс. 

— Спасибо за ценное замечание, — ответил я. — Так вот, надо куда-то убраться. В какую-нибудь бухточку, чтобы не стоять в море на виду у всех. Посмотрите, какая лучше?

Вся моя немногочисленная команда поднялась и, если можно так сказать про трёх человек, столпилась около меня. Они долго смотрели на разложенную передо мной карту острова, раздумывая, а потом Кроун ткнул пальцем в Восточную бухту:

— Вот здесь.

— Почему? — поинтересовался я. 

— Если верить этой карте, то в северной части острова (а нам нужна именно она, там не так далеко идти до крепости) есть три места для стоянки — Восточная бухта, бухта Пальм и безымянная бухточка рядом с холмом Двух Черепов. Последняя не подходит потому, что там рядом бухта Базальтовой Скалы, в которой, как мне кажется, сейчас должна находится посудина пиратов. Вторая выглядит ненадёжно из-за этих пальмовых лесов — места там, судя по всему, без особых возвышенностей, а пальмы густо никогда не растут. Значит, нас будет видно издалека. И остаётся...

— И остаётся Восточная бухта! — заключил я, всем своим видом пытаясь показать, что додумался до этого гораздо раньше Кроуна. Я, как никак, капитан, и мне нужно показывать команде своё превосходство над остальными.

Матросы молчали, напряжённо сопя — думали. И наконец Синглтон, подняв на меня глаза, неуверенно сказал:

— Мне кажется, Бен дело говорит. 

Уоткинс робко поддакнул из-за моей спины. И я заключил:

— Отлично. Идём в Восточную бухту.