Невеста дьявола

Приближались экзамены. Преподаватели не щадили учеников, задавая невозможное количество домашней работы и постоянно напоминая им о предстоящих экзаменах. Учителям, в надоедании ученикам, усердно помогала Грейнджер, разговор с которой, с чего бы он ни начался, неизменно приходил к теме экзаменов. Адель же совершенно не волновалась, ибо была уверена, что сдаст все без проблем (во многом благодаря Слизерину). Единственный предмет, который мог вызвать затруднения — полеты. Но, к счастью, метла волшебнице уже подчинялась, хотя и неохотно. Так что, в весенние дни она озаботилась некоторыми другими вещами. Во-первых, как только на улице потеплело, Адель по совету Слизерина стала заниматься ОФП (общей физической подготовкой): по утрам в выходные она бегала кросс, делала физические упражнения, которые она запомнила еще с тренировок по фехтованию - исключительно для своего удовольствия и чтобы не терять форму.

А во-вторых, гриффиндорка решила попробовать чуть лучше узнать Квирелла. После каждого урока она задерживалась и завязывала с ним разговор. Но разговор длился не более пяти минут, так как у Адель начинало жутко жечь метку, а Квирелл с каждой минутой становился все бледнее и заикался чаще. В конце концов, они оба бежали друг от друга в разные стороны. Но Адель все равно упорно навязывала свое общество профессору защиты от темных искусств.  И с каждым разом ее недоверие к Квиреллу только росло.

После того случая в лесу гриффиндорская троица наоборот стала откровенно и практически открыто подозревать Снейпа в том, что он пытается украсть философский камень, и сочувствовать Квиреллу. Адель не торопилась их в этом разубеждать. "Зачем пытаться навести их на верную дорожку? Пусть лучше идут по ложной", — так размышляла волшебница. Снейп, с которым она это завуалировано обсуждала, придерживался того же мнения. С некоторого времени троица немного отдалилась от Адель. Гарри очень долго обижался на нее из-за того, что фактически она его выдала декану Слизерина. Но волшебницу это не очень волновало. Она знала, что они в итоге помирятся. Так и случилось.

Однажды перед уроком травологии, Адель заметила, что Гарри, Рон и Гермиона о чем-то возмущенно спорят. Подойдя поближе, она прислушалась. До того, как ребята увидели ее, девочка успела уловить отрывок из их спора:

— Гермиона, ну ладно тебе, это же всего один урок. Ты представляешь, что может это единственный раз, когда мы сможем увидеть такое! — горячо убеждал подругу Рон.

— У нас экзамены на носу, а ты предлагаешь к Хагриду идти и урок прогуливать! Ты представляешь, — Гермиона передразнила друга, — что потом из-за этого у нас могут быть большие проблемы!

— Давайте сходим после урока, а? — предложил Гарри и тут же умолк, заметив Адель, а неподалеку Малфоя.

Гриффиндорке, как, похоже, и слизеринцу, хватило услышанного.

После травологии ребята быстро рванули к лесничему. Адель, не долго думая, последовала за ними. Ей было интересно, что же они там скрывают. Волшебница вообще хотела все знать и быть в курсе всех дел. Она была абсолютно не согласна с пословицей: "Больше знаешь, меньше спишь". Ей больше импонировало: "Больше знаешь, крепче спишь".

Добравшись до хижины Хагрида, она осторожно заглянула в окно и увидела там самого лесничего, ребят и... яйцо дракона. В первую секунду Адель изумилась, а потом обошла хижину и пристроилась рядом с другим окошком, чтобы со стороны замка ее видно не было, и она могла, без страха быть обнаруженной, смотреть за всем, что происходит в хижине. Интересное зрелище предстало ее глазам. Конечно, это было изумительно наблюдать, как рождается маленький дракончик, к тому же, гриффиндорка считала их удивительными созданиями.

И все было бы хорошо, если бы Адель не услышала шагов по тропинке, усыпанной галькой. Она чуть выглянула из-за угла дома и заметила Малфоя, который, встав, как и она, на какой-то деревянный ящик, наблюдал за действиями, происходящими в доме лесничего.

«А вот это уже нехорошо», — только волшебница успела подумать об этом, как Малфой соскочил с ящика и пулей понесся обратно к замку.

«Ну уж нет, друг мой, так просто ты не слиняешь».

Адель побежала вслед за ним. Бегала она быстро, и поэтому расстояние между ними сократилось за считанные секунды — теперь заклятие могло достать мальчишку. Остановившись, ловко прицелившись, гриффиндорка прошептала заклинание, и Малфой рухнул на землю: его ноги обвила тонкая, но крепкая веревка.

— Плохенько бегаешь, Драко, — усмехнулась Адель, подходя к слизеринцу.

— Помогите! Помогите! Грязнокровка меня убить хочет! По... — заверещал Малфой, но Адель быстро лишила его возможности говорить, а потом и двигаться.

В это время из хижины выбежали Гарри, Рон и Гермиона, на улицу вышел и Хагрид. Гарри и Гермиона, увидев обездвиженного, распластанного на земле  Малфоя, испуганно переглянулись. Только Рон довольно ухмылялся.

— Адель, что ты сделала? — встревоженно спросила Гермиона.

— Все в порядке с ним. Это просто Петрификус. Он видел дракона Хагрида, а я вовсе не хочу, чтобы у вас, у Хагрида и у дракона были проблемы из-за этого несносного слизеринца, — спокойно ответила Адель.

— Но что нам теперь-то делать? Он же скажет, что мы на него напали, — Гарри побледнел.

— Ничего он не расскажет. Гермиона, вы пока отлевитируйте его в хижину, а я скоро вернусь.

Гриффиндорка со всех ног побежала в Хогвартс, а именно, в подземелья, а именно, к Слизерину. Поспешно разъяснив ситуацию, она попросила у него зелье беспамятства, которое тот ей отдал без возражений, сказав напоследок:

— Надо будет нам с тобой Обливиэйт изучить. Это более удобный способ лишать людей памяти.

Через двадцать минут Адель с зельем в кармане спускалась к хижине лесничего, из трубы которой валил черный дым.

— Вот, это заставит его забыть последний час, — сказала волшебница, показывая флакончик ребятам.

— Откуда оно у тебя? — спросил Гарри.

— Не суть важно, — отмахнулась Адель.

— Но как мы заставим его выпить? — Рон упивался испуганным видом Малфоя, которого он на дух не переносил.

«Я бы от Империо не отказалась, но, увы».

— Проще простого. Отойдите, — приказала Адель, и Хагрид вместе с драконом и ребятами отошли в другой угол относительно маленького дома.

Девочка расколдовала Малфоя, лежащего на кровати, но прежде, чем тот хоть слово успел сказать, оглушила его. Затем осторожно влила зелье ему в рот.

— Ну вот и все. Хагрид, отнеси его на поляну рядом с хижиной.

— А с тобой лучше не связываться, — то ли одобрительно, то ли пораженно произнес Рон.

Хагрид тем временем поднял на свои огромные ручища слизеринца и вынес его на улицу, положив на зеленую траву, еще мокрую после недавнего дождя.

Адель склонилась над Малфоем и прошептала контрзаклятие. Мальчик тут же распахнул глаза и непонимающим взглядом уставился на волшебницу.

— Драко, ты цел? Тебе помочь? — гриффиндорка придала своему голосу озабоченный тон.

— Уйди от меня! Не нужна мне твоя помощь! — он попытался вскочить на ноги, но неудачно. Голова сильно болела, перед глазами у него все плыло, и поэтому он снова рухнул наземь.

— Я бы не советовала тебе так торопиться, ты упал и сильно ударился головой. Тебе нужно к мадам Помфри.

— Никуда мне не нужно! — Малфой злился из-за того что плохо помнил, что произошло, и из-за своей неуклюжести, в результате которой он выставил себя в глупом виде. Скорчив недовольную гримасу, он кое-как поднялся и поспешил ретироваться.

— Как знаешь, — бросила вслед удаляющемуся слизеринцу Адель и довольно усмехнулась.

— Ты гений, Адель! — хором воскликнули Гермиона и Гарри.

— Спасибо! — Хагрид, прежде чем волшебница успела что-либо понять, заключил ее в стальные объятия, в которых девочка чуть не задохнулась; ей показалось, что великан все ребра ей переломал.

После этого случая отношения Адель с троицей вновь наладились, и Хагрид тоже с тех пор стал считать ее своим другом. Волшебница больше не ввязывалась в историю с драконом, считая, что ей и так забот хватает, что в общем-то было правдой. И интуиция ее не подвела, троица опять влипла в неудачную историю.

— Значит, господин де Мимси, вы говорите, что некоторые герои его романов мало того, что совершенно реальные люди, так еще и волшебники?! — Адель как обычно беседовала в гостиной Гриффиндора с сэром Николасом, — И вы мне об этом только сейчас говорите?!

— Ох, сударыня, виноват, — приведение немного смутилось, — Но мне казалось, что вы уже знаете об этом. Ведь не только в произведениях Дюма встречаются волшебники. Вспомните хотя бы русского писателя Гоголя, его произведение "Вий". Та девушка в действительности являлась ведьмой, а Вий, по моим предположениям, — тролль, только заколдованный этой самой ведьмой. А вспомните народные сказки, где было полным-полно волшебства, при этом вполне реального, настоящего. Есть очень много исследований на эту тему, советую почитать.

— Никогда не думала об этом, — Адель сделала паузу, уйдя в свои мысли. — Но которые из героев романов Дюма могли быть волшебниками? — этот вопрос интересовал ее более всего.

— Сударыня, ну почему сразу именно волшебниками, они могли просто знать о магическом мире, — недовольно пробурчал сэр Николас, кажется, ему не нравилось то русло, в которое направился разговор.

— Простите, сударь, не придирайтесь к словам. Так вы ответите на мой вопрос? — Адель ласково улыбнулась, желая успокоить призрака, чтобы он продолжал.

— Вообще, бытует мнение, что сам Дюма был неплохо знаком с магией. А о том, кто из его героев — волшебники, догадайтесь сами, — в белесых глазах привидения появилась искорка задора.

— Хм... Первое, что приходит на ум, так это Жозеф Бальзамо и Альтотас.

— Абсолютно верно. Оба они были волшебниками и при том достаточно сильными. Это, пожалуй, самый яркий пример, — сэр Николас утвердительно кивнул головой.

— А еще... Может, Медичи? — девочка провела рукой по волосам.

— Скорее всего. И она, и ее астролог Рене. Его яды слишком похожи на магические зелья. Хочу сказать вам, что в трилогии о Генрихе Наваррском или, как сам Дюма называл, в "Истории о трех Генрихах и одном Шико", присутствует достаточно много волшебных личностей, в отличии, например, от романа "Три мушкетера", где нет ни одного мага.

— Удивительно! Я даже подумать о таком не могла, — гриффиндорка была в восхищении, ей предоставлялся такой простор для дальнейших действий. — Сударь, но если Медичи была колдуньей, то почему же ничего не известно о том, чтобы она применяла магию? — Адель чуть нахмурилась.

— Этого я уже не знаю, — почему-то волшебнице показалось, что сэр Николас хитрит, не договаривает. Он сделал паузу, словно подбирая нужные слова.

— Сударыня, — медленно начал призрак, — не сбрасывайте со счетов вампиров. Знаете, хотя о них мало что известно, они ведут очень скрытный образ жизни, никого к себе не подпуская (тем паче из Англии их вообще изгнали), но это очень сильные существа, и есть великие маггловской истории, которые были вампирами. Сами волшебники довольно презрительно относились к тому, что происходило в неволшебном мире, но не вампиры. Они всегда принимали живое участие в жизни магглов. Будучи честолюбивыми и любя роскошь, многие из них добивались высоких постов. Поразительно, право, что вампирам куда ближе маггловский мир, нежели магический. Хотя, конечно, не все они таковы. Кто-то больше предпочитает магическое сообщество, но таких — единицы.

Глаза Адель загорелись.

— Но почему не магическая жизнь их привлекает больше?

— Вы еще, наверное, не проходили, но эти существа, прежде чем окончательно получить свою силу и превратиться в вампиров, сначала отживают свой век как простые смертные. А после человеческой смерти они переходят в так называемую вампирскую стадию. Вампиры живут вопреки многим слухам не вечно, у них просто срок дольше, чем у людей. Я полагаю, именно из-за того, что первоначально они рождаются и живут в неволшебном мире, магглы более по душе им. К тому же, магическое сообщество очень не любит вампиров, — сэр Николас теребил пуговицу на костюме, видно было, что слова даются ему тяжело.

— Но тогда получается, что вампир все равно рождается сразу вампиром?

Привидение поджало губы.

— Да, но только в том случае, если его мать была вампиром, и родился он в то время, когда она пребывала в человеческой стадии.

— Как все сложно... — протянула Адель, — Вы так много знаете о вампирах, господин де Мимси, но откуда?

— В свое время я тесно общался с ними. И косвенно это общение направило на меня топор палача, — сэр Николас грустно улыбнулся.

«Тесно общался, а мне не говорит и половины. Не хочет или не может раскрыть их тайн. Благородно».

Если бы сэр Николас знал, как Адель влечет к живой истории и с каким пылом она думает о ней, если бы он не был связан клятвой, он не колеблясь рассказал бы ей все в подробностях.

— А кто же был вампиром? — девочка с надеждой глядела на призрака башни Гриффиндора.

Сэр Николас смешался. Он и так говорил многое из того, чего смертные знать не должны. Но он не мог устоять: ему было приятно такое безумное любопытство Адель и ее восхищенные взгляды, когда он рассказывал ей о прошлом.

— Например, Жак де Моле,* — чуть пожав плечами, желая принизить значение этого факта, ответил он.

— Жак де Моле?! Последний магистр Ордена Тамплиеров?! Невероятно! — глаза волшебницы расширились от удивления. — Но его же сожгли... Он тогда умер?

— Как человек, да, но не как вампир. А как вампир, он еще жив, — просто сказало привидение.

— Жив?! — Адель даже вскочила с кресла. Ей плясать хотелось от осознания того, какие тайны могли открыться ей! Сколько секретов она могла узнать! Конечно, для этого многое требовалось, но она-то уж что-нибудь придумает, чтобы познакомиться с Жаком де Моле. Непременно придумает! Если только он жив!..

Чуть успокоившись, Адель вновь села в кресло и задумалась. Раз уж заговорили о вампирах, а на обсуждение подобных тем сэра Николаса было очень трудно спровоцировать, — грех не узнать о Фламеле.

— Господин де Мимси, а Николас Фламель, который считается создателем философского камня, он не мог быть вампиром?

— Это очень спорный вопрос, сударыня. Видите ли, Николас Фламель действительно создал философский камень, — медленно проговорил призрак.

«Значит, создал все-таки».

— Но не ясно, он поддерживает его силы или нет. Как я сказал, вампиры живут очень скрытно, и Фламель вполне мог принадлежать к их числу, равно как и являться обычным человеком.

«Да уж, ясно, что ничего не ясно».

Вдруг к Адель пришла мысль, от которой она не могла отказаться. Если удастся выполнить задуманное, она будет на седьмом небе от счастья.

— Господин де Мимси, вы сказали, что некоторые герои романов являлись волшебниками. Значит, они тоже могут существовать как вы, то есть быть привидениями. Вы... — она замялась, — Вы не можете найти мне кого-нибудь, попросить его о встрече со мной. Вы не представляете, как я была бы вам благодарна, господин де Мимси! Мне это так важно! — сердце ее сильно билось в груди от волнения и сладкой надежды. Адель склонялась к мысли, что не все так плохо в волшебном мире. По крайней мере, ей выпадает шанс исполнить одну мечту из тех, которыми она грезила в детстве.

— Сударыня...

Сэр Николас понимал, что, возможно, девочка заходит слишком далеко в своих желаниях, и что есть вещи, которые смертным просто нельзя знать. Но у Адель все же получилось уговорить призрака, и он пообещал, что попробует выполнить ее просьбу. За это он получил неосязаемые объятия и горячие изъявления благодарности, а гриффиндорка "холодный душ", которым окатило ее приведение.

За этим, столь важным для Адель разговором, они не заметили, что время приблизилось к трем часам ночи. Когда волшебница уже попрощалась с сэром Николасом и собиралась вернуться в свою комнату, портрет Полной Дамы отъехал в сторону, и в проем влезли Гарри, Гермиона и Невилл. Адель изумленно уставилась на ночных героев, которые выглядели весьма и весьма подавленно, у Невилла так вообще глаза были на мокром месте.

— Я так понимаю, все очень плохо, и у вас большие неприятности, — медленно произнесла волшебница, когда друзья уселись на диван, обитый красной мягкой тканью. Гриффиндорцы хмуро молчали, пока Гарри наконец не выдавил:

— С нас сняли сто пятьдесят баллов.

— И все?! Из-за этого вы такие побитые? — неподдельно изумилась Адель. Снейп за все время обучения в Хогвартсе снял с нее, наверное, более пятисот очков. Но она все честно всегда восстанавливала, отвечая на уроках и помогая преподавателям. Так что восполнить эти сто пятьдесят очков — не такая уж сложная задача. Но Гермиона думала совсем иначе.

— Что значит "и все"? — взорвалась она. — Гриффиндор теперь на последнем месте из-за нас! Как нам теперь всем в глаза смотреть?! — у нее навернулись слезы.

— Да не переживайте вы так. Будто впервые. Право же, все можно исправить, особенно с твоим умом, Гермиона. Но что вы такого сделали-то?

Тогда волшебники принялись наперебой рассказывать Адель о ночных приключения: о том, как они поднялись на Астрономическую башню, отдали дракончика Норберта брату Рона, Чарли, и как их поймал Филч и отвел к МакГонагалл. Расписывали они все события, преувеличивая строгость МакГонагалл, жестокосердие Филча и злостность удачи, которая от них отвернулась в последний момент. Адель слушала вполуха, уйдя в свои мысли.

Гриффиндорцы разошлись лишь около пяти утра, когда солнце уже позолотило узкую полоску горизонта, и первые пташки запели свои сонные песни.

***

— Да уж, господин де Мимси, куда вы меня завели.

Адель пробиралась сквозь густой кустарник Запретного леса вслед за сэром Николасом, подсвечивая себе путь палочкой. Непроглядная тьма окутала лес, и даже храброй волшебнице становилось очень не по себе в этой чащобе, ведь если что случится, если кто нападет, то ей придется рассчитывать исключительно на себя.

— Не беспокойтесь, сударыня, мы почти пришли, — бросил через плечо призрак.

Выбравшись из густых кустарников, они продолжили свой путь отнюдь не по протоптанной дороге, с нее они свернули минут эдак десять назад, а по каким-то ухабам да оврагам. Адель могла бы засомневаться в том, что сэр Николас знает, куда идти, но его уверенный вид говорил о том, что дорогу он все же отменно знает.

Наконец, они вышли на крохотную поляну. Свет полукруглого серебряного месяца разливался по молодой травке. Ее тут и там разрезали тоненькие незаметные весенние ручейки, кое-где росли прелестные голубые и белые цветы, отливающие волшебным светом. Кроме призрака и девочки на поляне никого не было.

Сэр Николас оглянулся по сторонам и удивленно промолвил:

— Ничего не понимаю. Не в его правилах опаздывать.

— Ничего страшного, сударь, давайте подождем, — Адель подошла к краю поляны и уселась на корявый корень могучего дерева.

Вдруг сзади послышался хруст веток и шелест листвы. Волшебница мигом вскочила и обернулась: среди толстых стволов деревьев различался неясный силуэт. Медленно и горделиво он выступил на свет полумесяца.

— Ох, мессир Мирад, это вы! — облегченно выдохнула девочка, опуская палочку.

Существо, бывшее лошадью с человеческим торсом или человеком с крупом и ногами лошади, улыбнулось. У кентавра были темные, с легкой сединой, кудрявые волосы, которые немного прикрывали глаза, цвета обожженной глины, чуть побеленные опытом. Эти глаза смотрели на волшебницу добродушно и как-то покровительственно. Гриффиндорка довольно-таки часто во время своих одиночных вылазок, а иногда вылазок вместе со Слизерином, забредала на территорию кентавров. Мирад и еще один кентавр, звавшийся Айдин,  были первыми, с кем Адель завела знакомство. Айдин был мудр и очень стар, являлся он старейшиной и предводителем племени кентавров; Мирад тоже был не молод, и другие кентавры его уважали, тем паче он был целителем. Однажды волшебница немного заплутала, а по правде говоря, совсем заблудилась, и двое кентавров вывели ее на дорогу. С тех пор отношения между Адель и кентаврами, особенно с Мирадом, сложились очень дружелюбные. Девочка вела себя вежливо и уважительно с волшебными созданиями, не наглела, и они позволяли ей ходить по их территориям, более того иногда они ей помогали. Не все, конечно.

— Сударь, позвольте познакомить - это Мирад, целитель кентавров. Господин Мирад, это сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, привидение башни Гриффиндора, — призрак склонил голову в знак уважения, то же сделал и кентавр.

— Рад знакомству, — чинно произнес Мирад.

— Взаимно, — слегка улыбнулся сэр Николас.

— Опять вы в неположенное время разгуливаете где ни попадя, — покачал головой кентавр, — Взгляните, Юпитер в третьей фазе особенно опасен.

— Ах, господин Мирад, вы же знаете, что я в этом, увы, мало что понимаю, — Адель сделав паузу, подождала пока кентавр отвлечется от черного небосклона, усеянного звездами, — Вы один?

— Нет, здесь неподалеку Луарен, Флоренц, Ронан, Трибидиан, Атис и еще несколько моих собратьев, но вы, Адель, думаю с ними незнакомы. И все-таки я бы вам предложил остеречься и вернуться в школу, — Мирад нахмурился и глубоко задумался.

Его мысли прервал треск сучьев и громкий приближающийся топот. В следующее мгновенье на поляну вылетели, чуть не сбив Адель, пять или шесть кентавров. Мирад немного посторонился, пропуская своих товарищей.

— Единорога опять убили! — закричал один из них, резко остановившись и круто повернувшись, так, что из под копыт его полетели комки земли с травой, — Хагрид неподалеку, ищет его вместе с какими-то детьми! Мне это не нравится! — вперед выступил молодой, мощный, крепко сложенный кентавр. Круп его был бледно-серого цвета, словно предутренняя дымка; глаза под стать крупу были сероваты, но очень выразительны. Кентавр недовольно размахивал хвостом, который издавал характерный свист.

— Луарен, Марс сегодня ярок, это не располагает к воинству, — на этот раз Мирад не поднял глаз к небу, внимательно и спокойно вглядываясь в Луарена. Луарен был очень воинственным и горячим кентавром, глаза его всегда блестели азартом, он легко впадал гнев, и эти вспышки так же быстро утихали, как и начинались. И не редко его характер приводил к нехорошим последствиям. Поэтому более старший Мирад старался контролировать и предотвращать неприятности, которые мог доставить вспыльчивый кентавр.

— Адель, вы?! Опять?! — недовольно воскликнул Луарен.

Волшебница немного склонилась, приветствуя кентавра.

— Я, господин Луарен. А это сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, привидение башни Гриффиндора, — она указала рукой на изумленного призрака.

В отличие от Мирада Луарен сделал вид, что не слышал слов гриффиндорки и никоим образом не поприветствовал привидение.

— Нечего вам здесь шляться, — грубо бросил он Адель и вновь повернулся к целителю, — Мирад, мы отправляемся к западной границе, Бэйн сказал, что там он заметил кровь единорога, ты с нами? — нетерпеливо спросил молодой кентавр.

— Я не с вами. Я после вас, — задумчиво протянул Мирад и чуть склонил голову, чтобы посмотреть на девочку перед ним.

— До свидания, Адель, будьте осторожны. В лесу творится нечто странное.

— До свидания, господин Мирад, рада была вас увидеть. Постараюсь не находить неприятностей на свою голову, — улыбнулась волшебница и отошла, пропуская кентавра. Тот присоединился к своим товарищам, и они, перескакивая кривые корни, ломая крохотные ветки, взрывая мягкую землю копытами, исчезли в темноте леса.

— Значит, Адель, вы не раз бывали в здешних местах, — укоризненно произнес сэр Николас, когда кентавры удалились. Адель смутилась. Неловко пожав плечами, она присела на траву, поджав под себя ноги, и стала перебирать голубые лепесточки нежных цветов, которые не помяли лошадиные копыта.

Так, почти в полной тишине, прошло несколько минут; только слышался шорох весенней листвы, колеблемой легким ветром. Внезапно тишину нарушил громкий возглас сэра Николаса:

— Вот и вы!

Адель резко обернулась. Она не сразу заметила еще одно привидение, появившееся на поляне. Оно становилось все ярче, его черты проявлялись все четче, и вскоре призрак стал таким же, как сэр Николас. Волшебница медленно встала, отряхнула брюки и осмотрела новоявившегося.

Это был мужчина невысокого роста, с узкими плечами, которые он привык держать прямо. На вид мужчине было около двадцати восьми-двадцати девяти лет. От всего его призрачного облика веяло благородством и удалью. Короткие волосы были зачесаны назад, лишь слегка обрамляя лицо, скорее квадратной формы, с выступающим чуть вперед подбородком, на котором красовалась прямая полоска бородки, ярко выраженными скулами и низким лбом; нос, тонкий, прямой, кончик коего был немного загнут вниз; умные глаза, всегда немного настороженные и привычка чуть приподнимать голову при разговоре выдавали уверенность мужчины в своих силах; узкие губы, сложенные в тонкую линию были очерчены изящными усами, какие носили в Европе шестнадцатого века. Такой же был и костюм, чем-то напоминавший костюм сэра Николаса: берет с пряжкой, короткий кафтан и поверх него колет с крупными пуговицами, на шее массивная цепь, верхние широкие короткие штаны, собирающиеся внизу на шнуре, длинные чулки, за плечами модный в шестнадцатом веке короткий плащ с отложенным воротничком; на боку на богатой перевязи блестела шпага.

Призрак спокойно позволил девочке рассмотреть всего себя, пожалуй, даже несколько неприлично рассмотреть. И когда Адель заглянула в белесые глаза, губы привидения тронула легкая улыбка.

— Доброй ночи, — он снял берет, чуть склонив голову, гриффиндорка тоже слегка поклонилась.

— И вам.

— Простите меня за невольную задержку, не моя в этом вина.

— Да уж, что-то вы запоздали, друг мой, — вовсе не в упрек сказал сэр Николас, подплывая к привидению.

— Не думаю, что нам есть смысл представляться... — начал было незнакомый призрак, но увидев удивленный взгляд волшебницы, остановился.

— Я не сказал сударыне кто вы, решил сохранить интригу, — глаза сэра Николаса весело заблестели.

— Ну что ж, тогда позвольте представиться, Шарль Бальзак Д'Антрагэ**, — мужчина грациозно поклонился.

— Д'Антрагэ, — тихо выдохнула Адель. Глаза ее выражали крайнее изумление. Только через несколько мгновений она поняла, что ей тоже следует назвать свое имя.

— Я Адель Ансо, — поспешно сказала она, — Неужели вы правда господин Д'Антрагэ, тот самый Д'Антрагэ? Это же просто невероятно!

— Да, именно так, сударыня, тот самый, — призрак давал Адель возможность до конца осознать все происходящее. А девочка просто не могла поверить в это.

— Вы хотели о чем-то спросить меня? Николас сказал, что вы интересуетесь историей...

— Чрезвычайно интересуюсь, но с вами я хотела поговорить как с тем, кого небезызвестный Дюма внес в свой роман.

— Ах, вот оно что! Буду только рад, сударыня.

Адель вновь села на колючую траву, не отрывая взгляда от Антрагэ, который тоже опустился на землю. Сэр Николас последовал их примеру. Ночь предстояла долгой, а разговор — длинным.

***

Месяц все также освещал своим серебряным светом поляну, на которой волшебница беседовала с двумя призраками. У постороннего лица картина эта вызовет недоумение: юная девушка одна в глухом лесу да еще с жильцами потустороннего мира. Но саму волшебницу ни тьма леса, ни то, что лес запретный, ни те создания, которые здесь могли быть помимо них, нисколько не смущали. Она вся ушла в беседу с призраками. Поначалу Адель держалась скованно, но вскоре расслабилась и с удовольствием слушала Антрагэ. Тот охотно отвечал на все ее вопросы. Из его рассказа следовало, что он родился сквибом в магической семье, но предпочел жизнь маггла,  сочтя ее более интересной и полной; что в романе Дюма очень много излишней мишуры, но основные события все же сохранены в целости. Сэр Николас по мере возможности дополнял рассказ. Но все же Адель постоянно казалось, что оба они: и Антрагэ, и де Мимси — не договаривают. Например, на вопрос: "А кто же еще волшебник?" Антрагэ назвал лишь имя Рене, сподручного Медичи, в то время как во время прошлой беседы с сэром Николасом последний обронил, что в "Графине де Монсоро" "довольно много магических личностей". Но два человека на "довольно много" не тянут. Это по меньшей мере странно. И все же как бы гриффиндорке не было это интересно, она решила не допытываться, чтобы не показаться настырной. Когда Антрагэ завершил свое многословное повествование, настала очередь Адель высказывать свои восхищения, догадки, предположения. Она совершенно мимоходом упомянула то, что раньше занималась фехтованием, тогда Антрагэ проявил живейший интерес, перебив ее на полуслове, чего ни разу себе не позволял.

— Вы фехтуете? Правда?

Адель немного опешила.

— Да, господин Д'Антрагэ. По крайней мере фехтовала — вот уже почти год как я шпаги в руки не брала.

— А как долго вы занимались?

— Около девяти лет. Но я изучала спортивное фехтование, оно немного отличается от того, которые практиковали в ваше время.

— Вот как? И чем же?

Волшебница вкратце рассказала основные правила фехтования. Но Антрагэ этим не удовольствовался и попросил девочку описать все в подробностях: какая стойка, какие выпады, шпаги, одежда. Гриффиндорка все ему пояснила, а когда закончила, Антрагэ задумчиво потер подбородок, а другой рукой погладил эфес шпаги и как-то обреченно вздохнул.

— Вы не представляете, сударыня, как мы, а я думаю, Николас со мной согласится, скучаем по старым временам, — он чуть поник.

— Соглашусь, — ностальгически произнес сэр Николас, — Но в Хогвартсе жить тоже очень неплохо. Вам-то совсем, наверно, скучно.

— И не говорите, Николас. Вы представить не можете, как мне все опостылело. Сегодня первый раз когда я вернулся на землю за... — он стал подсчитывать, загибая пальцы и что-то бормоча, — Двести три года. Последний раз я  смотрел на то, как нерадивые парижане кощунственно снесли Бастилию. Хотя, надо признаться, я сам с дрожью вспоминаю об этой крепости, в которую я чуть было не угодил, — он привычным движением поправил воротник плаща.

— Да, то ужасная трагедия для всего дворянства и монархии, — согласилась волшебница, — Но почему же вы, сударь, не приходили в этот мир? Не могли?

— Не то что бы не мог... — Антрагэ осекся, а потом улыбнувшись благодарно промолвил, — Спасибо вам, Адель, и вам, Николас, что вытащили меня сюда. Это так меня развеяло. Если бы еще... — он мечтательно вздохнул и любовно погладил изящный эфес шпаги, — Вы не представляете, как я соскучился по звону клинка. Как вспомню былые дуэли, так, поверьте мне, снова хочется почувствовать этот азарт, когда ты на волосок от смерти, и жизнь твоя зависит исключительно от твоего мастерства.

— Не понять мне вас, Антрагэ, — покачал головой сэр Николас, — Я скорее по дамам соскучился, нежели по дуэлям.

В этом и было самое большое отличие в характерах двух привидений: один предпочитал риск, другой — любовные романы. Сэр Николас был легкомысленнее Антрагэ и ко всему относился проще.

— Ну, Николас, моя главная дама — это моя шпага. Вот она висит у меня тут без дела, и что? — Антрагэ похлопал себя по боку, — Это как красавица жена, которая в любви тебе отказывает. Вроде ее прелести глаз радуют, а душа и тело все равно мучаются. — оба призрака рассмеялись. Адель чуть улыбнулась.

— Господин Д'Антрагэ, — вкрадчиво начала волшебница, — Мне кажется, я придумала применение вашей шпаге.

— Не томите же, — глаза призрака загорелись.

— Если бы вы, один из лучших дуэлянтов, согласились показать мне пару ударов... — удивительно, как ей удавалось скрывать свою заинтересованность, но одновременно недвусмысленно намекать на нее.

— Но сэр Николас... — Антрагэ было неудобно, что волшебница просит именно его, обходя де Мимси.

— Увольте, увольте, Антрагэ, — призрак приподнял руки и покачал головой, — Я никогда не питал любви к дракам и не особо искусен в фехтовании. Это не по мне.

— Сударыня, вы правда этого хотите? — Антрагэ напрягся.

— Очень, господин Д'Антрагэ. Я тоже неимоверно скучаю по фехтованию.

— Тогда я с удовольствием принимаю ваше предложение, — широкая улыбка появилась на благородном лице призрака, улыбка озарила и лицо девочки.

— Тогда мы... — волшебницу прервал душераздирающий вопль, разорвавший умиротворенную тишину леса, всколыхнувший ночную жизнь. Сразу отовсюду послышались крики ночных птиц, недовольных нарушителем спокойствия. Адель тут же подскочила, призраки взмыли в воздух. Они стали всматриваться в глубину леса, пытаясь понять, что же произошло.

— Там, глядите, — сэр Николас указал рукой в ту сторону, где виднелся маленький мельтешащий огонек. Внезапно он исчез, свернув куда-то.

— Господин Д'Антрагэ, давайте встретимся завтра здесь же в это же время, — быстро сказала девочка, — Мне кажется, стоит проверить, что это было.

— Ну уж нет, сударыня! — в один голос воскликнули привидения.

— Вы с ума сошли! — начал Антрагэ.

— Одна! Ночью! В этом лесу! — продолжил Николас.

— Я не одна, я с вами. Господа, а вдруг кто-то в опасности?

— Действительно, Николас, следует узнать не случилось ли чего плохого, — неуверенно проговорил Антрагэ.

— Спасибо, — сочтя реплику призрака за разрешение, гриффиндорка со всех ног рванула к тому месту, где скрылся огонек. Оба привидения последовали за ней.

Но загадочного огонька и след простыл. Тогда Адель выпустила поисковое заклинание, оно должно было привести ее к ближайшему живому человеку. Сиреневая струйка вырвалась из палочки и, превратившись в шар, полетела прочь. Шарик вывел ее к небольшому оврагу. Подойдя к краю спуска, она замерла, не в силах пошевелиться. Метка загорелась, распространяя такой знакомый жар по всему телу.

Внизу на крохотной поляне, освещенной светом неверного месяца, девочка увидела мертвого единорога и до смерти перепуганного Гарри. Над трупом единорога стояла темная фигура в черном балахоне, в которой гриффиндорка без труда узнала Дьявола. Он надвигался на Поттера.

«Боже, только его не хватало», — Адель судорожно соображала, что ей делать.

— Уходите, прошу вас, немедленно убирайтесь отсюда, — волшебница посмотрела молящим взглядом на Антрагэ и Николаса, — Мне ничего не грозит, а вот вам... Уходите, — она сжала блузку на груди. Призраки нахмурились, переглянулись.

— Вы уверены? — спросил Антрагэ.

— Уверена! Уходите же, черт возьми! — прошипела девочка. Видимо, ее грозный вид окончательно убедил их в необходимости покинуть лес.

—Осторожней, прошу вас, — сказал напоследок сэр Николас, и привидения растворились в холодном воздухе. И очень вовремя. В этот момент Дьявол остановился, позабыв о Поттере, и красные глаза подземного царя впились в Адель.

— Моя бесценная... Какая встреча! — прохрипело существо, полностью разворачиваясь.

Гарри проследил за взглядом нечисти и увидел на возвышенности смутный силуэт, который тут же исчез среди деревьев. Существо в балахоне вмиг превратилось в громадную черную птицу, в которой Гарри с ужасом и удивлением узнал ту, что сбросила его с метлы. Взмах огромных крыльев, и птица скрылась во тьме леса.

Адель бежала со всей скоростью подальше от того оврага, перепрыгивая через многочисленные корни, царапая руки. Нельзя было допустить, чтобы Дьявол навредил Поттеру. Волшебница прекрасно знала, что ее жених последует за ней и что ему не составит труда нагнать ее. Поэтому она остановилась, когда убежала достаточно далеко от мальчика и мертвого единорога. Секунды не прошло, она даже вздоха сделать не успела, как перед ней возник Дьявол.

— Убежать от меня хотела? — насмешливо поинтересовался он, складывая руки, словно смиренный монах.

— Ты меня, видимо, совсем за дуру держишь, князь, — отозвалась девочка, держась за бок и тяжело дыша после небольшого марафона, — Мне показалось, что нам не нужны лишние свидетели. А ты, как я полагаю, знаешь, насколько дети любопытны.

Адель позволяла себе подобный тон, просто потому что Дьявол уже давно не вызывал в ней того суеверного страха. Она привыкла к царю ада. Она научилась относиться к этому спокойно, как к данности. В конце концов, она его с пеленок знает.

— Догадываюсь, — произнес Дьявол, чуть приближаясь к волшебнице, — Я не ожидал тебя здесь встретить, — по его голосу нельзя было судить о его эмоциях, если, конечно, таковые у него были, в чем Адель сомневалась.

— Взаимно, — они смотрели в глаза друг другу. Девочка чувствовала, что руку начинает жечь сильнее.

— Прекрати, — бросила она, — Ты ведь знаешь, князь, что это на меня давно не действует.

— Знаю. Но мне так это нравится, — усмехнулся Дьявол. Боль в руке даже и не думала затихать.

— Боль причинять мне нравится? — холодно поинтересовалась Адель.

— Ну что ты, — гадко прошипел князь. Волшебница могла поклясться, что он на мгновенье улыбнулся, — Мне нравится смотреть на то, как ты упорно это игнорируешь.

— Рада, что тебе весело, — сухо сказала Адель, — А потом, князь, ты еще удивляешься, почему я отказываюсь от твоего общества.

Это произвело именно тот эффект, на которых волшебница рассчитывала: боль исчезла в одну секунду. Но Дьяволу ее фраза совсем не понравилась.

— Значит, ты продолжаешь упорствовать в своем решении, красавица? — грозно спросил подземный царь.

— Каком решении, князь? Я сказала тебе, что здесь меня не держит ровно ничего, но спуститься в ад я пока не готова. Дай мне время.

— Отрекись.

Всего одно слово, но какое!

— Чтобы упростить тебе задачу? Ты привык добиваться своего без боя, не прилагая особых усилий. Натыкаться на препятствия тебе не нравится.

— А тебе нравится играть со мной и злить меня, бесценная? — прошипел он, перебивая волшебницу.

Вместо того, чтобы ответить язвительно, Адель улыбнулась и, смягчив тон, обратилась к Дьяволу, словно к доброму другу:

— Мне нравится смотреть на то, как ты это игнорируешь.

Этот прием работал безотказно. Дьявол, похоже, чуть успокоился.

— Я тебя о времени прошу, князь. Дай мне время, — понизив голос, проговорила она, печально смотря в красные глаза.

Секундное противостояние взглядов, и Дьявол исчез во тьме, оставив после себя черную, еле видимую дымку, бросив короткое: "Еще увидимся".

«О, Господи, ну за что мне такое?» — Адель подняла взгляд к небу, усеянному светящимися звездочками, и коснулась крестика. Сердце больно сжалось. Как же ей хотелось так же раствориться, чтобы больше никогда не видеть этих красных глаз, не слышать этого хриплого бесстрастного голоса!

Девочка вернулась в гостиную Гриффиндора, когда уже занимался рассвет, и солнце позолотило краешек неба — день обещал быть хорошим. Только придя в свою спальню, Адель смогла спокойно вздохнуть. Даже не раздевшись, она без сил рухнула на кровать и тут же провалилась в глубокий сон.