Глава 10
Дима
Я проехал на красный свет светофоров раз пять, пока ехал до дома. Все время я погружался в свои мысли. В голове крутились вопросы что делать, если она начнет искать виновного — а именно меня, как выкручиваться из ситуации, стоит ли её вообще сейчас говорить о том, что это я избил её брата до полусмерти, но на то есть объяснения и они в принципе объективны, понятны и логичны — он лез до моей сестры. Если она обратиться в полицию, то они скорее всего выяснят на ком числится заведение клуба, запросят видео с камер наблюдения, и, черт возьми начнется ужасная волокита по органам, ведь это не просто какой-то малец. Моя интуиция говорит мне о том, что когда полиция заинтересуется этим делом всплывет очень много любопытной информации о нем, которую расскажут либо его родители, либо светлячок.
Однако, больше всего я боюсь именно того, что в глазах Вероники я останусь самым ужасным парнем и человеком, которого она когда либо могла встретить. Я уже произвел на неё неизгладимое впечатление психопата, похищающего девушек. Да и просто взаимоотношения у нас не такие уж и хорошие. Мне кажется, что когда она меня видит, то сразу в своей милой головке называет меня ублюдком и козлом. Я уже представляю ее бархатный голосок, который кричит «козлиная рожа» и не могу сдержать улыбки. Это так забавно.
А с другой стороны мне вообще должно быть все равно на то, что она будет обо мне думать и как будет ко мне относиться, даже если узнает. Ведь она мне никто, и с какой это стати мне вообще заботиться о её чувствах? Я был абсолютно прав в ситуации с колей. Прав потому, что защищал свою сестру, и какими методами — решать только мне. Только вот от это мысли не становится легче — почему-то когда думаю, что это я виноват в том, что ей сейчас плохо и больно, я сам хочу провалиться сквозь землю.
Запрокинув голову на спинку дивана я прикрыл глаза и стал обдумывать дальнейшее развитие событий. Ей возможно понадобятся видео с камер, если начнут искать людей, причастных к избиению — могут начать опрашивать посетителей клуба, потому что туда вход только по брони. Я знаю. Потому что этот клуб — мой.
Я беру в руки телефон, в который раз удаляя оповещения о сообщениях от Адэль, и звоню Лёше.
-Брат, ты че, посреди пар звонить? -зло отозвался парень, когда с пятой попытки я ему дозвонился.
-Если звоню значит срочно. После пар какие планы были?
-Девчонка одна позвала выпить по баночке пива, но это ближе к вечеру. А что?
-Мне надо, чтобы ты заехал в клуб «Diamond». Записи, за день рождения Ромы, и абсолютно все последующие удалил. И еще наверно за дней пять до этого дня тоже. -На всякий случай, если копы все таки заподозрят что-то не ладное, можно будет опереться на то, что камера сломалась не именно в тот день.
-Ты хоть представляешь сколько времени я на это потрачу? -возмущенно спросил Леша.
-Да. Но я подъеду сам туда и буду заниматься немного другим. Поэтому давай, спасибо.
-Какой же ты говнюк, Дима. -Говорит он и бросает трубку.
Я усмехаюсь и откладываю телефон на журнальный столик. Говорят нет тела — нет дела, также и тут, только не будет зацепок. Ни одной зацепки. Пока этот клуб оформят на меня пройдет еще несколько недель — я об этом позабочусь. Может, энтузиазм светлячка ослабнет, а потом можно и вовсе постараться над тем, чтобы ей было не до разбирательств. Может это и слишком, но я не хочу превращаться в её врага, в человека, который подарил ей столько боли.
К вечеру я приехал в клуб и прежде чем идти к себе в кабинет зашел к Роме. Он, не заметив меня, сидел, поглядывая на наручные часы, и что-то бубнел себе под нос.
-Ты вообще в деда решил превратиться? -спросил я, когда подошел поближе и положил ему руку на плечо.
Он дернулся в сторону, сжимая руку в кулак, но потом театрально выдохнул и схватился за своё сердце.
-Ну ты и придурок, Дима, старика напугал чуть ли не до инфаркта. Если бы тут копыта откинул тоже бы что-то или кого-то стирал?
-Ты меня не подъебывай лучше. Сейчас вообще не тот случай. -Я опустился на стул рядом и промотал записи камер.
-Даже не объяснишь с чего бы вдруг ты решил удалить запись дня рождения? И еще столько хлопот с записями других дней? - Лёха снова уставился в монитор компьютера, отняв у меня мышку.
-Всё этот светлячок виноват. -Процедил я сквозь зубы.
-Она начала копать? -он покосился на меня, не поворачиваясь корпусом тела.
-Нет, пока что. Но после сегодняшнего дня точно начнет. У её брата отёк мозга, он впал в тяжелую кому. И чтобы она не узнала, кто тому виной, я всё удалю и сотру.
-Не боишься, что кто-то проболтается?
-Кроме вас больше некому. А если вы проболтаетесь я зашью вам рты.
Мы посмеялись, и Лёха снова увлеченно начал листать записи.
-Она тебе так не безразлична, что ты за неё поднимешь руку на своих родных людей?
Я замер. Не безразлична? Что за бред. Просто не хочу. А почему я не хочу то? Потому что поступлю как мудак? Мне не впервой. Тогда выходит, что так. Но. Блять, почему же так сложно-то?
-Слушай, Димон, ты если не хочешь её ранить лучше сам признайся. Ну сотрем мы записи, еще ты там что-то нашаманишь, а дальше то че? Нормальный коп до всего все равно докопается.
Я задумался. Может, он действительно был прав? Мне не приятно видеть её страдания, а сели она начнет копать и ничего не найдет — это, должно быть расстроит её еще больше. Но что же она сделает, когда узнает правду? Как она станет смотреть на меня, и будет ли это делать вообще? Это слишком не равный противовес на чашах весов — её стабильность или возможность с ней сблизиться. Лёха — единственный человек, который может меня вразумить. Но сейчас даже он не сможет понять то, как эта ситуация выглядит в моей голове.
-Ты прав. Но то, что решили сделать - уже сделаем. -Я поднялся со своего места и похлопав его по плечу поднялся в свой кабинет.
Мой плюс в том, что даже пьяный я запомню лицо любого человека, и в тот день запомнил много кого. Подделав документ посетителей именно на тот день, я спустился вниз к Лёхе и стал помогать ему с камерами. Через несколько часов мы отключили камеру снаружи и в зале, я отвез его к девчонке, а сам вернулся к клубу и тяжелым камнем повредил камеру наружного наблюдения. Так навряд ли возникнут вопросы у представителей закона.
Пока я ехал домой по ночному городу, меня терзал бесконечный поток мыслей — я думал о Веронике, о её брате, о том, как все обернется, если расскажу и если промолчу. Но, чувствую, если расскажу — надо будет стараться унести ноги целым и невредимым.