Вернуть навсегда

Несколько картежей черных внедорожников паркуются по периметру дома Ливио Неро. Мужчины, который решил, что сможет предать семью Нерелл, организовав налет на один из наших крупнейших складов под договором с Мариани. Я дал ему власть. Позволил строить свою карьерную лестницу в нашем мире и прославлять свою фамилию. Но он решил пойти путем предательства и обмана, решив, что тот окажется куда более легким. Пусть будет так. Ему будет очень легко оправдываться в своих грехах на небесах. Сегодняшний день станет для него последним. Мафия карает каждого предателя.

Во мне кипит кровь. Узнав о нападении на мои территории сегодня в обед и посчитав наши потери, я был в бешенстве, и надеялся, что успокоюсь, когда увижу ее зеленые глаза. Мир, подобный непроходимым джунглям: завораживающий своей красотой и дающий безумный интерес к неизведанному, опасный своей непредсказуемостью и скрытый от чужих глаз. Внутренний мир Камиллы был прекраснее любого драгоценного камня, но таким же недостигаемым, как самые редкие из них. Было сложно понимать ее правду или ложь, ее чувства и даже некоторые слова. Но от этого я влюблялся в нее еще больше. Я хотел спокойного разговора с девушкой, нахождение которой в моем доме не дает мне нормально спать. Потому что она спит не рядом со мной. Но разговор вышел не совсем тот, которого я ожидал.

* * *

– Кто ее отец?

Камилла молчит, а я наконец разжимаю ее плечи, хоть и не выпускаю из своей хватки. Мое нетерпение и даже прогрессирующая ярость чуть ли не заставляет сделать ей больно и оставить синяки на ее нежной коже. Но я вовремя беру себя в руки, не желая пугать ее еще больше.

Руки Камиллы дрожат, пока она мягко прижимает к себе девочку. Ее дочь. А может быть, нашу дочь? Я не силен в медицине, но не сложно посчитать примерный возраст малышки и время нашей последней близости. Все примерно совпадает, но...

– Это мой ребенок? – спрашиваю я отвратительно слабым голосом, чувствуя, как внутри все переворачивается от возможности осознания того, что два года назад я совершил еще одну глупость, возможно, непоправимую.

– Это не твой ребенок.

От этих слов внутри разбиваются надежды и спокойствие. Я неотрывно слежу за ее взглядом, давя на нее своей настойчивостью. Она врет. Или нет...? Черт, я мог читать всех, мог манипулировать и выпытывать из людей все, что мне нужно, одним своим присутствием, доводя их до состояния, когда они были готовы упасть передо мной на колени, но она не боялась меня. Камилла управляла мной – была моей частичкой. Она знала, на какие рычаги давить. В прошлом мы оба знали друг друга наизусть. Но я восстановлю нашу связь в скором времени и после этого она будет только укрепляться и никак по–другому.

– Тогда чей это ребенок, девочка моя? – я ложу руку на ее талию, осторожно приобнимая. Она не в силах противится и ей не остается ничего, кроме приблизиться к моей груди. Я не перебарщиваю с силой, чтобы не навредить ребенку в ее руках, но прикладываю достаточное количество, чтобы она не была способна отстраниться. – Скажи мне.

– Чтобы в мире стало на один труп больше? – она дерзит мне, ни капли не страшась, но еще не засохшие слезы на ее щеках и слабый голос делает этот вопрос жалобным. – Я не скажу тебе. Это не твое дело.

– Ох, котенок, ты ошибаешься. Это мое дело.

Я все еще не отбрасываю надежду, что она лжет мне, хоть и в голове всплывают другие мысли. Совсем не обнадеживающие мысли. Что если с ней произошло что–то плохое? Против ее желания? Нет, Мэфолд никогда не допустили бы, чтобы Ками причинили боль. Только если... Она допустила это самостоятельно. По любви. Арес, черт бы его побрал, Мэфолд. Я убью его. Дьявол, нет, она не могла поступить так сразу после нашего расставания. Камилла никогда бы не поступила так, она не предала бы меня. Хотя, у нее были причины мстить мне... Она думает, что я предал ее. Месть таким способом? Нет, это не ее стиль жизни, она слишком невинный ангел для этого. Мой ангел.

– Это не твоя дочь, Нерелл, – она отталкивается от меня настолько сильно, как только может, и мне приходится отпустить ее, чтобы не причинять боль.

– Какой бы урод не был ее отец, – рычу я, больше не в силах сдерживаться. – Она твоя дочь. И я готов принять ее, как своего ребенка.

– А я? Я готова принять тебя, как отца моей дочери? – Камилла отходит от меня, но ее взгляд полон боли и... Ненависти. – Ты предал меня так, будто делаешь это всегда с такими дурами, как я. Для тебя наше расставание не стоило ничего, но внутри меня все разрывалось от боли. Ты не знаешь, как это – любить. Никогда. Ты никогда не поменяешь мое к тебе отношение. И ты ни за что не станешь ей отцом.

Она будет разочарована во мне. До того момента, пока не узнает правду.

* * *

Я стараюсь сконцентрироваться на нашем штурме и забыть о том, как добиться правды и доверия со стороны Камиллы. И я займусь этим, как только наступит завтрашнее утро. Не отступлю, чего бы мне это не стоило, пока не добьюсь своей цели. Ее любви.

Мои люди вываливаются из машин и окружают каждый метр поместья Неро. Предполагаю, что охраны снаружи нет, потому что парни двигаются спокойно, но сконцентрировано. Вокруг тишина и не капли паники. Мы не издаем не одного громкого звука под покровом ночи, пытаясь сохранить внезапность. Ведь так намного интереснее, не так ли?

Я поворачиваюсь к Аллесио, который переговаривается с Логаном. Капитан солдат держит палец около уха, по–видимому, слушая доклад об обстановке по периметру территории от назначенных главных из каждой группы моих людей.

– Как обстановка?

– Все отлично, – отвечает Аллесио, приказывая еще одной группе начинать готовиться ко взломам всех возможных путей к наступлению. – Внутри Ливио и его сын, а также около десяти человек из домашнего персонала, среди них и женщины, и примерно пятнадцать людей из службы безопасности.

Я ухмыляюсь. С такой службой безопасности и врагов не надо. Они даже не догадываются о том, что мы находимся здесь уже пять минут. Мои солдаты работают слажено и выполняют четкие установки. Все уже на своих местах, с оружием наготове. А вот внутри никто даже не подозревает о том, что их жизни закончатся через считанные минуты.

– Его родственников здесь нет, предполагаю, что никто даже не догадывается о рассекречивании и живут спокойно себе в своих богатствах, – Логан ждет от меня установок.

– Начинайте проникновение, – приказываю я ровным тоном, добавляя: – Убедитесь, что никто не тронет гражданских – их всех нужно для начала допросить. Ливио и его сына взять живыми.

Наивный Ливио Неро... Сам же выкопал себе могилу, предав мою семью. Он еще не подозревает, что своей ошибкой обрек на смерть или вечные страдания не только себя, но и своих людей и родных.

Мы действуем, словно читаем мысли друг друга. Отработка такого рода миссий должна быть качественной и долговременной. Солдаты Каморры занимаются этим каждый день своей жизни. Оттачивают навыки борьбы, стрельбы и слаженной работы. Эти парни преданы своему Синдикату, отдают свое тело, разум и жизнь своему Капо, который стоит за их спинами. Они умрут за жизнь их Мафии и никак иначе.

За пару секунд все двери открыты, а окна находятся под прицелами пушек. Никто не выйдет из этого дома без моего ведома.

Вокруг раздаются оглушающие звуки стрельбы. Звуки нашей отлично слаженной работы с оружием напоминают успокаивающую мелодию. Я слежу за каждой мельчайшей деталей вокруг происходящих событий. В такие моменты нужно быть особенно сконцентрированным, если не хочешь увидеть свет в конце туннеля. А у меня на этой земле еще очень много работы. Хочется жить так, как не хотелось никогда раньше.

– Войдем или посмотрим со стороны? – насмешливо спрашивает мой брат, прекрасно осознавая ответ.

Я слежу за работой своих людей, наслаждаясь их работой. Жестоки, безжалостны и умны. Они ведут себя так, как были обучены. Каждый из них знает главное правило этого мира. Либо ты, либо тебя. Они не подведут меня, потому что тем же подведут и себя, умерев вместе с тем десятком тел, безжизненно лежащих сейчас на полу в доме Ливио. Его служба безопасности сработала отвратительно плохо. Эти «телохранители» даже не успели достать оружие, перед тем, как встретились с Богом. Будь в моем доме такие люди, я бы вышвырнул каждого за шкирку.

Мы с Аллесио, словно вокруг нас ничего не происходит проходим в главный каминный зал. Выстрелы потихоньку прекращаются, крики все еще доносятся со второго этажа, где наши солдаты прочищают каждый угол, в попытках найти тех, кто сумел спрятать голову в песок, ожидая, что мы – слепые идиоты. Но никто не останется незамеченным. Последняя пара оглушающих выстрелов стихает, и я наблюдаю, как нескольких перепуганных девушек выводят из кухни, подводя ближе ко мне.

– Вы будете допрошены завтра утром, когда мы убедимся, что вы не причастны к преступлениям, за которые в эту ночь поплатились эти люди, – я киваю на несколько трупов мужчин Неро, – Если ваши совести чисты, мы отпустим вас и предоставим все, в чем вы нуждаетесь.

Я еще раз осматриваю лица домработниц и, как предполагаю, няни для младшего Неро, которой от силы восемнадцать лет. С практически полной уверенностью могу предположить, что некоторые из них даже не догадывались, у кого работали, поэтому завтрашний допрос будет кратким.

– Увести, – сухо приказываю я и женщин тут же уводят на улицу. Их отвезут в безопасное и охраняемое место, где они смогут провести ближайшую ночь.

Мне не нужно растолковывать своим людям каждый мой приказ, потому что они прекрасно знают, как и что должны выполнять. Крики стихают. Все, кроме одного. Передо мной на колени ставят Ливио, который уже даже не пытается сопротивляться, видя мое лицо. Он знает, что проиграл. Знает, что меня нет смысла умолять о прощении. Пусть оставит силы для Всевышнего.

Краем глаза я замечаю движение одного из телохранителей, что валяется на полу. Я поднимаю руку и совершаю выстрел, прекращая его страдания и попытки хвататься за жизнь. Ливио сглатывает, смотря на эту короткую сцену.

Спустя пару секунд со второго этажа спускается еще двое моих солдат. Один из них ведет за руку маленького мальчишку. Винни Неро. Единственный ребенок Ливио, потерявший мать около двух лет назад. Мальчик, который сегодня потеряет и отца тоже.

– Меттью, прошу тебя, – выдыхает Ливио, качая головой, боковым зрением видя сына. – Не ему расплачиваться за мои грехи.

Я усмехаюсь. Под его покровительством сегодня были убиты десятки отцов и десятки семей лишились кормильцев, а теперь он умоляет меня быть милосердным? Какая удивительная закономерность. Мой взгляд прикован к маленькому блондину, который кажется сонным до того, как его взгляд фокусируется на происходящем. У четырехлетнего мальчика пропадает дар речи. Парни, рождавшиеся в Мафиозных семьях с раннего возраста, привыкали к жестокости – видели кровь и причинённую другим боль. Это было неправильно, но изменить этого я не был способен.

– Не трогай его, – снова подает умоляющий голос отец Винни, прерывая мои мысли. – Это моя единственная...

– Заткнись, – рычу я, наконец переводя свои темные глаза на мужчину. – Ты уже утратил свой лимит слов.

– Меттью, – Аллесио кладет ладонь на мое плечо, желая что–то сказать, но я прерываю:

– Уведите мальчика, – приказываю я, смотря на Логана, который сразу же улавливает ход моих мыслей и велит своим подчиненным следовать за ним.

Дети забирают грехи своих родителей. Я мучился от последствий грехов своего отца всю жизнь. Мои братья испытывали страдания и превращались в монстров вместе со мной из–за нашего родителя. Даже после его смерти, мы все помнили и видели перед собой последствия его существования. Я ненавидел его за это. Я презирал то, что наш мир придумал это адское правило. Дети не должны были платить за грехи своих родителей.

– Папа, – шепчет Винни, выходя из оцепенения. Он пытается бороться и вырваться из рук мужчин в пять раз больше его самого, но попытки тщетны.

– Прости, сын, – я делаю короткий взмах рукой, не отводя мучительно твердого взгляда от Ливио. Мальчика наконец уводят под его собственные крики сопротивления. Упрямый парень.

Я не трону его сына. Не причиню ему боли больше, чем убийство его отца. Мальчик невинен, но его отец – предатель. Он получит образование, шанс на счастливое будущее и, наконец, попробует забыть о тех ужасах, что произошли в его детстве. Знаю, что не забудет и всегда будет помнить о том, чем карается предательство. Я монстр и убийца, но делаю это только для своей семьи. Для ее безопасности и процветания. Этого не изменить и у меня не возникает ни одной мысли о том, чтобы что–то менять. Это то, чем я живу и буду жить постоянно.

– Ты решил, что можешь предать Каморру, предать меня и мою семью, – не спрашиваю, а беспрекословно утверждаю я. – Мариани пообещал тебе больше, чем мог дать я?

– Убей меня, – умоляет он, пропуская мои слова мимо ушей. – Покончи со мной.

– Позволь мне решать, – сумасшедше смеюсь я, крутя в руках пистолет. – Как и как скоро я покончу с твоей жалкой и трусливой жизнью. Ты знаешь, сколько солдат, обучавшихся плечом к плечу с тобой, сегодня погибли? По твоей вине. Из–за твоего предательства.

– Я ни черта тебе не скажу, Меттью, – он знает, что живым отсюда не выйдет, но продолжает храбриться, отдавая свою честь другому клану. Благородно. Но так чертовски глупо.

– А я ничего и не велю рассказывать, – бормочу я, довольный сценой, которую мне предстоит разыграть. – Мы лишь немного рассчитаемся. Помнишь правила? Или Мариани выбил тебе все мозги пачками баксов?

– Жизнь за жизнь, – повторяет он мои мысли.

Я ухмыляюсь. Сегодняшняя ночь будет долгой, болезненной, громкой, но для него – последней.

* * *

Мы покидаем дом ранним утром. Я велю Логану заняться зачисткой территории, а сам иду к машине, по пути переговариваясь с Аллесио. Мы отходим от темы бизнеса, и парень рассказывает мне о том, как они с Лией съездили заграницу на небольшой отдых. Я был рад за брата и его жену. Мы оба не могли и предположить, что этот брак станет для них браком по любви. Конечно, во мне не было сомнений, что Аллесио не станет для нее тираном и ежедневным кошмаром. Это было не в характере моего брата. Но и то, что ненависть и безразличие перерастет в теплые чувства, было неожиданно, хоть и приятно.

– Меттью, лучше не смотри вперед, – предупреждает Аллесио.

Я перевожу взгляд в ту же точку, куда устремлено его внимание, и чувствую, как дергается мой кадык.

– Что ты здесь делаешь? – рычу я, наблюдая за тем, как мой младший брат безмятежно стоит около черного внедорожника.

– Почему ты так зол на меня, братик? – Нико кивает на Аллесио с невинным спокойствием. – Вообще во всем виноват он. Сказал, что у вас интересное шоу, а я снова опоздал.

– Нашел крайнего, – недовольно пробубнил тот, скрещивая руки на груди.

– Я сказал тебе оставаться в моем доме и следить за безопасностью Камиллы, – без намека на отказ от своих приказов сказал я.

Меня действительно волнует ее состояние. Не только безопасность, но и чувства, и мысли. Меня беспокоит все в Камилле: от ее питания, которым, кстати, она пренебрегает, до того, какие идеи приходят в ее голову. Эта девушка – моя зависимость, которую я пытался бросить два года, но это была болезнь, что не лечится. Одержимость, ревность, любовь.

Она единственная, что мне нужно для этой жизни. Моей жизни нет без нее. Ее не было до нее и в тот промежуток времени, когда я отпустил ее. Я никогда себя не прощу за это, но исправлю все свои ошибки. Больше такого не случиться. Она навсегда останется рядом со мной. Я вернул ее и это навсегда. Я никогда не отпущу ее и буду принадлежать ей до конца своей жизни. Никто не заберет у меня мое, и она никогда не уйдет от меня. Я больше не отпущу ее и найду везде, куда бы она не пошла. Я стану ее тенью и преследователем – ее жизнью и судьбой.

– Твоя ненаглядная и сама неплохо постоит за свою безопасностью, – Нико говорит это в шутку, пытаясь взбесить меня. Это у него прекрасно удается, ведь я в ярости.

– Если ты сейчас же не исчезнешь с глаз моих, я сломаю тебе пару ребер, – я открываю дверь своего Mercedes и сажусь на водительское место.

Аллесио усаживается на пассажирское сиденье рядом, а Нико все же залезает назад. У моего брата совсем отсутствует чувство самосохранения, да.

– Вообще–то, я не бездельник, братья мои, – я закатываю глаза, а Аллесио испускает приглушенный смешок. – Я серьезно!

– Если ты не замолчишь, пойдешь пешком, – предупреждаю я, выезжая на трассу. – А ночевать будешь во дворе.

– Прекрати быть таким жестоким, братишка, – голос Нико становится серьезнее. Настолько, насколько это возможно. – Пока вы обижались на меня, а на обиженных, кстати, воду возят, я занимался делом.

– Мозги искал? – с полной серьезностью задаю я вопрос. – Два года не хватило?

– Пошел к чертям, – тараторит мой младший брат оскорбления мне и продолжает: – Я занялся поисками нашей матери.

– Я сказал тебе не лезть в это, – рычу я, вдавливая пальцы в мягкую обивку руля. Наша мать выбрала свой путь, и я совсем не хотел видеть и знать женщину, которая бросила своих сыновей с отцом тираном. Она была таким же предателем Синдиката, как и все остальные. Может, я и не в праве винить ее, ведь она спасалась от своей мучительной кончины, но обиды мне никуда не деть. Поэтому я не гонюсь за ней, потому что, поймав, буду вынужден воздать по заслугам.

– Наша мать была беременна, когда сбегала, – я резко торможу на светофоре, после слов Нико, сам не понимая, как не заметил его до этого момента.

Мы с Аллесио одновременно поворачиваемся к нашему младшему брату, смотря на него широко раскрытыми глазами. У обоих куча вопросов, требующих немедленного объяснения.

Отныне не только Нико была интересна та история, о которой мы не имели никакого желания общаться до вскрытия этого факта. Все поменяло свою окраску в тот момент, когда мы узнали решающую правду. Все потому что где–то на Земле был человек, фамилия которого – Нерелл. Наша кровь и член нашей семьи.

* * *

А страстей то все больше и больше... Думаю, что у Меттью уже голова взрывается от напора информации и случившихся обстоятельств. Остаётся надеется, что все встанет на свои места или... Займет новые.

Телеграмм канал, где выходят новости о частях и эксклюзивная информация - Кристи Минк.

Проявите актив, чтобы я знала, что вам интересно читать мои произведения 🤍