Связанная мирами

Ручка не желала поддаваться, но после недолгих колебаний дверь автомобиля все же удалось захлопнуть изнутри с выразительным треском. И будь неладен тот день, когда Диана решила принять предложение подруги отправиться на майские праздники загород, чтобы отдохнуть на даче ее родителей.

Через открытое окно в машину залетали мелкие насекомые, разрывая тишину гудением. С речки доносился прохладный ветер, путаясь в лапах хвойных ветвей и цепляясь за волосы. Зелень искрилась под утренним солнцем, дыша свежестью горного леса, и наплывающее марево как нельзя кстати напоминало о приближении лета. Пожалуй, гармонией деревенской глуши можно было бы насладиться сполна, если бы не ноющая боль в ногах и усталость, разбавленная едва заметным страхом предстоящей дороги. Не любила Диана автомобили, особенно после того случая, но выбирать не приходилось.

С другой стороны машины дверь захлопнулась куда спокойнее предшественницы. Очутившись в салоне, Дарина окинула порядком измотанную подругу виноватым взглядом и аккуратно дотронулась до ее плеча:

— Ди, ну ты чего, расстроилась?

Девушка лишь открыла сухие веки и сдержанно выдохнула.

— Мягко сказано. Что-то не припомню, чтобы я нанималась в домработницы. Ты вроде бы звала меня отдохнуть и запастись силами перед грядущей сессией, а что вышло?

— Прости, — подруге становилось совестно, — я понятия не имела, что родители попросят помочь разгрести завал.

— Попросят? — недоверчиво фыркнула Диана. — Да если бы они еще попросили! Заставят — ты это хотела сказать?

В первый же день приезда в деревню, даже не успев толком освоить местность, девушки уже были снабжены рядом работ: вырвать сорняки, расчистить завал в доме, протереть пыль, вымести опилки, убрать прошлогодние листья из беседки, нахлобученные друг на друга, выбить ковер и так далее без остановки. Впрочем, и отдых тоже был, но все равно какой-то суетной, дерганый.

— Я правда не думала, что так выйдет. — Дарина откинулась на спинку сидения. — Ты сердишься на меня?

— Ничуть. Просто нервы сдают перед экзаменами. Думала, что хоть на свежем воздухе удастся отвлечься от городской суеты.

— Да ладно тебе, — улыбнулась подруга, глядя в окно на копошившихся родителей, — ты уже учишься в университете, а значит полпути пройдено. Следовать течению, когда ты уже вник в ритм, гораздо проще, чем выходить из школы на перепутье, пытаясь угадать нужное направление. К тому же, насколько я знаю, сессия не так страшна, по сравнению с выпускными экзаменами в школе.

— А ты уже решила, на кого поступишь?

Дарина кивнула, но тут же проглотила едва слетевшие с языка слова, потому что передние двери открылись, запустив внутрь родителей. Машина покачнулась. Отец завел мотор, и внедорожник с грохотом тронулся с места, оставляя позади одинокий уютный особняк, возвышавшийся на холмистом перевале подле реки. «До следующего раза», — с грустью попрощалась Диана. Яркие блики прорвались сквозь ветви, словно прощаясь в ответ, и ненадолго задержались на ее обереге, сверкнувшем между тонкими лямками, но вскоре убежали, точно их что-то спугнуло. Колеса поднимали сноп пыли в воздух, мешая наслаждаться смоляным воздухом, так что пришлось закрыть все окна. Теперь шум доносился отдаленно, словно через вакуум, и салон неприятно пропах бензином, извещая о том, что совсем скоро придется вернуться в привычный городской режим.

— Ну как, хорошо отдохнули, девчонки? — Даринина мама, миниатюрная женщина со смешной завитушкой на виске, обернулась назад. С ее лица не сходила восхищенная улыбка, пакеты и сумки, обнимаемые ловкой рукой, так и норовили соскользнуть с колен из-за тряски.

— Да... — протянула дочь, искоса поглядев на подругу, и незаметно ее пнула. — Прекрасно отдохнули, мам. Спасибо вам.

— Почаще бы приезжать в деревню. — Диана не хотела стать причиной заведомой ссоры, тем более что их и так было слишком много в последнее время, поэтому улыбнулась совершенно искренне. Ей ли не знать, какой это стресс — не соглашаться с установленным мнением в семье.

— Да-а, верно говоришь! — блаженно подхватил родитель, резко крутанув руль так, что вездеход подпрыгнул на кочке. У Дианы от этого сердце обмерло. Только бы не снова... — Деревенский дух — это вам не жалкое городское подобие, сплошь пропитанное выхлопными газами и прочей дрянью!

За окном мчались деревья, одни за другими они выстраивали лесной тракт, вдоль которого держался автомобиль. Еловые кроны пушились и наверняка скрипели под ветром, вот только за пыльными окнами их невозможно было услышать — безустанный скрежет колес заглушал голоса природы. Сквозь лесной шатер летели солнечные стрелы, целясь в усыпанную шишками молодую поросль. На старых щербатых стволах скользили тени от игриво шелестящих веток.

Оторвавшись от пейзажа за окном, Диана повернулась к своей подруге и задержала взгляд на ее задумчивом профиле: солнечный блик затерялся в светло-русых локонах, отстриженных ровной линией чуть выше плеч — не чета ее обыкновенным ореховым. Не то, чтобы Диана завидовала подруге, скорее считала себя до того нескладной, что никакой прической не исправишь. Однако ей было больше все равно, чем досадно. Какая уж есть.

Внешность Дарины же была преисполнена утонченностью и воздушностью, сквозящей в каждом неспешном движении, точно она являлась благородной девой, ради которой впору бы совершить рыцарский подвиг. И голос у нее был неторопливый, мелодичный, а у Дианы только и получалось, что резать слух вороньим карканьем. Она всегда считала свою подругу идеальной героиней для страниц романтической баллады. Что же касалось ее самой, то ее предназначение крылось в энергичной работе, насыщенной быстрыми действиями и погонями (только не за сорняками в огороде!), о чем свидетельствовали ее незаурядный нрав и яркие медовые глаза.

Между тем, петляя от пригорка к пригорку, они съехали в густую рощу, затянутую прямыми высокими соснами и кряжистыми дубами. Утренняя роса еще не сошла и сверкала во влажной траве крупной россыпью. Где-то вдалеке приветливо голосили лесные пташки.

Диана все же не сдержалась и открыла окно — ветер дохнул желанной прохладой в лицо. Хотелось заглушить тоску динамичной песней в наушниках, но какая-то внутренняя часть продолжала жадно ловить прощальную песнь леса. Медленно накрывало осознание: как же ей печально расставаться с этим тихим местом, и как же не хочется возвращаться в университетские будни, полные суеты и бестолкового мельтешения. Еще и встреча с теткой Роксаной неизбежна: снова выслушивать аргументы в пользу того, что ей как малоимущей и несчастной одиночке положено все наследство, несправедливо оставленное другим. После смерти деда она зачастила неожиданными визитами, а в последнее время и вовсе придумала таскать за собой всю родню, словно те подрядились в ее адвокаты. Бабушка ведь не придумала ничего лучше, чем записать свою сеть книжных лавок на того, кто вскоре ушел вслед за ней. А у мамы не осталось сил бороться за то, что по праву принадлежит ей. Слишком мягкая. Папа и вовсе никогда не встревал — какое ему дело до полоумных теток? Он человек занятой. Диану, конечно же, слушать никто не собирался — нечего лезть во взрослые разборки. Лучше вообще спровадить ее во внеплановую поездку, чтобы не мешалась со своим неокрепшим мнением.

Надоели.

Стараясь отвлечься на другие мысли, она согласилась со справедливым замечанием отца Дарины: гармония природной глуши и тишина ни за что не сравнятся с суматошной жизнью города. А тот с каждым часом становился все ближе, готовясь разорвать тенистый лес бездушной магистралью и обратить живую природу в бетон и мрамор. Оставили бы ее где-нибудь в лесу — лес ничего не требует и не ждет, он просто принимает... Слышит.

Бесполезные мысли.

— Помню тот день, будто он был вчера, — не умолкал водитель автомобиля, рассказ которого доносился до уставших подруг отчужденно, — мы тогда решили с деревенскими мальчишками яблок нарвать с чужого сада, а когда нас поймали...

Но тут что-то произошло, Диана вцепилась в локоть подруги. Внезапный жест заставил Дарину вынырнуть из полусонного состояния и вопросительно обернуться. Однако Диана не спешила пояснять: она заворожено смотрела в окно. Затем снова настойчиво сжала предплечье своей попутчицы, будто бы призывая к чему-то. Рассудив, что подруга увидела вдалеке какого-нибудь зверя, Дарина всмотрелась внимательнее, выискивая предмет, вызвавший у Дианы столь зачарованный интерес.

— Ну, а он такой говорит мне, значит...

Отдаленная тирада оборвалась резким возгласом дочери:

— Пап, останови машину, пожалуйста!

Водитель по инерции затормозил, пристроив автомобиль на небольшом закутке, и обернулся в ожидании объяснений. Даже преспокойная родительница дернулась от неожиданности.

— Что случилось? — Она тоже взволнованно обернулась к подругам.

— Нам очень срочно нужно выйти! — Диана сказала первое, что пришло на ум, и единственное, что показалось бы правдоподобным.

Мужчина тяжело вздохнул, не переставая разминать отекшую от неудобного положения шею.

— Что, не могли сходить перед дорогой? Я же предупреждал, путь неблизкий.

Мама Дарины беспокойно оглядывала окрестности дремучего леса, словно ожидала разглядеть недоброго путника, притаившегося за кустом.

— Никак не дотяните до автострады? Осталось не так долго. Что-то места здесь страшноватые...

— Боюсь, что нет, — жалобно протянула дочь, сгорая от любопытства. В мыслях они были уже далеко от треклятой машины.

— Хорошо, — обреченно сдалась родительница, еще раз бросив на дикую местность опасливый взгляд, — только давайте быстро. И пожалуйста, аккуратно!

Не успела она договорить последние наставления, как двери автомобиля захлопнулись с разных сторон, и подруги взволнованно понеслись к предмету любования, что безудержно искушал их, маня в свои округи.

В то время как Диана не отрывала глаз от мелькающих за окном пейзажей и с трудом держала веки, норовившие сомкнуться под усыпляющий баритон водителя, взор ее неожиданно зацепился за странного вида урочище. Его едва можно было разглядеть вдалеке, среди мозаики стволов, и не обладай Диана скрупулезным вниманием к деталям, автомобиль миновал бы творение дикой природы, так и не заметив его.

С трудом пролезая сквозь развесистые ветви кустарников и отгоняя назойливых мошек, девушки не выпускали из вида загадочную кромку леса. Знойная тишина переплеталась с щебетом утренних птиц и умиротворяющим шелестом. Под ногами то и дело путались корни, распустившие плети во все стороны, вспарывали кочки сныть и чертополох, и неожиданно вырастали овраги. Но, к счастью, подруги миновали все препятствия без происшествий и вскоре оказались на небольшой опушке, выстеленной клокастой травой.

— Подожди! — Диана едва поспевала за стремительным шагом подруги.

Вблизи урочище одновременно и завораживало, и пугало каким-то странным, непомерным величием. Ветви кряжистых низкорослых деревьев смыкались над головами, образуя мрачные своды, напоминающие тоннель или пещеру. Болотно-зеленые, кое-где желтоватые заросли вились лозами и свисали с верхушек, словно косы, раздуваемые ветром. Так и хотелось сорвать яркий кленовый лист на память, но трогать столь прекрасное творение девственной природы казалось бы кощунством.

— Ничего себе... — первой заговорила Дарина, — неужели природа сама создала такую красоту?

Диана не ответила — она зачарованно всматривалась в проход лесного тоннеля, чернеющего холодной непроглядной бездной. Тот словно манил, зазывал, опьяняя разум и вгоняя мысли в беспамятство. Девушка все пыталась разглядеть конец, но взор лишь тонул в темноте. Пахло сыростью. На мгновение ей показалось...

— Пошли, посмотрим? — предложила Дарина.

Диана вырвалась из странной прострации и испуганно посмотрела на подругу.

— С ума сошла! — От одной только мысли пройтись по этому проходу, в кой не проникает даже луч света, ей становилось зябко, и она невольно съежилась.

— А тебе разве не интересно, что там, по ту сторону?

— Интересно, но... твои родители. Они ведь будут волноваться.

Девушки обернулись. От автомобиля семейства Дарины, ожидавшего их на тропе, не было и следа: его не удавалось разглядеть сквозь лесную стену, скрывавшую все, что находилось позади густой рощи.

Дарина ступила на заросшую дорожку, ведущую в глубь дремучего пассажа.

— Дар! — Диана растерянно схватила подругу за руку, сама не понимая вспыхнувшего страха, а Дарина словно и забыла, зачем они тут. — Да стой же ты!

— Мы быстро, — она ехидно обернулась и склонила голову набок, русые локоны упали на правое плечо. — Одним глазочком глянем, что там, и вернемся. Скажем, что слегка заплутали.

— Не знаю... — Девушка еще раз смерила взглядом таинственные своды. Нутро подсказывало, что нужно немедленно уходить, но разве совладаешь с горячим желанием, заглушающим разум?

Из пустоты хлынул влажный сырой ветер, взъерошил непослушные волосы и приятно остудил щеки, позволяя думать о чем-то другом. На сердце легла млеющая тоска, будто что-то ждало ее там, по ту сторону тоннеля, что-то важное, давно забытое и вместе с тем пугающее. Но как ни старайся, суть ускользала, потому что разум убаюкивало безмятежным спокойствием. Колдовство сделалось четче, выразительнее. И внимая зову сердца, наперекор инстинктивным предубеждениям, Диана шагнула навстречу приветливой тьме.

— ...вот сама же тянешь время... — Даринины нотации остались неуслышанными. Когда подруга молча слилась с пустотой, она тут же сорвалась вслед за ней, не то сгорая от нетерпения, не то желая уберечь от мнимой беды.

Внутри не было холодно. Скорее неестественно пусто. И тихо. Ни стрекота насекомых, ни шелеста ветра — только собственные шаги и учащенный бой сердца разбивали ватное беззвучие набатом. Косматые побеги разрастались вширь, опутывая стены плотной занавесью. Темнота сгущалась, оплетала со всех сторон, участливо толкая вперед, и не позволяла оборачиваться. Проход дышал сыростью. Не хорошо и не плохо — никак. Сквозь сплетенные ветви едва пробивался хилый лучик света, но все же, сдаваясь, разбивался о темно-зеленый заслон, и девушкам приходилось полагаться на собственное чутье.

Свет не ослепил: он втиснулся так естественно и плавно, будто ему полагалось встретить заблудших путниц и вывести из темного древесного перевала. Взирая на открытые угодья, обе ошеломленно застыли. Перед ними ширилась пестрая долина, выстланная одеялом шуршащей травы до краев. Кое-где высились полевые цветы, толкая друг друга и подтягиваясь к пологой линии горизонта. Солнце было в зените. Оно расщедрилось на яркие, бьющие по глазам волны, в которых плыли дальние холмы и разбредались деревца. В воздухе витал аромат желанного одиночества.

Диана будто разучилась связно мыслить. Затаив дыхание, она прошептала:

— Немыслимая красота. Это... Такое возможно?

— Наверное. — Подруга глядела на бескрайние пейзажи не менее пораженно. — Здесь же кругом леса, дачные поселки... Не припомню, чтобы поблизости была долина. Но все это еще интереснее!

Она оживленно повернулась к Диане и схватила ее за руку.

— Идем, посмотрим, что там дальше!

— Ты уверена? — Диана плелась вслед за подругой, не сильно-то возражая. Дарина не ответила, продолжая идти вперед по заросшей тропе. В знойном мареве русые пряди лоснились белым шелком — даже было страшно, что выгорят под безбожным пеклом.

Вместе с теплым дуновением тянулась сказочная пряность — Диана словно бы ощущала, как чистейшие кристаллики воздуха с ярко-выраженными оттенками диких трав оседают на языке. Такой воздух опьяняет разум, навевая хмельные мечты о далеком, недостижимом.

Между тем, ухабистая дорожка совсем затерялась в плотных зарослях, и теперь девушки аккуратно ступали по мягкой луговой траве, оглядываясь во все стороны. В изумрудную шаль вплетались ростки тысячелистника, как драгоценное украшение, рассыпались цветы гречихи и донника, вдалеке беззаботно покачивался вереск, убаюканный весенним днем.

— Как же тут прекрасно! — восторженно лепетала Дарина, приложив руки к сердцу. — Здорово было бы устроить здесь пикник.

— Точно. — Диана полной грудью ощущала нарастающую свободу этого места. От страха не осталось и следа. — Жаль, я не взяла с собой фотоаппарат.

Впрочем, никакой оптический глаз не сравнится с настоящим, созерцающим красоту воочию.

— Можно будет летом после экзаменов собраться. Позвать Глеба и Софу.

— Вот обязательно нужно было вспоминать об экзаменах? — Диана недовольно насупилась. — В таком-то замечательном месте.

Лишь одна мысль о том, что вскоре придется покинуть эту одинокую, нетронутую человеческой рукой благодать, вводила ее в тоску.

— Прости-прости, больше не буду!

— Кстати говоря, — спохватилась Диана. Дарина оторвалась от бескрайних полей, выражая готовность слушать. — Тебе не казалось поведение Глеба в последнее время странным?

— Есть немного, — кивнула она.

— Взять хотя бы недавно. Когда я сказала ему, что мы едем к тебе на дачу, он мне просто вздохнуть спокойно не давал: все время названивал, спрашивая время, а перед самой поездкой еще раз написал, точно ли все в силе. Но по итогу в последний момент заявил, что не сможет с нами поехать и бросил. Не похоже на него.

— Ой, — отмахнулась Дарина, — это наверняка из-за его новой подружки.

— Подружки?

— Ну посуди сама. Он же вообще перестал с нами видеться, хотя раньше мы все были не разлей вода. И вылазку на дачу загород уж точно бы не пропустил! Наверняка контролирует беднягу. — Она сочувственно покачала головой, заведомо наделяя девушку Глеба званием тирана.

— И ты уверена в этом? — со всей скептичностью уточнила Диана. Нерушимый кивок подруги вызвал усталый вздох, и тогда она добавила с нескрываемой иронией: — Тогда что насчет Софы? Тоже во власти ужасного парня-монстра?

— А как же еще? — удивленно отозвалась Дарина.

— Да как ни посмотри, у тебя кругом виноваты одни вторые половинки.

— Потому что от них одни проблемы. Ведь раньше мы были так дружны! А сейчас что? Ты-то, надеюсь, не бросишь меня?

— Да куда уж мне. — Диана потянулась к высоким стеблям вереска, раздуваемым неторопливым ветром, и погладила мягкие фиолетовые перышки. Те неестественно резво качнулись в ответ, словно предупреждая о чем-то, но она не обратила на это внимания.

— Вот и славно. Кстати! Раз уж мы заговорили о вторых половинках...

Диана оторвалась от цветов и обратила взор на лучшую подругу детства.

— Твой возлюбленный больше не приходил?

Наваждение разбилось вдребезги. Диана споткнулась о раскидистую кочку и едва удержалась на ногах, чуть не полетев в ковер вереска.

— Хватит его так называть! — воскликнула она, растирая место ушиба на голени. Лицо ее поморщилось от боли, голос сипел. — Говорила же, просто показался мне необычным, поэтому и обратила на него внимание. Только и всего.

— То-то ты не вылезаешь из библиотеки, — мечтательно протянула Дарина. — В надежде, что он снова заглянет туда...

— Вот еще! Я всегда там к экзаменам готовлюсь. И вообще, это было так давно, в классе десятом... или одиннадцатом? Не помню. Столько лет уже прошло, но ты все никак не можешь забыть ту историю. Вот и рассказывай тебе после этого.

— Просто я надеялась, что ты встретишь его еще раз. Все не оставляю надежд, что это настоящая любовь с первого взгляда. Как в книжках. Ты ведь и песню ему спела! Как там? Да, точно. «Как лилия средь камышей, возникший ангел средь чертей...»*

— Хватит! — Диана тут же стала краснее мака. — Не напоминай об этом позорище.

— Прости... — растерялась Дарина. Она всей душой верила в то, что судьбе положено сводить два любящих сердца, несмотря на преграды, поэтому ее горестный вздох можно было расценить, как дружеское сочувствие. А в больших глазах цвета северной хвои так и читалось искреннее пожелание счастья.

— Не волнуйся. — Диана уже давно привыкла успокаивать других людей, которые почему-то переживали за ее душевное состояние, считая, что ей непременно должно быть плохо в одиночестве. Вот только сама Диана неполноценности от этого не ощущала — ей было более чем комфортно. Но она все равно свыклась с тем, что другие ее... жалеют? Или правда желают счастья?

Она ободряюще дотронулась до плеча поникшей подруги.

— Меня давно уже не тревожит история минувшей давности — это было сто лет назад. А ты вот увильнула от моего вопроса.

— А, ты об этом. — Потягиваясь, русоволосая девушка вдохнула воздух полной грудью. Распахнув глаза, она улыбнулась, глядя на широкое раздолье. — Просто не хотела при родителях говорить. Они не одобряют моих «вольностей», считая, что девушке положено...

Речь оборвалась. От воспоминания о родителях, вспыхнувшего каким-то странным гложущим комом в груди, девушкам стало не по себе. Показалось, что в этой легкой, безмятежной хмари не достает какого-то важного фрагмента, словно несколько кусочков покинули зыбкую память. Автомобиль... Автомобиль, что ждал их. Где? В лесу. И дача. Там они совсем недавно проводили досуг. Город, денно и нощно заволакивающий непреодолимой тоской... Родители, опять же. Все, что осталось снаружи, как будто выветривалось из головы, а чужая, дальняя сторона распускала нити, плела узоры, радуясь встретить потерявшихся молодых путников.

Не сговариваясь, подруги обернулись. Сердце сжалось, рухнув в пятки. Их настиг самый настоящий первобытный ужас. Такой, что невмоготу ни кричать, ни как-либо еще выражать замешательство. Обе бледнели и зеленели попеременно.

Тоннель пропал. Равно как и бесконечный тенистый лес вместе со всеми соснами, непролазными зарослями, бурьянами. С горизонта, откуда они совсем недавно прибыли, расстилалась бескрайняя пустошь, обрываясь холмистой грядой на стыке с широким небом. Без плотного застила солнце беспощадно резало глаза.

__________

* Стихотворение Оксаны Захаровой