Часть 2
Однажды Волшебник, отец Алисы, отлучился по каким-то своим делам. Такое иногда бывало; Алиса когда-то пыталась выспросить, куда он уходит, как и зачем – и что вообще есть на свете кроме Янтарного Города – но всегда наталкивалась на молчание и отчужденность, и в конце концов перестала спрашивать.
Перед тем, как покинуть город, он сказал ей, как говорил всегда:
— Ни в коем случае не ходи без меня в Библиотеку.
А Алиса — тоже как всегда – сильно расстроилась и обиделась, хоть и не подала виду. Она бывала в Библиотеке только в сопровождении Волшебника, а ей, конечно, очень хотелось вдоволь там побродить и рассмотреть все получше... Но она всегда слушалась отца.
Этот день ничем не отличался от десятков других, и, спроси ее, что побудило ее нарушить запрет Волшебника, она не смогла бы ответить. Может, это случилось потому, что сегодня ей было особенно скучно и одиноко: тень-Кира была поглощена какими-то событиями своего мира и не обращала на Алису внимания.
Словом, ноги сами привели ее на площадь перед Библиотекой, несмотря на то, что Алиса отлично знала, что Волшебнику бы это не понравилось.
«Ничего дурного ведь не случится, если я просто, как обычно, протру пыль на книжных полках, правда?» — подумала она.
Как только Алиса переступила порог Библиотеки, день, наполненный солнечным светом и тополиным пухом, остался позади, отрезанный тёмной дверью. Тут, в Библиотеке, царил сумрак, который неяркие настенные светильники не могли разогнать полностью, и было так тихо, что даже эхо ее шагов казалось слишком громким.
Библиотека была огромной, как многоэтажный лабиринт: один зал сменялся другим, коридоры чередовались анфиладами. Алиса какое-то время бродила между бесконечных рядов стеллажей, наслаждаясь видом книжных корешков и новым для нее сладким чувством нарушенного запрета. Она была абсолютно уверена, что она в Библиотеке одна, ведь люди всегда попадали сюда, в святая святых Волшебника, только в его сопровождении, — но вдруг услышала доносившиеся откуда-то голоса.
В углу одной из комнат, заставленных стеллажами, Алиса увидела двух людей, которых она прежде не видела – а она была уверена, что знает в Янтарном Городе всё и всех. Один из незнакомцев сидел с ногами в кресле, будто у себя дома, другой и вовсе закинул ноги на стол. Почему они так самоуверенно себя вели в библиотеке правителя Янтарного Города, как вообще осмелились зайти сюда?..
Тот, что сидел с поджатыми ногами в кресле, был очень красивым, как кукла, узкоглазым юношей в шелковом халате, расшитом цветами и драконами, с черными волосами, уложенными в сложную украшенную шпильками причёску. Второй был светловолосым, в черной одежде. Даже его руки, державшие чашку с чаем, были в черных перчатках; если бы не несколько серебряных колец поверх них, эти руки были бы похожи на тени. В обоих этих людях чувствовалось что-то неопределённо-чужое.
Они играли в какую-то настольную игру, которую Алиса не знала — это точно были не шахматы и не шашки.
Алиса надеялась, что они не заметили ее: она ведь зашла так тихо...
Один из незнакомцев — тот, что был похож на красивую куклу — сказал:
— Без нашей помощи тут не обойтись.
Второй, в черном, заметил с язвительным осуждением:
— Не кажется ли тебе, что наше вмешательство будет расценено читателем как «рояль в кустах»?
— Предпочитаю думать о себе как о «боге из машины», — рассмеялся юноша в расшитом драконами халате. – Это не наша история, но не так уж важно, кто в сюжете исполняет функцию абстрактного дарителя.
— Как знаешь. Чем бы дитя ни тешилось... – пожал плечами светловолосый.
И отхлебнул немного чая, а затем снова наполнил маленькую, как наперсток, чашечку из чайника, стоявшего на столе рядом с игральной доской.
— Не притворяйся, будто тебе все равно, — сказал юноша в халате строго, но тепло. – Ты ведь не хуже нее знаешь, что такое одиночество, всю жизнь глодающее тебя, как сидящий внутри волк.
— Алиса, — неожиданно сказал светловолосый, повернувшись в ее сторону, — я знаю, что ты подслушиваешь.
Она смутилась, будто ее поймали на чем-то запрещенном, хотя если подумать, эти люди не имели права в чем бы то ни было ее упрекать: они ведь явно находились здесь без ведома Волшебника.
— Вы – не из Янтарного Города? – спросила она.
— Да, отчасти; как и ты сама, — сказал юноша в халате с драконами. — Половина тебя – плоть от плоти этого места, но у тебя есть и другая половина, так что ты должна хорошо понимать, о чем я говорю.
— Так вы знаете про тень... – прошептала Алиса и с горечью спросила: — Это из-за нее отец меня не любит?
— Что ты! Он любит тебя так, как ни одному человеку нельзя любить другого: весь этот мир существует только ради тебя одной. Но еще он боится тебя... И еще больше боится тебя потерять. Ты ведь растешь, разве ты не замечала? — единственная из всех обитателей этого города. Еще недавно ты играла в куклы или искала в городе тайные волшебные проходы, и твои ноги были худыми, как птичьи лапки, а теперь ты почти взрослая девушка. Тебе, в отличие от остальных людей в Янтарном Городе, он не может приказать навечно оставаться такой, какой ему хотелось бы тебя видеть. Ты прячешь в себе смерть, как зерно прячет ядовитое растение.
Алиса пожала плечами – она мало что поняла из этих объяснений. Подошла к одному из пыльных темных зеркал, которых в Библиотеке Волшебника было много, и задумчиво уставилась на свое отражение.
— Я просто хочу, чтобы отец был добр ко мне, — с тоской сказала она. – Чтобы он разрешал мне читать все книги, которые мне нравятся, и рассказывал все, что знает сам, особенно – про то, какие еще есть на свете места кроме Янтарного Города. Если ради этого нужно не меняться, я, наверное, могла бы – если очень постараюсь...
Светловолосый презрительно расхохотался:
— Большей чуши я в жизни не слышал.
— Ну, зачем же грубить, — заметил юноша в халате. —Это называется «оксюморон».
Тем временем в другом мире произошло нечто ужасное: Кира лишилась своего дома. Убежища-жука не стало.
Жители заметили, что что-то не так, когда вечное движение жука прекратилось. Системы, очищавшие воздух и дававшие людям тепло и свет, одна за другой перестали работать.
Скорее всего, он умер своей смертью: ведь большую часть убежища-жука составляла живая плоть, а не механизмы, а все живое рано или поздно умирает; пока Кира подрастала, готовясь вступить во взрослую жизнь, существо, питавшее и обогревавшее ее и ей подобных, неотвратимо дряхлело. Обитатели убежища давно замечали, что их дом постепенно разрушается, гниет, на потолке и стенах время от времени проступает кровь. Хитиновый покров жука стал хрупким, как сухой листик. Каждое движение давалось бедному существу с трудом и сопровождалось скрипом старых шестеренок. Наверное, в какой-то момент жук остановился передохнуть — и так и не набрался сил сделать следующий шаг.
Выбравшись наружу, во внешний мир, люди увидели, что голова жука лежит на земле, почти полностью отделенная от тела: похоже, кто-то попытался отгрызть ее уже после смерти. В мире вне убежища хватало самых разных созданий, всегда готовых с аппетитом накинуться как на живую плоть, так и на мертвечину; но тот, кому хватило сил откусить голову убежищу-жуку, должен был быть огромным и очень опасным, и люди сразу стали шептаться, что к этому причастен Зверь — то существо, которого боялись все в этом мире.
Никто не знал, что именно представляет собой Зверь. По ночам люди иногда видели его черный силуэт, возвышающийся над округой, и огромные рога в полнеба, похожие на голые ветви деревьев. Кира вслед за остальными выбралась из трупа, в который превратилось то, что еще недавно было ее домом, и увидела могильщиков, которые пришли, чтобы забрать с собой душу полумеханического жука.
Важно не путать духов и души. Духи – подлинные дети хаоса, беспечные, бессердечные создания; им чуждо понятие дома и покоя, они могут гнездиться где угодно и легко менять место своего обитания. Но душам существ, которые когда-то были живыми и разумными, нужно место тишины и упокоения – и таким местом служит особый остров душ. Людям мира Киры мало что было известно о нем кроме того, что остров находится где-то за океаном, на краю света. Никто особенно и не интересовался его местоположением: каждый знал, что неминуемо окажется на этом острове рано или поздно.
Могильщиков было двое. Один из них выглядел как светловолосый мальчик, ровесник Киры, в черном плаще из птичьих перьев. Волосы его, словно шапка, накрывала голова птицы, оканчивающаяся угрожающим темным клювом, который опускался мальчику на лоб. У второго, высокого юноши с узкими темными глазами, одна половина лица была очень красивая, но вторую половину будто бы закрывала белёсая маска, изборождённая трещинами: один глаз был живым, с длинными ресницами, но на месте другого зияло пустое отверстие.
Внешность могильщиков не удивила и не испугала Киру, она, как и все остальные в ее мире, знала, что смерть забирает у человека лицо. Мальчик в плаще из перьев и юноша с половиной лица, очевидно, были связаны с миром душ, но принадлежали ему не полностью, – на то и могильщики.
Кира увидела, как юноша с половиной лица, похожей на маску, достал очень большой и длинный нож и начал отделять от тела жука его душу. Она выглядела в точности как сам жук, но была светящейся, пустой и прозрачной, как и все души, недавно расставшиеся с телом. Юноша не спеша отрезал ее, а второй могильщик — мальчик в плаще из птичьих перьев — обматывал душу веревками, чтобы забрать ее с собой. Но Киру увлек не сам этот процесс — она уже не раз видела, как умирают живые существа и как их души отправляют на остров посмертия; ее заинтересовал сам предмет в руках человека с половиной лица, этот длинный блестящий нож. (На самом деле его скорее следовало назвать мечом, но Кира прежде никогда не видела мечей.) Обычно души отделялись от тел бронзовыми серпами, такими же, какие дети использовали для охоты на духов, но серпы эти были темными и тусклыми, как и все остальные поверхности в ее убежище.
Она увидела, что в этом светлом блестящем предмете очень ясно отражается весь окружающий мир – как в... Поскольку Кира не знала, что такое зеркало, она не могла сказать «как в зеркале», но если бы она знала, то именно это бы она и сказала. Подойдя ближе, она увидела на поверхности меча собственное лицо и сощурилась, стараясь разглядеть его получше.
Отражение смотрело на нее. Прямо в глаза.
И... лицо отражения не закрывала воздухоочистная маска! Хотя маска в этот момент – Кира даже на всякий случай проверила, поднеся к лицу руку – определенно была на ней.
Ее сердце вдруг учащенно забилось; Кира сказала:
— Я хочу посмотреть поближе на эту вещь. – Обычно она была довольно дерзка и прямолинейна, но в этот раз постаралась стать очень вежливой: — Пожалуйста. Вы даже не представляете, как это важно.
Юноша с половиной лица отвлекся от своего дела и дал ей этот длинный красивый нож. Кира с волнением заглянула в его блестящую поверхность.
Та, другая девочка была очень на нее похожа, и все же Кира совершенно точно видела в поверхности меча не себя: у отражения была другая одежда, другая прическа, другой взгляд – словно в ее глаза пробрался кто-то чужой. Или – не чужой...
Кира вдруг все поняла: это и была та самая вещь, о которой безуспешно пыталась ей рассказать на протяжении нескольких лет тень-Алиса, — окно в другой мир.
— Это ты!.. — с восхищением сказала она. И торопливыми дрожащими пальцами стянула с лица маску, совершенно не думая в этот момент о том, что в воздухе могут быть вирусы или что-то подобное. Все слова куда-то пропали, и она только и смогла вымолвить: – Посмотри, это – я... Ты узнаешь меня?..
— Я бы и в маске тебя узнала... А ты меня – узнаешь? – отозвалась девочка по ту сторону отражения.
Как вы уже, наверное, поняли, в тот самый момент, когда Кира взяла в руки меч, отрезающий души, Алиса в Янтарном Городе как раз смотрела в одно из старых пыльных зеркал в Библиотеке. Вы, возможно, помните и то, что, подойдя к нему, она грустно глядела на отражение и вслух размышляла о том, что стоит попробовать никогда не меняться... Отбросить половину себя, все то, чем ты сама не являешься, но могла бы стать, одним махом превратить вероятное в несбывшееся — ужасно нелепая мысль, согласитесь! Алиса и сама тотчас поняла это, когда вместо привычного отражения вдруг встретилась взглядом с той самой своей половиной, от которой она так необдуманно собиралась избавиться. Это было удивительное ощущение: как будто она всю жизнь прожила в доме с заколоченными дверьми и глухими стенами и вдруг обнаружила широко распахнутое окно, а за ним — целый новый мир.
Читатель, мне крайне неловко описывать эту встречу, которой обе ждали годами: воссоединения — слишком хрупкая вещь. Скажу лишь, что Кира была так счастлива от увиденного, что от полноты чувств приложила ладонь к поверхности меча. И в этот момент Алиса по ту сторону зеркальной поверхности сделала то же самое – коснулась ее рукой: не послушно повторяя движение Киры, как отражение, а по своей собственной воле, потому что ее точно так же заворожило увиденное, и она была точно так же — вот ровно настолько же, насколько и Кира — счастлива, наконец-то увидев своего двойника и единственного близкого друга.
Они одновременно коснулись своими ладонями зеркальной поверхности.
И в этот момент произошло кое-что удивительное — зеркало пошло рябью, и их втянуло внутрь отражений. Они поменялись местами: Кира очутилась в Янтарном Городе, а Алиса — в мире с огромным мертвым жуком и могильщиками, которые пришли его забрать.
Алиса обнаружила себя в странном мире, где не было вообще ничего похожего на то, к чему она привыкла.
Впрочем, пара, стоявшая возле мертвого жука, странным образом напомнила ей тех двух людей, которых она только что видела в Библиотеке Волшебника — тех, что пили чай, играли в какую-то неизвестную игру, вели себя так, будто они в Библиотеке хозяева, и говорили загадками. Пожалуй, могильщик с половиной лица был даже очень похож на красивого юношу в шелковом халате с драконами, но вот мальчик в черном плаще из перьев казался намного младше того язвительного светловолосого мужчины. Она не была уверена в правильности своей догадки, а спрашивать было неловко.
При виде меча могильщика Алиса поняла, что эта вещь стала первым зеркалом, которое встретилось Кире. Она уже своими глазами успела увидеть, как темен и странен этот мир, неудивительно, что с зеркалами тут неважно... Она все еще видела в лезвии меча Библиотеку и лицо оказавшейся там Киры, которая тревожно смотрела на нее; Алиса вдруг поняла, что как только могильщики уйдут и юноша унесет свой меч, она никогда больше не увидит Киру, и эта мысль ужасно ее напугала.
Из рассказов Киры Алиса знала, что ее мир таит множество опасностей, и подумала, что ей надо поскорее найти оружие. Заодно неплохо бы раздобыть где-то защитный костюм, как у Киры, но в первую очередь ей были необходимы оружие и зеркало. Меч юноши с половиной лица соединял в себе то и другое. Алиса спросила его, где можно достать такой же, но он сказал, что во всем мире нет подобной вещи, таким мечом владеет только он один.
Вообще-то Алиса была довольно робкой и тихой девочкой, но ей пришлось найти в себе храбрость и настойчивость, поскольку она не видела никакого другого выхода из этой трудной ситуации.
— Может ли случиться так, что вам перестанет быть нужен меч и вы отдадите его мне? — как всегда вежливо спросила она.
Юноша с половиной лица и мальчик в плаще из птичьих перьев переглянулись.
— Если бы наступила осень... — сказал мальчик. — Да, тогда мы смогли бы уйти. Но сейчас мы такие же пленники, как и ты. А ты – не Госпожа Осень, хотя и очень похожа на нее лицом.
— Если нам больше не нужно будет отрезать от умерших их души, я не буду больше нуждаться в мече, — пояснил его спутник.
— А что это — осень? — спросила Алиса.
В Янтарном Городе стояло вечное лето — время там застыло, — а в хаотичном мире Киры оно, наоборот, скакало, как сумасшедшее, и тут тоже не было смены времен года.
— Осень... Это сумерки года. – Юноша с половиной лица покачал головой, словно затрудняясь рассказать про такую простую и вместе с тем невыразимую словами вещь. — Перемены. Осенью завесы между мирами становятся проницаемыми, невероятное превращается в вероятное, а вероятное можно облечь плотью реальности.
— А где найти эту Госпожу Осень?
На этот раз ей ответил мальчик в плаще из черных птичьих перьев, и его ответ прозвучал холодно и резко:
— Нигде. Та, что приносила осень, умерла.
Юноша с половиной лица печально кивнул.
— Но если тебе все же каким-то образом удастся вернуть в мир осень, я найду тебя и оставлю тебе этот меч. Обещаю.
Только в этот момент Алисе пришла в голову мысль, что они с Кирой могли бы снова соприкоснуться ладонями и поменяться местами обратно, а точнее – что именно это им и следует сделать как можно скорее. Она слишком растерялась, попав в другой мир, чтобы подумать об этом сразу. Но когда она спохватилась, было слишком поздно: юноша уже отвернулся и уходил. Мальчик в птичьем плаще следовал за ним, таща на веревках душу жука, огромную и ничего не весившую, как воздушный шарик.
В лезвии меча, который юноша с половиной лица уносил с собой, Алиса увидела крошечную фигурку поспешно удаляющейся, испугавшейся чего-то Киры.
Обе они оказались далеко от зеркал и больше не могли поменяться местами. Каждая осталась в чужом для нее мире.
